Merci, mon frère

      Утро начинается с громкого и до боли раздражающего звонка телефона. Что же, день уже начинается не очень-то и хорошо. Ибо кому нравится просыпаться, да ещё и так резко? Слышится недовольное мычание старшего брата, ведь именно его телефон звонит. Интересно, кто же эта не спящая красавица, что соскучилась по Чуе утром? Неужели нельзя написать сообщение… Ведь просыпается не только Накахара, но и Осаму, что лежит рядом. А братья ведь заснули в три часа ночи…       Кстати, насчёт того, как же они заснули. Поцелуй произошёл, а что же дальше? Неужто просто забыли и сделали вид, будто ничего не было? О нет, конечно, нет. После поцелуя они лежали, обнимались и смотрели фильм. И, если честно, братья даже не помнят про что он. Просто какой-то фантастический фильм, всё. Они были заняты другим. Им было важней провести этот миг вместе, не уходя друг от друга. Лежать, вспоминать прошлое, смеяться и снова целоваться. И их не особо-то смущало, что они братья, ибо они успокаивают друг друга тем, что они сводные. Так что, не такое уж это и преступление. Хотя, разве есть разница, кого любить — родственника или незнакомого человека? Общество загоняет себя в причудливые рамки, что порой совершенно не нужны. Единственный вопрос, что интересует каждого из братьев: «В какой момент они поняли, что любят друг друга?». Как до этого дошло?       Заснуть снова не получается. Вот нужно было позвонить человеку именно утром, когда братья мирно спят! Ну что за народ! Конечно же, звонок слышит не только Чуя, но и Осаму. Он недовольно морщится от звука. Вот и проснулись. Утро, безусловно, начинается просто прекрасно. Дазай трёт глаза. Его взгляд переходит на проснувшегося брата, чьи глаза немного подрагивают от яркого света. На лице Осаму проявляется улыбка. На самом деле, его брат утром выглядит очень мило. Как щенок. Так ещё и этот кожаный чокер, что младший подарил ему. Точно пёсик. — Чуя, ну кто тебе звонит в такую рань? — протягивает Дазай, зевая. — Не знаю, — бубнит Накахара. — Но я точно убью этого человека, ибо нечего мне звонить, я сплю. — А который час? — спрашивает Осаму. Чуя тянется за телефоном. — Половина десятого, — старший зевает. — О, Сигма звонил, ранняя пташка. Напомни мне, чтобы я потом перезвонил, хорошо? — Ага. Накахара поднимается выше так, чтобы их лица были на одним уровне. Парень кротко целует младшего в щёку, после чего укладывает свою голову ему на плечо. Чуя миловидно улыбается, рассматривая своего брата со стороны. — Когда ты понял, что я тебе нравлюсь? — спрашивает Накахара. — Дай-ка вспомнить… — Осаму задумывается, будто это было очень давно. — Три месяца назад, кажется, — зрачки Накахары расширяются. Любопытно, что же сподвигло Дазая на это? — В общем, рассказываю. Сижу я значит у тебя в комнате, всё прекрасно. А ты как обычно начинаешь переодеваться… Ну, ты… Я засмотрелся, а потом случилось одно интересное происшествие. — Только не говори, что… — У меня встал, — выдыхает Осаму, а Чуя мгновенно давится воздухом. Что простите? Ему не послышалось? — И не один раз, — кажется у Накахары случился туберкулёз, ибо так кашлять — ненормально. — Всё нормально? Ты не бойся, я сразу шёл и удовлетворял себя, так что… — Осаму, ты сейчас серьёзно? — спрашивает Чуя. — О боже, зачем я это представил! — лицо старшего становится красным. — Ну, Чуя, это же значит, что ты — нереально красив! — заявляет Дазай, поднимая палец вверх. — И вообще-то, я советую тебе, не воспринимать всё так близко к сердцу. Если так подумать, в этом же нет ничего плохого. Всё-таки, когда ты удовлетворяешь себя, ты же необязательно влюблён в человека. Правда у меня другой случай, но… не важно, — наступает минутная пауза. Чуе нужно переварить всю ту информацию, что он сейчас услышал. Выходит, конечно, не очень хорошо. Парень точно будет вспоминать это и думать об этом не один день. — А ты когда понял, а, Чуя? — Я… эм, — на самом деле, он точно не помнит этот момент, ибо он часто задумывался о том, что он испытывает к Осаму. Ведь, иногда, он чувствовал не совсем братскую любовь.       