Вечер двадцать девятого сентября две тысячи шестнадцатого года.
- А дальше что? - заспанным голосом спрашивает Коко. Лучи подходящего к закату солнца едва пробиваются сквозь плотные занавески. В комнате полумрак, тускло, но уютно. Хаджиме все же остался – Сейшу пригласил его выспаться после тяжелой ночи у себя. Буквально, в своей спальне, с ним. И спалось здесь намного лучше, чем в собственной квартире, потому что обстановка совсем другая, и потому что Сейшу рядом. Инуи поворачивается на бок, лицом к брюнету, опираясь на руку, согнутую в локте. - В смысле? - блондин не понимает. Хаджиме откидывает одеяло, приподнимаясь выше и аккуратно опираясь на изголовье кровати спиной. - Ну, я не знаю, что происходит после… - Хаджиме хотел бы сказать «признания», но это слово у него никак не получается произнести. - После сам знаешь чего. Сейшу улыбается и ложится обратно на подушку. Коко, всё-таки, странный. Вроде, детектив, с рациональным складом ума и несгибаемой дедукцией. Логик, стратег. Местами прямолинейный, где-то даже слишком. Но постеснялся простого слова «люблю». И в обычных человеческих вещах, оказывается, не понимает ровно ничего. Потому что такого с ним никогда не было, наверное. Не было банальной человеческой теплоты. Сейшу, возможно, пытался когда-то её дать, но Хаджиме отторгал это, не принимая близко ни к сердцу, ни к разуму. Сам не любил, и себя любить не позволял. Так было раньше. Теперь, наверное, все изменится. Хаджиме с легкой улыбкой смотрит на блондина. Скользит взглядом по чуть взъерошенным после сна волосам, борясь с желанием прикоснуться к ним. И не только к ним. Ко всему Сейшу. Коко никогда не задумывался о том, насколько ему нравятся эти аккуратные черты лица, большие лазурные глаза, обрамлённые светлыми пушистыми ресницами, и самый прекрасный на свете шрам. После осознания и принятия всего, что он чувствует, блондин вызывает даже не симпатию, а самую крайнюю степень обожания. Вот, чтобы взять и не отпускать. Плавно опустившись и запустив руку под подушку, Коко оказывается напротив лица Сейшу. Близко. Все-таки проигрывает себе, и нежно проходится подушечками пальцев по щеке и волосам. - Может, будет, как во всех фильмах про любовь? - в пол голоса говорит он. - Я не смотрел фильмы про любовь, - с улыбкой сознается Сейшу. - Ну, знаешь, - Хаджиме скользит рукой ниже, по его плечу, приспуская одеяло. - Будем за руки везде держаться, гулять под дождём, в кино билеты на последний ряд покупать, много целоваться. Ты будешь злиться, что я курю в квартире. Обижаться будешь, а я прощения приду просить с букетом ромашек, - Коко медленно водит пальцами по оголенному плечу блондина. - Громко ругаться на кухне будем, тарелки разбивать, и ты, может, будешь называть меня идиотом и бить полотенцем. Мириться будем ещё громче - в спальне. Потом ты сделаешь мне предложение, я соглашусь, и мы… - Прекрати, - со смехом прерывает Сейшу. - Меня сейчас стошнит. Хаджиме прекращает движения рукой. Улыбаться прекращает тоже, серьезно уставившись на смеющегося блондина: - Отвергаешь - предлагай. Сейшу тянется к брюнету и легко целует в губы. - Всё, что ты сказал - глупости. Зачем действовать по шаблону? Просто, будь собой. Наверное, Инуи прав. Единственное достоинство, которое есть абсолютно у каждого человека с самого рождения — искренность. И дарить её стоит не всем. Слишком добросовестных и наивных, доверчивых реальность топит, как неокрепших, неоткрывших глазки котят. В этом есть метафора — если ты слеп ко внешнему миру, будь готов к тому, что тебе придёт конец. Искренности достойны избранные. Коко считает, что только самый близкий имеет честь знать его настоящего. И близкий у него, получается, один – Сейшу. Хаджиме прижимается теснее, переворачивая блондина на спину, и нависает сверху, опираясь локтями по обе стороны от него. Чёрные пряди касаются светлого, удивлённого лица Инуи. - Но про ссоры и примирения я хорошо сказал, да? Сейшу улыбается, двигаясь коленом вверх по ноге детектива. - Мы ведь по шаблону не действуем, - полушёпотом говорит он. - Поэтому начнём с примирений. Инуи берёт лицо брюнета в ладони, притягивая ближе, и нежно целует приоткрытые губы. Всё кажется другим. Обстановка, ощущения, эмоции… Совсем иное чувство, когда целуешь своего человека, своего Сейшу. Так, что будет дальше? Что будет в будущем, и как стоило бы себя вести? Ответы на все вопросы, волнующие и пробирающие страхом перемен, разъясняют