***
Украшения и декорации были полностью готовы — во вторник планировалась генеральная репетиция и кое-какие завершающие штрихи. Панно с женщиной на фоне горящей Трои было решено оставить после длительной перепалки с Банни, желавшим от этого старья избавиться хотя бы на один вечер, прикрыв его драпировкой черного цвета. В остальном, оставалось только все правильно расставить да проверить проводку. — Пацанам скажу, они зайдут, помогут. Может, даже вместо тренировки. Силовые упражнения, — Нейт напряг бицепс перед сидящим на краю сцены Банни, но тот остался равнодушен. Китти даже показалось, словно на мгновение на его кукольно-миловидном личике с персиковыми щечками и конфетными губками-бантиками промелькнуло что-то похожее на отвращение. — Ты первогодка, — зачем-то напомнил омега, играя носком дорогущей туфельки, как-то раз Китти видел точно такие же на витрине одной французской марки, в которой Оливер, дядин муж, любил закупаться домашними кардиганами. Он мог это себе позволить — достаточно зарабатывал на громких звездных разводах, которые брал между «благотворительными» делами. — С чего тебя послушает тренер? — Я его лучший игрок, — рот Нейта дернулся в раздраженной улыбке. — Нам нужен не игрок, а тот, кто не подставит. Если завтра никто эти декорации не расставит, я… — Я же сказал, что сделаю! — Тц! Хватит вам, что как дети малые? — Китти скрестил руки на груди. — Хаддам, точно сможешь? — Блядь! — он наклонился вперед, достав мобильник из заднего кармана. — Вот, вот, звоню, звоню… Але? Тренер? Помните, мы говорили о декорациях? Ага, да. Ну, вот, короче… Да, завтра. Можно вечером, завтра у всех утренние пары. — Вечером не подходит! — возмутился Банни и нахмурился. «Перетерпишь», — одними губами проговорил Нейт. — Да, да, тренер, конечно… Да, окей. Да, хорошо. Спасибо большое, сэр, — не двигаясь, он поднял на Банни свои янтарные глаза. — Доволен, сученыш? Банни, казалось, не оскорбился, словно был готов к этому: — Буду доволен, когда все проблемы решатся. А теперь, вон, не хочу спойлерить вам обоим свою музыкальную программу.***
Доминантные альфы всегда были занозой в заднице Банни как в переносном, так и в буквальном смысле: окружавшие его со всех сторон женихи, исключительные самцы с исключительными генами и исключительными суммами на иностранных, в основном европейских, счетах всю жизнь мечтали о своей метке на его лебединой шее и своем узле в его молочно-персиковой попке. Перепадало немногим и только в течку, потому что Банни никогда не любил подчиняться. А альфы, помимо унизительной процедуры смены фамилии и приданного, которое они в пьяном угаре а-мальчишников мотали в казино на западном побережье, требовали с него подчинения. Феромонам и воле. Однако Банни не был намерен становиться ничьим трофеем. Ни на бумагах, ни на деле. В сказки про белых принцев и истинных, генетически подходящих, он тоже не верил. Дурь для скудных умом, примерно таких, как Китти Верано, всю младшую школу пролетавших облаках и тараторящих о том, как родители любят друг друга. Что самое смешное, у Китти Верано оба «типа» родителей действительно друг друга любили, хоть и по-своему. У Банни все было не так. Кому-то, особенно психологам, могло бы показаться, словно Банни рос без любви что со стороны отца, что со стороны папы, но это было не так. Отец возил его кататься на лыжах и сноуборде, папа покупал дорогое шмотье, каждый из них интересовался его личной жизнью, школьными, а затем уже и студенческими делами. В огромном трехэтажном особняке под зорким наблюдением нянек и водителей, поваров и гувернеров он никогда не чувствовал недостатка во внимании. Он вырос настолько счастливым, насколько может вырасти счастливым ребенок богатых родителей, где у отца каждый год новый секретарь с аппетитной попкой и глубокой глоткой, а у папы — тренер по верховой езде и теннису с крепким торсом и голливудской улыбкой альфонса. Они притворялись замечательной, любящей парой, но никогда — родителями. Они действительно ими были. Наверное, в конце концов, именно это и спасло Банни от полного разочарования в жизни, в то же время подарив вопиюще-горделивое ощущение собственной исключительности. Он не был рожден для альфы в качестве аксессуара и