***
Комната общежития о-братства ничем от обычных университетских берлог четыре-на-четыре не отличалась, разве что у Лизза на подоконнике красовалась личная капсульная кофемашина — подарок родителей на Рождество. И хотя Китти кофеин литрами употреблял, а друг обещал делиться, этот единственный плюс не мог перевесить всех минусов. Вот стоило вообще сюда переезжать? Там, в родной конуре, и сторона солнечная — удобно было за кульманом потеть; и омежонок-первокурсник всегда на подхвате, не то, что этот нахал Хаддам; и Банни не было… Китти с досады закатил глаза, вытряхивая из чемодана очередной летний пиджак и разглаживая его плечики на деревянных вешалках. Вот мало ему конкурса, дурацкой метки, залепленной пластырем, так еще и комнаты у них с Банни теперь друг напротив друга. — А он один живет, — пояснил Лизз и махнул рукой в сторону запертой двери, лениво листая журнал на своей кровати. Конечно, один! Такая звезда, аж сверх-новая, — и делить с кем-то систему, а то и всю галактику? Ха! Банни еще в школе играть кого-то другого, кроме главных героев, отказывался, сразу истерику устраивал. Да еще такую, с соплями, слюнями, директором и целым выводком учителей. Один раз даже у него, Китти, роль отнял. Ну, как отнял. Китти уступил, подумал, если другу так важно (вот когда-то эту гадюку другом считал!), он настаивать не будет, хотя кто в тринадцать лет не хотел быть омежкой-Белоснежкой? Пришлось играть гнома, Чихуна. Китти тогда таким дурачком был, что даже не за себя расстроился, а за Оливера с дядей — до сих пор перед глазами стояли их расстроенные лица. — Ничего, солнышко, не расстраивайся, — приговаривал Оливер, нежно гладя по голове, пока он стрелял в увешанного цветами Банни завистливыми взглядами. — Ты самый лучший гномик! А как ты сыграл? Лучше всех! Следующая главная роль — твоя! Но ему не досталась ни следующая, ни после-следующая, ни какая-либо другая — все себе присваивал Банни. Впрочем, чего удивляться, тот всегда таким был. Не дай бог кому о чем-то заикнуться, мол, понравилось, тут же эта вещица у него появлялась. Китти дядя розовый рюкзачок купил? Банни через неделю в похожем щеголял. Омежка из класса духи новые нахваливал? Банни после школы себе такие же покупал. Росла его жопа — росли и аппетиты. В средней школе Банни уводил уже парней, в старшей — идеи для эссе. Китти шмыгнул носом и поправил капюшон толстовки, чтобы не съезжал. Объяснять, почему у него на загривке не перцовый пластырь наклеен, а обычный такой, как раз для тех, кто новую метку заимел, не хотелось даже Лиззу. Омега и так после бессонной ночи больше походил на говорящий скелет, сейчас же вообще дрых без задних ног, уткнувшись носом в глянцевый журнал. Вот Лизз совершенно неконфликтный, подумал Китти, придирчивым взглядом оглядывая его красивые прямые ноги. Понятное дело, что с тем же Банни он бы только под дулом пистолета согласился комнату делить, но все равно приятно, когда достался такой адекватный сосед. Не без минусов, конечно же. Вон, его половина была засрана так, что Китти при уборке чуть чертежи в мусорку не отправил. На кульмане — сплошные крошки. В урне — пакеты из-под чипсов и пустые бутылки газировки. А под кроватью Китти отковырял пакеты фаст-фуда с приклеенными чеками аж за прошлый год. Но неряшливость — это не чужих бойфрендов отбивать и роли из-под носа уводить. Жить можно, решил про себя Китти и для пущей убедительности кивнул, складывая штаны в отдельную стопочку. Это еще его Оливер с детства приучил: порядок на столе, в шкафу и на кровати — порядок в голове. Китти чисто физически не мог довести собственную комнату до состояния помойки, не развесить пиджаки и не отпарить каждый свой джемпер. Лизз поначалу, еще до того, как отрубиться, смотрел на него, как на умалишенного. — Зачем? Мы архитекторы, а не юристы. Встречают по портфолио, а не по складкам на брюках… — Вот и ходи, как нравится, — фыркнул Китти и задрал нос. — А я так привык! — М-да… И все равно Лизз ему нравился. Если бы не