***
Китти бы соврал, сказав, что ни разу не представлял себе секс с Джейкобом. В конце концов, он был слишком зол на Хаддама после развода, и если он не давал волю телу в силу собственных убеждений и кое-каких оставшихся к бывшему мужу чувств (в существовании оных он, безусловно, никому, даже самому себе не признавался), то о фантазиях речи не шло. Ведь тому так шла белоснежная форма: омеги смотрели с вожделением, и Китти практически не был исключением, а альфы — с плохо скрываемой завистью. — Тц, такого самца упускаешь, — напомнил в который раз Лизз, выглядывая из-за плеча Китти. Тот, словно главное действующее лицо трагедии, мило улыбался с верхнего этажа своего дома подъехавшему на роскошном седане Джейкобу. — Тц, — зыркнул на него Китти, нахмурившись. — Не беси меня. Вторые выходные подряд без сына провожу! Это все ты, — его осенило. — С чего это — я? — А кто в прошлое воскресенье устроил поход по магазинам? — Мы оба, — совершенно спокойно ответил Лизз. — Успокойся, будет тебе. — И ни слова при Джейкобе, ясно? — О чем? — омега вновь уселся на край матраса. — Потрахайся уже с ним. Двух зайцев одним выстрелом, считай. И Хаддама взбесишь, потому что он его терпеть не может, и себя утешишь… а там глядишь, морковь-любовь… Китти поморщился: — Его-то зачем сюда приплел? — Снова глупые какие-то вопросы, — пробубнил Лизз. — Вообще, почему снова в твоем доме? Вот не мог все с собой взять? Пришлось в такую даль переть. — Вот единственный раз забыл туфли… — Тц, зачем вообще переезжал? — Вот тебя спросить забыл… — шутливо проговорил Китти и, наконец, завязал на шее что-то наподобие бабочки-банта. — Хорошо? — Сойдет, — изловчившись, Лизз одним глотком осушил бокал с молодым вином. — Ну? Пойдем? — Подожди ты… Вот раньше ты меня всегда принарядить был рад, а сейчас? — Ебать, — вырвалось у друга, — теперь-то ты доминантный богач. Можешь голым идти, все спросят, что за фасон. — А зачем ты заставил меня потратить почти десять тысяч баксов на этот костюм? Лизз улыбнулся, как нерадивому: — Чтобы ты не шел голым, например? Спорить с ним было самым бесполезным делом.***
Наверное, Китти слишком долго прожил бок о бок с Нейтом, чтобы привыкнуть к его красоте, по итогу напрочь забыв о ней. Он считал, словно омеги вешались на Хаддама из-за его доминантности, денег, ага, характера, к слову, не такого уж и невыносимого, уж кому, как не Китти, знать о жалостливом сердце, скрывающемся под мощной грудной клеткой, но точно не из-за красоты. Ладно, красивый омега, но красивый альфа? Пф! Чушь! Мужественный, харизматичный, смешной — пожалуйста, а красивый? И все же Хаддам был красив, иного определения было невозможно придумать. Годы пошли ему на пользу, с него слетела вся юношеская спесь: перестали вваливаться щеки от постоянных диет, да и в глазах потух озорной огонек, сменившись ледяными искрами, к тому же, бросив бейсбол, Нейт довел тело до совершенства, поправившись сразу килограмм на десять, и теперь Китти рядом с ним не просто чувствовал разницу между омегой и альфой, а физически ее ощущал — одним ударом он мог снести ему голову. Наверное, Селима в тот вечер спасла только собственная доминантность, иначе Нейт бы разорвал его на куски голыми руками. — Стоит. Скучает, — хмыкнул рядышком Лизз, наваливая на тарелку всевозможных канапешек. Китти мотнул головой, прогоняя ненужные мысли. Заглядевшись на Нейта в смокинге, попивающего шампанское в компании таких же спесивых альф, он даже забыл повнимательнее рассмотреть иных гостей, мало ли попадется Банни у рыбного стола, или, что еще хуже, Бала? — Оставь, мы пришли не для этого, — повел плечом Китти и выцепил глазами Джейкоба, кивнув тому в сторону шоколадных фонданов. Да уж, что и