Первые мысли об этом появились года два назад. Дазай тогда угрожал Накахаре тем, что поцелует, если он не захочет спать с ним. «Всего одна ночь, Чуя! Как в старые добрые, ну, пожалуйста!» — умолял тогда младший, пока старший специально отнекивался. И Осаму думал, что если будет угрожать брату поцелуем, то тот точно согласится. Да, конечно. Чуя обыграл и переиграл его, потому что в какой-то момент он решил поддаться Дазаю, а тот этого явно не ожидал. Как такого поцелуя не было, самый обычный «чмок», не более. Но вы бы видели лицо Осаму! Он был слишком удивлён. Парень ещё минуту смотрел на старшего, пока тот смеялся над ним. Вот только младшему не до веселья. Но хочется отдать должное Дазаю, ибо вместе они всё-таки спали. В обнимку, как в детстве, слушая тихое сердцебиение друг друга. А Ёсико, что утром зашла в комнату Чуи, лишь умилилась с этой картины. Ну что за братья!       А после эти мысли стали преследовать его довольно часто. Когда Осаму приходил к нему в слезах, когда они дурачились, когда целовали друг друга кротко в щёчку или макушку, когда вместе спали в обнимку и даже когда они ругались. Один раз братья сильно поссорились из-за того, что Дазай сказал, якобы Чую использует один его хороший знакомый — Ширасэ. И, на самом-то деле, младший говорил правду, но на тот момент Накахара не хотел верить в это. Братья разошлись по своим комнатам и не разговаривали друг с другом около четырёх дней. Это, конечно же, никому не нравилось, но из-за своей гордости никто не собирался мириться или находить компромисс. В один прекрасный день всё-таки их холодная война закончилась. Случилось это глупо, без слов, но действенно. Осаму просто вошёл в комнату Чуи, прилёг рядом, положил свою голову ему на плечо и тихо спросил: «Как день прошёл?». Вот и помирились. С Ширасэ старший общаться перестал спустя неделю после ссоры. — Примерно два года назад, но знаешь, тогда я толком и не знал, что чувствую, поэтому даже не знаю, можно ли это считать, — после затянувшегося молчания говорит Чуя. — А у тебя вставал на меня? — интересуется Дазай с ехидной улыбкой. — Осаму! Нет, конечно! — хмуря брови, фыркает Накахара. — И, о боже, даже не смей думать об этом, маленький чертёнок! Господи, с кем я живу. — С самым лучшим младшим братом на свете, который, между прочим, классно целуется… За что?! — Чуя щипает Осаму за живот, из-за чего тот морщится и обнимает больное место руками. Вот же садист! — Теперь моё время пришло задаваться вопросом «С кем я живу». Домашнее насилие, Накахара-сан, как Вам не стыдно! — Заканчивай ломать комедию, я буду Сигме перезванивать, — цокает Чуя, закатывая глаза, а Дазай лишь фыркает. Старший тянется за телефоном и ищет контакт друга. Пару нажатий на экран и вот Накахара слышит гудки. Пару секунд и звонок принимают. — О, привет, Чуя! Ты спал что ли? — голос Сигмы приподнятый, видимо у него хорошее настроение. Из трубки слышны вои ветра, что говорит о том, что тот на улице. Интересно. — Да, спал, но ты разбудил. В общем, чего звонил? — спрашивает Накахара. — Давай устроим сегодня ночёвку? Федя уже согласен, а ты единственный живёшь не с родителями. Я, конечно понимаю, что завтра в университет, но… Короче, если