Драко бережно уложил Гарри на кровать и остался сидеть рядом, взволнованно поглаживая его по руке. Понять, что произошло, у него не составило труда, и это было исполнением всех его самых страшных кошмаров. Ему было неважно, почему Гарри решил попробовать чаровать сейчас, как ему это удалось, и почему он не смог контролировать свою магию. Главное, что жив. Остальное он решит. Забини может стать проблемой, но и с этим Драко справится. Он был готов даже на самые крайние меры, но сейчас главным было то, что Гарри открыл глаза.
— Драко, что…? — его веки были свинцовыми, а горло словно с каждым звуком раздиралось стеклянной крошкой. Гарри снова прикрыл глаза, глубоко вдыхая. Но Драко не позволил ему говорить. Единственным лекарством после произошедшего был крепкий сон. Причём без зелий и чар. Только так магия снова найдёт свой центр.
— Тшш, тише, хороший мой. Мой сильный мальчик... Всё хорошо, не думай ни о чём. Отдохни. Всё потом... Засыпай.
Тихий голос и его ласковый тембр окутали Гарри, и он почти мгновенно отключился. Заметив на его рубашке влажные, искрящиеся голубоватые жемчужины Полуночного эфира, Драко вдруг похолодел: мог ли Гарри нырнуть в омут? Что он увидел там, что его магия так взбунтовалась? Его цветочку нельзя было знать слишком много… Однако искать ответы на эти вопросы сейчас не время: Драко необходимо было срочно собраться и объясниться перед невольным свидетелем. Никому нельзя доверять, и пустить это на самотёк стало бы ошибкой. Испугавшись, что Забини мог уйти, не дождавшись его, Малфой спешно покинул комнату, напоследок убедившись, что sa petite fleur крепко спит.
Оставшись в одиночестве, Блейз ещё какие-то минуты не мог справиться с эмоциями. Первым желанием было отправиться домой, слить свои воспоминания и отправить их с самым быстрым филином в приёмную Министра. Эгера пропустил бы любой контроль, и уже к утру от Малфоя не осталось бы ничего, кроме Мэнора. Однако поразмыслив, Блейз понял, что он хоть и мастер скоропалительных решений, — это не лучшее из них. Силясь определить, что же бесит его сильнее всего, он всё никак не мог нащупать эту мысль. Она витала в воздухе, но прислушавшись, Блейз почувствовал только запах осыпавшейся штукатурки и отголоски древней магии особняка, которая всё ещё была неспокойна.
Вернувшись в столовую, где ему предполагалось находиться сегодня, Блейз опрокинул свой недопитый бокал, вспоминая детали. Драко держал свою игрушку от него подальше, это и так было очевидно. Видимо, Поттер всё время их разговора уже находился в гостиной, на пути в которую его и остановил домовик, — бессомненно, по распоряжению самого хозяина. Судя по рассказу Драко, его мальчик так и бегал от неизбежного — уж Забини-то точно знал, что Малфой всегда добивается своего, — значит, они там до его прихода не непотребствами занимались… Может… Может этот недоносок выманил у него разрешение колдовать в обмен на свою благосклонность в будущем? И тут Блейз понял, что же так сильно его цепляло. Драко не был идиотом. Не был. И не мог он так просрать свою жизнь. Только если это не было его изначальной целью — не попасть в немилость к Тёмному Лорду, конечно, но настроить бывшего пленника на какие-то конкретные действия. Ну конечно, конечно! Поэтому он и носится с ним, миндальничает, позволяет держаться за свою девственную дырку, как за мнимый рычаг давления… Каков же его план? Может, он хочет сам занять место Тёмного Лорда?
Его размышления не были идеальными, но довести их до конца Блейз не успел — широким шагом в столовую вошёл Малфой и чинно присел за стол, аккуратно придвинув к себе бокал. Он пил медленно, как и бывало обычно, смакуя вкус, и Забини только поразился тому, как же всё-таки эта порода умеет вести игру. Держать лицо, делая вид, что не держишь. Притворяясь, что всё, как всегда… Однако и Блейз не собирался открывать свои карты. Не обязательно Малфою знать,
сколько всего
интересного он успел
заметить в той разрушенной комнате.