он, наверное, так и тянул бы с этим треклятым о-братством до выпуска. Мало вот ему Хаддама было, так теперь еще и Банни на короткой дистанции терпеть! Да и вообще, кто сейчас связи благодаря братствам налаживает? Это вон, во время юности дяди и Оливера, они что-то значили, а это когда было? Лет двадцать пять назад? А сейчас? Хотя, если так подумать, президент студсовета, тот самый, у которого Банни титул «самой горячей попки» отобрал, до сих пор со своими старшаками общается. Говорят, у кого-то даже крестным был. И прошлогодний выпуск тоже… Один открыл собственную студию, кого-то к себе на подхват взял, кому-то заказы передает… — Тц, — с досады цокнул языком Китти. И все равно ему было бы легче, не будь в «Омеге Дельте Фи» этого Банни! Особенно сейчас! Китти повел плечом, проверяя, болит ли метка. Ничего не прострелило, значит, в аптеке его не обманули, и пластырь действительно с какой-то заживляющей мазью. — М-м-м… — сонно простонал Лизз, отклеивая щеку от глянцевой странички, и Китти чуть инфаркт от неожиданности не хватил. — Сколько часов? — Семь пятнадцать, — похлопав себя по груди, ответил он. — Блин… Джефферсона еще делать… Тц, не, — махнул рукой Лизз, кидая несчастный журнал на пол и поудобнее поворачиваясь лицом к стенке, — завтра встану с утра и сделаю… Китти спорить не стал. Ни за ночь, ни за утро Лизз бы все равно не успел — там три квартала надо было склеить.***
Вот все говорили, и дядя тоже: «синдром отличника, синдром отличника», а Китти это часто выручало. Во-первых, он был на хорошем счету у всех преподавателей, а лектор по каллиграфии и вовсе хотел отправить его в Китай на семестр, несмотря на заканчивающееся на «нихао ма» знание языка, — помешал профессор Адамс, заявивший, что Верано нужен ему здесь. Порой Китти даже мечталось (по ночам конечно же, днем он такой фигней не страдал), что лучше бы за него так же альфы собачились, как учителя. Правда, те тоже бесполыми не были, но Китти тех же вздохов Лизза по профессору Мэдисону не понимал. Он же лектор! Ну и что, что у него были такие соблазнительные смоляные кудри, и такая аккуратная бородка, и такие длинные пальцы. Хотя что с Лизза взять! Он даже Нейта Хаддама венцом эволюции считал. «Не, ну, объективно — назови у нас хоть одного альфу лучше него», — оправдывался омега каждый раз. Во-вторых, вовремя сделанная работа равнялась куче свободного времени. Пока такие, как Лизз, бессмысленно залипали в ленту соцсетей, Китти мог четыре проекта наскрести, и когда он уже мирно посапывал в подушку (ну, как мирно — вряд ли истерика под названием «я бездарь» могла считаться чем-то мирным) или занимался всякой ерундой вроде прохождения тестов «Кто ты из диснеевских принцев?», эти прокрастинаторы в мыле встречали рассвет. Так и сейчас Китти лежал с чувством выполненного долга на своей кровати, залипая в телефон. Но лучше бы он, ей богу, спал. «Мне тридцать два. С бывшим мужем познакомились в университете, поженились на третьем курсе, я разрешил поставить метку. Бывший — доминантный. Метка никак не отличалась от обычных, разве только его в гон тянуло не ко мне именно, а ко всем подряд. Когда разводились, я сказал, что метку удалю. Бывший не возражал — как у доминантного, у него не было каких-либо собственнических чувств насчет нее. Самая карусель началась, когда я ее начал удалять. Оперировали два часа под общим наркозом, когда обычную метку удаляют за десять минут с анастезией. Потом восстановление — у меня график течек сбился, вообще мог на работе потечь. Глотал таблетки. Знаете, сколько одна пачка стоит? Сто долларов. Хорошо еще, что страховка покрывала. В общем, не рекомендую давать кусать доминантным. Вы к ним привязываетесь, а они к вам — нет. Изменяют, у них это в ДНК заложено, что им одного омеги мало…» Китти поморщился. Его вот Оливер учил, что ничего такого ни у кого в ДНК не заложено. Если человек говно, он говном останется в любой ситуации. «Если вы хотите расстаться с бывшим и удалить его метку, а он доминантный, лучше