Постучись ко мне

— Ах! Удар. — Ай! Глухой удар. — Уй! Звук скользящих по гравию кроссовок. — Сетка! — Не было сетки! — возмутился рыжий кудряш-омега, замахнувшись теннисной ракеткой в сторону судьи. — Была! — Ты куда, вообще, смотришь?! — Орать на судью — против правил! — Я тебе не Уильм Серенс — что хочу, то и делаю! — Оно и видно, манер-то нет! — Удивительно, — Дик взглянул на электронные часы с завершенной тренировкой «теннис». Час и двадцать семь минут, прям, новый персональный рекорд. Можно кольца уже не закрывать, медальку в приложении он получил. — Полдень, а они всего лишь ругаются. — Удивительно? — вздохнул Оливер, держась из последних сил. — У меня от их ора уже раскалывается голова. — А я говорил… — начал было альфа, но тут же прикусил язык, хватая миниатюрную ладошку омеги в свою лапу. — Кхм… Может, хочешь чаю? — Если чай на мгновение избавит меня от их криков — выпью литр, — честно признался Оливер, не испытывая ни малейшего стыда от потребности провести вдали от собственных детей хотя бы пару минут. Иногда потребность растягивалась на недели и даже месяцы, и тогда он разыгрывал целый спектакль, только лишь бы уговорить Дика взять отпуск. Снова неоплачиваемый, и снова несемейный. Правда, под конец романтических прогулок по ночному пляжу где-нибудь на Мальдивах вновь задумывался о крохотулечках-детках, проблемы, возникающие в ходе воспитания подростков-альф начинали казаться ему преувеличенными, однако стоило ему вновь встретиться с этими тремя спиногрызами, цветами, так сказать, его жизни, из которых получился бы отличный похоронный венок, он вновь по вечерам прикладывался к белому винцу. Вот Китти, солнышко его, ласковый котеночек… Никогда таким дармоедом не был! И в кого они? В Дика! Явно не в него самого! Вспомнить только школу! Божий одуванчик, а этот… Оливер подозрительно сощурился. — Фьить! — свистнул одними губами Дик, покрываясь холодным потом от пристального взгляда любимых синих глаз. Выучил уже за столько лет все оттенки прищуров. — Адам! Бен! Поставьте чайник. — Э… — Не «экай»! — нахмурившись, проговорил он. — Марш на кухню! — Тц! — То-то же! — радостно заключил кудрявый омежка, Бекки, аккуратно положив ракетку на скамейку и вприпрыжку оказываясь у Оливера под боком. — Дядя Верано, — он кокетливо, как мог только совсем еще юный и наивный подросток, захлопал ресницами, подсаживаясь в плетеное, усыпанное разноцветными подушками кресло рядом. — А что вы мне подарите на день рождения? Благо, воспитание детей шло через одно место не только у него одного. Микки, правда, проблем этих самых не замечал, и считал, что у него растет натуральный, небесами созданный ангел. Еще немного, и весь Нью-Йорк можно отключать от электростанции — нимб Бекки Хамсворда сполна осветит не только многочисленные авеню, но и дом каждого честного ньюйоркца с Национальным парком в придачу. — А что ты хочешь? — и все же Оливеру он нравился. Было в нем некое очарование, заставлявшее поверить, что бесы в его глазах все же не ебутс… кхм! — А можно мне новую ракетку? Колле-е-екцию? Оливер вспомнил, как предыдущей Бекки лупил по спине Адама. Сам бы омега, конечно, бил по жопе, но это родительское. — Почему бы и нет, а какую хочешь? — А можно индивидуальную? С гравировкой! Чтобы она, как тавро, на Адаме отпечаталась? — Почему бы и нет… и в каких цветах? — кивнул Оливер, прикидывая, сколько ракеток Бекки израсходует прежде, чем доберется до теннисного корта. — В черно-золотом, — заискрились радостью глаза омежки. — Быстро время летит, еще чуть-чуть, и будет двадцать один, — заметил Дик, вытирая перепачканные в острой курочке пальцы о салфетку. — Фу, — Бекки аж перекосило, и он надул пухлые губы. — Это далеко! Оливер тоже всегда считал, что дети — это где-то далеко. Фатально ошибался. — А жених есть? — маленький Хамсворд аж глаза закатил, настолько по-старперски выглядел Дик с этими бесконечными вопросами про «женихов» кому ни попадя. — Нет! — все же лукаво улыбнулся омежка, и тут же стрельнул хитрющими глазами из-под густых ресниц. — А у Вильяма есть? — Нет у него никого, — разочарованно причмокнул губами Дик. С одной стороны, Оливер такую навязчивую идею всех переженить осуждал. А с другой стороны, рьяно поддерживал — хотелось на старости лет, хотя старостью от него и не пахло, обыкновенного, человеческого спокойствия. Желательно, где-нибудь в вечнозеленых туманных горах в собственном замке с потомственным дворецким. Кстати, вспомнил Оливер, вчера должна была выйти новая серия «Аббатства». — А у Китти? — ляпнул, не подумав, Бекки. — А что Китти? — вкрадчиво поинтересовался вмиг напрягшийся Дик. — Он ни с кем не встречается? — А должен? — Нет, конечно, любовь и все дела, каждый выбирает, как хочет, — кривлялся омежка, накручивая кудряшку на пальчик. — Но уже часики тикают, а он все один! Оливер помассировал виски. Ему предстояло не только вынести истерику Адама и Бена по поводу теннисного мастерства Бекки, на голову их в этом плане опережающего, но еще и успокоить мужа, считающего, будто бы Китти мог только с его отеческого благословения с кем-то рядом постоять. Понятное дело, Оливеру срочно требовался отпуск. Несемейный, без-Диковый и, желательно, оплачиваемый. Вот увидит Китти на этих выходных, солнышко его маленькое, любимого котеночка, и сразу можно валить в сторону Туманного Альбиона.

***

Камиль буравил взглядом, словно раскопки алмазных копей проводил. По кругу, вглубь, к ядру души своего мужа. Методично и вполне эффективно. — Аба, что ты дышишь на меня! — терпения Хаддама-старшего хватило ровно до второго кофе с утра. До этого, конечно было несколько дней упорного игнорирования недовольства супруга, но тут омега включил излюбленный прием: тяжелые, будто бы непосильные, вздохи и глаза, едва-едва блестящие от вот-вот польющихся по нежным щекам слез. — Мне еще и дышать нельзя? — спокойно поинтересовался Камиль, разливая тягучий кофе по маленьким, с наперсток, чашечкам, и нарочито грустно смотря куда-то вперед, без цели перед собой. — Может, мне вообще к Всевышнему отправиться, раз дышать нельзя в твоем присутствии, о, султан моей души? — Тц! Прекрати эти свои… — он поправил галстук, — выкрутасы! Скажи, что тебя беспокоит! А Камиль молчал. Сел и сидит. Прямой, как струна, молчаливый, как сфинкс. — Аба, со мной поговорить не хочешь? — Ащкым, ты же дышать запрещаешь, аба, как я разговаривать-то буду? — Тц! Что за бунт! — его массивный кулак приземлился на стол, заставив зазвенеть блюдца с крекерами. — Сначала Назар! Потом ты еще? Моей смерти хочешь? — Вай, ащкым, это ты моей смерти хочешь, дышать мне запрещаешь… — И снова! — зазвенели от смачного хлопка теперь уже блюдца под кофейными чашками. — Говори, что беспокоит. — Ва, ничего не беспокоит, Всевышний с тобой, ащкым… — Это все из-за Назара? Все ссоры, казалось альфе, из-за Нейта. Порой он представлял, что сын у него другой, не такой болван и идиот, а с омегой они живут душа в душу. — Чем тебе Бала не угодил, а? Чем тебе этот бродяжка понравился? — не выдержал первым Хаддам-старший. — Бриллиантов у него сколько, ковров иранских, скакунов отец разводит! — Вай! Вай! Ковры, небось, молью проедены, скакуны, небось, все в залог куплены, бриллианты — ненастоящие. А сам! Три жениха со смотрин сбежали, четвертого он с ума свел, там остался, из окна выбросился! — альфа закатил глаза, показав, что он об этом думает. Разные слухи ходили про Бала, но никто подтвердить их не мог. — Кем будет твой гассал? А? Кто проведет тахарат и гусуль, а? Сын! А ты его видеть у своего тела не хочешь! — сверкнул черными очами Камиль. — Мне такой сын не нужен! — Аба, у тебя их, я посмотрю, много! — Еще с тобой… — Сам и рожай! — терпение Камиля кончилось, он скомкал лежащую на коленях салфетку и зашвырнул на стол. — Я ушел! — Э! — воскликнул альфа беспомощно, не зная за что хвататься: то ли за сердце, то ли за колени, то ли за мужа. — Куда? — Дышать! И входная дверь за ним захлопнулась с диким грохотом.

***

— Присаживайся, конечно, присаживайся, — президент бы ковровую дорожку постелил, лишь бы Джейкоб за их столиком поместился. — Как дела? Как семья? Китти напрягся — с чего бы Кабби интересоваться его делами и его семьей. Что-то он не припоминал меж ними особо теплых отношений в прошлом… — О! — будто прочитал его мысли омега. — Мы с Джейкобом, кстати, соседи. Я ж когда съехал, поручил ему заботиться о моем папке. А он тоже слинял. Сюда, представляешь? Ха-ха! Сердце Китти подскочило к горлу. Так вот оно что! — Да… как всегда, как еще может быть, — нехотя, медленно проговорил Джейкоб, отмахнувшись. У него вообще имелась привычка разговаривать будто бы из-под палки. Наверное, поэтому его старались слушать повнимательнее, затаив дыхание. — А ты как? Как бал? — и посмотрел на Китти, практически в упор. — Ну… эм… — смутился он. — А вот Китти меня что-то подводит, — смахнув крошки со стола ребром ладони, принялся жаловаться Кабби, обрадовавшись бесплатной жилетке для нытья. — Подводит! Я-то думал, они с Нейтом… так развернутся! А что имею? — развел руками президент и погладил округлившийся живот. — Явное пренебрежение к своим обязанностям. Китти, конечно, покраснел. От стыда и от внимательного взгляда Джейкоба. — Неправда… — одними губами прошептал он, уронив глаза в пол, впрочем, не чувствуя той самой дрожи в руках, которая одолевала его всякий раз, стоило Нейту разлить свои собственные феромоны где ни попадя. Ничего! Это из-за метки! Сведет и даже не вспомнит! — Китти, я сейчас на каких-то транквилизаторах, так что… — Кабби поднял указательный палец вверх. — Клянусь небесами, когда рожу, найду тебя и задушу. Попроси ты Банни помочь, он знает толк в организациях. Что не так? — А вам нужна помощь? — удивленно вскинул брови Джейкоб и подвинулся чуть ближе, так, чтобы острые коленки Китти впились в его ноги. — Я могу помочь… — Кстати, — кивнул, совершенно не раздумывая, Кабби. — И Джейкоб может помочь… задумайся. С Нейтом не вытянешь. Китти про Хаддама вообще думать даже забыл — загипнотизировано смотрел на выступающие на руках вены альфы и представлял, как они оказываются на его плечах, бедрах... — О, сколько людей ему помогают, а он не ценит! — буркнул президент. — Да… П-пусть, — он, кажется, покрылся красной коркой, мотнув головой, — п-пусть Джейкоб поможет… лишь бы не Банни. — О, как мы удачно вышли поесть вафель! — обрадованно хлопнул в ладоши Кабби. — Счет, пожалуйста!

***

Камиль выруливал на университетскую парковку совершенно уверенно: он уже попривык к усатому кроссоверу, арендованному на деньги мужа, и теперь разъезжал в Нью-Йорке спокойно, будто бы здесь и родился. Парочку раз его пытались подрезать индусы-таксисты, но Камиль уверенно давил на педаль газа и никого в свой ряд не впускал. Пусть думают, что хотят. Он не для этого с мужем ругался, чтобы на дороге беспредел терпеть! Однако Китти нигде видно не было. Не будь омежка таким высоким и ладненько-красивеньким, Камиль бы просто списал безрезультатные поиски на свое ухудшающееся с каждым днем зрение, но не приметить его было все же трудновато даже для такого подслеповатого крота. — Простите, — схватил он проходящего мимо премилого омегу — и почему все блондинчики такие розы? — за рукав. — А вы, случайно, с Китти Верано не знакомы? И хотя Камиль стеснялся сильного турецкого акцента, поиски будущего жениха для сына были для него важнее. — Знаком, — без особого энтузиазма ответил омега. Роза с шипами, но от этого хуже не становятся. У всех свои шипы, считал Камиль. И у него они имелись, запрятанные где-то глубоко под кожей. — А вы кто? — Ой, — обрадовался он. — Я его будущий… аба, неважно. А вы можете ему позвонить? Он мне не отвечает… Пожалуйста, скажите, что его ждет Камиль Хаддам. — Хаддам?... — омега на мгновение побледнел. — Да, я папа Наз… Нейта. Так вы позвоните? Что с вами...? Банни от этой новости аж всего перекосило, и он, грубо выдернув рукав из цепкой хватки, будто подгоняемый ордой демонов из Ада, понесся по дорожке в сторону кампуса, оставив растерянного Камиля в полном одиночестве.

***

Конечно, за кафе заплатил Джейкоб, хотя сам пил только воду: Кабби не особо сопротивлялся ввиду беременности, Китти — ввиду смущения. Альфа только и делал, что невзначай дотрагивался до его пальцев, коленок, бедер, словно за столиком для четверых нормально не мог поместиться. Конечно, если подумать, где они с Кабби, а где — полупрофессиональный бейсболист. Будь он хоть за два метра ростом, Джейкоб лишь за счет ширины плеч казался внушительнее в разы. С другой стороны, как альфа он все же уступал Нейту. Не во всем и неявственно, но Китти заметил, что у Хаддама и спина прямее, и скулы острее, и руки натренированнее, и ладони больше. Рядом с ним он ощущал себя не равным, как с Джейкобом, а миниатюрным омежкой… Фу! — О чем задумался? — насмешливо-добрый голос вывел его из собственных мыслей рывком. — А? — удивленно покрутил головой Китти. — А где… — Убежал вприпрыжку. — Ясно… — ему стало совсем неудобно. Он с ним только переписывался, никогда вживую не говорил, а при Кабби что-то ляпать не хотелось — договаривались же держать все в секрете. — Я-я… не отве… — А ты свободен сегодня вечером? Китти аж передернуло. Вот так просто? Никаких хождений вокруг да около? Как же это отличается от Нейта, что любит ультиматумы ставить, загадками загадки загадывать… — Я-я… — заикаясь, начал омега, но его прервали. — Зятек! — раздался подозрительно знакомый голос, и Китти рефлекторно обернулся. — Зятек! Кэдиджик! К ним навстречу семенил Камиль. — Ого, это же папка Нейта, — расплылся в улыбке Джейкоб, пряча в спортивные брюки ладони. — Мистер Хаддам! — Вай, вай, Джейкоб, верно? Очень приятно видеть! Похорошел! — Камиль схватил Китти за обе ладошки и сжал их в приветственном жесте. — Киттик, я тебя искал, пойдем, солнышко, извините, мы торопимся! — А я… Китти даже вымолвить ничего не посмел, только отчаянно, из последних сил крикнул, пока его тащили в направлении блестящего белоснежного кроссовера: — Я тебе напишу обязательно! Джейкоб лишь недоуменно поднял брови, но все же кивнул. А Китти не придал этому ни малейшего значения. Больше всего его интересовало, чем он провинился перед небесами?

***

У Нейта чуйка была звериная на пиздецовые ситуации. Вот сегодня вставал с утра, потягивался в своем кабриолете, как знал — будет жопа. И она случилась! Сначала на тренировке чуть руку не вывихнул, что даже тренер сделал замечание, а потом? А потом еле до машины с папой и этим задохликом, трясущимся, будто бы в силки пойманный заяц, добежал, едва на капот не залез, дорогу преграждая. Как знал, блядь! — Ба! — обрадованно спустил стекла папа и посмотрел на него поверх своих солнечных очков-райбанов. — Садись, сыночек, втроем веселей! — Конечно, сяду… — сквозь зубы прошипел Нейт, не сводя взгляда с запуганного хорошим настроением Камиля пездюка. Дрожит, как сирый и убогий! Ух, блядь, поддал бы ему поджопников! — Назад только, тут уже Кэдиджик сидит, — деловито поерзал на сидении Камиль, и вновь плавно тронулся с места, выруливая с парковки. Нейт закинул сумку в багажник, расселся позади, словно шейх, и тут же ткнул Китти ногой через кресло, чтобы неповадно было разъезжать с его папой без его ведома. Тот лишь громогласно фыркнул и сложил руки на груди. — Вай! Вай! Какой Джейкоб красивый стал! — зачем-то ляпнул Камиль. — Смотри, — и подмигнул в зеркало заднего вида, — чтобы не увел твоего омежечку, такую крохотулечку… — Нейт едва сдержался, чтобы не скривиться. Эта дылда — крохотулечка?! Мало того, что его избегала все эти дни, так еще и номер Бекки зажмотила. Не омега — проклятие! — Аба, почему не ходишь так, как к нам пришел? Когда молодой, надо ходить. Это потом, сорок стукнет, надо подумать. А потом сорок пять, — рассмеялся он, — и снова все в порядке — делай, аба, что хочешь, ащкым. — М… Джейкоб, значит? — нахмурился Нейт. Как шашни за его спиной крутить — пожалуйста, как своему спасителю на балу помочь — так фиг? Вообще, если по существу, в последние несколько дней Верано его все же мало интересовал. То ли дело Бекки! Каждую историю, каждую фотку он разглядывал с особой тщательностью, будто бы тайные, только ему доступные послания искал, благо, омежка действительно на контент не жмотился. Особенно ему понравилась вчерашняя фотка после душа. Конфетка! Котиком почему-то язык уже не поворачивался назвать. Бекки больше походил на кудрявый и сладкий чупа-чупс с жвачкой внутри. Но Джейкоб? Нет, его этот пидор раздражает. Что он там в последний раз решил — неважно. Китти, этот несчастный дурачок, ему не достанется, он ему такого хорошего альфу найдет… У него столько друзей в Турции! Львы — как на подбор! Вот Китти — говнюк, а он воспарит, как птица, над проблемой. Будет выше их мелочных, земных ссор. Неверные! Они же такие. — Да-да, Джейкоб, альфа… — закивал обрадованно Камиль. Ага, подумал Нейт. Еще один говнюк, за его спиной за его бутафорской омегой ухаживает! Сказал же — после бала, ан нет, лезет и лезет, гниль поганая, шайтан и раб заячьей души! И мало, что омегу на себя, как одеяло тянет, так еще и в команде подсидеть хочет. Но чтобы Нейт, доминантный альфа, отдал какому-то недоумку все, чего так долго добивался? Он вообще в курсе, через что ему с Верано пришлось пройти? Как он свою неприязнь перебарывал? Переламывал. Да он чуть с ума от стыда и досады не сошел, когда его в роли модельки заподозрил. Фу, блядь! Противно-то как! Верано фригиден и холоден, точка. Но Джейкобу он не достанется. Нейт сам решит его судьбу, ясно? — А куда мы едем? — Ва, поедим, поговорим, кофе попьем, надоело мне с твоим отцом в четырех стенах сидеть. Бу-бу-бу-бу-бу, вай, совсем с ума свел. Думаю, дай, проедусь с женишком твоим, поговорим, а тут ты… А, поехали, а мы, — Камиль подмигнул уже теперь бледному Китти, готовому шлепнуться в обморок от развития событий, — как-нибудь в другой раз омежий день устроим, правда, солнышко? — Устроим… — замогильным голосом поддержал Китти и нервно улыбнулся, чувствуя, как вновь в его кресло прилетел ощутимый пинок. Когда же он окажется у дяди дома, в своей уютной детской комнатке, и забудет про весь происходящий кошмар?

***

Джейкоб заприметил Китти еще на первом курсе: высокий, нескладный, но до ужаса миленький и умненький, с очками в пол лица и хвостом до задницы — омега его просто-напросто очаровал. Был бы Джейкоб посвободнее да поумнее, может, уже бы и завалил эту ромашку к себе в постель, но тогдашний омега выедал мозг похуже раковой опухоли. Чего не доставало ему, понятно особо не было. То денег, то любви, то внимания, то походов в рестораны, то свободы, то доверия — послушаешь, прям в «Постели с монстром», еще чуть-чуть и бить начнет. Впрочем, все хотелки своей школьной любви он выполнял неукоснительно, правда, это лишь отсрочило их расставание. Подростковая влюбленность разбилась о скалы общего быта, который Джейкоб в последние месяцы лишь на одних морально-волевых вывозил, пропадая днями и ночами за битой в симуляторе, только чтобы на глаза своему омеге не показываться. Даже секс уже не держал — тупо не вставало. То ли от усталости, то ли от вечного нытья омеги. А Китти… Китти маячил перед глазами каждую неделю, но Джейкоб терпел. Он вообще терпеливым был. И спокойным. Дрочил, может, пару раз, но кто не без греха? Представлял в веренице дорвавшихся до его члена омег не бывшего, а длинные хвостики и глазища зеленые, будто у камышового кота. Когда шанс подвернулся, сцапать захотел, да что-то Хаддам в подозрительную охотничью стойку встал — после бала, после бала... Ну, после бала, так после бала. Китти все равно ему до одури нравился, и он пока соперников не замечал. Мог подождать. Столько лет терпел, а теперь от месяца на стену полезет, с тоски воя? Нет, он же терпеливый. И спокойный. А этот котеночек как засмущался, стоило Джейкобу к нему прикоснуться. И чего все «фригидный», «фригидный», он просто альф еще, небось, вблизи не видел, девственен, как первый снег. Да разве ж в таких ярких зеленых глазах-омутах плавает лед? Нет, горит там все откровенными пожарами. Но каким бы Китти ни был на самом деле, Джейкоб на сегодня уяснил одно — никто ему перезванивать не собирается. Поэтому в полночь, щелкнув торшером, он провалился в беспокойный сон.

***

Китти пнул камешек, оглянулся по сторонам и, натянув на голову капюшон от студенческого худи, поплелся обратно в кампус. И так прождал два часа, больше стоять под фонарем не имело смысла. Зачем он только его смс-ке поверил, мол, приду-прилечу! Разве ж будет такой, как Джейкоб, с таким, как он… В носу защипало, подступили слезы, но Китти быстро вытер их рукавом. Не сметь реветь! Не в первый и не в последний раз! Это все из-за Нейта! Китти не понимал, почему именно, но словно нутром чуял — не будь Хаддама в его жизни, встречался бы он сейчас счастливо с этим альфой. И слова бы ему никто не сказал! Так, Банни бы побухтел, но он всегда бухтит! И что он всем им сделал? Что папе, что отцу, что Хаддаму, что этому Банни, что Джейкобу, что все его швыряют, шпыняют и бросают?