— Как ты мог? Как? Ты? Мог? Как ты мог дать ему палочку? Ты идиот? Нет, это очевидно — запал же ты на это ничтожество. Но настолько?! Ты же прекрасно знаешь, что питомцам разрешено чаровать только после тщательной проверки! — Блейз сидел, зло насупившись, но долго сдерживать свой напор не смог, и скоро подскочил на ноги, расшагивая по ковру, размахивая руками, не намеренно добавляя картинной драмы, а искренне негодуя. Драко должен был оценить этот жест.
— Это ты не будь идиотом, Блейз! Ты видел думосбор? Гарри подошёл слишком близко, и на артефакте сработали Защитные чары, — интонация Драко выражала спокойствие и непринуждённость. — Хотя я не предполагал, что последствия будут такими… Затратными… Нужно разобраться, но из предположений, не удивлюсь, если это был привет от Памяти рода. Особняк имеет своеобразное чувство юмора…
— Ну да, конечно, — Блейз всё сильнее выходил из себя. — Кому ты будешь заливать?! Какие Охранные чары?! Какая Память рода? Ты его тренируешь, да? Что ты задумал?
— Не мели чепухи, Блейз, — после небольшой паузы отмахнулся от него Драко. У него на лице мелькнуло недоумение и привычная Блейзу насмешка. Как и всегда, когда тот говорил о чём-то совершенно неправдоподобном. Мелькнула и скрылась за усталостью и — снова — спокойствием. Неужели прогадал? Читать Драко по лицу было его тайной страстью, а сейчас он сверлил его глазами, не отрываясь. — Смерть Диггори и заключение сильно подкосили Гарри, он сломлен. И сам не хочет колдовать, — это прозвучало с сожалением. С тем, которое Малфой тоже пытался скрыть, хоть и не слишком усердно. Для Блейза он приоткрывал свои эмоции уже довольно давно, чтобы Забини поверил в эти слова. — Тем более, — продолжил Драко, — здесь у него нет в этом необходимости.
— Действительно, — Блейз прозвучал настороженно, но уже более спокойно. — Действительно, ты как всегда прав. Я тоже думаю, что он ни на что не способен.
Что-то в этой логике не складывалось, и ответ на свои сомнения Блейз получил почти мгновенно — всё же мозги у него тоже работали как надо. Даже на пьяную голову. А когда Огденский приятно грел желудок, так и вовсе готовы были служить на благо хозяина со всей доступной им прозорливостью. То, как Драко обнимал своего… Как там… Sa petite fleur…
— Сам подумай, — продолжил Драко, перебивая не очень стройные мысли Блейза, — сломленный «герой», мнимый «избранный» — на что он может быть способен после поражения? Сам Министр не видит в нём угрозы. Иначе поставил бы чёткий запрет на всё, что касается его возможности колдовать. В условиях освобождения этого нет. Или тебе показать документы?
Эта провокация не возымела должного эффекта — Забини не так просто было сбить со следа. Малфой однозначно поставил на него крупную ставку. Не иначе. И не только в желании заполучить его в постель, да ещё и в полной готовности и по собственному желанию этого недогероя, а в каких-то ещё желаниях. И Забини был уверен, что куда более прагматичных, чем девственный любовник, которого он пригреет и научит… Но, кроме этих самых прагматичных целей, между ним и Гарри было что-то, что Блейз не мог понять. Ощущал, даже видел, чувствовал, наверное, но понять никак не мог.
— Какие документы, Драко, мы что в суде? Мы же друзья, — Блейз постарался как можно свободнее усесться на стул, понимая, что выдаёт себя своим мельтешением. Он всегда много ходил, когда обдумывал что-то серьёзное. Незачем давать Малфою лишний повод для беспокойства. — Ты лучше скажи, что насчёт твоего задания? Тебе удалось обнаружить магический след? — он постарался сменить тему.
— След спустя три года… — Драко поцокал языком, — Это почти невозможно… — увидев толику сомнения во взгляде Забини, Малфой пояснил. — Даже с… Даже с теми знаниями, которые есть у меня, Блейз, невозможно изменить законы магии. И спустя такой срок о каком законе сохранения энергии можно думать? Она рассеивается в пространстве, распределяясь по миру, невостребованная никем. Какой след? Я в лучшем случае могу надеяться на слабый оттиск, или даже отблеск…
— Тогда провал? Ты понимаешь,
что это значит? — Блейз прозвучал очень обречённо и даже грустно. Сам он догадывался, что бывает, когда для Тёмного Лорда не выполняют задание.