терпеть не мог, когда кто-то делал аксессуарами других, пусть даже совершенно тупых и безрассудно наивных. А Нейт Хаддам обожал коллекционировать свои победы. Каждую им облагодетельствованную омегу можно было бы отлить в награду или медаль, поставить в закрытый стеклянный шкаф или повесить ему на шею. Кого-то Банни убеждал с ним не связываться, кого-то — нет, а кто-то бросался сам, словно мотылек на адское пламя, сжирающее все вокруг. Нейт Хаддам не был достоин Китти Верано, ни прядки золотистых волос, ни изящного длинного мизинчика, ни сантиметра его прекрасной молочной кожи, непереносившей загара. Ведь Нейт Хаддам — лишь рядовой невзрачный филателист, а Китти Верано — редкая марка. Банни только крепче сжал в кулаке свой собственный смартфон.***
Верано было промямлил что-то про душ, больную голову, обморок, под конец речи вообще зачем-то вспомнил про конкурс, но Нейт, уже в своей голове расписавший все до самых незначительных мелочей, потянул его за собой в машину. Тот вяло, только для виду, посопротивлялся, и все же ремень безопасности защелкнул, понуро опустив голову, будто его не трахаться везли, а на собственную казнь. Другие бы уже лезли в штаны, подумал Нейт и прибавил громкость музыки. — Нравится? — спросил он, выпячивая грудь вперед, как если бы это был его собственный трек. — Мой земляк. В таких вещах для него земляками были все граждане Турции, даже курды. — Нормально, — вздохнул совсем печально Верано и, подперев щеку кулаком, уставился в окно. — Хочешь, опусти… — в ответ один лишь тяжелый вздох. — Эй! Ты чего такой грустный? Из-за меня? — Тц, — опроверг его догадки Верано. — А чего тогда? — Задумался. — О чем? — Нейт не унимался. — О том, о чем тебе знать не надо, — наконец, огрызнулся в своей обычной манере Китти и, сверкая своими глазищами, посмотрел на него, расслабленно ведущего одной рукой машину. — На дорогу лучше смотри, а не вопросы дурацкие задавай. — Тц, неблагодарная мышь! Я тебя от сотрясения спас, — постучал он пальцем по своему широкому лбу, — а ты? — А я спасать себя не просил. — Когда на тебе метка, говорить о таком не надо. — И метку я себе ставить тоже не просил. Нейт моментально почувствовал, как звереет. — Че ж тогда ошейник не нацепил, а? — Думал, альфы себя контролируют, — сморщившись, будто от кислого, проговорил Китти и уничижительно усмехнулся. — Враки все это, вот что. — Не контролируют, значит? — он сжал до белых костяшек кожаный руль, намеренно выпуская феромоны, от которых Верано вмиг пошел алыми пятнами и заерзал на сидении. — Ха! Не будь столько народа в такой час на парковке, несмотря на все развешанные, будто бы гирлянды, камеры, несмотря на разлетающееся по этажам каменных подземных джунглей отеля эхо, Нейт бы трахнул эту взбеленившуюся омегу прямо там лишь для того, чтобы доказать — контролируют. Темп и узел — контролируют. Глубину и угол — контролируют. Он понимал, что его вины в произошедшем нет, как нет вины и за Верано, но слушать завуалированные оскорбления все-таки готов не был. Его тут бешеной псиной иносказательно поносят, а он молчать должен?! Первое, что полетело с Китти, — его жилетка в сине-зеленую полоску, а после уже и он сам, правда, на кровать. — Готовься, говнюк, — предупредил Нейт, рывком снимая с себя толстовку и ловя на мгновение блеснувшие в восхищении яркие всполохи белого пламени в глазах. Неудивительно, он был сложен лучше остальных альф. — Я тебя так оттрахаю, завтра встать не сможешь. И не то, что о печалях не вспомнишь, — он уперся руками по обе стороны испуганного лица, — свое имя забудешь. — К-кто… и-из н-нас е-е-е-еще пездю… Ай! Нет-нет-нет! Не рви их! Они мои любимые! — Джинсы? — брезгливо поморщился Нейт. — Новые купишь… нет, я их тебе куплю. Ему всегда хотелось, чтобы его омега ходила в его подарках. — Такие уже не продаются! — протестовал Китти, продолжая держать его за запястья. Другая бы омега не смогла, Нейт бы с легкостью вырвался из цепких пальчиков, но этот малохольный был доминантным. — Продаются лучше. — Дай, я сниму! — Отвали. — Ай! Нейт резким выпадом перевернул его на живот, одной рукой моментально вжав бедовую златовласую голову в постель, другой — срывая поношенные джинсы с вожделенной задницы. Прежнее