жаркие поцелуи. Холодные руки, обнимающие тёплое тело, и громко бьющиеся сердца. Всегда нужно быть собой. Говорить то, что чувствуешь. Делать то, чего желаешь всем нутром и считаешь правильным. Плевать, кто и что подумает. Плевать на одеяло, которое уже окончательно сползло со спины брюнета. Плевать, что забыли запереть дверь, а ведь в доме они не одни. Миллионы нерешенных проблем, необговорённых разногласий, работа, дела — это отдельно. В другой реальности, в другом мире и далеко от них. Здесь только мягкие простыни, с которых Хаджиме аккуратно, не отрываясь от губ, приподнимает блондина и устраивает на себе. В их мире лишь томные вздохи и приглушённые полустоны от приятных ласк, вызывающие мелкую дрожь. Руки, бродящие по бледной коже, кажется, касаются абсолютно везде, но этих прикосновений блондину безусловно мало. Хочется зайти дальше, хочется неизмеримо большего. Он бережно укладывает Хаджиме на спину, слегка отодвигаясь назад с его бёдер. Едва касаясь, ведёт пальчиками неровную дорожку от ключиц, по груди, по прессу, вычерчивая незамысловатые узоры, и останавливается внизу живота, чуть оттягивая резинку белья и проскальзывая под него. Поцелуи переводит от губ на шею, прикусывает кожу, услаждаясь чужими еле удержанными стонами. Снова приятные вибрации по телу, в такт движению его руки, и накрывающая теплота. Хаджиме останавливает Инуи, положив ладонь на плечо и отстраняя от своей шеи. - Сейшу, - осевшим голосом, глядя на непонимающее лицо, недовольное тем, что его занятие прервали. - Если задумал сделать то же самое, что в машине, я придушу тебя, клянусь. Блондин хитро улыбается, сопротивляясь отторгающему давлению и снова примыкая к шее губами. Под глубокие вздохи детектива, оставляет несколько влажных следов и, остановившись на мгновение, шепчет в покрасневшую от отметин кожу: - Придуши. Все его движения сводят Хаджиме с ума. Кажется, Коко снова проигрывает. В который раз? Сейчас не получается вспомнить, потому что сознание целиком и полностью занято Сейшу. Он дальше, чем в мыслях и разуме, и даже не в сердце. Словно наркотик, при вдохе вызывает головокружение. Ощущения, которые он дарит, вводятся в вены, смешиваясь с кровотоком и определенно вызывая привыкание. С первых вдохов, с первых доз. Хаджиме давно привык к этой райской зависимости, поэтому может хоть немного сдерживаться и бороться. В прямом смысле. Неохотно, но уверенно, Коко перехватывает руку блондина и прижимает его к кровати своим телом, устраиваясь между ног. Удобно подхватывает одной рукой под поясницу, приподнимая его бёдра выше, прижимая к себе и сажая на колени. Засматривается, прикусывает пирсинг. Сейшу в этой странной позе выглядит великолепно. Губы припухшие, блестящие похотью глаза. Инуи так же неотрывно смотрит на детектива, придвигаясь теснее. Слов нет, лишь сбившееся тяжелое дыхание и пропитанный нестерпимым желанием воздух. Хаджиме мягко опускается к груди, прижимается к ней губами и, присев обратно, руками неторопливо стягивает белье с блондина. Сейшу не сопротивляется. Послушно скинув ненужную одежду, возвращается в прежнюю позу, закидывая одну ногу на плечо Коконою. Теперь очередь Хаджиме вызывать у Инуи дрожь и горячие приливы. Сейшу, прикусив губу, чуть сжимает в руках простынь, когда Коко ускоряет темп, успокаивающе водя второй рукой по ноге на своём плече. Оба растворяются в своём мире, ограждённом от всех других. Растворяются друг в друге. В поцелуях, которые Хаджиме готов оставлять на каждом миллиметре молочной кожи, но сейчас оставляет только на колене и бедре. В стонах, ласкающих слух, заливающихся за грудной клеткой, и едва удерживающихся в лёгких. В движениях, заставляющих думать лишь о том, чтобы они не заканчивались. - Хаджиме, - тихо зовёт Сейшу, вынуждая брюнета остановиться. - Хочу по-другому. - Как? Сейшу сказал бы «сам знаешь», но Коко, видимо, и так всё понял по глубокому дыханию и выдающим желания глазам. Снимает с плеча его ногу, приземляя его обратно на кровать. Замирает над ним, сидя меж разведённых ног, руками опирается по обе стороны светлого торса, пытаясь восстановить дыхание, ощущая будто бы оставшийся жар на ладони. - Уверен? Блондин утвердительно кивает, оперевшись рукой на кровать и поднимаясь за новым поцелуем. - Ой! Громкий хлопок двери. Сейшу вздрагивает, хватаясь руками за плечи брюнета и роняя его на себя. Прикрылся им, словно одеялом. - Твою мать, Чифую! - возмущённо выражается, упавший на Инуи, Хаджиме, вспомнив про Мацуно, который спал в гостиной. Пара нервных смешков со стороны Сейшу и до него доходит вся составляющая ситуации. Хаджиме привстает, вновь оказываясь над блондином в той же позе, но уже не с теми эмоциями. Взлохмаченный, нахмуренный, недовольный и точно раздражённый. - Он уничтожил наш секс, - будто приговор, произносит Хаджиме. Сейшу улыбается, прогоняя в голове мысль о нужном месте и нужном времени: - Я же говорил, у него талант.***
