***
— Вай, вай, Кэдиджик, прости, не знал, слушай, я бы не сказал? Я? Тебе? Не сказал бы? Вай, что ты думаешь! Вот такого, аба, обо мне мнения? Пусть волос у меня не останется, клянусь, что не знал, — тараторил Камиль в трубку. И хоть Китти до звонка не сомневался в его искренности, уж кто-кто, а мистер Хаддам бы первым ему смс-ку настрочил в случае экстренной ситуации, но все-таки недовольно проговорил: — А вы не знали, что он в Нью-Йорк летит? — Вай, сказал на встречу к партнерам. Я не уточнял. Бала, — понизив голос и явно прикрыв ладошкой динамик, прошептал омега, — тоже сидит весь. Гусь. Гусем Бала не был, столь яркого и красивого омегу нужно было еще поискать. — Злословить на человека — плохо, — и все-таки Китти улыбнулся. Сколько он у него крови попил, не счесть. — Вай, то человек, а это Бала, — отмахнулся Камиль. — Все хорошо? Ничего не произошло? Рассказывать, а уж тем более в который раз за эти пять лет жаловаться вовсе не хотелось. Китти вздохнул: — Нет, все отлично. Я просто очень удивился. — Ба, как будто ты этого черта не знаешь, — недовольно фыркнул Камиль. — Вай, вай, голова разболелась. Я пошел, Кэдиджик. Звони, если что… — Конечно, до свидания. — Бай-бай… Весь день насмарку! Со злости Китти едва не переломил дорогую швейцарскую ручку, преподнесенную Диком по случаю первого сданного объекта, — свой счастливый талисман. С ней он разве только брачный контракт не подписывал, но оно и правильно. Каким же тогда она была бы счастливым талисманом, если по итогу все пришло к краху? А он ей свою первую подпись как раз на документах о разводе поставил, с ней он заключал самые выгодные контракты, ею рисовал в поздравительных новогодних открытках сердечки — словом, делал собственную жизнь только лучше. — Чай хочешь? — заглянул в кабинет Адам, чуть приоткрыв дверь. — Да, и пирожное принеси. Видел, там внизу привезли пахлаву. Адам закатил глаза. Весь офис знал, что ее привозили ради одного только Китти. — Окей, — протянул он лениво. Кафе на первом этаже ему не особо нравилось — там работал слишком уж веселый и улыбчивый омега, раздражающий одним своим счастливым видом. Хотя, конечно же, дело было вовсе не в конкретном омеге, Адама бесили все счастливые люди. А Китти все продолжал сверлить взглядом открытую во весь монитор внутреннюю почту. Пять тысяч непрочитанных писем, сотня папок, сотня групповых чатов, активных и не очень, — все это меркло перед перспективой совместного ужина. Они виделись полгода назад, но то мельком, на пару секунд, а здесь необходимо было выдержать несколько часов в окружении мешающих водку с пивом уникумов. — Тц, — Китти кликнул по письму с темой «Re:Re:Re:Re:Fw:Re:Fw:Fw: Re:Re:Re:Re:Fw:Re:Fw:Fw: VerARC/Мэрия Нью-Йорка — финальные правки проекта». Он же просил убрать его из этой бессмысленной переписки! Финальные правки, ага, как же! «Уважаемый мистер Верано, Обращаем ваше внимание на вопиющую безграмотность ваших сотрудников и их бескомпромиссное нежелание сотрудничать с нами, компетентными…» Сам себя не похвалишь — сенатором не станешь. Даже не дочитав, Китти набрал главного дизайнера. Мэрия Нью-Йорка нравилась ему с каждым таким письмом все меньше. — Зайди ко мне, — коротко проговорил он и нажал на «отбой». Нейт — Нейтом, а работа и жизнь продолжались. Китти только закусил губы. План минимум состоял в том, чтобы дожить до вечера, план максимум — не убить бывшего мужа.***
Китайский ресторан, куда водили самого генерального секретаря при любом удобном случае, славился и своими блюдами, и ценами на них. На вид простой и даже дешевый, он завлекал желторотых туристов с материка и высасывал из них все деньги до цента, а потом разводил руками и тыкал в меню — мол, согласились сами, не видели, что ли, что цены не в юанях? Китти здесь бывал уже не раз: в первый раз едва успел добежать до уборной с коликами, в последующие же предпочитал согласовывать остроту всяких свиных ушек и говяжьих вырезок с официантом. — Элеонор Верано, — небрежно передернул он плечом администратору, престарелому и подслеповатому альфе. — Прахадити, — махнул тот рукой, приглашая следовать за собой. Работа увлекла лишь на несколько часов. Все оставшееся время Верано только и делал, что размышлял о бренности бытия. Кто бы что ни говорил, а Нейт выглядел сегодня великолепно: красивая мордашка всегда прекрасно сочеталась с его практически безграничными финансовыми возможностями. И костюмчик сидел, будто влитой, и прическа — волосок к волоску, небось, тонну воска на гриву спустил, и вообще выглядел до ужаса довольным. Бала, поди, хорошо сосет, не в пример неуклюжему Китти. Вот так и знал! Так и знал, что этот негодяй не успокоился. Раньше у Китти один змей в знакомых циркулировал, а теперь еще гадюка появилась, по красоте где-то даже Банни и превосходящая. Во всяком случае, Бала был высоким, не в пример Корнелиусу Б. Стюарту-младшему Бреннингемскому, тридцать девятому, то ли тридцать восьмому герцогу Бреннингемскому — черт знает, кем был его муж, — доходящему Китти разве только до подмышек. Тц, змея — она и в Турции змеюка подколодная. — Пращу, — поклонился старик, приоткрывая дверцу отдельной от основного зала с посетителями комнаты. Китти даже мысленно не успел переключиться, как кто-то радостно выкрикнул: — Ба! Мистер Верано! Первым из-за стола поднялся старший менеджер, ответственный за проект. По-восточному низко поклонился, хотя Китти просил с ним не соблюдать формальности, и схватил обеими руками ладошку, крепко ее пожимая: — Очень-очень рады, всегда говорил, что вы — мой любимый подрядчик. Конечно, подумал Китти, кто бы еще так на себе ездить позволил из крупнейших фирм да еще и за сущие гроши, но все-таки искренне улыбнулся: — Спасибо, я очень рад быть здесь. — Мистер Верано, прошу представлю вас лично, это мистер Чжао, наш гендиректор по стратегическому развитию, — Китти кивнул седовласому старику в очках. — А это мистер Ван, он наш финансовый директор, — китаец помоложе, но тоже в очках коротко, почти по-военному, кивнул. — А это мистер Дин, наш генеральный директор, — еще один старик, правда, по-модному одетый в костюм-тройку, с аккуратной бородой в стиле Паль Альчино. — Очень рад вновь встретиться, но уже лично, — Китти первым протянул руку, все же Камиль учил его этикету, пока он умирал от жары в Стамбуле. — Прошу, садитесь. Я же не опоздал. — Это нормально, — махнул рукой мистер Цай. Он говорил почти без акцента, а на летних сессиях, переросших в совместный мозговой штурм, упоминал, как учился то ли в Принстоне, то ли в Гарварде. Отец, основатель одной из крупнейших девелоперских компаний, мог оплатить и обучение сына, и его безбедную студенческую жизнь, полную дорогих костюмов, золота и спортивных тачек. — Вы пришли вовремя. Мы заказали вам еды, помня о том, что вы не особо переносите острое. Китти едва сдержался от кислой улыбки. С острым он до сих пор оставался на уважительно-почтительное «вы». — Благодарю, — кивнул он, ставя крокодиловую сумку с планшетом и документами на будто бы материализовавшуюся из ниоткуда подставку рядом. — Скажите, — Китти начал издалека, пока все только разогревались закусками. Ждали еще пару человек со стороны китайцев, и его главного конструктора вантовых мостов, мистера Ли, застрявшего в пробке, — а Назар Хаддам… это…? — А, наш интернациональный партнер, — мистер Цай прикрыл глаза, словно вспомнил что-то до ужаса приятное. Даже альфам этот ублюдок приходился по душе, ну, что за козел обаятельный? — Зарубежный инвестор? — подсказал Китти, стеля на коленки салфетку. — Да-да. Он сказал, что вы давние знакомые. Это правда? Если у давних знакомых принято пихать член в задницу, то выходит, что они очень давние и очень знакомые. — Ага, — Китти сжал губы в тонкую полоску и оглядел стол в поисках выпивки. Отлично, водка есть. — Это замечательно. Он столько денег вложил, — зашептал мистер Цай и обратился уже к директору, на китайском. На переводчике обычно экономили, главный менеджер отдувался за синхрониста. — Господин Дин, я же правильно говорю, что мистер Хаддам вложил кругленькую сумму в этот проект? — Да-да, — закивал головой старик, и Китти вежливо улыбнулся. — Но почему его имя всплыло только сейчас? Полгода на проект потратил, чтобы с бывшем мужем лицом к лицу встретиться. Знал бы — не брался изначально. — Он примкнул к нашей команде недавно, около двух месяцев назад. Наш фонд проверял его благонадежность. А это проблема? — мистер Цай удивленно захлопал глазами, в них плескалась легкая обеспокоенность. — Нет, что вы, — поистине титанические усилия были затрачены на веселую улыбку. — Все отлично. Мы же давно знаем друг друга, все будет замеч… Дверь вновь приоткрылась, и Китти, даже не поворачиваясь, уловил любимые духи Хаддама с отчетливым арабским акцентом, этакий спокойный амбровый аромат для альф, припудренный восточными специями, лепестками роз и агаровым деревом. — Всем добрый день. — Ба! Мистер Хаддам! — ему мистер Цай был рад не меньше. Конечно, на Китти деньги-то тратились, вернее, на его архитектурное бюро, а Хаддам эти самые деньги приносил. Почти круговорот финансов в семейном бюджете. — Сидите, сидите, нинь хао, нинь хао. Они пересеклись взглядами, и Верано кисло поморщился. — Мистер Верано, — Нейт слащаво растянул губы в улыбке, как назло садясь напротив него, — очень рад. Может, начнем? Никто же не против? Хорошо, что на столе стояли и водка, и пиво, Китти как раз планировал расслабиться.***
К полуночи подавали десерт — бананы в обжигающе горячей глазури, которые необходимо было макать в маленькую пиалочку с водой. — Вкусно? Нравится? — спрашивали Китти со всех сторон, и ему оставалось только кивать и улыбаться. Всем, кроме Нейта, потягивающего, в отличие от подавляющего большинства, зеленый чай. — Я за рулем, люблю сам водить, — пояснил он перед началом попойки, а потом добавил, для убедительности. — Да и по-нашему много нельзя пить. Китти на эту откровенную ложь аж рот от наглости приоткрыл: уж как этот негодяй в запой уходил в Стамбуле со своими мерзкими дружками, один другого козлинестее, стоило эпитафией на памятнике увековечить. Но Нейт и бровью не повел, сцапал приглянувшийся Китти кусочек говядинки и отправил себе в тарелку. Поэтому, когда Верано уже плохо различал, что есть пол, а что есть потолок, тупо смотря в одну точку и пытаясь остановить стремительное вращение всего и вся перед глазами, Нейт во всю наслаждался десертом. — Мистер Хаддам, а вы женаты? — не удивительно, что и разговоры от формальных поздравлений и поверхностных разговоров плавно перетекли на личное. — Женат, — кивнул тот и продемонстрировал кольцо. А с ним он кольцо простое носил, золотое, массивное, но все же без вкраплений бриллиантов и изумрудов. Экономил. — Но вы же развелись! — воскликнул кто-то, и Китти украдкой, исподлобья, взглянул альфе в лицо. — Да, у меня уже был брак. — И дети? Нейт посмотрел в ответ, прямо, совершенно не стесняясь. — Мистер Верано, а у вас дети есть? Тц! — Вы же знаете ответ, мистер Хаддам, — язык, несмотря на количество влитого внутрь алкоголя, у Китти не заплетался. Сказывались годы практики налаживания бизнес-связей. Он брал не только талантом и деньгами, доставшимися в наследство, использовал не только родительские связи, но и всегда помнил о том, что он омега. Симпатичный омега. Его туз в рукаве и его проклятие. В мире альф он воспринимался выскочкой, в мире доминантных альф — соперником. Но стоило ему нежно улыбнуться, поправить рукой локоны или впечатлить всех своей способностью пить и не отключаться, как все двери перед ним открывались настежь. Ну, или кто-то распахивал окно. Так или иначе это работало, и Китти был бы дураком, не научись он как следует пить. — Вашему сыну пять лет? Китти закатил глаза, потянувшись к водке. Кто-то угадал его движение, и перед ним моментально возникла стопка. — Благодарю, — улыбнулся он. — Да, мистер Хаддам, пять лет. — Альфа? — решил уточнить кто-то. А когда-то Китти думал, что вернувшись из Стамбула, он больше не будет слышать этого вопроса. — Альфа. — Доминантный? — Доминантный. Пожалуй, только это и помогло сохранить его хрупкий, совершенно идиотский брак так долго — на целых два года. — Ба, поздравляю, стоит выпить за сына мистера Верано! — А имя? — Да-да, имя! — Калеб, — вздохнул Китти и посмотрел на Нейта, любуясь тем, как вспыхивают недобрые золотые огоньки в его глазах. Как же он ненавидел его в этот момент. — Калеб Керем… Верано. Над сохранением фамилии Нейт бился аж в Верховном суде, только сделать ничего не мог — на стороне Китти выступал лучший юрист отца, молодой, амбициозный альфа с горящими от предстоящей кровавой бойни с адвокатом противоположной стороны глазами. Хаддам тогда миллионов пятьдесят спустил, лобби своему турецкому заплатил, дипломатов подключил, а свою фамилию сыну не навязал. Победа в том суде Китти окрылила до такой степени, что он чуть не отнял у него родовое имение на побережье. Вовремя остановился, вспомнил про Камиля и пришел в себя, согласившись на разделение лишь совместно нажитого имущества. — Верано? — удивился вновь кто-то. — Вы замужем? — Нет, — пьяно мотнул головой Китти. — А… — Отец его помер, — злорадно усмехнулся он. — Я и решил. Не вспоминать, так сказать. — Верно, верно, — закивали головы. Но Китти смотрел Нейту в глаза, и там он видел лишь слепую ярость. На мгновение его осенило. А вдруг все это лишь очередная попытка забрать у него сына?