говорить до доминантных альф тому было далековато, несмотря ни на что. Хотя странно, отец всегда выделялся на общем фоне, но то дело — Дик Верано. Пожалуй, образцовее альфы Китти не встречал за всю жизнь. — А где его муженек? — Мне откуда знать? — буркнул Китти и замер с тарелкой в руках. — Мы рано пришли, как думаешь? Лизз скептично оглядел толпившихся вокруг закусок голодающих. — Не сказал бы, — с сомнением протянул он, вспоминая, как возле стола с говядиной кто-то отдавил ему правую ногу. — Мы никого из университета не встретили… — Ты опять за свое? Китти нахмурился, опять — это про то, что его не воспринимали всерьез? — Досмотр был тщательный. Джейкоб даже багажник открывал. Все сходится, потому что я видел посла, но никого из наших с тобой знакомых больше не видел. Парочку конкурентов… А профессор Адамс? Лизз смотрел на него без всякой заинтересованности: — Просто выпей, сразу думать прекратишь. — Я тебе серьезно, — Китти терпеть не мог, когда кто-то не доверял его интуиции. За годы брака он научился хотя бы к ней прислушиваться. — Ты мне все мозги прополоскал, иди к Джейкобу, ему и ной. А то в машине: ой, какая машина, ой, как ты хорошо выглядишь, — запищал не своим голосом Лизз. — Тц… — Не цыкай, — подмигнул ему омега, шутливо пихнув локтем. — Расслабься. Даже часа не прошло. Ты совсем заработался, расслабься. Вот только о работе Китти думать не хватало! Целую неделю Нейт только и делал, что вмешивался в производственный процесс, хотя они просто собирали документацию и подшивали все необходимое в папки, параллельно оцифровывая, даже к реальному проектированию еще никто не приступал, только сметы друг к дружке подгоняли всей компанией. Но Хаддам лез, куда не просили, и всегда без мыла, демонстрируя тот факт, что он-то свой градостроительный факультет все-таки отмучил и даже с некоторым отличием, не факт, что не купленным на деньги старого хрыча, своего отца, а вот Китти только в шаражкиной конторе дистанционно проекты защищал. И всякий раз когда омега был готов уже взорваться, Нейт ехал забирать Калеба из детского сада, катал того по ночному Нью-Йорку, а после привозил, убаюканного, да с такой рожей, словно подвиг совершил. Чем, спрашивается, гордился? О ребенке раз в год вспоминал! Китти знал, что это неправда, что Хаддам думает о Калебе ежечасно, несмотря на тысячи километров, разделявших их большую часть жизни маленького альфы, но ему нравилось думать о том, что Нейт плохой отец. В конце концов, в таком случае Китти было бы легче его ненавидеть. Он вновь мотнул головой. Пора приниматься валандаться вокруг, от столика к столику, в поисках знакомых лиц. Иначе этот светский недо-бал, недо-аукцион и недо-прием становился с каждой минутой все подозрительнее.***
Университет владел несколькими площадками в центре Нью-Йорка, однако многие пространства, в особенности такие знаковые, как зал в Трайбека, чаще всего перепадали ему в качестве пожертвований от именитых выпускников, реже — по последней воле уже покойных уважаемых на восточном побережье людей и почти никогда — по результатам честной сделки. Недвижимость в элитных районах, в самом сердце светско-деловой тусовочки стоила баснословных денег, а университет, в масштабах пресловутого Уолл-Стрит, нищенствовал. Поэтому-то Китти и удивил живой краб размером с его рабочий монитор, восседавший на ледяной горе в окружении явно дохлых креветок. По крайней мере, признаков жизни, в отличие от краба, то и дело постукивающего клешнями, они не подавали. Конечно, сам факт существования бедного членистоногого удивления не вызывал, а вот уже факт его присутствия на приеме, организованном университетом, в голове Китти никак не укладывался. В прошлом году ему звонили из деканата с просьбой внести пару-тройку десятков тысяч долларов в качестве «сердечной благодарности» альма-матер хотя бы за те два-три года, что он провел в ее стенах. Видимо, дела шли совсем из рук вон плохо, раз они переключились на таких, как он, по сути бросивших учебу, так и не вернувшихся из академического отпуска. А тут и прием, и шампанское, и коллекционные белые вина, и целый бар, и шведский стол, длиной в тридцать метров, и островки с закусками, и живой краб — организация стоила баснословных денег, но для чего? Китти огляделся, косясь исподлобья. Заявленный в программке, которую ему пихнули в руки на входе, аукцион должен был состояться ближе к полуночи и завершиться фейерверком да гала-концертом топовых звезд — вполне типично для таких светских мероприятий с одним только «но». Ладно, с несколькими. На аукционе не было заявлено ни одного громкого лота. Это во-первых. Во-вторых, тема самого мероприятия для Китти так и осталась загадкой: триумф китайских дельцов, пятничные посиделки в узком кругу богатеев или контрабанда антиквариата вкупе с вербовкой шпионов? Китти аж плечами передернул. Жуть какая! Ну, а в-третьих… Нет, он точно сошел с ума! Дрожащей рукой Китти соорудил у себя на тарелке пирамидку из шоколадных фонданов. Просто идея распространенная, вот ему и кажется! Не стали бы организаторы приема, на минуточку, китайцы, подсматривать за студентами-американцами с архитектурного? Нет, конечно. А то, что стиль похож да макеты точь-в-точь — это просто Китти мерещится. Всего-навсего очередное доказательство, что идея не может быть оригинальной. Торжество разных наций и культур — самое простое, что может быть. Но эта пирамида египетская, и этот корнер с итальянскими булками... Черт, у него паранойя! — Жрешь? — бесцеремонно подметил некогда любимый голос. Китти даже поворачиваться не стал, фыркнул, отвлекаясь от панических мыслей: — Кушаю. — Ага, как птичка, — глумливо хохотнул Нейт и обогнул столик, встав напротив со стаканом виски. Выпил он прилично, но делал вид, что цедит вот уже с полчаса один-единственный бокал, Китти видел это по глазам. Небось, нажрался по дороге. — Как дела? — и тут же добавил, наверное, чтобы омега не принял все на свой счет. — Как Керем? — У моих родителей, — Китти вперился глазами в россыпь фонданов, не желая больше встречаться взглядом с бывшим мужем. — А где Бала? Отпустил тебя одного? — Где-то тут. С моими партнерами разговаривает. — Какой он у тебя… — омега поджал губы, но все же решился, — удобный. — Не то слово. Китти вновь фыркнул. Его упреки никогда не звучали в полную силу, ведь в балабольстве Хаддама было практически не победить. — Аптал, — пробубнил он себе под нос. — Пошел ты… — тут же приосанился Хаддам. Тц! Китти знал, что Нейт просто так от него не отстанет, выбрав сегодня своей жертвой, поэтому поставил тарелку на столик, устало поднял глаза и проговорил, тяжко вздохнув: — Аппетит испортился. Я в уборную.***
Нет, может, краба проспонсировали те самые спонсоры, например, французский ювелирный дом, на крайний случай посольство — чем черт не шутит? Китти сполоснул холодной водой руки, поглядел в зеркало. Выглядел он замечательно, не хуже моделей с обложек журналов, но ни одного комплимента не словил, одни только восхищенные взгляды. Даже у Нейта проскользнуло — так взглядом и пожирают, не иначе. Правда, с одной стороны, еще не все напились. С другой же… Стоило Китти отвернуться, отвлечься на канапешку или брускетту, как любой появившийся рядом альфа загадочным образом исчезал из поля зрения. За эти полтора часа, проведенные в очереди на досмотр и в охоте на самые лучшие закуски вечера, похвалы удостоились только его туфли — пожилой омега радостно заключил, что мода циклична, когда-то в молодости у него были такие же, точь-в-точь. Правда, Лизз с чего-то решил, будто бы их оскорбили. Знал бы он, какими бывают оскорбления! Вон, Китти в Стамбуле целый толковый словарь мог создать по мотивам собственной жизни и услышанных чужих историй. Вот же... Даже кабинки туалета здесь были достаточно просторными, чтобы в них поместились двое. И ремонт новый, неужто кто-то расщедрился ради удобного траха? Не университет же вложился. Фу! Нет! Пошлятина! Китти даже не успел звякнуть пряжкой ремня, как услышал знакомый акцент: — И что в Лондоне? — Сыро и пасмурно, — ответил второй голос с ленцой. Китти его не узнал, но решил прислушаться, моментально затаившись. Зашуршали салфетки, захлопали клатчи. — А в Стамбуле? — Жарко и солнечно. — Видел уже его? — М? Китти аккуратно приложился виском к дверце. — А! — видимо, омеги обменялись многозначительными взглядами. — Да… видел. — И как? — Как всегда — хорош. А ты? — Я только зашел, дай отдышаться… Как Хаддам? — По-прежнему, — словно отмахнулся Бала. — Правда, сейчас у него новая идея-фикс. До этого была про Китай, сейчас про сына своего. — А сколько ему уже? — Будет пять. Милый мальчик, — кулаки Китти сжались до белых костяшек. Милый мальчик? Да Калеб раз в сто лучше любого турецкого альфы, а ему всего-навсего четыре! Что будет, когда ему тридцать стукнет?! — Оу, время быстро летит. — Не говори… — И что? — Ты про что? Китти закатил глаза. Это они разговаривают, так почему он лучше них следит за общей нитью разговора? — Про его новый бзик. — А! Это… ты же знаешь, что Верано, — понизил голос Бала, — ему даже фамилию не дал оставить? — Да, слышал, — усмехнулся второй омега. Да кто же это! Явно тот, кого Китти знает лично… Банни? Но откуда тот знает Бала? Что за бред! Китти посмотрел в щелочку. Ни черта не видно, что за кабинки! Даже не подсмотреть! — И что у него пятьдесят процентов имущества отобрал? — Да, слышал. — Так он хочет ребенка назад отсудить и компании лишить. У Китти аж дыхание перехватило. Он же не ослышался? Ребенка забрать? Компании лишить? Что за бред! Нейт бы никогда на такое не пошел… Нет, он не мог… Это вообще точно про него? Может, Китти что-то не так понял? — Он хочет его обанкротить через этот новый контракт, если слышал… — Нейт? — за Китти переспросил незнакомый омега. — Да ладно? Он же был в него по уши влюблен. — Ну, от любви до ненависти — один шаг, как говорится. Ну, все, пошли? — Пошли… и что? И как он провернет… Китти уже ничего не слышал. Растеряно оглянувшись и поняв, что до сих пор стоит с расстегнутой пряжкой в руке, быстро, не до конца опомнившись от услышанного, заправил блузку в штаны, выскочил из уборной прочь и, не разбирая дороги, кинулся на выход. — Эй! — поймал его за локоть Джейкоб и всучил бокал шампанского, подозрительно сощурившись. — Все хорошо? — Оставь меня, — не рассчитав силы, Китти толкнул его в грудь. Нет! Компания — пусть хоть сто компаний себе заберет, Китти новые построит! Но сын… сын?! После всего того, чего он натерпелся в Стамбуле? После всех упреков? После всех скандалов? Мало того, что он его молодость забрал, мало того, что в депрессию вогнал, так он еще и на святое посягнул! Китти схватился за горло, словно пытаясь сорвать невидимый ошейник. Царапая нежную кожу ногтями, он не удержался на нижней ступеньке, качнулся, ухватившись левой рукой за перила и выронив бокал шампанского, а правой — пытаясь расстегнуть блузку. Ему казалось, что он сможет простоять так целую минуту, глубоко и часто дыша, успокаивая бешено колотящееся сердце. Но не прошло и пары мгновений, как Китти услышал чей-то крик, пронзительный, хриплый, больше похожий на вопль, и не сразу понял, что кричал он сам.