***
Всю ночь Нейт глаз не сомкнул, проворочался. Благо еще, Камиль свою личную карточку, за которой отец не следил, оставил и попросил «жить, как человек», то есть в теплом номере пятизвездочного отеля с включенным завтраком и шведским столом на обед, а не в салоне кабриолета, иначе ворочаться было бы проблематично. Заедая свое невесть откуда взявшееся паршивое настроение дольками засахаренных апельсинов и лимонов, попивая черный чай — из пакетика, правда, но что не сделаешь, когда стал нищим в одночасье — Нейт лениво щелкал телеканалы, лежа на двухместной кровати в теплом махровом халате. Бокс. Бокс. Бои без правил. Боевики. Индийский фильм. Порно. Порно. Порно. Мультики. У них тут защита от детей что ли не стоит? Документальный фильм. Истории спасения бездомных котов. О! Хоть что-то стоящее. Белый котик на экране жался к рукам волонтера, трясся всем тельцем и не переставая мяукал, да так жалобно и тоскливо, что у Нейта аж все внутри перевернулось от сострадания. Ну уж нет! И без того настроение — говно полное, еще переживать, что мир полон людей, готовых издеваться над животными и проходить мимо них, голодных, больных и недоласканных. Снова порно. Порно. Порно. Глубоко вздохнув, Нейт вдавил красную кнопку на пульте, и экран телевизора моментально погас. Лимонов больше не хотелось. Апельсинов тоже. Резким движением он соскочил с высокой кровати и подлетел к бару: чипсы, арахис, начос, твиксы и сникерсы. Все, что ему нельзя — не дай Всевышний, еще раздастся перед соревнованиями, и без того упала реакция. На какие-то миллисекунды, но это на Кубке не расскажешь. — Блядская скотина! — вспомнив, как Китти понуро плелся к себе в кампус о-братства, с досады невесть на что, но точно не на себя самого, Нейт схватил тубус с чипсами, едва не разломав его пополам. Да ничего плохого он не сделал! Просто избавился от проблемы, которую невесть зачем себе придумал! Он же не мог подойти и правду сразу вывалить на этого малохольного, тот бы в морду ему плюнул, а лицо Нейт берег. Да и рефлекс защиты мог сработать, не хватало еще тратиться на ринопластику для Верано. И вообще — погрустит, перебесится! Может, о бале будет думать. Точно! Все по альфам бегает, ладно бы только с ним, Нейтом, а то надумал… И вообще! У него разве конкурс не на носу? Валандается он тут по свиданиям. Надо работы строить, а не об узлах думать. Ясно? Все Нейт правильно сделал, даже думать не надо. Непоколебимое убеждение доминантного альфы в собственной правоте, впрочем, так и не поспособствовало безмятежному сну.***
— Мистер Верано, ко мне, живо, — голова профессора Адамса выглянула из-за едва приоткрытой двери. — С вещами. — Н-но у меня… — заблеял аспирант у кафедры. — Проблемы? — сверкнул глазами альфа, пока Китти одним отточенным движением свалил в рюкзак ручки, рапидографы и тетради. — Н-нет… но… — Я вам его верну, — соврал профессор Адамс и ударил папкой по раскрытой ладони, словно кнут проверял. — Быстрее, Верано, не заставляйте одногруппников ждать. Может, Китти, конечно, показалось, но кто-то из альф его вполне серьезно перекрестил. — Аминь, с Богом, — послышался замогильный шепот с дальних парт. Провожали, как в последний раз. Оно и понятно: профессор Адамс привычки срывать чужие лекции, даже если их и вела грибковая плесень вроде аспирантов с кафедры ландшафтного дизайна, не имел. Всем своим требованиям по соблюдению правил и субординации он в свою очередь сам и соответствовал. — Что за чушь вы там проходили? В каком порядке расставить елки? — профессор широким шагом несся по университетскому атриуму. Тон голоса не казался веселым и раздраженно-шутовским, и это пугало. — Ну… — бежал за ним Китти, едва не роняя тубус с набросками. — Верано, — он резко остановился у своей кафедры, открыл дверь, и пригласил войти. — прошу. Разговор есть. Лицо его, совершенно беспристрастное, а от того еще более зловещее, чем обыкновенно, не предвещало ничего хорошего. Китти сглотнул моментально вставший в горле ком и шагнул внутрь. Кафедра архитектурного планирования занимала роскошный — ибо, что продает недвижимость лучше, чем вид из окна, — северный угол первого кампуса как раз благодаря ослиному упрямству профессора Адамса. Коллегой он был невыносимым, да и руководителем слыл жестким, требовательным, правда, все же справедливым: при всех —хвалил, наедине — ругал. И чего он только не пережил! Двух деканов, падение башен-близнецов и совершенно посредственную, по его, конечно, мнению, Бурдж-Халифу. Он ратовал за снос Эйфелевой башни, реконструкцию Белого Дома и перепланировку трех главных площадей Нью-Йорка, и едва не прослыл городским сумасшедшим. Впрочем, это не мешало ему отбиваться от нападок кафедры ландшафтного дизайна и кафедры геодезии, спящих и видящих северный угол своим собственным. А вот к студентам он не питал ни любви, ни ненависти, различая оголтелых птенцов и червяков лишь по таланту и ремесленничеству: хороших помощников архитекторов он ценил так же высоко, как и конструкторов. Однако не было в его глазах преступления тяжелее, чем сознательное закапывание способностей и присыпание сей могилы солью. — Сядь. Китти едва держался на ногах от паники. — Верано, — начал профессор Адамс, открывая папку и переворачивая изрисованные самим Китти листы. — Это что за говно? — Я… — белыми от ужаса губами пролепетал омега. — Пожалуй, я сниму тебя с конкурса. Китти забыл, как дышать. Как снимут? Да, не такие уж и лучшие его работы, однако он же… — Это говно, которое ты мне принес пойдет разве только для того, чтобы эти гниды из дизайнерского подтерли свои жопы. И то побрезгуют, если мозги есть, — первый смятый листок полетел в поставленную на стол урну. — А это? — торговый центр с ватмана смотрел на Китти умоляюще. — Это ты первую ссылку открыл, оттуда срисовал? Пятый класс, задание по черчению, продвинутый уровень далласской средней школы? — лист был разорван без малейшей возможности на амнистию. — И это? Ты, прости, на архитектурном или на ландшафтном дизайне? Говно. Ты мне скажи, Верано, ты почему меня обманывал? Все года рисовал, подавал надежды, а теперь выдал это? Третьесортное говно? Я тебя спрашиваю, и реветь прекрати, слезы тебя в этой ситуации не спасут! — профессор Адамс хлопнул по столу ладонью. — Ну! — Я… я… это… Китти не чувствовал ни своих рук, ни ног. Он даже не в полной мере понимал, что происходит. Не сиди сейчас омега в кресле, упал бы на пол, как мешок с цементом. — Чай, профессор Адамс? — послышался стук в дверь кабинета. — В глотку себе залей! — рявкнул альфа с досады, и кинул в Китти смятой бумажкой с одним из его проектов. — На, вытрись! Омежьи слезы на меня не действуют! — но омега лишь отчаянней зарыдал, спрятав раскрасневшееся от истерики лицо в ладошках. — А? Ну? Что скажешь? Какое оправдание будет, а? — Н-надо проанализи… проанал… про… — А ты подумай и сейчас скажи! Это тебе, что, гимнастика что ли? За красивые глаза баллы будут ставить? Или ты соберешься, или никогда больше в конкурсах участвовать от моего имени не будешь, ясно? Черт, — он поправил воротник белой рубашки, будто бы тот его душил. — На выход. С глаз моих долой! Щенок бесталанный! Негодяй несчастный! Лентяй безответственный! Я к нему с таким подарком! — продолжал кричать он, когда Китти, вытирая слезы, кинулся к двери. — А он! Не попадайся мне на глаза, пока нормальное не родишь! Недомерок! Правильно я всегда считал, омегам не место в архитектуре! Перед глазами Китти все плыло. Ему казалось, что еще чуть-чуть, и он грохнется в обморок. Он не находил ручку двери. Все перед ним почернело, и он на ощупь тыкался в стену. Косой луч света в приемной на мгновение привел его в чувство. Но лишь на мгновение. — Китти! Стой! Ну, профессор Адамс, разве ж можно так с омегами… — слышал он, словно через толщу воды. Ему было так плохо. Ну и пусть! Легче просто упасть. — О, Боже! Профессор Адамс! Профессор Адамс!***
Дик не мог простить себе того, что разрешил Китти жить отдельно, в университетском общежитии. Он сделал это после долгих уговоров Оливера и даже собственных родителей, специально приехавших с западного побережья, чтобы проводить внука в новую, взрослую жизнь. Сам омежка тоже уговаривал и даже обиделся, когда в день отъезда он поднял на него глаза за завтраком и спросил: «Может, останешься?». Не послушайся Дик тогда всех этих подпевал, всех этих борцов за права и самостоятельную жизнь, сейчас был бы Китти в безопасности. — Я засужу вас на такую сумму, — начал он с порога, — что вам мало не покажется, ясно? Сексизм, халатное отношение, тяжкое причинение вреда здоровью! Я — Дик Верано, именной партнер крупнейшей фирмы на восточном побережье, вы думаете, у меня адвокатов не хватит? Да я о вас на «Фокс Ньюс» такую программу состряпаю, потом искать абитуриентов по мусорным бакам будете, ясно, блядь? Университет! Шарага капиталистическая! — Попрошу… мистер Верано… — начал было какой-то бессмертный омега, сидящий по правую руку от едва не отправившегося на тот свет декана. — Ты мне рот не затыкай! Где Китти? — Все в порядке, мистер Верано… Он просто переутомился… — продолжил блеять тот, но у Дика на ложь чуйка была похлеще, чем у армейской собаки — на взрывчатку. — Это я, блядь, переутомился, работая по сто часов на неделе! — рявкнул он так, что задрожали стекла. — Где Китти? — Он отдыхает в шестом крыле… Подождите, мистер Верано! Мы хотели поговорить! Дик знать не знал, где находится шестое крыло, но легкий, родной запах вел его через залитую ярким теплым солнцем колоннаду. Кровь не водица. — Подождите! — цоканье каблучков по гранитному полу раздражало, будто пищащий на ухо комар. — Ах, мистер Верано… Дело в том… — Руки, — резко ушел он от цепких пальцев. — Мистер Верано… поймите нас правильно, архитектурный — очень требовательный университет… Китти просто не спал… тем более он отвечает за бал… И еще… он в ответе за конкурс, на котором он… — Он у вас, случайно, за космическую программу NASA не отвечает? — А… — сложил губки буквой «о» секретарь и захлопал наращенными ресничками, вмиг приняв позу испуганной комнатной собачки. — Вот и хорошо, — кивнул Дик и распахнул двустворчатые двери местного медицинского кабинета. — Китти! Это еще что такое...***
Смс-ка застала Оливера в процессе закрытого слушания по бракоразводному процессу официанта из Бронкса и владельца автосалона из Монтаны — делили кроссовер, квартиру на сорок пять квадратных метров и собаку. На корги-то дело изначально и застопорилось, движимое и недвижимое имущество подоспело позже, чисто из вредности обеих сторон. Впрочем, сторона альфы ничего нового, кроме заученных фраз о том, что корги-омежка покупался на деньги а-мужа, пока мистер Картье-Дэнкинс прохлаждался в салонах красоты, предложить не могла и слишком уж раболепно смотрела на самого Оливера, зачастую пропуская откровенные дыры в собственной линии защиты. — Протестую, домыслы! — вскочил Оливер, даже не глядя на судью и набирая ответ. Нет, что за бред. Не может быть, возможно, он ошибся? — Принимаю, — лениво отозвался судья, разглядывая на мониторе фотографии корги. Вторая смс-ка после пятнадцати звонков вникуда поймала Оливера на середине пути домой. — Так… все, хватит, что за бред! — поморщился он и снова набрал Дика. Гудок. Еще один. Еще. Еще. — Алло! — воскликнул Оливер, радостно сжимая руль. — Алло! Дик, ты меня слышишь? — Слышу! — Как так? Я ничего не понял, из того… — Как так?! — похоже, альфа был готов убивать. — Еще облапошили на тысячу долларов какие-то мошенники! — Это не мошенники… — послышался глухой жалобный писк. — Ты на громкой? Китти, как ты? Что случилось? — А кто это?! — взревел Дик, пропустив все вопросы мужа мимо ушей. — Какая больничка будет брать предоплату без подписания договора! Мы — адвокаты, что ж ты такой бестолковый! И номер своей страховки зачем дал?! Чтобы теперь твои данные утекли мошенникам?! Ты подумал об этом? — Это не мошенники! — плача, закричал Китти, но Дик когда заводился, становился неуправляемым. — Дик… Дик… не кричи, — попытался успокоить его Оливер. — Где вы? — Мы едем домой! — припечатал альфа. — И больше ни одной ногой в этот университет! Точка! Отпустил! Понадеялся на твою сознательность! А что получил! Метку?! — Метку? — повторил удивленно Оливер, от неожиданности давая по тормозам. — Метку! — Дик вбил последний гвоздь в будущую свободную жизнь Китти. — Все! Будем через десять минут!