Когда свет опять погас, они уже были готовы к тому, что вновь услышат шипение и пугающий механический голос. Им дали всего лишь двадцать минут, чтобы определиться с правдой, которую они расскажут.
«Кто из вас будет первым?» — спросил голос, заставивший друзей переглянуться.
Дазай первым отвернулся и молча уставился в стену. Руки дрожали, а глаза щипало от наворачивающихся слёз. Осаму вздохнул и вскинул голову — он не может плакать, не должен. Это никому не поможет. Если бы слёзы спасли Рю, он бы выжал из себя всё до последней капли. Но в них нет смысла. А скорбь… её Дазай будет нести всю оставшуюся жизнь. Молча. Через боль, пустоту и одиночество.
Чуя сложил руки в молящемся жесте, на несколько секунд прикрыл глаза и, посмотрев на Акутагаву, произнес:
— Я.
Механический голос издал что-то на подобие спешка.
«Нет. Накаджима».
— Что? — прохрипел Чуя — голос предательски сел, разрывая горло от поднимающегося кашля. Посмотрев на зажавшегося Ацуши, он прочистил горло и сказал чуть громче: — Но я же вызвался!
«Накаджима», — повторилось в полутьме.
Ацуши вздрогнул и уставился в спину Дазая полным ужаса взглядом, словно прося помощи. Но тот не обернулся, даже если бы и почувствовал что-то. Теребя край футболки, Накаджима сполз с каталки и на ватных ногах подошёл к Рюноскэ. Проведя дрожащей рукой по гробу, он всхлипнул и сказал тихое:
— Прости, пожалуйста…
Чуя предложил немного поддержать его, но Ацуши отказался. Сжав кулаки, он отвернулся от всех и, присев на корточки, пробубнил в колени:
— Я… завидовал… Рюноскэ.
Первые слова дались тяжело, он постоянно спотыкался. Голос дрожал, и Ацуши едва можно было понять. Но тот, кто сидел по ту сторону, не просил ничего повторить, значит всё слышал.
Чуя горько усмехнулся, стоя в ногах у Акутагавы и смотря в никуда.
— Да чему там завидовать?
Но он не ждал ответа, просто и правда не понимал. Что было у Акутагавы? Парень идиот, который не знаком с таким словом как «правда», съёмная квартира недалеко от колледжа, маленькая стипендия и почти такая же маленькая зарплата, которых не всегда хватало, частые проблемы с учёбой и здоровьем, постоянный недосып и зависимость от кофеина. Чуя в упор не видел, что в жизни Акутагавы может вызывать зависть.
— Я… — Ацуши всхлипнул, никак не решаясь произнести это вслух. Но на кону стояла его жизнь и он не был готов с ней расстаться. — Я люблю Дазая.
Осаму выдохнул и замер, пытаясь понять: ослышался или нет. Это звучало как полнейший бред. Кто вообще сможет полюбить такого? Но… Рю же смог. И что с ним теперь? Затерялась ли где-то его душа или всё же смогла обрести покой. Когда не стало рядом головной боли, портящей жизнь. Без него Рю был бы счастливее.
Без него Рю бы просто был.
— Какая глупость, — шепчет Дазай, не оборачиваясь. — Ацуши, какая же это глупость…
Поднявшись, Накаджима вновь упирается взглядом в спину Осаму и, смахнув слезы, продолжает:
— Может и глупость, но… это ничего не меняет. Я… я правда завидовал Рюноскэ. Тому, что… у него есть ты. Тому, как ты… как ты смотришь на него. Я так завидовал…
Едва затихнув, слезы полились ручьём. Ацуши продолжал запинаться, но не мог замолчать, потому что чувствовал — становится легче. В такой отвратительный момент, когда боль и отчаяние должны разъедать изнутри, становиться гораздо легче. Всё то, что Ацуши держал в себе все эти годы, вырывается наружу, опустошает. Это не только возможность выжить, но и банальная необходимость — признаться, стать отвергнутым и отпустить. Хах… Дазай прав. Глупость. Не о таком Ацуши думал и мечтал, не о таком.
— Рюноскэ был моим лучшим другом и… я никак не мог так поступить с ним. Признаться. Когда вы расстались… я был так рад… Конечно, я не надеялся на взаимность, но… испытал облегчение… А сейчас…
Он замолчал, давясь слезами и словами, которые хотел произнести. Остановился в последний момент, не давая им вырваться наружу — пожалел бы, очень сильно пожалел. И мысль о том, что сейчас шансов стало больше, засела в голове и комом встала в горле.
«Боже, я ужасен».
Цепь на ноге Ацуши слегка натянулась, но не потащила его к стене.
«Принято».
Ацуши упал на пол и едва не потерял сознание. Глубоко вздохнув он подавил рвотный позыв и подполз ближе к стене. Он прошёл. Он будет жить. Опасливо посмотрев на Дазая, Ацуши вновь натолкнулся на его спину. И от этого тоже стало легче, потому что сейчас он просто не сможет посмотреть ему в глаза.
«Накахара», — с шелестом назвал голос следующую фамилию.
«Игра продолжается».
