***
Уже три дня как Гарри не заходит в дуэльную. Не хочется снова разочаровываться в себе, а ещё не хочется напрягаться — нелогично, но честно. После падения с лошади его мир будто встряхнулся, и слова, услышанные прямо перед травмой, оказались словно вытатуированы на мозге — нельзя создать что-то сложное, не пройдя долгий путь по созданию чего-то простого. Поттер думал о своих неудачах, думал об их причинах, о том, как можно изменить подход, чтобы идти вперёд поступательно, но самым важным за эти дни оказалось то, что он наконец увидел и тот путь, который прошёл, и те успехи, которых достиг. Тем не менее, был один момент, который Гарри от себя старательно прятал. После ухода Драко, после этих будоражащих слов, он думал, что не уснёт. Прислушивался к своему телу, словно руки его покровителя могли случайно остаться в комнате, когда сам Малфой ушёл, потому что спина и плечи всё ещё горели от его ласк. А то, что лечебный массаж превратился именно в это — в ласку, нежность, что-то ещё неведомое, — было однозначно. Эта мысль поначалу вызвала в нём некий трепет и яркую эйфорию, но после Гарри испугался. Настолько, что не стал думать, кого или чего именно он боится. Просто вычеркнул этот восторг из своей памяти и как подкошенный свалился в глубокий сон. Утром самым мудрым показалось пока оставить всё как есть и притвориться, что не слышал о том, что Драко видит сны о нём. Такие сны. Сам он с обретением Золотой клетки снов почти не помнил. Точнее, он всегда перед тем, как окончательно проснуться, ловил ощущения, чаще теперь позитивные, тёплые, но деталей вспомнить не мог. Не имея желания встречаться с Лордом Финеасом, Гарри поймал себя на мысли, что ему необходимо движение. Спросив разрешения у Драко, он снова сел на лошадь, будто бы проверяя, способен ли он преодолеть страх. Но если говорить себе правду — а именно это Гарри и делал в тот момент — страха перед кобылицей не было совсем. Он даже попробовал быстрый шаг, и нашёл себя вполне сносным наездником. Но на этом его стремление к движению не закончилось, и он сначала пробежался по саду, используя самый дальний маршрут, а потом даже поплавал, словно стараясь испытать себя на прочность — на этот раз под вопросом был не страх, а выносливость. Учитывая то, что Драко за завтраком не появился, передав через домовика, что вынужден оставить своего гостя в одиночестве из-за срочных дел, а обед Гарри застал в саду, где для него накрыли стол в беседке, к ужину Поттер уже соскучился. И не смог сдержать улыбку — Малфой был серьёзнее, сосредоточеннее, чем обычно, и чуть не пронёс вилку мимо рта. Он удивлённо и немного подозрительно выслушивал рассказ Гарри о проведённом дне, и в этот самый момент, когда Поттер говорил о своём заплыве, как-то вздрогнул, роняя на тарелку кусочек телятины. — Я думал, ты всё делаешь идеально, мой принц, — пошутил Поттер, и вся серьёзность с Драко слетела, как застаревшая пыль. Ещё пара дней, проведённых в таком же активном режиме, показала, что Гарри вполне готов к более чем нормальным физическим нагрузкам. Поэтому верховая езда, плавание, пробежки и даже отжимания стали для него желанным развлечением. Наблюдая за этим новым Гарри, который будто отпустил свои прежние неудачи и снова светился энтузиазмом и азартом, Драко решился на что-то, что давно уже обещал. — Лорд Финеас немного тревожится о своём ученике… — начал в то утро за завтраком Драко. — Уже четвёртый день, как ты не грызёшь гранит науки… Но я предполагаю, что он просто заскучал… — Мм… — Поттер прожевал, промокнул губы салфеткой и сделал глоток воды, — я сегодня навещу его. Хочу спросить про базовые навыки заклинателей русалок… Драко удивлённо поднял брови, и Гарри пояснил. — Понимаешь, под водой направленность любой магии — не важно, это заклинания или чары, рассеивается. И я уверен, что для того, чтобы воздействовать на русалку в её среде обитания заклинатель использует не только палочку. Но и как-то ещё концентрирует свою магию. Если я пойму как, может быть, мне будет проще направить поток без инструмента… Малфой задумался, а потом кивнул, принимая логику его рассуждений. Он не чаровал без палочки. Она всегда была если не в руках, то хотя бы в его поле, и в голове ярким фонариком зажглась идея и самому попробовать этот метод, помочь Гарри, научиться самому, но Драко тут же себя остановил. У него правда много дел. И наличие в его доме гостя и так отнимает у него часть времени. И это уже стали замечать, что не могло быть хорошим знаком. — Я рад, что эта идея пришла к тебе в голову. Проверяй. Но чуть позже. А сейчас я предлагаю тебе немного изменить твои уже привычные тренировки… Гарри резко поднял брови, показывая свой интерес, но пока не проглотил свой омлет, так и не высказал вопроса. Этикет он старался соблюдать неукоснительно. — Как? Драко улыбнулся, глядя на успехи Гарри, и мягко повёл рукой. В столовой медленно воплотились две метлы. — Я предлагаю тебе полетать… Целую минуту Гарри смотрел на мётлы восторженным взглядом, а потом его смело с места. Он подбежал к ближайшей и осторожно погладил глянец дерева, прошёлся пальцами до самых прутьев, улыбаясь и представляя себе новый полёт. — За что мне такое счастье… — вдохновенно проговорил он, негромко, себе под нос, но Драко услышал его, и его сердце сжалось от смешанных эмоций. Он был счастлив порадовать свой цветочек, и в то же время винил себя, что так долго не мог исполнить своё обещание. А ещё это высказывание Гарри… Что счастье обязательно «за что-то», что его нужно будто заслужить… Драко поднялся из-за стола и подошёл ближе. — Просто за то, что ты у меня есть… — он погладил Гарри по волосам, словно Поттер и правда был ребёнком, и задорно продолжил. — Марш переодеваться! Твоя форма для полётов ждёт тебя наверху… Гарри с трудом оторвался взглядом от метлы и нашёл глаза Драко. А потом порывисто обнял его, шепча на ухо благодарности. Много, разных, совершенно нелепых иногда. Он благодарил его за конюшни, за кулон и волшебный кристалл в нём, за предков, за одежду и за то, что забрал его из Азкабана, за вкусную еду, за бассейн и за домовиков. За всё, за всё, что происходило в эти недели здесь. Гарри не считал, не было необходимости, и дни давно слились воедино, не разделяясь на будни и выходные. Гарри шептал и шептал, а Драко мог только обнимать его в ответ, гладить по спине и волосам и иногда украдкой касаться губами навязчивых прядей на висках, что щекотали его, сбивая дыхание. Драко безусловно радовался такой незамысловатой инициативе со стороны Гарри, у него в душе всё трепетало в такие моменты, и он даже тихонько ликовал. Ведь каждый крошечный шаг навстречу со стороны такого изломанного, настрадавшегося человека, который столько преодолел, который буквально возрождался и сам себя вытаскивал за волосы из уныния и разочарования в самом себе — каждый его шаг к сближению Драко отмечал в уме как маленькую победу. И хотя он не отказался от своих планов и симпатий, для него огромное значение имело то, что они смогли наладить и выстроить за это время. Драко не сдерживал себя, нет. Его не захлёстывало возбуждение и под ним не загорался стул, но тот массаж… Драко, как и Гарри, гораздо проще было делать вид, что ничего не произошло. Однако этот порыв вызвал в нём новую спираль надежды на совместное будущее, смешанное с какой-то необъяснимой щемящей грустью. Драко вдруг подумал, какой Поттер несчастный. Одинокий, слепой котёнок, ластится к