возбуждение, казалось, испарившееся за время перепалок с Банни, вмиг окатило его девятибалльным штормом. — Лежи и получай удовольствие. Если в прошлый раз он трахал его медленно, почти нежно, то в этот Нейту хотелось безудержной вакханалии. Член вошел резко, с одного толчка и на всю длину, до пошлого шлепка о бедра. Узкий, будто девственник. — Нравится? — прошептал Нейт на ухо, приспуская собственные штаны еще ниже, замерев внутри без движения, давая привыкнуть и распробовать. Он бы полностью избавил их от одежды, но разгоравшееся внутри пламя требовало выхода. — Нравится мой член? — З-знаешь… — с придыханием зашептал ему в ответ дрожащий от возбуждения Китти. — Т-тот… кто много… говорит… о своем члене … тот в нем не очень и уверен… Непредсказуемость этого малохольного всегда веселила Нейта: — Если можешь такие предложения составлять в своей головушке… — он медленно двинул бедрами назад, оставляя внутри лишь одну головку, любуясь сочившейся из задницы смазкой. — Значит, уже все. Что именно все, Китти понял через мгновение, когда в него резко вогнали член, заставив вздрогнуть от пронзившего возбуждения. — Ай! — сумел он только пискнуть от неожиданности. — Лучше стони, — Нейт лизнул за ушком, поцеловал ровную, глубокую метку, продолжая безостановочно долбиться в податливое тело. Как жаль, что он не помнит их первого раза. Наверняка, там было то, о чем можно было бы помечтать холодными одинокими ночами. С каждым новым толчком ему хотелось большего и с каждым новым поцелуем казалось, что он все же постепенно, но теряет контроль. Моемоемоемоемое… Ему захотелось посмотреть в чужие глаза напротив, захотелось ощутить сладкий рот и большой длинный язык, захотелось увидеть, как лицо плывет в наслаждении от его крепкого члена. Но когда он перевернул Верано на спину, его окатило лавиной ужаса. Глаза напротив горели белым пламенем. Чертова течка.***
— А ты не знал? — удивленно мотнул головой Банни. Сама невинность, не иначе. Джейкоб нахмурился, от прошлой растерянности не осталось и следа: — Нет… у нас был смотр работ, я даже… А где он сейчас? — Да… с Хаддамом, кажись, уехал. — Куда? Банни улыбнулся, получилось почти непринужденно и искренне. В отличие от Хаддама этот альфа ему нравился. Его даже было жаль. — К нему домой вроде. Они там последние штрихи доделывают. Или… — он толкнул языком щеку. — Искры летят. Все говорят, что либо они потрахаются, либо убьют друг друга. А вы? Встречаетесь? Или ты только на комиссии будешь свидетельствовать? — Мы… — Джейкоб запнулся, опустив голову. — Мы вроде как в отношениях. — Вроде? — вновь наигранно удивился омега. — Мы договорились, что попробуем… раз… раз тот альфа его бросил. — Бросил? — А разве нет? — он даже не заметил, как Банни просто повторял вслед за ним. Все его мысли наверняка занимал один лишь Китти Верано. — Не знаю, — пожал плечами омега и отпил горячий крепкий американо через трубочку, сморщившись от обжигающей рот кислоты бразильских зерен. — Слушай… я не хотел тебе говорить, но… в общем это только моя догадка… тебе не кажется, что Нейт и вправду слишком много позволяет себе с ним? М? По правде говоря, Банни передумал, и его смартфон остался лежать в нагрудном кармане легкой осенней кожаной курточки. Не время.***
Хоть Китти и ощущал себя насаженным на вертел парнокопытным, эйфория от близости со своим альфой затмевала остатки разума и обостряла все чувства: его кусали, целовали, его вертели на узле — а ему все было мало. Хаддам воплощал в реальность все его смелые фантазии, все его потаенные желания, и ему казалось, словно тот читает мысли. Но глаза напротив плавились от бушующего пламени, вряд ли Нейт вообще думал о чем-то другом, кроме как об омеге под собой. — Вот так, — хрипло шептал альфа на ухо, удерживая его в кольце сильных рук и стараясь пропихнуть узел поглубже. — Как же хорошо…***
— Мне казалось, что они враги. А это просто противоположность друзьям, — усмехнулся Джейкоб совсем уж неуверенно. — Конечно, они многое друг другу позволяют. — Многое? — сощурился Банни.***
Опытным путем Нейт проверил, что его собственный узел во рту у Китти Верано все же помещается.***
— Ну… В общем, посмотрим. Даже если Хаддам хочет его трахнуть, Китти не такой. — Не такой, — омега вновь усмехнулся. — Он же его терпеть не может. Нейт, конечно, так-то парень неплохой, но слишком… — Слишком? — Мелкий еще. Подрастет, может, выйдет толк. А пока на уме только омеги да бейсбол. — М-м-м-м…***
— Знаешь, — пальцами одной руки Нейт болезненно выкрутил розовый сосок, немного припухший от его клыков, пальцами другой же удерживал скачущую на нем попку под тем самым углом, который нравился Верано, — мы подходим друг другу… Ты и я… — Угу, — согласно закивал Китти и запрокинул голову назад, вновь почувствовав, как в нем крепнет узел. — Может, поженимся? Блядь! Прекрати так сжиматься! Ты мне сейчас член сломаешь!***
— Ты тоже Хаддама не жалуешь, — снисходительно напомнил Джейкоб. — Но не ненавидишь. Потому что знаешь — он просто мелкий пездюк. Даже по сравнению с нами и тем более по сравнению с Китти. Банни в ответ лишь в который раз загадочно улыбнулся.***
— П-п-п-п-поженимся? — затрясся всем телом Китти, даже глаза, горящие белым, потускнели, он словно полностью возвращал себе контроль над разумом. — А что? — Нейт запрокинул руки назад, за голову, скрестив их на макушке и откинувшись на подушках, пока омега перед ним ерзала на крепком узле. — Я тебя пометил. Я доминантный. Ты доминантный. Я люблю архитектуру. Ты любишь архитектуру. Тебе нравится мой член больше, чем Джейкоба. Я люблю твою дырку больше других. Разве это не судьба? — А меня ты любишь? — голос даже ни разу не дрогнул. — Зачем нам любовь, когда все и без нее хорошо? Мы поженимся, будем иногда друг друга бесить и всегда трахаться, разве это не мечта? — он смачно шлепнул его по многострадальной заднице. — И попка твоя… ну, просто… Что «просто» объяснить словами он уже не смог — подмял под себя вяло сопротивляющееся тело и стал двигаться мелкими толчками, растягивая его своим узлом. Молчание он принял за согласие, а срывающиеся с губ томные вздохи удовольствия — за окончательный ответ. Безусловно, положительный.***
Сожительство до официальной помолвки Камиль не одобрял — не видел в нем практического смысла, особенно для людей собственного круга. Это не особо богатые студенты или менеджеры среднего звена могли съезжаться на фоне экономии арендной платы, а на чем собирался экономить Назар? Риторический, конечно, вопрос. С другой стороны, Камиль не так строго относился к тому, чтобы омега ночевала в доме у своего альфы, спала с ним и делила еду по утрам — мир менялся, и он сохранил в себе черту меняться вместе с ним. Безусловно, потихоньку, в рамках разумного. Поэтому открывшаяся картина закутанного в объятия Китти, всего испещренного укусами-засосами, не удивила его своим фактом, скорее, его возмутила вопиющая безответственность сына. — Ты! — дорогая итальянская сумочка, куда помещались только его заграничный паспорт да смартфон, полетела в голову Назара. — Нахал! Бесстыдник! Вай-вай-вай! Глаза бы мои этого не видели! — Ой! Боже! — пискнул Китти и спрятался под одеяло. Нейт оказался менее сообразительным — от ударов сумочки он решил защищаться локтем: — Папа! Папа! — Нахал! — удар. — А если был не я, а отец! — удар. — Бессовестный! — удар. — Как мог довести омегу до такого! — удар. — Как людям я в глаза буду смотреть, когда у меня сын омегу голодом морит! — удар. — От него одна кожа! — удар. — Кости сплошные! — Остановись, во имя Всевышнего! — Богохульник! — раскатисто прогремел новый приговор, а вслед за ним сумочка обрушилась уже на голову Нейту. — Вай! Вай! Вай! Аба, получай! На! На!***
Тейлор Сол-Верано всегда восхищался людьми с отменным вкусом хотя бы в чем-то, банально, даже в одежде. А Джованни Помело относился к той категории людей, у которых вкус к отменной высокой кухне, дорогущим картинам, часам и костюмам был заложен в самом ДНК. Он рос, окруженный богатством, уверенный в своем социальном статусе и гордившийся собственными предками, хоть и плантаторами-рабовладельцами. У него не было иного выбора. — Попрошу, — он посмотрел на него поверх очков. — Ваши документы готовы. — Все в Австралии — мое? В США — его? — Да, как вы и просили. Столь комплексная оценка движимого и недвижимого имущества заняла бы больше времени, но раз это вы, — Джованни сухо улыбнулся, — лично меня попросили, я сделал все гораздо быстрее. Можете быть уверены в этих цифрах. — А что делать с акциями? — Акции достаются не вам, потому что компания зарегистрирована в Дублине. А мы с вами решили, что все за пределами Австралии… — Да, — поднял ладонь вверх Тейлор, прерывая его. — Я помню. Это все, — он поднял вверх папку, пролистав всего пять страниц от силы, — конфиденциально? — Со мной даже ваш заказ в ресторане — конфиденциален. От меня утечки исключены. Тейлор в другом ответе не сомневался, но ему необходимо было удостовериться. В который раз. — Я слышал, Дик встречался с вами, — проговорил он. — Устроил сцену, угрожал, что засудит, — равнодушно пожал плечами Помело и откинулся в кожаном кресле. — Я привык. Мне могут и по пять раз на дню угрожать, мистер Сол-Верано. — Он хотел что-то определенное? — Говорил, что, если я возьмусь за ваш развод, он меня прикончит в зале суда. Надеюсь, метафорически. Удивительно, — снял он очки, повертел за дужку. — Такой профессионал, а вел себя, как дитя малое. — Он всегда такой, когда дело касается Китти. Прищурившись, Джованни ничего не ответил. Он никогда не лез в семейные дрязги без дополнительной платы.***
Если бы Китти смог сгореть со стыда, от него бы не осталось и пепла. Он не смел поднять головы, воздушный турецкий омлет (хоть приготовленный не так, если верить Хаддамам) не лез в горло, перчик, тот самый, острый и зеленый (тоже не тот), даже просто лежа в маленькой пиалочке крутил живот. — Вай, какой же ты у меня баран! — вновь замахнулся на сына Камиль, но вздрогнул Китти, лишь сильнее вжав голову в плечи и съежившись на стуле. — Аба, Кэдиджик, почему не ешь, не пьешь? Ешь, пей, вай… — Отстань от него, — пробубнил Нейт, за что мгновенно получил от папы: — Не приказывай мне тут! Нашел, кому приказывать! Раскомандовался. Это ты должен был вчера от него отстать, тц! — Тц, — цокнул языком альфа. — Не цыкай мне тут! — Камиль сверкнул своими черными глазами и пнул его ногой под столом, прямо под коленку попал. — Выпрямись, локти со стола убери. Вай, что за негодник! И достался же тебе, такому негодяю, такой прекрасный омежка… — Это я ему достался, — без тени неуверенности заявил Нейт совершенно искренне. К такой наглости Китти пора было уже привыкнуть, но он все равно поднял голову, усмехнувшись. — Чего ржешь? — недовольно буркнул альфа. — Папа… — Вай, помолчи, дай нам в тишине поесть… — Папа, это важно. — Что? Аба? Говори! — Когда можно свадьбу играть? Китти замер с вилкой у рта. Сказанное в пылу вчерашних физических упражнений с утра показалось ему бредом. А уже стоя под тропическим душем, он убедил себя, будто ему и вовсе померещилось. — Ч-ч-что… — испуганно зашептал он. — Вай, как когда? — не заметил паники Камиль. — Когда сходишь и руку попросишь. У родителей. — Тц, обязательно? — Ты, чего, тут американского воздуха надышался, мозги поплыли? Вай, деда хочешь в могилу свести, отца пытаешься и меня тебе не жалко? Вай-вай-вай, аба, что за сын, за какие грехи мне он достался? — омега схватился за свою голову. — Ну, папа… Просто есть проблема… — Нейт скривился. — Вдруг, они его в Стамбул не отпустят? Камиль на мгновение замер, а Китти вообще апельсиновым соком поперхнулся, едва в тарелку обратно не выплюнул: — Какой еще Стамбул?! Ты оху… ой! Простите! — Ничего, — ласково погладил его по плечу Камиль, не сводя прищуренных глаз с сына. — Зачем тебе ехать в Стамбул? — Свадьбу играть, — удивленно ответил Нейт. Он не видел в этом проблемы. — А потом? — А потом там дом куплю, буду в бейсбол играть в Америке. Пару месяцев меня не будет, но это же всего пара месяцев… — Пара. Месяцев? — опешил Китти. Это он себе такое будущее с ним нафантазировал? — Тц, не переживай, денег много, тренировки не каждый день, могу тренироваться и в Турции… Я раньше тут хотел жить… Но че-то мне не нравится. В Стамбуле лучше, и тебе понравится. — А я? — прошептал Китти. Ну, не мог же Нейт быть настолько откровенным эгоистом? Пусть идея со свадьбой казалась бредовой, и он совершенно не готов был к созданию семьи, в особенности с таким идиотом, как Хаддам, но все же, если на мгновение допустить возможность... — А что ты? — тот удивленно поднял брови и скрестил руки на груди. — Будешь меня ждать. Так и быть, построим дом по твоим чертежам, м?