В воздухе тяжелой тучей висит смущение, исходящее от Чифую, и немного от Сейшу. Раздражение и недовольство Коко – мерцающие молнии в этой предгрозовой смеси. После того, как детектив и доктор спустились к нему в гостиную (слава всем Богам, в одежде, иначе, Чифую бы давно испепелился), парень ни на секунду не отрывал взгляда от пола, но все равно чувствовал на себе пожирающе-убивающий взгляд чёрных глаз. - Я просто растерялся, - виновато говорит Мацуно, поняв, что десяти минутное напряжённое молчание ждёт только его реплику. - Проснулся, а в доме никого. Я решил, что вы уехали, а вы там… Ну… - Сами знаем, - прыснув, Сейшу заканчивает за него. Коко откидывается на спинку кресла, сжимая зубами неподкуренную сигарету. - Я почти ничего не видел, честно, - странно покосившись на детектива, оправдывается Чифую. - За просмотр все равно заплатишь, - хмыкает Хаджиме. Его эта ситуация, похоже, не смущает ни капли. - Да ладно, расслабься, не трахались мы. Сейшу нервно кашлянул, намекнув детективу заткнуться, а Мацуно – ещё больше покраснел, отводя взгляд в сторону. - Но могли, - добавляет Коко. Хаджиме ловит на себе рассерженные взгляды от обоих и поднимает руки в примирительном жесте. - Спокойно, забыли, - Коко поднимается, направляясь к выходу, и приготовив зажигалку. - Но в следующий раз, Чифую, я к вам с Баджи тоже загляну. Помогу вам раздеться, прилечь, тюбик со смазкой поддержу, если потребуется. Если надо, то сам могу тебя растя… - Стоп! - перебивает Сейшу, ударяя рукой по подлокотнику кресла. Чифую уже сочетает на своих щеках все оттенки красного, поэтому просто опускает лицо в ладони и шумно выдыхает. Он бы провалился под землю или растворился бы в воздухе, если бы мог. Но он не может. Коко кхекает, довольный результатом, показывает язык и выходит из гостиной. - Невыносимый, - вздыхает Сейшу, накрывая лоб рукой. - Можешь курить здесь, Коко. Хаджиме слышит это, уже отойдя дальше, и вспоминает свои слова про обиды и букет ромашек. Улыбается. И, все же, подкурив, возвращается обратно, на прежнее место. Чифую, несмотря на смущающую ситуацию и стыд за собственную неловкость, все равно выглядит поникшим. Хаджиме это замечает. Трудно не заметить полуопустошенный взгляд человека, который раньше всегда светился радостью изнутри, словно воздушный фонарик, только украшал не фестивали и праздники, а серые будни отдела убийств. В таких ситуациях глупо говорить, «все будет хорошо», «не грусти, он поправится» или что-то прочее из разряда наигранной поддержки. Поэтому Коко, быстро перенастроившись на серьёзный разговор, смотрит на Сейшу, во взгляде которого тоже читается решительность. Детектив крепко затягивается, и с выдохом, поморщившись от горького дыма, говорит: - Давайте разбираться. Сейшу, что там с медицинской точки? Чифую нервно поджимает губы, забираясь с ногами на диван и тяжело выдыхая. Внутри трепещет волнение смешанное с нетерпением, от чего сердце больно бьется о рёбра. Парень буквально это чувствует – неприятное покалывание в груди. - Ну, я не знаю, с чего начать, - растерявшись, тянет доктор. - Он очень везучий, либо убийца - полный неудачник, потому что выстрел был произведен в грудь, но пуля не задела никаких жизненоважных органов. Она просто застряла в грудной кости, здесь, - Сейшу проводит ладонью по центру груди от ключиц до живота. - Слабая, - одним словом комментирует сказанное детектив, уставившийся в одну точку. Думает. - Чего? - глухо отзывается Чифую. - Мощность пистолета слабая, - расшифровывает Коко, не отрывая взгляда от невидимого объекта. - Дальше? - Кость, само собой, повреждена. Пулю извлекли, позже я смогу ее забрать и передать полиции, - продолжает Инуи. - Ему сделали переливание и поставили искусственные пластины на костную ткань, поэтому остаётся ждать того, когда он придёт в сознание, и только потом, Чифую, я смогу сказать, как скоро он поправится. - Спасибо, - грустно улыбается курсант. - Что