ехать в Монтану» «В Монтану или Вашингтон. Лучше в Монтану, подтверждаю. Сам удалял. В Биллингсе же один из первых федеральных центров помощи. Его держат коренные, он еще и на территории резервации. В общем, там вообще только ФБР с разрешения президента может находиться, не то, что ваш бывший» Обрадованный, Китти мгновенно вбил в поиск Биллингс, и центр выскочил на первой же строчке. Не задумываясь о том, знаменит ли город чем-то еще, он тапнул на ссылку. «Сложный период в жизни? Центр помощи омегам в критических ситуациях. По любым вопросам звоните на нашу круглосуточную горячую линию 3-…» Китти покосился на сопящего Лизза. Нет, звонить — не вариант. Выходить — тоже. Мало ли кто подслушает, Банни, например. Китти аж плечами передернул. Б-р! Страшно представить. «Так же вы можете написать нам в чат на сайте…» А вот это Китти подходило, он тут же тапнул на маленький светящийся кружочек. «Добрый день! Я Волтер Шайенн, омега. Чем могу помочь?» В отличие от побережий, в остальных штатах моды на женские имена для омег не существовало, и Китти порой путался, не в силах определить, с кем говорит по телефону. «Здравствуйте… Я Элеонор, омега», — написал Китти и почувствовал, как паника подбирается к его горлу. С чего бы? Весь день с меткой проходил, убедил себя, что это обычная процедура, даже перед Хаддамом не потек, а тут решил попереживать. — «Я хотел бы удалить метку доминантного альфы. Не могу сделать это в своем родном городе, потому что ему придет оповещение. Подскажите, пожалуйста, когда можно провести операцию?» «Понял. Уточняю для вас информацию» Китти совершенно не нравилось то, что собственное сердце хотело пробить ребра и выпрыгнуть куда-то в окно. Еще и живот взбунтовался, крутило так, будто он снова молоком отравился, как в детстве. А вдруг не получится? Ему тогда придется признаться дяд… «Прошу прощения за ожидание. Метка была поставлена насильно?» «Нет», — облегченно вздохнув, Китти поджал губы. Не вспоминать! Не вспоминать! Он в такой крендель заворачивался, что там и у покойника бы узел разбух. «Вам угрожает какая-либо опасность?» На мгновение все же задумавшись, Китти написал: «Нет, просто он не помнит, что поставил…» — и для пущей убедительности добавил. — «У нас нет отношений». «Метку хотите снять до следующего эструса?» «Да» «Напишите примерную дату, пожалуйста» Китти перешел в приложение. Целых шестьдесят дней! Пф, времени навалом. «Через пятьдесят семь дней» «Для удаления метки от доминантного альфы вам понадобится две недели. Неделя на подготовку, неделя на реабилитацию. Наш центр во всем вам поможет. Так как удаление происходит не по решению суда, к сожалению, спешу сообщить, что это платная услуга…» — Китти задержал дыхание. Господи, хоть бы не пять тысяч долларов! — «Стоимость операции вместе с подготовкой и реабилитацией от тысячи долларов. Вы готовы?» Аллилуйя! И даже у дяди с Оливером просить ничего не надо! «Да, конечно!» «Отлично, тогда…» Вот! А Китти боялся! Сейчас метку удалить — как в магазин за йогуртом сгонять. В конце концов, когда в стране сорок три процента браков заканчиваются разводом, а пятьдесят один процент меток сводят, правительство должно идти на уступки. — Ха! — радостно хмыкнул Китти, открыв присланную менеджером на почту анкету. Он не только от метки избавится, но еще и Хаддама в конкурсе обойдет. Интересно, каково доминантному альфе будет узнать, что от него не каждый омега метку хочет? Китти хихикнул так громко, что даже спящий мертвецким сном Лизз завертелся.***