без отговорок и выдумок, Фёдору нужно сегодня ночью где-то переночевать, ибо у него дома намечается празднование дня рождения матери, а у русских, как он сказал, это с размахом и всю ночь. Вроде даже родственники какие-то прилетают, — Сигма немного нервничает, объясняя это всё. — У меня дома нельзя, родители, сам понимаешь. Так что может устроим? Я не думаю, что Дазай будет против. — Во-первых, когда вы уже с Фёдором начали дружить, а во-вторых, он рядом с тобой, да? — Мы с ним, если ты забыл, уже давно общаемся, а так да, он со мной. — Что же, идите в сторону моей квартиры, хорошо? Устроим мы с вами ночёвку, спасём Фёдора, — усмехается Чуя. Это прямо-таки некая миссия по спасению. Нужно будет потом записать это в какой-нибудь блокнот по типу «Мои достижения за жизнь». Осталось создать его и можно будет писать.       Прекрасное начало дня. Накахара не был против ночёвки, потому что они ещё никогда её не устраивали именно вчетвером. Так-то у Чуи с Сигмой была одна, когда они учились на первом году старшей школы. Купили разной еды, — конечно же, не самой полезной — газировки, взяли с собой карты, настольные игры. Ночёвка проводилась у Накахары, потому что у него дом большой и, если что, они не будут мешать родителям. Осаму в какой-то момент присоединился, ведь Сигму он тоже знает, поэтому почему бы и нет. Правда, надолго Дазай не задержался, как-никак ему было одиннадцать лет, и спать он захотел раньше. Что не скажешь про двух друзей, что сидели до четырёх часов утра. Они успели встретить рассвет, съесть всю еду, обсудить жизнь, поговорить по душам, высказать недовольство насчёт некоторых людей и ещё очень многое! В общем, ночёвка прошла на славу.       Теперь же количество людей больше, а это значит, что будет ещё веселее. Тем более, что они выросли и родителей в этот раз абсолютно не будет. Замечательно. «Надо бы потом купить какие-нибудь вкусности, а то у нас дома, что мышь повесилась, ни черта нет», — думает Накахара, вспоминая, что же у них есть в холодильнике. Ну, — как Ёсико говорит — «нормальной еды» в холодильнике нет. Нужно будет прикупить какие-нибудь чипсы что ли… или печенья… В общем, в магазин в любом случае идти! — Ты сказал ночёвка? С Фёдором?! Я в шоке, как так получилось? — говорит Осаму, удивлённо смотря на брата. Великолепное утро. Вот так просыпаешься, а в итоге у тебя ночёвка, о которой не было известно ещё пару минут назад. — Да там у его мамы день рождения, а отмечать будут ночью, и он решил свалить. Хотя даже если и без контекста, прикольная идея насчёт ночёвки, — Чуя зевает, прикрывая рот рукой. Вдруг звонок в дверь разряжает обстановку. Как-то Фёдор и Сигма быстро дошли… неужели под окнами стояли? Накахара встаёт с кровати и идёт открывать не спящим красавицам дверь. В глазах немного темнеет, из-за чего парень чуть врезается в дверной проём, но здесь нет ничего необычного. Миг — и друзья уже входят в квартиру. И не с пустыми руками, признательно, теперь можно не идти в магазин. — Вы так быстро дошли, удивительно. Вот только у меня один вопрос, почему вы собрались именно утром? Можно же было днём или вечером, — спрашивает Чуя. Парни ставят пакеты на пол и снимают обувь. — Федя как только мне сказал, так мы и вышли, — произносит Сигма. — Ну и погода, конечно, пекло! Я думал будет прохладней, эх… — Ну, конечно, Сигма, ты оделся в тёплое худи, а под ним ещё и водолазка, — вздыхает Фёдор, смотря на друга. — Дома уже родственники во всю готовятся ко дню рождения, и что-то мне подсказывает, что всё начнётся раньше назначенного времени. Мне даже поспать нормально не дали, — вздыхает Достоевский, что до сих пор выглядит