касается самого ранения, - не ответив на благодарность, Сейшу обращается к Коконою. - Рана окружена выраженным ожогом. Хаджиме поднимает на блондина серьёзный взгляд: - Травмат, - снова произносит только одно слово. - Почему вы решили, что стреляли из травматического? - хмурится Чифую, поняв его несложный шифр. - Простая физика, Мацуно. При выстреле, когда обойма идёт по стволу, возникает сила трения и внешняя рамка нагревается. Отсюда – ожог. Поэтому, можно сделать вывод, что стреляли в упор, прислонив дуло к коже, - Хаджиме подходит к окну и, открыв его, стряхивает пепел от сигареты на улицу. - А травматический, потому что слишком слабый. Даже игрушечный двадцать второй калибр, пробил бы кость насквозь. Чифую ещё сильнее хмурится и логическая нить, кажется, совсем ускользает из рук его понимания. Он недоумевающе смотрит на Инуи, будто пояснение всех слов детектива написано на нём более упрощенным языком, но Сейшу только разводит руками. Коконоя всегда было сложно понять и логика его непоколебима. - Наверное, убийца хреново разбирается в оружии, - заключает Хаджиме, выбросив в окно сигарету и уставившись на Сейшу. Видимо, тоже что-то с него читает, как и Чифую. - Херня, - цокнув языком, расстраивается своей правдоподобной версии детектив. - Это ж, блять, Баджи. Хаджиме больше не продолжает аргументацию своих предположений, молча проходя к своему креслу и садясь. Сейшу и Чифую переглядываются. Очень сложно понять, очень. - При чем тут Баджи-сан? - все-таки спрашивает курсант. - Потому что, Чифую, потому что… - Коко легонько царапает обивку подлокотника, перекатывая шарик пирсинга между зубами, отчего слуха касается неприятный скрежет. - Потому что убийца не тупой, и специально использовал травмат. Он тише, чем любой другой ствол. Можно было бы использовать глушитель, но пистолеты, с которыми он идёт в комплекте, отслеживаются службой оружейного контроля. А на травматические мало кто обращает внимание. Чифую вскидывает брови, все ещё не понимая, в чем связь. - Не тупой, - снова повторяет Коко. - Скорее всего, он целился в сердце. Но Баджи, либо вовремя отшатнул его руку, либо сдвинул корпус. Кейске тоже, - ухмылка. - Не тупой. - Логично, - соглашается Чифую. - Но тогда пуля ничего не даст. Мы не найдём владельца пистолета в базе. Хаджиме потирает лицо ладонями, будто бы пытаясь оживить самого себя. На самом деле, старается заставить мозг работать. Серые клеточки должны шевелиться. Нет, просто обязаны. Перебирает вчерашний вечер в памяти по минутам, сквозь страх и панику, что окутывали всё его сознание. Должно быть что-то. Должно быть то самое зерно, которому суждено прорасти в дедуктивной почве, удобренной наблюдениями. Ведь наблюдает Коко абсолютно всегда и за всеми, и даже в те моменты, когда это совсем не нужно. - Когда мы уходили, ты закрыл дверь? - резко спрашивает детектив. - Да, не волнуйтесь, - не понимая к чему ведёт вопрос, отвечает Мацуно. Сейшу не вставляет в их диалог ни единого слова. Его уже спросили и выслушали, что требовалось. Теперь, он просто не мешает своему Коко работать. - Блять, Чифую, ключом запер или просто прикрыл? Детали очень важны. Порой даже важнее и интереснее, чем вся картина в целом. - Ключом, - осклабившись, говорит Чифую. - Значит, замок не взломан. Баджи сам открыл убийце дверь - он его знал. Инуи поражается тому, что Хаджиме определяет улики преступления из простого разговора. Не смотря на них, не изучая место преступления, не осматривая результаты экспертизы. Очень способно, профессионально. Вообще, Сейшу не задумывался о том, почему Хаджиме выбрал профессию детектива. С социальной точки зрения, она Коконою не подходит ни по одному параметру. Но его способности… Нельзя было позволить пропадать им за зря. Не важно почему и как, но Хаджиме сделал хороший выбор. - Или нет, - тут же опровергает Коко, дёрнув плечом, и посмотрев на Мацуно. - Какой знакомый пришёл бы в двенадцать ночи? Только такой уникум, как ты. - Курьер, - неожиданно прозревает парень. - Когда я заходил в подъезд, мне навстречу вылетел курьер. Хаджиме не подает признаков того, что слышит сказанное парнем. Закусив пирсинг, смотрит в одну точку, куда-то за спину Чифую, или вовсе сквозь него, будто бы в один миг Мацуно стал прозрачным. И думает, что сказанные парнем слова вполне правдоподобны. Чтобы ему наверняка открыли дверь, убийца представился курьером. Точно не тупой, утверждает в своей голове Коко. - Высокий… Чифую задумывается. Высокий - понятие растяжимое. Метр шестьдесят восемь тоже считается высоким. В академии не так учили проводить описание. - Примерно сто восемьдесят, - исправляется курсант. - В синей форме, худой такой и… И всё. Хаджиме потирает висок двумя пальцами, странно нахмурившись и оперевшись локтем на подлокотник кресла. - Приметы какие-нибудь, Мацуно, - уставшим тоном произносит он. - Шрамы, пирсинг, татуировки, да хоть что. - Татуировка! Тут, - Чифую показывает на тыльную сторону ладони. - Но я не рассмотрел. Ну, он неприятный такой был, нахамил мне ещё. Сейшу на этих словах странно хмыкает, тут же хлопая себя по колену и поднимаясь с места. Забирает с журнального столика свой телефон и твёрдыми шагами идёт к выходу. - Я воды принесу, - сухо кидает он, выходя из гостиной под пристальный, прищуренный взгляд детектива. Чифую смотрит на Коконоя, который быстро водит зрачками от кресла до двери, будто бы повторяя короткий путь, пройденный доктором. Что Коко находит в этих невидимых точках? Мацуно этого, наверное, не поймёт никогда. - Интересная реакция, - в пол голоса говорит детектив, сразу же переводя тему: - Ладно, Чифую, давай ключи от квартиры. Завтра съезжу, ещё раз осмотрю место и проверю, может в подъезде есть система наблюдения. Ну и, приберу там, в квартире. Чифую кивает. Думает, что стоит доверить уборку квартиры детективу. Вряд ли самому Мацуно будет комфортно и приятно снова видеть весь этот ужас и кровь. Да и, наверное, Чифую больше не захочет никогда возвращаться туда, и злополучную многоэтажку будет объезжать стороной. Кошмарные воспоминания, которые остаются в памяти намного плотнее, чем счастливые. Непонятный уму человеческий фактор – мы всегда помним только плохое. О месте, о человеке и обо всем другом. Даже, если стараемся забыть. Даже, если счастливых моментов в нашей жизни гораздо больше. Хреновый отпечаток на прошлом останется таким же кривым и грязным отпечатком на душе, и это не смывается – каждый знает. Мацуно собирается домой. Вызывает такси и отдаёт ключи от квартиры Баджи Коконою. Пора становиться взрослым. Плечо, которым Кейске всегда обещал его прикрывать, больше не может служить защитой и опорой. Теперь Чифую один, в какой-то степени. Баджи-сан часто говорил простую, но глубокую фразу: «Все за одного». И он всегда всем помогал, шёл на крайности не только ради друзей, но и ради коллег, знакомых. Баджи был за всех – значит, Чифую будет за него. По-другому и быть не может. - Спасибо, Хаджиме-сан, - говорит Мацуно, собравшись и подойдя к двери. Сейшу стоит в дверном проёме, ведущем на кухню, и наблюдает со стороны. Молча. - Сочтёмся когда-нибудь, - по-доброму улыбается детектив и закрывает за студентом дверь. Щелчок замка оповещает о том, что теперь детектив и доктор снова остались наедине. Сейшу, если честно, даже привык к высокой темноволосой фигуре в интерьере своего дома. Будто бы Коко всегда здесь был. В его домашней растянутой футболке и узких брюках. Уютный и внешне спокойный, но взгляд блестящих чёрных глаз выдаёт серьёзность. Хаджиме проходит мимо Инуи на кухню, даже не задев его, хотя дверной проем достаточно узкий. Раздражён, понимает Сейшу. Да и у самого Инуи настроение как-то искривилось из-за диалога детектива и курсанта. Здесь свои причины. Не хочется о них думать и придавать им особо глубокое значение. Позже. - Как дела? - с легкой усмешкой спрашивает Коко у Сейшу, присевшего за кухонный стол. В голосе явно читаются мелодичные ноты сарказма, и Инуи вообще не понимает, к чему этот вопрос. Потому и не отвечает, молча потягивая воду из стеклянного стакана. Хаджиме взялся наблюдать за Сейшу ещё с первых дней их встречи, но не предполагал, что роль Инуи в этом деле настолько запутанная и интересная. Его сложно прочитать. Очень сложно. Поэтому, пока рано выносить какие-либо предположения. Спрашивать напрямую - не вариант, потому что Сейшу не глупый. Он ловко уворачивается от неудобных вопросов. Вспомнить тот вечер в машине: Хаджиме задал много вопросов, а Сейшу ответил только на один, и сделал так, чтобы Коко вообще забыл о том, что что-то спрашивал. Брюнет хмыкает в ответ своим собственным мыслям, устремив взгляд в пол. - Хочешь спросить что-то конкретное? - Сейшу понимает суть наводящего и глупого «как дела». - Не хочу. На самом деле стоило бы сказать: «Больше не хочу». Изначально, Коко хотел, но передумал. Не время, не сейчас. Хаджиме подпирает бёдрами кухонную тумбу, переводя взгляд от точки размышлений к Сейшу. Он, как всегда, невозмутим. Спокоен. Этот холодно-умиротворенный взгляд бирюзовых глаз, кажется, направлен прямо в душу. Коко чувствует, что он пробирает его до костей, раскладывая внутренности по полочкам в порядке алфавита. Судмедэксперт, черт его дери. - А воды, хочешь? - слегка дёрнув бровью, Сейшу спрашивает, не отводя взгляд. - Нет, - так же неприступно. Они друг друга стоят: бескрайняя чёрная пустошь и прочная ледяная гладь. Эта борьба вечна. В ней не будет победителей и проигравших. Никто не останется в живых. Одного затянет в бездну, другой - провалится под лёд, и погибнет в холодном океане из-за отсутствия навыка плавания. Но пока, оба держатся. В упор смотрят в глаза друг другу, ни на что не переключаясь. - Поесть чего-нибудь, хочешь? - не сдаётся Сейшу, словно пытается найти слабое место в желаниях брюнета. - Не хочу, - тактично отказывается Коко. Инуи одним пальцем отталкивает от себя стакан, провоцируя неприятный скрипящий звук стекла по деревянной поверхности, но даже это не отвлекает внимание Коконоя от изучения ледяных глубин. - А меня? Хаджиме прыскает усмешкой, опуская взгляд. Слабое место, похоже, найдено. - Раздевайся. Очередная победа на счету у Сейшу, и Коко, наконец, признаётся себе, что ему до кончиков пальцев нравится проигрывать. Хаджиме всегда соглашается на этот бой, всегда ведётся, зная тот факт, что ему придёт конец. И ему нравится. Нравится одежда, падающая на пол. Нравится, что Сейшу умело и ловко справляется с пуговицами на своих и его брюках. Нравится, что сквозь нескончаемые поцелуи он не заметил, как они добрались до гостиной и рухнули на первую попавшуюся мебель. Нравится, что между ними больше не осталось преград в виде белья, сомнений, обстоятельств и всей прочей ерунды, о которой они сейчас благополучно забыли. И ноги, удобно обвивающие его торс, Коконою тоже нравятся. Приятный, пряный запах лубриканта и мелкий холодок на пальцах. От всего этого Коко просто теряет голову, просто перестаёт быть собой. Сейчас он не свой, он - его, Сейшу. И принадлежит ему одному. В фильмах про любовь такого не покажут; подобные сцены вырезают, а то и вовсе не снимают. Там вы не увидите вызывающих укусов, которыми Хаджиме украшает шею блондина, словно самый искусный художник, пишущий свои чувства на молочном холсте из чужой кожи. Там никто не прикусывает губы до крови, потому что Коко делает одновременно больно и приятно, смешивая наслаждение, желание, страсть и тягучую незначительную боль в своей профессиональной палитре. В кинокартинах, где все красиво и сахарно, не бывает грубой любви – значит, там она, вероятно, не настоящая. Шумно выдыхая, Сейшу слегка выгибается в спине, сильнее подставляясь под чужие прикосновения. И его смягченный стон заводит Хаджиме сильнее, чем самый лучший афродизиак. Для него не существует ничего, кроме запаха мяты от мягкой бархатной кожи и сладких стонов. Первые движения выходят плавными, неторопливыми. Сейшу цепляется за брюнета руками, заводя их за спину и притягивая его к себе. Жар от чужого тела греет не только снаружи. Прочный лёд в его бесконечной глади темнеет, трещит. Бездна чёрных глаз тоже перестаёт быть настолько затягивающей, какой была ранее, из-за полуприкрытых век и неровного хриплого дыхания. Может, наконец, им удастся выяснить, кто истинный победитель, а кому суждено вытерпеть сокрушительное фиаско. Но тела все теснее, ближе. Стоны громче, и каждый из них начинает сомневаться в вероятности своего выигрыша.Это приятно. Приятно ради друг друга становиться слабыми, даже в выдуманном противостоянии. Движения становятся еще резче. Сейшу не удаётся сдержать стон, и на фоне тяжелых вздохов он кажется невероятно громким. Коко приостанавливается. Успокаивающе целует лоб, щеки, шею. Отрывисто, тепло и ласково. Губами ощущает влагу и прохладу бледной кожи. Чуть отстранившись, заводит руку между телами, аккуратно прикасаясь к Сейшу внизу. Блондин вздрагивает – Хаджиме обжигает своим обволакивающим теплом, и ладонь, недавно грубо сжимающая его бедро до красных отметин, теперь кажется самой мягкой и нежной. Губы снова сжимаются с чужими, а на языке появляется солоноватый привкус крови от укусов, неосторожно получившихся под влиянием контраста боли с удовлетворением. Коко снова ускоряет темп, но Сейшу болезненных ощущений больше не чувствует. Они перекрыты приятной мягкой пеленой и мелкими разрядами, похожими на короткие удары переменного тока, вызванными движениями руки брюнета. Не до потери сознания и пульса, но точечки звёздочек на закрытых тёмных веках все же появляются. Сейшу зарывается ладонью в чёрные волосы, сильнее притягивая к себе и крепче обнимая торс детектива ногами. Все мышцы на теле будто бы одновременно напрягаются, и кажется, не только у него одного. Хаджиме глухо стонет в поцелуй, проводя по чужим губам выраженные вибрации. Подхватывает блондина одной рукой под колено, поднимая его ногу выше и входя до упора, полностью прижимается к Сейшу. От этого перехватывает дыхание; сквозь поцелуй дышать сложнее, поэтому Хаджиме отрывается от губ, оставаясь своими на щеке блондина, и только больше теряется из-за дурманящего аромата мяты. Коко не узнает своего Сейшу - от прежнего спокойствия и следа не осталось. Блондин беспорядочно бродит руками по его спине, дотягиваясь до бёдер, сжимает, притягивает плотнее. Уже не сдерживает стоны, выгибается, трется своим телом о чужое. Хаджиме вновь проводит языком по его губам, вовлекая в глубокий поцелуй и заглушая стоны, движется ещё быстрее, слегка сместившись в сторону, отчего Сейшу больно сжимает его волосы в своей ладони и на мгновение замирает. Рукой брюнет чувствует пульсацию, теплоту и вязкость. Коконой мог бы счесть это за победу, но выигрыши его интересуют меньше, чем полностью уязвимый перед ним, такой податливый и возбужденный Сейшу. Дороже всех успехов и достижений, ценнее, чем все нули на его карте или труды банкиров и ювелиров. Может, Коко и постеснялся высказать все свои чувства, но он не смущается их показать. В ласках, толчках, засосах, укусах, в нежных словах, что шепчет на ухо, в поцелуях, прикосновениях. Хаджиме сильно сжимает чужие бёдра, чувствуя разливающиеся по телу импульсы, с которыми сознание отходит от тела подальше и в голове окончательно не остаётся мыслей ни о чем, кроме блондина, лежащего под ним. Тяжело и томно дышит, ложась рядом с Сейшу и скользя губами по его горячему, влажному виску. Не слышит ничего, только своё нарушенное хриплое дыхание и громкое эхо сердцебиения, а по коже пробегает мелкий холодок, до этого ждавший где-то в стороне и не доходящий до него и Сейшу. Приятный холодок. Финальный раунд в их игре окончен. Кажется, столкновение пустоши и айсбергов тоже больше не произойдёт. Проиграли оба. И оба этим довольны. Инуи ничего не говорит. Глубоко вдыхает и выдыхает, закрыв глаза и чуть запрокинув голову. Пытается привыкнуть к забытым ощущениям, что приятной поступью расходятся внутри и заставляют мелко дрожать. Коко привстает, перелезает через него. Цепляет со столика пачку сигарет, зубами выуживая из неё палочку. Садится подле дивана, на котором недвижимо располагается Сейшу, и закуривает. Бледная, но ставшая наконец-таки тёплой, рука мягко проводит по его плечам, снова зарываясь в волосы, как несколько минут назад. - Бросай курить, - приглушенно говорит Сейшу. - Серьезно? Нашёл, о чем поговорить, - хрипло прыскает Коко, выпуская изо рта серый полупрозрачный дым. А нужно ли, вообще, о чем-то разговаривать? Что обычно делают в тех самых фильмах про любовь? Прямо говорят о чувствах. И без этого «сам знаешь», устоявшегося между ними, а тремя громкими словами, признанными в социуме самыми важными и романтичными. Коко смотрит через плечо на блондина, который ответно встречается с ним взглядом, приподнявшись на локтях. Зачем здесь говорить о безграничной любви, обожании и прочих нежных чувствах, если Сейшу и так всё прекрасно понимает. Инуи сам знает, поэтому хитро блестит ледяными глазами, поглядывая через полуприкрытые веки. Хаджиме вынимает его руку из своих волос, подносит к своим губам и мягко прикасается ими к тыльной стороне ладони. Сейшу тянет довольную улыбку, а Хаджиме в ответ на это хмурится. Чего смешного? - Воды хочешь? - игриво говорит Инуи, вспоминая один из вопросов в их недавнем диалоге. - Хочу, - Коко сразу понимает его параллели и тоже улыбается. Километровые банальные речи о чувствах, как в любовных романах, здесь вовсе ни к чему. Эти двое понимают друг друга ментально.***
Тридцатое сентября две тысячи шестнадцатого года. Полдень. Локация N. Токио.
Щелканье кнопки шариковой ручки раздражает слух Какучё, но сильно забавляет Изану, который с большим усердием ускоряет процесс нажимания. Ждут. Из дальних комнат клуба доносится приглушенная музыка. Черт знает, где Курокава раздобыл эту ручку и зачем она ему, но Хитто уже очень хочет выбросить её подальше. Нельзя. Изана успокаивается. - Что он сказал вчера? Курокава задавал этот вопрос дважды, и ровно столько же раз Какучё на него отвечал. Третий раз, Хитто надеется, будет финальным. - Что у него хуевые новости и нет времени говорить. Попросил скинуть время и адрес смс-кой и ждать. Изана не любит ждать. Он забирается с ногами на кресло, поджимая колени к груди и задевая полы красного плаща. - Он должен скоро быть. Инуи никогда не опаздывал. Курокава морщит нос и хмурит брови в ответ на слова Какучё. С тех времён, как он познакомился с Сейшу, Инуи очень изменился. Ещё бы, восемь лет прошло, за такой период невозможно не поменяться. Спокойствие и педантичность доктора в смеси с острым умом и продуманностью - некий раздражитель, для Изаны. Это вовсе не значит, что Курокава его ненавидит. Совсем наоборот. Сейшу очень ценный знакомый в огромном списке контактов организации, во главе которой и стоит Изана. Где надо - выпишет липовый посмертный эпикриз. Или посоветует яд, который после смерти в организме невозможно обнаружить, а то и вовсе достанет его из фармакологического пункта закрытого доступа. Знания Инуи в анатомии человеческого тела тоже очень полезны для них, для наемных убийц. В общем, лучшего советника Курокаве не найти. Изана и Какучё одновременно оборачиваются ко входу, когда слышат эхо от каблуков. Это не одна из работниц ночного клуба - они точно знают. Через мгновение в дверном проёме появляется высокая стройная фигура в темно-вишневом костюме. - Приветик, - сразу же оживляется Курокава. Сейшу кивает, проходя к ним и садясь рядом с Какучё. - Какие там новости? - Изана и так слишком долго ждал. Инуи поднимает на него холодный взгляд: - Кейске Баджи - ваш «клиент»? Какучё кивает и хмурится. Уже плохое начало, потому что Сейшу никак не мог знать о нём — информация обсуждалась только между ним, Изаной и Ханмой. - Мы помогали Кисаки выследить его, - будто бы читает мысли Курокава. - А ты откуда знаешь? - Он выжил, - невинно пожимает плечом Инуи. - И у полиции уже есть не подробное описание предполагаемого убийцы с татуировками на тыле ладони. - Ханма, - кивает Какучё. - Да, он был исполнителем. - Он не мог выжить, - не понимает Изана, разводя руками и принимая расслабленную позу. - Наша стратегия была качественной. Мы все сделали: оружие нашли, план придумали, маскировку. Как? Хитто грустно улыбается, смотря на недовольное личико белобрысого. Печально осознавать, но Жизнь - не игра в сёги. Даже самая идеальная стратегия становится пустяковой, когда пешки - это отдельные личности, с уникальным умом и чувствами. Они не деревянные, не без эмоций и ощущений. За всех них не думает один человек. Жаль, что Изана этого не осознаёт. - Я помогал его реанимировать, - безразлично отвечает Сейшу. - Ну и хрен с ним, - машет рукой Курокава. - Новости-то почему хуевые? - Когда Баджи придёт в сознание, он сможет дать подробное описание нападавшего, и тогда полиция точно найдёт Ханму, - отвечает Инуи, вспоминая о Коко. - А через него выйдет на вас. - Ну, перекрой этому Баджи воду, кислород, или что ещё вы, медики, можете там перекрыть. Не трахай мне мозг! - Он не должен этого делать, - сухо встревает Хитто. - Мы выполнили свою часть уговора, а то, что Ханма имбецил - это проблемы Кисаки. Изана хмыкает, складывает руки на груди, закидывает ногу на ногу и отворачивается. Обижен тем, что Какучё не поддержал его идею. - Предлагаю убирать Кисаки и Ханму, - спокойно говорит Сейшу. - Тогда полиции будет некого искать, и до них не дойдёт информация о вас. Другого предложения в этой ситуации Сейшу придумать не мог. Баджи что-то значит для Коко, это было заметно. Друг он детективу или нет, Инуи не знает, но Хаджиме боялся за него. Переживал. Сейшу не хочет расстраивать Коко. Изана, не оборачиваясь к ним, улыбается, а в фиолетовых глазах загорается заинтересованность. Ему нравятся мысли Инуи. Оденьте на двух псов намордники и поместите в один вольер. Рано или поздно, кто-то из них освободится от удерживающих ремешков и загрызет второго. Не потому, что голоден или агрессивен. Просто, так действует естественный отбор. Аналогично в преступном мире – выживают те, кто умнее. - И как это сделать? - Вы придумываете план, выслеживаете, находите оружие, - отвечает Инуи. - А я предоставлю исполнителя. Мне тоже невыгодно засветиться у полицейских.