нему в жадных поисках тепла. Он так давно один. Абсолютное одиночество в окружении людей. Драко не понаслышке знал это чувство. Однако он сумел извлечь всю выгоду из своего происхождения, используя все ресурсы такого положения, чтобы стать независимой, самостоятельной и невероятно сильной единицей. Изобильной и мощной. Драко в принципе не нуждался ни в чём: ни в одобрении, ни в критике. Он мог получить всё. Даже Поттера в качестве подарка на своё восемнадцатилетие. Драко долго анализировал свои чувства к Гарри — откуда они взялись. Отвергнутое предложение дружбы больно ударило по самолюбию в детстве. Следом бесконечная вражда, а затем… А затем Драко просто в один момент понял, что ему нравится Гарри. Что эти сильные эмоции — зависть, злость, желание следить и досаждать— всё лежит на плотном фундаменте из симпатии. В школе это было ещё не совсем понятно, но стало очевидно потом, когда Драко тоже остался один. Долго разбирался в себе и сделал такой вывод, который сейчас только укреплялся. Драко чувствовал себя настолько уверенно, наполненно, что его сила и жизненная энергия будто переливалась через край, и этим хотелось делиться. Но не со всеми, а только с определённым человеком, который, как сложились обстоятельства, очень в этом нуждался — в заботе и тепле. Драко вынырнул из своих размышлений, когда Гарри, отстранившись в нетерпении, не смог его дозваться. — Конечно, иди, Гарри. Я тоже пойду переодеваться. Вижу, ты уже и в комнату свою улетел бы на метле, — Гарри смело, он даже не обратил внимания на шутку, а Драко одним взмахом облачился в форму. «Надо же, — размышлял он, — заклинатели русалок… Кто бы мог подумать». Драко улыбался своим мыслям. Имея свободную минуту в тишине, без гнёта обязательств, он понял, что гордится Гарри. Он не считал своей заслугой его успехи, он его уважал как такую же самостоятельную полноценную личность. Но гордился тем, что у Гарри получается, и тем, что рядом с ним это происходит уверенно и системно.***
Гарри еле сдерживал себя, чтобы не сорваться в бег до поля, пока они с Драко проходили мимо сада. В попытках унять нетерпение он стал глазеть по сторонам. Красота вокруг снова завораживала, но глаз зацепился за цветущую воду в пруду, и Поттер остановился. Посмотрел на воду, пытаясь вспомнить, когда же она так изменилась. Сделав мысленную засечку вернуться к этому позже, Гарри уже снова торопливо топтал дорожку ногами, но не мог не обратить внимание на увядшие цветы. Это его удивило, ведь он довольно много времени проводил в саду. Гарри почувствовал себя как-то неприятно, тяжело, будто физическое недомогание грозило свалиться на него так не вовремя, но потом неожиданно его поразила мысль: он всегда воспринимал Мэнор и окрестности как должное. Наличие домовиков, конечно, упрощало быт, однако всё равно дом, и сад, и конюшни — всё требовало внимания и хозяйского контроля. Значит, так же, как Драко заботится о нём, он заботится и о своём поместье. Ежедневно, постоянно, безустанно. Драко обернулся, чтобы посмотреть, куда же запропастился его протеже, и Гарри всё же сорвался на бег. Но когда он оказался, наконец, на поле, где Драко остановился, ожидая его, все эти мысли померкли. Одним взглядом Драко спросил о его готовности и посмотрел вперёд и вверх, словно примериваясь к будущему полету. Сердце выпрыгивало из груди от волнения. Страха не было, было только предвкушение. Гарри краем глаза улавливал изящный силуэт Драко сбоку и отразил его движение, перекинув ногу и крепко сжав в руках древко метлы. Драко же, видя огонь в его глазах, испытал лёгкое волнение за физическое состояние и выносливость своего протеже, даже несмотря на все его спортивные подвиги. Он планировал просто полетать, однако во внутреннем кармане куртки ждал своего случая снитч, если им станет мало просто полёта. И так и произошло. Гарри летал так, будто и не было такого долгого перерыва. «Прирождённый ловец» — отметил про себя Драко. И уже через полчаса Драко, зависнув в воздухе недалеко от Гарри, игриво покрутив снитч в руке, разжал пальцы, даже не проследив за ним глазами. С ухмылкой он буравил взглядом Гарри, который немного растерялся, поймав дежавю от такого вида соперника, но Поттер быстро осознал, что за знакомым выражением лица стоит только азарт. У него тоже всё внутри взбудоражилось, когда он увидел снитч. И хоть Гарри объективно рассчитал, что сам не сможет поймать его — это абсолютно не мешало посоревноваться с давним соперником и получить удовольствие. Гарри постарался придать своему лицу самое угрожающее выражение: — Ну держись, Малфой, — он сильно пригнулся к метле, сделал резкий манёвр вправо, отчего Драко инстинктивно полетел в ту же сторону, и затем Гарри молниеносно рванул вверх. Он громко рассмеялся, оставляя Драко далеко внизу и рвался вперёд, навстречу небу, рассекая воздух, словно стрела. И чувство невероятной свободы, и одновременно невозможность нормально вдохнуть — Гарри разрывало от счастья. Он остановился, закрыл глаза, отпустил руки и раскинул их в стороны, отклонился назад и упал вниз. У Драко чуть сердце не остановилось в этот момент. Он не успевал поймать несносного ловца и уже схватил палочку, когда Гарри ловко подтянул древко к себе, снова схватил его руками и направил метлу описывать круг над землёй. — Ты сумасшедший, Поттер! — не удержался Малфой, смеясь над такими дурачествами. — А ты везунчик, Малфой, — крикнул снизу Гарри и указал пальцем почти на Драко. Он повернул голову и увидел снитч совсем рядом. Драко ничего не успел сообразить — гибкое и быстрое тело среагировало мгновенно, и вот уже золотые крылышки щекочут пальцы, сжатые в кулак. Гарри медленно подлетел ближе с улыбкой: — Везунчик и победитель. — Да, и то, и то, — согласился Драко, думая совсем не о квиддиче, не в силах оторвать взгляд от румяного, яркого, счастливого лица дорогого человека. Они плавно симметрично снижались по спирали вниз, не отрывая горящих глаз друг от друга. Слова были не нужны. В глазах Гарри читалась вечная благодарность, открытая и широкая улыбка говорила сама за себя. Это заражало Драко отражать все эти эмоции. Вообще за всё время нахождения рядом с Гарри, он стал более чувствителен и эмоционален. Или он всегда был таким, но какой-то внутренний барьер сломался. Гарри был задорен, словно дитя, что ещё более изумляло Драко, и он часто задавался вопросом — как Гарри удалось сохранить эту искренность, простоту и открытость. Гарри первым коснулся земли и сделал пару шагов. Ноги его тут же подкосились, и он упал на траву, но Драко не успел испугаться — Гарри задорно расхохотался, переворачиваясь на спину и расслабляясь. — Я довольно часто так заканчивал наши матчи в школе… — легко сказал он, с удивлением понимая, что воспоминания о прошлом, которые появлялись у него всё чаще и становились всё ярче и светлее, позитивнее, не давят на него. Не заставляют грустить о потерянном, не вызывают желания упасть в них, как в спасительное забытьё, как бывало в первый год в Азкабане. — Да, и довольно часто у тебя в руке была пойманная победа… — Или во рту… — рассмеялся Гарри, глядя на улыбающегося Драко, который опирался на метлу, как на посох. — Иди ко мне… Это так здорово — валяться на траве… Или тебе уже пора? — Гарри старался не показывать свою грусть, но они не так много времени проводили вместе. Он понимал, что у Драко есть и более важные дела, чем валяться в саду, как беззаботный ребёнок, которым сейчас Поттер