— Повтори-ка? — Дай, пожалуйста, ошейник. — Ты же борец за права омег, а ошейн… — Ты дашь или нет? Китти с утра столкнулся с некоторыми проблемами, с которыми сталкиваться изначально не планировал: мало того, что толстовок с капюшоном у него больше не было, так еще сегодня и всю последующую неделю обещали минимум по двадцать семь градусов жары. Обливаться потом и терять сознание на парах было не с руки. Водолазки его бы тоже не выручили, рубашка могла сползти, платков он не носил. Ошейников — этого мизогинного аксессуара, с легкой руки маркетологов превратившегося в чуть ли не маст-хев для каждого более-менее молодого немеченого омежки, — у Китти конечно же не было. С одной стороны, просить его было уже поздно — на шее красовались глубокие раны от клыков, с другой, не бинтами же, в самом деле, прикрывать? — Ну? — он нетерпеливо заерзал на кровати, пока Лизз все еще скептично оглядывал его с ног до головы. — Ты вообще странный, — выдал, наконец, омега, складывая руки на груди. — Точно все нормально? Этот альфа тебе ничего не сделал? — Нет, нет и еще раз нет! Не сделал. Дай ошейник, а? Ну, пожалуйста-а-а-а… — Точно? Где тот самый Китти Верано, который лекции про аборты задвигал на заднем дворе? И такое было — он вообще активный активист. Но сейчас на кону нечто ценное для Китти лично. Гордость, к примеру. Ни друзьям, ни дяде с Оливером он признаться в том, что сглупил, не мог. Стыдно! Это же он всегда кичился своим здравомыслием, а где ж его здравомыслие-то было, когда он течным кошаком на простынях перед Хаддамом выгибался? — Лизз… — Китти пока в душе был, столько отговорок придумал, а сейчас ни одну вспомнить не мог, — просто сейчас жарко… хотел просто шарф надеть. Подумал, ошейник будет лучше. — Так я дам. Он чуть языком не цокнул. Шелковый платок мог в любой момент от порыва ветра развязаться, ошейник же сидел намертво. — Ладно! — не выдержал Китти, опустив взгляд на собственные слегка подрагивающие от напряжения руки. Поверит? — Хочу быть красивым! И сегодня… собрание студсовета! Достало, что Хаддам каждый раз ко мне цепляется! Он поднял глаза и вздрогнул: у Лизза от улыбки едва щеки не лопались. — Так бы и сказал! — радостно хлопнул в ладоши омега и бросился к комоду. — Сколько сейчас? А, за десять минут управимся! Я тебя сейчас так приодену… Так накрашу! Ты это после того, как он за тобой кинулся? А, ну правильно… Китти едва успел ошейник, больше похожий на аляповатое сверкающее ожерелье, защелкнуть, как его уже усадили на стульчик перед зеркалом. — Не двигайся, — решительно приказал Лизз и пригрозил пальцем. — Только ничего особенного не жди. Сколько Китти себя помнил, он всегда любил краситься: в младших классах у Оливера вовсю таскал из спальни помадки, тени, кремы; в средних — засматривался на звезд с идеальным макияжем, мечтая когда-нибудь сделать себе такой же; а уже в старших хоть и любил смотреть обзоры на всякие новинки, ленился даже тушью ресницы накрасить. Хотя если покопаться, вовсе и не ленился. Просто ему ничего не могло помочь, хоть сто лет красься беспрерывно — Банни был недосягаем. — О! — воскликнул Лизз, оторвавшись от художественных стрелок. Китти открыл один глаз. Вспомнишь говно — вот и оно, как говорится. Банни во всеоружии, то есть в откровенно соблазнительном наряде, подходившем не для факультета ландшафтного дизайна, а для занятий стрип-пластикой, стоял на пороге и лениво вертел на пальце связку ключей. Обведя комнату усталыми глазами и разочарованно причмокнув губами, он, наконец, глубоко вздохнул: — Тикк, тебе клининг отдельно заказывать? Сколько раз повторять, чтобы ты убрался? — Банн… — Лизз сложил в молитвенном жесте ладони. — Никаких больше отговорок. Верано, тебя так же касается. За срач в этой комнате, — пальчик с идеальным маникюром устремился вниз, пока Банни подпирал дверной косяк плечом, — ответственен в том числе и ты. — Я только перееха… — «Я только переехал», — передразнили его совершенно непохоже. Впрочем, Китти сразу понял, что тот не в духе. Уж за долгие десять лет научился определять чужое настроение по одной заломленной брови. — Мне все равно. Ты полноценный член «Омеги Дельты Фи», будь добр, соответствуй. И, развернувшись на каблуках, потопал дальше по коридору. — Это он такой, потому что с диеты слезть не может, — закатив глаза, пояснил Лизз. — Все никак в свой женский корсет не влезет, как ему хочется. У него на завтрак йогурт обезжиренный с семенами чиа, на обед авокадо, а на ужин сельдерей. И так уже недели три где-то. Мы все вешаемся, а он сдаваться не хочет. Хотя я б на его месте… Ай, вот стоит себя диетами морить. Такой красивый омега. У Китти всякий раз, когда о Банни речь заходила, чуть изжога не начиналась. — Вот ты, — зачем-то перевел тему Лизз, набирая пигмент на кисточку. — Тоже красивый. А можешь быть еще красивее, даже на диету не садясь. Почему не красишься? — Времени нет… — уклончиво прошептал с закрытыми глазами Китти. — Так с Нейтом Хаддамом есть время собачиться, а тут нет? — Тоже скажешь… — Ну, ладно бы только, когда видитесь, ругались… Тебе напомнить случай на марше? Китти об этом вспоминать не любил. — Вы ж тогда чуть не подрались. Конечно, вряд ли бы Нейт его ударил, как-никак воспитанный в восточных традициях альфа, в которых странно переплетено и восхищение, и пренебрежение к омегам, но точно чем-нибудь бы кинул. Например, баннером с надписью «Нейт Хаддам — типичный пример сексиста». — Что было… то… ай! — Смотри вверх, — скомандовал Лизз. — Не обращал бы внимания. Он тебя намеренно провоцирует… М? Китти счел вопрос риторическим.***
Сраный Верано не шел из головы. Чего греха таить, думал Нейт, прижмуренными глазами провожая на позицию очередного бэттера, о Верано он вообще думал часто, однако в другой плоскости: где подгадить, чтобы выпереть его с должности гребанного вице-президента. Он ему и без того всю схему с закрытием оркестра и перераспределением финансирования подгадил, а им еще в финале играть. Нейт-то им его обеспечит, он тот еще питчер, но выглядеть они будут, как подобранные с помойки бомжи. Надо бы форму новую закупить, автобус, спортивный инвентарь… И все, блин, из-за гребанного Верано! Вот надо ему, видите ли, в дудку свою дуть! Лучше б так члены альфьи облизывал, а не трубки металлические, глядишь, всем бы легче стало. В каждый пирог своим пальцем ткнет! Но сегодня о Верано думалось по-иному. Нейт только под утро себе признался, что кинулся за ним на каких-то голых инстинктах. Поначалу, конечно, подумал, мол, вчерашняя моделька, повезло, так повезло. Где-то в середине, когда несчастная жертва перепрыгивала низкорослые кустовые розы, по отсутствию жопы и техники хоть какого-либо внятного бега, узнал Верано. И вот что самое удивительное. Нейт не остановился. Не сбавил темп. Не махнул рукой. Он поднажал. Да так, что едва отговорку успел придумать. Блядь! Сраный конкурс. Нейту от него было ни тепло, ни холодно, а сейчас чисто альфье взыграло — хотелось победить. Правда, для этого надо было такое выдать, чтобы разом перекрыло и талант Верано, и любовь этого Адамса к омежке-студентику. Вот никто, кроме него, не видит, как тот его глазами пожирает? А Нейт видел! Если б Верано действительно из себя ничего не представлял, он бы вообще жалобу на декана составил. Но гребанная омега была талантлива. Это и останавливало. Вот если удастся сфоткать, как они в машине на заднем сидении трахаются, Нейт уже не остановится... — Хаддам вас опять в аут отправил? — громогласный рык тренера отвлек от странных мыслей. — Нейт! Меняйся! Покажи им, как надо отбивать! Но пока Нейт выбивал хоум-раны, перед глазами все равно стояла недовольная рожа Верано. И только он умудрился ее забыть на лекции по взаимодействию с властью в сфере коммерческой застройки, только он смирился с тем, что Верано все же омега, а против природы не попрешь, поэтому броситься за ним — это вовсе не зашквар, как встретил его в коридоре. — Ты че... — скривился Нейт. — Накрасился? Китти пошел пятнами. Такое миленькое имя, а такая вобла. — Накрасился! — фыркнул он, бедром открывая тяжеленную дверь в комнату собраний. — Тебе-то что? — Мне? — удивился Нейт. Действительно, что? — Просто, — взгляд скользнул по выступающим острым ключицам, наткнулся на ошейник. — Собой занялся? Адамсу только свистни, он тебя и в мусорном пакете трахнет. Верано только глаза закатил, хлопнув стопкой толстенных журналов по столу. — Все в сборе? — и волосы у него блестят сегодня не так, как обычно, и румянец на щеках появился, и вообще... что происходит, и почему Нейта так волнует, как он выглядит? Кивнул всем, задержав взгляд на Банни чуть подольше. Вот — омега! Куколка миниатюрная, смазливенькая, нежненькая... Не голос — мед! Нейт вновь посмотрел исподлобья на Китти. Нет, прям ощущение какое-то странное. Подвох во всем чувствуется. И пахне... — Так-так-так! — в зал ворвался на всех парах президент, бывшая местная омега-звезда. Тоже вот — отличный вариант. Банни не уступал, разве только постарше был. Нейт опять стрельнул глазами в раздающего журналы Китти. Он какими-то духами на феромонах пользуется? Иначе, почем... — Все в сборе? Отлично! Президент даже не сел — уперся кулаками в стол и, собравшись с мыслями, затрещал: — В общем, все знают, что благодаря усердию нашей университетской бейсбольной команды, число местных балов было сокращено? Мы отказались от Весеннего бала, от бала в честь Пасхи, от Летнего бала, от бала в честь Хэллоуина, оставив только бал на День Независимости и в канун Рождества, — Нейту даже поворачиваться не надо было, чувствовал, как его испепеляют в мыслях. — Так вот. Благодаря мне, мы восстановим наш Осенний бал. Во-первых, он проходит ранней осенью до наших с вами изнурительных экзаменов. Во-вторых, он показывал наилучшую динамику по сбору средств из всех отмененных балов. — Браво, — хмыкнул кто-то вполне искренне. — Знаю. В общем, переговорил сейчас с деканом, попросил об услуге... — президент вперился своими лисьими глазами в Нейта. — Что? — Разрушать — не строить, как говорится. Хаддам? Нейт знал, к чему дело идет. — Я не могу, — усмехнулся он, сложив руки на груди. — У меня Эасиф. Мне там есть днем нельзя и трахаться, простите. Я и так на нервах... А потом игра осенью, начало отборочны... — А у нас тут светская страна, — нашелся президент. Вот никогда он Нейту не нравился. Такой же, как этот говнюк Верано. Ясное дело, почему они спелись. — Я думал, университет учитывает... — Университет — да, — быстро согласился омега. — Я — нет. — Я никогда даже в школе ничего не организовывал, — упрямился Нейт из последних сил, чувствуя, как начинает сдавать. — Это не тяжелее, чем выбивать хоум-раны. Команду же организовал? — У нас тренер есть, — отбрил альфа. — Так и тут ты без поддержки не останешься, правда, Верано? — Я? — раздалось жалкое сбоку. — Почему я? — А на кого я президентство оставлю в следующем году? — Я... я... — Давайте, лучше я! — поднял руку Банни, и Нейт хоть в себя пришел, вспомнил, как дышать. Он и с этой... он повернулся, чтобы получше разглядеть перекошенную от негодования физиономию Верано. И с чего вчера за ним рванул? — Сиди, Банни, — фыркнул президент. — Мне все равно. Меня и деканат достали ваши подковерные игры. Не можете ужиться — будете из студсовета исключены. Сможете — Китти я отдам место президента, а тебе, Хаддам, обещаю выбить дополнительное финансирование. Каждый из вас на ламбо в финале Национальной лиги появится, понял? — Я... я не могу! — гнул уже Китти. — А у тебя что? — Я... — глаза его лихорадочно забегали, и Нейт понял, что, в отличие от него, Верано не пиздел. — Я уезжаю! — Куда? — В... Вашингтон! — Ты Овальный кабинет собрался переделывать? Успех! — Нет... просто... просто... мои родители венчаются! Нет, тут уже Верано пиздел. Нейт, усмехнувшись, пробасил: — Как-нибудь там без тебя управятся. Взрослые. — Заткнись! — шикнул омега, швырнув в него шаровыми молниями из глаз, и тут же щенячье посмотрел на старшего товарища. — Я правда не могу! Пожалуйста! — Китти — подготовка два месяца. Бал через... — он щелкнул экраном смартфона, — пятьдесят дней. Когда у них венчание? Китти поджал губы. — Двадцатого сентября. — Ну, так бал тринадцатого, м? Все успеешь. — Но... — Ничего слышать даже не хочу. Еженедельно будете мне о ходе подготовки докладывать. Я все сказал. Жалобы — к декану. А кто из вас к нему пойдет, от меня проблем потом не оберется, ясно? У меня тут диктатура. Все, собрание окончено. К пятнице жду от вас план действий.