сонным. — Ох, какие у нас гости-то с утра пораньше! — и главный комик всей компании — Осаму — выходит в коридор. — Кажется кто-то стал бомжом… Ну, ничего, мы, как самые добрые люди, готовы приютить тебя, Фёдор! — Дазай набрасывается на друга с объятиями. — Придурок, мы всего-то несколько часов не виделись… — произносит Достоевский, у которого в глазах прямо-таки читается: «Помогите». — Ну что же, проходите, будем завтракать, ибо мы с Осаму ещё ничего не ели, а вы? — говорит Чуя, проходя на кухню. — Пакеты, кстати, в гостиной оставьте, а то что они на дороге стоят. — Мы тоже ещё не ели, сразу встретились, — говорит Сигма, относя вместе с Фёдором пакеты в комнату, а после идя на кухню и садясь за стол. — Фух, наконец-то можно присесть! У вас лифт в доме сломался, пришлось до седьмого этажа идти, чуть не умер!       Накахара ставит чайник. И время, пока он закипит, проходит быстро, так как парни ведут активную беседу. Никто из братьев не затрагивает тему вчерашнего поцелуя при друзьях, потому что Чуя и Осаму просто-напросто не знают, как они отреагируют. Тем более ещё рано. Нужно немного подождать, чтобы те точно разобрались, что они чувствуют. Признаться-то они признались, а вот можно ли считать, что они встречаются? Или же всё-таки нет? Да, сейчас всё очень запутано, рано делать какие-то выводы и уж тем более говорить кому-то. Братьям точно нужно время, однозначно. Они должны подумать и порассуждать не только вместе, но и наедине с самим собой. Им предстоит задать себе ещё очень много вопросов, чтобы точно разобраться, но это не сейчас. Сейчас нужно сосредоточиться на ночёвке и на друзьях. Оставим все мысли о симпатии на потом. — Чай или кофе? — спрашивает Чуя, доставая из шкафчика четыре кружки. — Если будете чай, то у нас есть чёрный, малиновый, зелёный. — Чай, — Сигма и Фёдор одновременно говорят, из-за чего переглядываются, а после тихо усмехаются. — Да я смотрю вы уже не разлей вода, да, Федя? — хихикает Осаму над ними. — Ага, — вздыхает Достоевский, ухмыляясь.       За разговором ребята и завтракают. Смеются, вспоминают забавные моменты из прошлого, даже ту ночёвку Накахары и Сигмы. Дазай даже признался, что хотел ночью напугать их, но в итоге забыл и заснул. А весь план заключался в том, чтобы посреди ночёвки, когда друзья будут ещё не спать и у них в комнате будет тихо, резко зайти и закричать. Но, конечно, это нужно было сделать так, чтобы ни родители, ни Элис не проснулись. Увы, у Осаму не удалось. Также Фёдор рассказал историю о том, что когда он возвращался обратно в Россию на зимние каникулы, он ночевал дома у своей бабушки. Достоевскому было тогда десять лет. И так-то он никогда особо не верил в призраков, легенды и подобную нечисть, что люди придумывают. Но в ту ночь ему казалось, что это было точно что-то паранормальное.       Было это так. Холодная зимняя ночь. За окном огромные сугробы снега, что становились только больше с каждым часом. Сильный знойный ветер протяжно свистел и подталкивал заблудших прохожих скорее идти в тёплый дом, где осталась еда после Нового года. Во всю бушевала метель. Фёдор спал в комнате, в которой до сих пор были деревянные окна, а не пластиковые. Собственно, такие стояли по всему дому, кроме гостиной, потому что в доме только начали делать ремонт на тот момент. Достоевский в ту ночь долго не мог заснуть. Постоянно ворочался, считал овец, всё было тщетно. А время было уже заполночь, все спали. И в какой-то момент мальчику начинает казаться, что кто-то то ли ходит по крыше, то ли стучит. Фёдору было бы всё равно, если бы это не мешало заснуть ещё сильнее. Но звук не прекращался. Конечно же в детский мозг стали приходить не совсем рациональные мысли. «А вдруг это призрак!» — думал мальчик. В один момент ему надоел этот звук, и он решил, что нужно посмотреть в окно и проверить, стоит ли кто-то рядом. Достоевский берёт всю волю и бесстрашие в кулак, открывает глаза — темно, но, как глаза привыкают к черноте, становится видно очертание мебели. «Федька, тебе уже десять лет, здесь нечего бояться!» — подбадривал он себя. Шёл мальчик медленно, не торопясь, оглядываясь и прислушиваясь к каждому звуку. Стук продолжался. И вот он выглядит в окно, а там… некая чёрная фигура, похожая на человека! «Призрак!» — первое, о чём думает Достоевский, бежа обратно в постель. Он не на шутку испугался тогда, всё тело дрожало, а мысли только и были об этом чудище. Мальчик столько себе тогда напридумывал! И то, что сейчас призрак зайдёт к нему в комнату через окно, и то, что он его съест… Заснул Фёдор тогда только под утро, когда тело было уже не в состояние не спать.Позже оказалось, что это был отец мальчика, который просто доставал котёнка. Мужчина выходил на улицу покурить и услышал, а позже и увидел животное. Весёлая была ночка…       Прошло ещё три часа после завтрака. Всё это время парни разговаривали и сидели в телефонах. Но им это наскучило, тем более погода на улице чудесная. Именно поэтому им пришла идея — почему бы и не прогуляться? Не теряя времени, друзья начали собираться. Ну, точнее братья, ибо Сигма и Фёдор были собраны. Парень с двухцветными волосами разве что водолазку снял, чтобы не так жарко было. Осаму и Чуя оделись примерно одинаково — футболка, худи на молнии и джинсы. Накахара также собрал волосы в высокий хвост и подвёл глаза. Что же, можно выходить!

***

      Погода на улице и вправду прекрасная! Солнце ярко освещает улицы города, прохладный ветерок дует в спину. И ребята уверены, если бы не шум города, то можно было услышать пение птиц. Дороги Йокогамы уже во всю оживлены людьми, автомобилями, велосипедистами. Наши друзья не спеша ходили по городу, порой заходя в какие-нибудь магазины, чтобы или что-то купить, или просто посмотреть. Как-никак Япония славится своими товарами! — Чуя, мне кажется или Осаму с Фёдором ведут себя как-то… Странно? — и Сигма верно подметил, ведь те уже несколько минут о чём-то увлечённо спорят. — Я тебе повторяю, ты не сможешь за один раз достать из этого автомата энергетик, ибо они стоят так, что не упадут от того, что под ними уберётся один держатель, — убеждает Достоевский Дазая. Они расположились возле автомата, в котором напитки стоят по кругу, а под каждым из них держатели, что не дают им упасть. — А вот и проверим! — восклицает Осаму, кидая монету в автомат. Он запускается и красный круг начинает быстро передвигаться по кругу по каждому из держателей. В один момент Дазай резко нажимает и попадает на один из них. Энергетик падает в пропасть. — Я же говорил, а ты не верил! — У тебя получилось только потому, что под энергетиком не было уже одного держателя. — Знаешь, Сигма, ты случаем не говорил, что мой брат полный придурок? Если да, то я согласен с этим высказыванием, — произносит Накахара, смотря на радостного Осаму. — Чуя, не ври, — подмигивает Дазай брату и ехидно улыбаясь. — Каждый из нас знает, что это не так, — парень открывает напиток и делает глоток. — Ладно, пошлите уже на улицу, а то мы в этом торговом центре провели слишком много времени, — говорит Накахара, идя к лифту.       Ребята выходят из здания. Они решили направиться в сторону парка, ибо там можно будет спокойно посидеть. В один момент Чуя замечает красивый букет цветов возле одной из пекарен. Он останавливается, чтобы сфотографировать, а потом заодно можно будет и Ёсико отправить, пусть полюбуется. Друзья не сразу замечают, что одного из них нет. Первый был Сигма. Он оглянулся назад и уже возле пекарни заметил Чую, что пытался подобрать ракурс для фотографии. — Ты хоть бы предупредил, что отстал, — говорит Сигма, подходя ближе к другу. — Я почти уже сфоткал, сейчас, секунду, — отвечает Накахара. — О, и Ёсико отправлю! — Ага, давай тогда, а то ребята уже там ушли, видимо, вообще не замечают, что нас нет… — Сигма переводит взгляд с Чуи на друзей в далеке. — А нет, заметили! Остановились наконец-то… Ты, кстати, отправил уже Ёсико-сан? — Ага, пошли, — смотря в телефон, произносит Чуя. Два друга возвращаются к остальным. — Всё, мы пришли, просто Чуя фотографировал цветы, — сказал Сигма, подойдя к ребятам. Вот только их лица были не совсем радостные, как были до этого. В особенности, у Дазая. — Я боюсь даже спросить, что же произошло… — Осаму, Осаму, ты слышишь меня? — спрашивает обеспокоенно Фёдор. — Осаму, кого ты увидел? Но парень не отвечает на вопросы Достоевского, Дазай лишь находит глазами Чую и со всей силы обнимает его, зарываясь головой в его плечо. — Осаму, ты чего? — слегка дотрагиваясь рукой до спины младшего брата, будто Дазай — хрупкая фарфоровая игрушка, что может сломаться в любой момент, говорит Накахара. — Фудо. Он прошёл мимо меня и пытался дотронуться, а ещё он… улыбался, — с трудом выдавливает из себя Осаму. Парень надеялся, что никогда в жизни больше не встретит этого человека. Дазай ненавидит его, презирает. Фудо — человек, что сломал парню жизнь и разрушил его детство, лишив его радостей, внушив страх. Страх, который Осаму запомнил на всю свою жизнь. Он боялся, когда тот приходил с работы, был дома, кричал и — вишенка на торте — заходил в комнату. Ведь это означало, что тот обязательно изобьёт кого-то и отругает. Дазай навсегда запомнил, каково это: сидеть в тёмном шкафу, где компанию тебе составляют только вещи, и слышать крик пьяного в щепки отца и плач напуганного не меньше старшего брата. И ты даже ничего не можешь сделать! Тебе остаётся лишь сидеть и молиться, чтобы всё стало лучше. — Чуя, я… — Тише, — Чуя понимает, что чувствует младший. Накахаре абсолютно плевать, как на них сейчас смотрят прохожие и что думают. Как будто они никогда не видели, чтобы взрослый парень проявлял обыденные эмоции. Осаму не плачет, он просто напуган, ведь Фудо оставил непоправимый ущерб его психике. — Фудо сейчас не рядом с нами, он уже далеко. Я с тобой, Осаму, я с тобой. Помнишь же моё обещание? Я никогда тебя не брошу. Посмотри на меня, — признаться честно, это — первый раз, когда друзья видят Дазая настолько напуганным и разбитым. И они даже немного удивлены с того, как Чуя взял всю ситуацию на себя и стал поддерживать Осаму. При том очень хорошо, без лишних слов. Хотя, это логично, ведь Накахара видел все слёзы Дазая начиная с двух лет, Чуя уже точно знает, какими словами лучше он сможет помочь младшему. И тот поднимает лицо. Его взгляд растерянный, напуганный, он будто находится не здесь. Рот слегка приоткрыт. — Дыши глубоко и смотри только на меня, хорошо? — Осаму так и делает. Губы немного подрагивают, но он повторяет всё в точности, как и сказал ему старший. — Молодец, вот так. Его здесь нет, слышишь, нет. Больше он не посмеет к тебе притронуться, только если после моей смерти. Всё хорошо, с тобой я. — Думаю, нам лучше отправиться домой, — говорит негромко Сигма, внимательно наблюдая за этим действом. И ведь Дазаю и вправду помогало. Он с каждым словом Чуи приходил в себя. — Да, пойдёмте, — произносит Накахара, держа за руку Осаму.