себя чувствовал. И всё же заканчивать этот момент не хотелось. Малфой отправил их мётлы в полёт в кладовую, а сам опустился на колени, а потом и уселся на траву, рассматривая Гарри. Ему очень шла форма для квиддича, и Драко подумалось, что из него действительно мог бы выйти прекрасный профессиональный ловец через пару лет. Думать дальше было очень опасно, Малфой знал это, и, чтобы как-то отвлечь себя от потенциального провала своей миссии, он стал говорить первое, что было на языке. — Ты очень красивый, Гарри, эта форма будто создана для тебя… И я освободил всю первую половину дня… Или ты думаешь, что отдыхать мне совсем не нужно и я человек из стали и камня? Так что я с удовольствием с тобой полежу. И даже расскажу, как в детстве меня потеряли в саду… — А разве это возможно? — Гарри предпочёл не реагировать на такой комплимент. Он видел изменения в себе, но из уст Драко — такого… Тонкокостного, сильного, эстетически выверенного, прекрасного… Из уст такого идеального Драко эти слова звучали как явное преувеличение. — Я думал, домовики всегда знают, где хозяева. — Мм… Ну да, знают, но наш сад ведь не всегда был таким… Я его довольно сильно перестроил после… — он сделал паузу, но Гарри внимательно смотрел в ожидании, и Драко смело продолжил. — После смерти отца я здесь многое изменил. В восточной части раньше были ритуальные весы, расчерченные рунические круги, Сомнов очаг… Я уснул в траве рядом с камнем Титы, что-то приснил, наверное, потому что трава поднялась очень высоко от моей магии… Глазами не видно, поиск невозможен, а домовикам на такие земли заходить нельзя. Поэтому, когда я пришёл в беседку, где обычно стояли фрукты и вода, голодный, как стая волков, на меня буквально обрушился миллион вопросов. Ну и конечно, наказание… Мама сильно переживала. У неё даже глаза ввалились от волнения. Это было ещё до того, как всё наладилось — мне было лет шесть? Да, шесть… Она подумала, что кто-то из старых отцовских врагов или из Ордена меня забрал, чтобы им отомстить. Отец… Не знаю, что подумал он, но… Тогда я, наверное, впервые осознал, насколько он может быть жёстким в направлении моего воспитания. Раньше я думал, что у него просто был такой характер — ни жалости, ни сожалений, но потом понял, что его таким воспитали — прирождённым наследником заветов Рода. И долгое время ужасающая приверженность устоям Малфоев и бескомпромиссность были и для меня ориентиром, эталоном того, кем я стану, когда вырасту. Но я вырос, и, наверное, стал бы для него разочарованием. Гарри несогласно хмыкнул. — Ты никогда не мог бы быть чьим-то разочарованием… Посмотри на себя, на дом, в котором ты живёшь, на то, как у тебя всё легко получается… Ты потрясающий, Драко! Сильный, целеустремлённый, талантливый, ты столько всего знаешь! Как в тебе можно разочароваться?! — Драко смотрел на него немного удивлённо, но его осторожное внимание затронуло что-то внутри Гарри. Будто Драко было любопытно, и в то же время, будто он сомневался в этих словах. Отчаянно захотелось уйти от этого интенсивного взгляда, и он тут же всё свёл к шутке. — В тебе нельзя разочароваться, ты ведь само очарование… Малфой не улыбнулся его неловкой попытке, не стал настаивать на продолжении этого потока комплиментов, просто смотрел на своего визави в его фирменном стиле — пристально, прямо, и на этот раз Гарри пришёл в голову ещё один эпитет — покоряюще. Этот взгляд проникал глубже, под кожу, словно Драко хотел удостовериться в правдивости тех слов, тех мыслей о нём. — Само очарование, говоришь? — наконец нарушил он тишину. — Иногда этого недостаточно…***
Гарри продолжал наведываться к портрету Лорда, продолжал бегать и плавать, ему иногда казалось, что его тело просится на выгул, потому что без постоянных нагрузок у него возникало такое чувство в душе, будто чего-то не хватает. Будто он голоден или испытывает жажду, но был сыт и напоен на самом деле. Просто было не по себе. Он даже поделился своими сомнениями и ощущениями с Драко. Тот ответил, что его тело стремится к балансу так же, как и разум. Что с развитием магического ядра тело тоже развивается и меняется, и это более чем естественно — слушать его и действовать в соответствии с его сигналами. В конце концов, Гарри ведь уже не ребёнок. Эти его слова вызвали странную натянутость между парнями, и Драко привычно открыл книгу, чтобы почитать своему протеже перед сном. Это стало прочной традицией — завтраки, обеды или ужины могли быть не обязательно совместными, хотя чаще они всё же ловили друг друга, чтобы разделить это время. Но перед сном Драко открывает книгу, проходится по жёсткому корешку, и Гарри наблюдает за мерным движением губ, за тонкими пальцами, придерживающими уголок страниц и засыпает крепким сном. Это неизменно. И вроде бы не так много времени прошло, и все эти тренировки, занятия и будни уже стали совсем привычными, но есть один момент, который заставляет обоих обитателей поместья улыбаться чаще. У Гарри начинает получаться. Он постепенно понимает, как управлять своим внутренним магическим потоком, отбросив в сторону ненужную практику и разбираясь с теорией. Магия, сила, чувствование их внутри себя. Это тонкий процесс, и чем больше Гарри думает об этом, тем лучше понимает, что ещё и опасный. В источниках об использовании волшебства без палочки написано почти ничто. Одни намёки. Но «Записки заклинателей русалок», а ещё «История Покорителя Драконов», и даже «Сказки средне-восточных Вейл» — эти издания пропитаны той сутью, которую Гарри улавливает на уровне интуиции. Именно поэтому он не торопится, идёт в своём темпе. Он полюбил маггловскую медитацию — откуда в Мэноре такая беллетристика он даже думать боялся, но в медитации многое становится более доступным. А ещё он стал просить домовиков о помощи. В саду, в доме, на террасе, с изгородью или живностью. Они откликались на его скромные просьбы, которые чаще всего начинались с фразы: «Объясните мне, как почистить воду…» Или: «Покажите мне, где лежит садовый инструмент, пожалуйста, мне нужно подстричь кусты…» Как правило, домовики тут же начинали тягать себя за уши и молили позволить сделать это им самим. В конце концов Драко, заметивший один из таких диалогов, настоятельно попросил Гарри, чтобы тот просто отдавал такое распоряжение. И домовики будут его слушаться. Глубже, где-то между строчек этого разговора, Гарри чувствовал, что Драко удивлён, даже ошеломлён таким его поведением, благодарен за такую заботу: заботу о нём и его доме. Ему приятно, что Гарри теперь тоже находит этот дом своим, пусть ему и было сказано об этом в самый первый день здесь. Но настоящий интерес к тому, как выглядит сад, как руководить домовиками, как помочь в меру своих сил хозяину усадьбы — это ведь самый достоверный показатель того, как Гарри относится к нему. Драко ценит это, пусть и не говорит почему-то напрямую. Гарри показалось, что Драко в тот разговор с ним был немного смущён. Мысли об этом иногда возвращаются к нему, когда он в очередной раз даёт какие-то указания эльфам. Он понимает, что у него нет палочки, что своими руками в волшебном особняке и саду многого не сделаешь — только навредишь, но ему не обидно. Всему своё время, может, когда-то он научится колдовать без палочки, он сможет делать всё это сам. Иногда он даже мечтает об этом — что сможет что-то действительно полезное делать для Драко. Показывать делом свою признательность за приют и заботу. За своё спасение.