— Пока нет. Есть ещё один вариант. Последний. Вся надежда на Память рода. Может быть сейчас, когда мне открыто многое, я смогу найти какой-то способ усилить… Подробности не так уж важны… У меня осталось не так много времени, но я не прекращаю попытки. Есть причина, по которой Тёмный Лорд выбрал Малфоев для этого задания. И я его выполню. Я его выполню во что бы то ни стало, Блейз, — в словах Драко звучала такая уверенность, такая целеустремлённость и сталь, что Забини даже испугался. А ещё возбудился, потому что для такого Драко хотелось встать на колени и умолять повелевать и приказывать. Но в свете последних событий Блейз придержал свои едва не сорвавшиеся с языка развратные комментарии.
В словах и поведении Драко было много того, во что Блейз поверил бы, не видь он своими глазами, как Малфой испугался за Поттера, и как его подкосила сама возможность того, что он пострадал. И это был не страх перед Владыкой, что не выполнил поручение сохранить ему здоровый и цветущий вид. Это были боль и отчаяние.
Сердце закололо. Душа внутри сжалась и подступила к горлу, и сейчас Блейз не готов был обманывать себя идеей, что он перебрал со спиртным. Драко никогда рядом с ним даже близко не подходил к той черте, далеко за которой он относился к своему питомцу так тепло. Никогда Блейз не сможет занять его место, никогда не увидит того же отношения к себе. У него нет и шанса. Даже сотой доли шанса нет.
Драко его обманывал сейчас. Да ещё и как-то наивно и бездарно. Кто бы поверил в эту чушь с Охранными чарами?! Да, видя такое отношение к питомцу, Блейз готов был делать ставки, что никогда бы Малфой не поставил под угрозу жизнь Поттера таким глупым способом. И пусть он не знал на своём опыте, как чувствуется Память рода, — благо матушка была ещё жива и здорова — в это тоже не верилось. И Забини было противно и очень обидно, даже разочаровывающе понимать, что Драко ему так наврал. Не впервые он что-то утаивал, не впервые переводил стрелки или менял тему, или путал и водил за нос. Но вот так — в лицо — соврать… Из-за какого-то полукровки… Было гадко, мерзко и больно. Так больно, как не было ещё ни разу за все годы этой неразделённой любви. Ну вот, он сказал это слово. Пусть мысленно, пусть про себя, но сказал, и от этого стало ещё больнее. И эту боль Блейз не собирался оставлять неотомщённой.
Ему с трудом удавалось сдерживать эмоции, однако он не просто так попал на змеиный факультет. Как бы то ни было, пороть горячку не стоит, стоит подождать, понаблюдать, сделать более точные выводы. А собрав нужную информацию… Блейз не спустит это на тормозах, нет, он этого не простит… А потому… Потому он сделает так, чтобы Малфою не прилетела Авада, он добьётся, чтобы того осудили не за предательство или измену, а за… За что-то, что не требует таких решительных и фатальных мер. А потом он заберёт его из Азкабана так же, как сам Драко забрал своего щенка, заберёт в качестве питомца, и тогда… Тогда он… А ещё лучше… Ещё лучше будет забрать их обоих. Поттера хотя бы на время, чтобы посмотреть, как Драко будет скакать на задних лапках ради него. А вот на Лорда у него будут особые планы.
— Что ж, уже светает. Не обессудь, Лорд Малфой, но это были самые отстойные наши посиделки за все годы. Всего хорошего, повторить не решусь… Моя мантия и так может не пережить чистки… Не провожай, дорогуша…
Громкие, размашистые, нервные шаги оглушали, медленно удаляясь от столовой. Потом эхо донесло звук хрустящего стекла, какой-то скрип и шарканье.
А потом Гарри услышал рёв камина.
Он очнулся резко, будто кто-то за поводок вытащил его из сна. И мгновенно понял, что Драко вышел за пределы комнаты, забрав с собой его чувство безопасности и покоя. Гарри пытался понять, что произошло, но помнил только свои гадкие эмоции, разогнанную до дичайшей скорости магию в жилах и взрыв. А потом темнота. Темнота и ругань Забини.
Превозмогая слабость и головокружение, он на подкашивающихся ногах спустился с лестницы, хватаясь за перила, чтобы не упасть, и услышал голоса в столовой. Весь разговор он не дышал, привалившись к стенке за открытой дверью, и закусывал губу от стыда и страха. Он так сильно подставил Драко, он так его подвёл… