***
Телефон завибрировал совершенно не к месту — они как раз прессовали нефтяников. Уже зашуганные, они смотрели им в рот и жадно ловили каждое слово. — В отличие от постановлений о вещной конфискации, налагаемых на конкретные активы, при стоимостно-ориентированной конфискации во внимание принимается размер выгод, полученных в результате преступных действий, и налагается денежный штраф, соответствующий размерам выгод, — декларировал Дик. — При коллективной ответственности, как бы сказать… Например, в случае преступления, совершенного пятью лицами, в результате которого была получена совокупная выгода в размере пятисот тысяч долларов, с каждого из соучастников преступления взимается полная стоимость, а не по сто тысяч. Этот метод эффективен, если четверо обвиняемых признаны не имеющими средств, а пятый располагает активами на сумму один миллион. Понимаете, чем это грозит? Что каждый из вас вернет по двести миллионов, и государство обогатится на гребанных шестьсот миллионов, когда вы его наебали всего на двести. Этакий налог на наебку. — Н-но… — Прошу прощения, коллеги… Сэбрин, — щелкнул пальцами он своему секретарю, принимая вызов и прикрывая за собой дверь в зашторенную переговорную, — презентацию продолжи, пожалуйста. Алле? Что-то случилось? Я сей… — Ты знал, что Тейлор в Нью-Йорке, и не сказал мне об этом? — запыхтели на том конце трубки так неожиданно, что Дик даже в первые секунды не нашелся, как ответить. И Арен вполне справедливо посчитал это капитуляцией. — Он был в моей галерее, если бы не… если бы я не успел, он бы купил мою картину! Ну, спасибо… Ну, удружил… Оливер знает? — Да, — только успел выдохнуть Дик. — Да? Что-то не очень похоже на правду… — Знает, знает, — заверил Дик, подпирая стену спиной. — Все нормально? — Я не видел его почти пятнадцать лет, а он выглядит так же! Какой он ботокс себе колет? — Спросить бренд? Арен аж запыхтел: — Ты свои шуточки оставь при себе! — и спросил, все равно, будто бы на мгновение заколебавшись. — А Китти… Китти в курсе, что он здесь? — Нет, — отрезал Дик, вмиг делаясь серьезным. — Тейлору запрещено к нему приближаться, у него судебный запрет. — М-да… — Арен шумно выдохнул. — Тебе не кажется, что ему стоит сказать? — Когда будем готовы к операции, тогда и скажу. А пока ему нервничать противопоказано. И если я узнаю, что он узнал это от тебя… — Да, понял-понял… Я точно не скажу, — Арен с огнем предпочитал не играть. — Послушай… Скажи ему, чтобы он больше ко мне не приходил. Это перебор. Сегодня увидел… и как будто снова в тот день вернулся. В следующий раз я вызову полицию, знай. — Я тебя услышал. — Спасибо. — Я разве что-то обещал? — усмехнулся альфа, возвращаясь обратно в переговорную, где запуганные нефтяники жались к друг дружке, словно новорожденные котята. Как воровать миллиарды через налоговые дыры в законодательстве — так первые. Как частными военными кампаниями контролировать месторождения — так в лидерах. Как отвечать по всей строгости закона, по каждой букве и центу — так «Дик, помоги!». Наверное, поэтому он никогда не опускался до коррупции и совсем уж дурно пахнущих дел, знал, что тогда, рано или поздно, будет так же жалко сидеть под строгим взглядом прокурора и вымаливать у собственного адвоката сделку пожирнее. — Если Дик Верано говорит: «Я тебя услышал» — это означает только одно. И Дик... — а альфа едва не сбросил вызов, — позаботься о Китти, пожалуйста.***
Наверное, из-за того, что Бэкки всю жизнь ходил за ним хвостиком, Китти пропустил этап его взросления и превращения во вполне самостоятельного обольстительного омегу: и когда только успели вырасти эти длиннющие ноги, и оформиться эти округлые бедра? А когда это он стал шастать по странным, подозрительным местам, ведь в другие Хаддам ходить не мог, и цеплять всякую плесень, прилипшую к стульям? Вроде вакцинированный от и до, а такой дурачок. — Приличненько у вас тут, — проговорил он, глазея по сторонам, пока Китти выкладывал на газон контейнер с купленным греческим салатом. В перерыве между первой, утренней парой, на которой профессор Адамс в очередной раз продемонстрировал уникальные способности находить недочеты там, где их вроде как и не было, и второй, на которой профессор Джефферсон, вероятно, будет отчитывать за косую крышу Лизза, всегда имелся небольшой перерыв, созданный, видимо, исключительно для восстановления психологического здоровья. — А… ты… давно с Нейтом? — наконец, набрался смелости Китти, выдавливая на салат из прозрачного пакетика соус. — Пф, — отмахнулся тот, шаря в сумочке и тут же выуживая новенькую пачку сигарет. — Мы с ним не вместе, ты чего… — А родители знают? — Китти поморщился от запаха, подразумевая и сигареты, и Нейта Хаддама, но Бэкки лишь заливисто рассмеялся, запрокидывая рыжие кудряшки назад: — Ты с ума сошел? Меня ж закопают! — Зачем тогда… — Нравится мне, нравится, — сложил локти на столе омега. — Ты же им не скажешь? Китти выгнул брови, решив, что речь идет все-таки о сигаретах, и оскорбившись до глубины души: — Я стукачеством не занимаюсь, — он даже родных братьев-то не закладывал, а тут Бэкки, которого моментально под замок посадят, лишь бы дитятко ничем плохим не заразилось. — Но если ты еще и наркот… — Не! — Бэкки аж плечами передернул и солнечные очки надел: яркое полуденное солнце резало глаза с похмелья. — Я видел, что бывает. Неинтересно от слова совсем. А вот курево… — он повертел в длинных пальчиках сигаретку. — Захочу — брошу, не захочу — не брошу. Все от моего желания зависит. А там… там уже не твое желание, там уже желание этой гадости… Ну… А, про Нейта. Представляешь! Он был моим подписчиком, я же смотрю иногда, кто и что пишет мне, кто лайкает… наткнулся на его профиль. Красивый все-таки альфа! Доминантные они все такие. У Китти почему-то закололо в области сердца. Не иначе как от услышанных комплиментов в сторону Хаддама, не имеющих ничего общего с реальностью. Он просто не мог вынести столь откровенной несправедливости! Все этому козлу доставалось на золотом блюдце. Взять того же Бэкки! И чем этот козел такого малыша заслужил? Член у того, что ли, действительно бриллиантовый? Китти вот ничего сверхъестественного припомнить не мог, член, как член. Как у всех. Вон, у Джейкоба и побольше может быть. — Он сексист, — выплюнул он, наконец, жуя помидорку. — Ночью он был галантен, — хитрюще прищурившись, улыбнулся Бэкки. — Дурак и нахал. — Красавец и богач. — Ты же не был падок на деньги, — припомнил ему Китти. — Ну, и жмотов не люблю. Хорошо, — поджал он губы. — Красавец и не жмот. — Меняет, как перчатки, омег. — Я не набиваюсь ему в постоянные партнеры. — Зачем тогда… и с ним? — Ну, бля, Китти, ты словно из позапрошлого века, — Бэкки выпустил идеально ровное кольцо дыма. — Мы просто потрахались без обязательств. Даже на картах у нас с ним ничего не выходит. Он грезит о ком-то другом, как и я. — О ком-то другом? — с сомнением переспросил Китти, продолжая пластмассовой вилкой ковыряться в пластмассовых оливках и чересчур твердой фете. О любви Бэкки он слушал все детство. Там вообще было без вариантов. Вильяма больше интересовала паутина на потолке, чем избалованный наследник многомиллиардного отцовского состояния. — Ага. Не могу понять, правда, это про расстояние или все-таки про недостижимый идеал. Так, разложил чисто пока он в душе мылся. — Ты же в курсе, что это антинаучно? — Пф! Но сбывается же! Не смейся!***
Дома на побережье стоили неприлично дорого, и в основном там, на первой береговой линии с отведенным частным пляжем и впечатляющей охранной системой, селились или звезды шоу-бизнеса, или сенаторы с бизнесменами. Дядя Китти пару лет назад хотел прикупить домик рядом со своим закадычным другом, отцом Бэкки, но помыкавшись от риэлтора к риэлтору и поездив по всем свободным коттеджам, откинул эту мысль за неимением стольких свободных денег. Оливер даже предлагал взять ипотеку, раз не хватало каких-то пары миллионов, но сошедший на «нет» энтузиазм дяди не переломил. Кем был владелец данного шикарного особняка с панорамными окнами в пол и пришвартованной яхтой, Китти не знал, но Лизз, увязавшийся за ним по протекции Джейкоба, легко согласившегося подвезти и его, все уши прожужжал, что на прошлой вечеринке, которую Китти пропустил, ибо корпел над макетом для профессора Адамса, подавали около ста десертов. «Это тебе не вечеринки из нулевых с пив-понгом!» — восхищался Лизз, поправляя атласный костюмчик, дабы не помялся на заднем сидении потрепанного седана Джейкоба, и снова обнимал сидящего впереди Китти за плечи. А тому весь вечер было неудобно. Сначала несколько дней непонятного состояния — он просыпался в поту в ночи, ходил привидением по столовой на втором этаже, варил в турке кофе, чтобы не будить никого перемалыванием зерен в кофемашине, — затем Хаддам на мини-летучке по поводу бала с Банни и смотрящим за этим балаганом президентом студсовета парочку раз выразил свое альфье «фи» на его идеи об Эйфелевой башне. «Снести надо», — заключил он, тыкая в предлагаемый Китти каркас. — «Зачем изображать то, что не должно было стать искусством?» Зато Нейт предлагал Тадж Махал пихнуть прямо в центр, но тут заупрямился Банни: омеге показалось, что тогда его на сцене видно не будет. Да и танцпол занимать было идеей так себе. Они поспорили насчет плейлиста, оркестрового сопровождения, нарядов и количества напитков. Выиграли Банни с Китти: первый говорил и забивал гвозди в крышку аргументов Хаддама, второй поддакивал на вторых ролях, демонстрируя план расположения декораций с размашистым согласованием деканата в виде подписи самого декана. И все бы ничего… во время спора Китти даже смог смотреть на Нейта, как прежде, то есть испепелять его взглядом и пытаться выпотрошить, но на выходе из актового зала альфа подлетел к нему весь в мыле и, ворочая бешеными глазами, проговорил: «Прекращай духами пользоваться! Или я на тебя в полицию заявлю!». Китти даже не успел ничего сказать, оглушенный непонятными претензиями, как того и след простыл. А сегодня Джейкоб рассказал, как Хаддам завалил им всю тренировку. Не иначе, как проклятие, брошенное ему вслед Китти, сработало! — Бил, куда глаза глядят, а не куда надо, — бубнил Джейкоб, выезжая на шоссе, ведущее за город. В багажнике зазвенели бутылки в ящиках. Брали и пиво, и виски. — А вы уже вышли в полуфинал? — живо поинтересовался Лизз. — Какой там! Еще сезон даже не начался толком. После бала начнется самая мясорубка, а потом и до национальных недалеко. — А ты собираешься профи становиться? — Может, если заметят, — поморщился Джейкоб. — Вот Хаддаму предлагают, а он все думает. — А чего думает? — подал голос Китти, отвлекаясь от рассматривания деревьев за окном. Он только-только убедил себя, что ничего плохого не делает, встречаясь или делая вид, что встречается с Джейкобом. В конце концов, они так и не определили статус своих отношений. Китти знал, что нравился альфе, а альфа нравился ему, но просто... просто не до этого было, ясно?! Метка, вечно его пинающий Хаддам, бал — да у Китти кругом голова идет, когда он спать ложится. — Не знаю, — альфа пожал плечами. — Думаю, не пойдет, хотя очень хочет. У него такая семья… все говорят, что отец там всем заправляет и его никуда не отпустит. Жаль, когда хочешь спортом заниматься, а родители против. — А твои? — Мои… — протянул Джейкоб нехотя, но тут же мотнул головой, улыбаясь. — Посмотрим. Думаю, если контракт будет на несколько миллионов в год, они на все согласятся. — А сколько человек будет? — не унимался Лизз. — Не больше пятидесяти. — И это — только близкие? — Китти поморщился. Он рассчитывал на меньшее количество галдящих омег и альф. — Все игроки, парочка друзей, их половинки… Ничего, главное, что будет Бэкки и Нейт. Кстати, а почему Банни не поехал? — Он такое не любит, — моментально отозвался Лизз, складывая руки на груди и откидываясь на спинку сидения. — Да и долгов у него тьма.***
На пляже уже играли в волейбол: загорелые омеги с удивительно ладными фигурками и атланты-альфы с подтянутыми кубиками пресса, смеющиеся, в солнечных очках, искрящиеся от счастья — Китти, стоящий под зонтиком, даже позавидовал. Загорать ему было противопоказано еще с детства, и поэтому он никогда не любил море, предпочитая горы. В половине третьего, когда уже все собравшиеся наперебой стали интересоваться отсутствием Нейта и его «новой обворожительной пассии», у Китти начало портиться настроение. Он выпил всего два бокала сухого мартини, съел гору зеленых оливок без косточек и попробовал, с легкой руки вездесущего Лизза, пару-тройку десертов, а ничего интересного так и не произошло. Кто-то играл в волейбол, кто-то, как Джейкоб, жарил стейки и смеялся в чисто альфьем кругу, а кто-то забирался по вьющейся позади дома тропинке и тут же спускался — по скале, хотя в Калифорнии бы посмеялись над этой «скалой», было трудно идти в одних туфлях даже несмотря на перспективу открывающейся панорамы океана. Китти же скучал, лежа на диванчике в своих светлых тонких штанишках и желтом в белую полоску джемпере, смотря на разведенный огонь в центре стола-камина. Ему впервые показалось, что он зря приехал. Закрадывалась, конечно, такая мысль и до поездки, еще во время того, как они с Лиззом одевались, но только сейчас Китти чувствовал, как он был прав. Не надо было приезжать! Хотел показать, как ему хорошо с Джейкобом, убедиться в собственном безразличии к Хаддаму, доказать себе и, главное, ему, что все произошедшее — лишь метка и ничего более, а по итогу сидит в полном одиночестве, томительно ожидая своего главного героя. Китти шмыгнул носом. Своего — тц! Он отпил из третьего бокала мартини и посмотрел на мигнувший уведомлением экран смартфона. Ему снова писал Камиль, наверное, интересовался здоровьем. Очередная головная боль! Господи, это когда-нибудь закончится?! И этот… Джейкоб! По переписке и луну подарит, и звезды, а на деле… Китти злобно зыркнул в его сторону. Стоит и хохочет, забыв о нем! — О! О! Нейт приехал! — Нейт! Дружище! Почему опоздал? Китти приподнялся на локотке, выглядывая из-за спинки дивана: действительно, Хаддам собственной персоной и Бэкки. На последнего злиться было нельзя, но почему-то неприязнь так и норовила выйти из-под контроля. Бэкки ее не заслуживал, Бэкки ни в чем виноват не был… разве только в том, что уродился таким красивым и в такой замечательной семье! Когда омежка заметил его и вприпрыжку полетел к нему, Китти пришлось изобразить улыбку. Вышло кисло. — Как ты? Опоздали, прости! — Бэкки приобнял его за плечи. — Как ты? Скучаешь? А как Лизз? — Дегустирует десерты и ждет стейки. — О! — округлил омежка в изумлении свой пухлый ротик. — Тут есть десерты? — Ага, — лениво отозвался Китти, пряча свою раздражительность под маской усталости. — Замечательно выглядишь… — И ты! — Бэкки улыбнулся, вертясь вокруг своей оси и демонстрируя узкие джинсы с укороченным топом — типичная одежда для всех моделей вне работы. — Ну, я пошел? А… подожди! Мы же принесли пиво. Сыграем два на два в пив-понг? Слова Лизза о том, что на этих вечеринках не бывает пив-понгов, пронеслись в голове Китти. Он окинул того подозрительным взглядом: — Разве не лучше в волейбол? Я не пью. — И я не пью, — кивнул Бэкки. — Тебе Джейкоб разве не сказал? Они договорились между собой, мы будем только шарики кидать. — Только? — снова не поверил Китти. Уж слишком странно блестели глаза друга. — Ага. Сейчас, я что-нибудь поем, и сразу сыграем! — обернувшись назад, он закричал. — Нейт! Джейкоб! Китти согласен! Дайте мне кусочек, я ужасно голоден!***
Бэкки обнаружил на правой пятке мозоль — новые туфли натерли. В сгущающихся сумерках все минут десять пытались найти, чем бы забинтовать ему ногу, пока Лизз не протянул целую аптечку, которая у него помещалась в маленький клатч. Там был и анальгин, и успокоительное, и снотворное, таблетки от рвоты и для рвоты, парочка порошков против высокой температуры, пластыри, бинты, йод и маленький пузырек с водкой, купленный в аэропорту. И пока Бэкки промывал под краном в собачьем душе до мяса содранную пятку и аккуратно наклеивал три пластыря, пляж настигла ночь. Сразу поднялся ветер. Небо оставалось чистым, звезды сияли, и, чтобы не лишаться столь волшебного пейзажа, включили обогрев террасы. Нейт прижал зарывшегося лицом в его свитшот Бэкки, согревая. Так, во всяком случае, он убеждал себя, все равно чувствуя, как волна радости поднимается в сердце, стоит ему только перехватить полный гнева взгляд Китти. Бесись, бесись, пездюк недоебанный! Думал, он будет с этой мышкой, с этой молью, раз ей метку поставил? Как бы не так! Хаддамы себя уважают и абы на ком, без цвета и запаха, не женятся! Хотел его, доминантного альфу, к себе, общипанной курице, с помощью метки привязать? Как бы не так! Взять хотя бы папу — ведь, как известно, все альфы в будущих женихах пап выбирают. Китти и прядки с его головы не стоил. Его папа образованный, умный, начитанный, хозяйственный, красивый, словно греческий нимф, — не омега, а мечта! А этот? — Ну-с, — согревшись и догнавшись еще одним бокалом виски со льдом, проговорил Бэкки, сладко потягиваясь на диванчике напротив. — Кто будет играть в пив-понг? — Я устал, — моментально отозвался Джейкоб, сползая ниже. Рядом с ним жевал стейк Китти, будто бы хомяк на выгуле. Нейт поморщился — никаких манер. Американец, тьфу! И не такой богатый, как Бэкки. У того королевская стать в крови, сразу видно, что воспитанием занимались не последние гувернеры и няньки, вон, как виски пьет. Глаз радуется! А этот? Набил рот половиной рибая, запихал помидоры черри и сидит довольный. Радуется, что рот большой? Узлы в таких поместятся, да. Тьфу! Смотреть противно. — Испугался? — подначивал, оскалившись, Нейт. — Отстань, — Джейкоб лениво отмахнулся. Он никогда не реагировал на сознательные провокации, оставаясь удивительно спокойным даже в самых стрессовых ситуациях. Нейта это и восхищало, и бесило — смотря, на кого было направлено это спокойствие. — Давай! Китти, помоги! — заканючил Бэкки. — А… если он не хочет, зачем заставлять? — захлопал тот глазами. У Джейкоба от этих слов аж до ушей улыбка растянулась: аккуратно обхватив омегу за плечи, он чмокнул его в макушку. — Значит, Верано испугался? — раздраженно, сжимая кулаки до белых костяшек, произнес Нейт. Вы посмотрите-ка, как милуются! Небось, Джейкоб уже свой узел в него запихал, иначе с чего такие телячьи нежности-то, а? Шайтан, а не омега! И вообще, с чего это Джейкоб трахает меченую омегу? Разве он не в курсе, что Верано — сирота? Как вообще можно так с омегами поступать? Ничего святого! — Ничего я не испугался, — а вот с Китти было все гораздо проще. Того, как кота, рыбкой только помани, уже в игру включался. — Тогда, давайте играть? — подал надежду Бэкки. — На что? — На желание. — Желание? — Китти поморщился и пробубнил себе под нос, чтобы услышал только сидящий рядом Джейкоб. — Знаю я, какие желания у Хаддама будут. Его раздражало все. От вкуса стейка, который казался ему недосоленным и вообще скверно приготовленным, до улыбки Бэкки. От последнего воротило даже сильнее, чем Китти мог себе представить. Ему было стыдно — мучительно стыдно! — но он ничего не мог с собой поделать. — Ой, свои вот эти вот фантазии, — выделил Хаддам, — оставь при себе. Тем более желание будет исполнять Джейкоб. — О, я тем более тогда пас. — Да ладно тебе, за меня отдраишь пару раз раздевалку… — весело хмыкнул Нейт. Джейкоб вздохнул. Он хорошо его знал и понимал, что тот вряд ли отцепится, если что-то вбил себе в голову. Ну, пусть покрасуется перед Бэкки. Кудряшка ему понравился еще с больницы, и он был даже готов проиграть. Китти такие глупости важны не были, Джейкоб уже это давно раскусил, наблюдая за ним исподтишка, а вот эго доминантного альфы публичного проигрыша бы не перенесло. — Ладно-ладно, наливайте, — махнул он рукой.***
Пирамидка из стаканчиков для пива получилась впечатляющей: десять штук, на последних трех решились вообще на ва-банк — достали откуда-то текилу, но смешивать все же не стали. Настоял Джейкоб, как самый старший из оставшейся к полуночи компании. Китти никого здесь, кроме Бэкки и Хаддама, не знал, даже Лизз предпочел уехать на такси, сославшись на переедание и подготовку очередного, Китти надеялся, что последнего, макета для профессора Джефферсона. Мол, он и без того под присмотром останется, а он свои полномочия по надзору складывает. — Ну? Начнем? — нетерпеливо захлопал в ладоши, подпрыгивая на одной ноге, Бэкки. — Давайте, — кто-то кинул монетку, и Китти навострил уши. — Начинает Верано! — Новичкам везет, — оскалился Нейт, складывая руки на груди. Китти хотел было нахамить в ответ, но не успел: одной рукой его обняли за талию, прижимая к мощной груди, второй — направили его собственную ладошку с зажатым мячиком для пинг-понга. В голову ударили феромоны. — Смотри, — зашептал неожиданно Джейкоб, все теснее прижимая к себе, опаляя дыханием заалевшие уши. — Бей сразу в первый. — Эй! — Вот так! Тук-плюх. — Эй! Стоп-стоп, это, блядь, что за… — Китти мог поклясться, что увидел в глазах Нейта янтарные всполохи огня, но даже не испугался — его обнимали за талию. — Его рукой же все было сделано, — пожал плечами Джейкоб, улыбаясь и целуя в нежную шейку, совсем рядом с меткой, отчего у Китти подкосились ноги. — Пей. — Ладно! — Бэкки размял пальцы, не дав даже слова Хаддаму вставить. — Ты пока пей. Приготовьтесь, читеры! Тук-тук-плюх! Джейкоб засмеялся — попал аккурат в текилу. — Пейте! — До дна! — раздался громогласный вскрик рядом, который моментально был подхвачен всеми. — До дна! До дна! Джейкоб смял красный стаканчик, поморщившись и потянувшись вновь к Китти. — Еще раз? Китти вскинул свои зеленые глаза на Хаддама. — Конечно, — и ласковым котом прильнул к груди, ощущая, как чужие феромоны его всего постепенно обволакивают. От Джейкоба всегда так восхитительно пахло? Если да, то почему он до сих пор не трахнул... Что за бредовые мысли! Китти засмеялся. Тук-тук-плюх. Тук-плюх. Тук-тук-тук. — Мажешь, Верано! Тук-тук-плюх. Тук. Плюх. Тук или плюх? Плюх или тук? Китти нахмурился. Его вело, хотя он не был пьян. — Нейт и Бэкки выиграли! — засмеялся ему в ухо, словно через помехи, Джейкоб. Он едва стоял на ногах, и Китти удивленно моргнул. Он не мог пропустить около десяти ходов. Не мог же? Что вообще происходит? — Пошли, поспите в комнате для гостей, — рябой альфа схватил шатающегося Джейкоба под руку и подмигнул Китти. — Нейт, ты тоже. Неважно выглядишь… Бэкки? А ты... Китти ничего не слышал, шел, будто во сне, за Джейкобом. Только не мог понять, почему, чем они ближе, тем менее узнаваемыми становились альфьи феромоны, а когда они вовсе улеглись на огромную чистую постель, запах и вовсе растворился в воздухе. Китти припал к его шее, но ничего не ощутил. Поморщившись, не в силах совладать с крутящейся перед глазами комнатой, он упал рядом.***
Китти проснулся посреди ночи с ощущением невероятной легкости, которая была смутно ему знакома. Рядом дышал во сне самый желанный на свете альфа, тот самый, что был предначертан ему самой природой — меткой. Китти вытянулся на кровати, разминая затекшее тело, повел носом, улавливая немного раздражающий чужой запах, тоже альфий, но не придавая ему особого значения. Какая разница, кто этот незнакомец, когда рядом тот самый… Китти встал, повертев шеей, и нашарил ручку двери в абсолютной глухой тишине, прерываемой размеренными волнами с пляжа, шагнул в коридор и едва не застонал от удовольствия: самые восхитительные феромоны на свете обволакивали его с ног до головы, отзывались в каждой клеточке тела нежностью. В животе разгорался огонь, слабели ноги, и он ощущал, как по бедрам может в любую секунду потечь. Ему показалось, что он наконец открыл глаза. Перед ним лежал альфа. Его альфа! Лежал, уткнувшись лицом в подушку, положив одну руку под нее. Китти уперся коленкой в матрас и стал стаскивать с него одеяло, водя руками по идеальным мышцам. — Чт… — в полудреме произнес восхитительно низкий голос. — Кто? Что за… — Молчи, — не своим голосом приказал Китти и скользнул языком по бычьей шее. — Лежи тихо. Но перед тем, как потерять рассудок, Нейт успел взглянуть в глаза напротив. Они светились белыми всполохами огня. Доминантный омега.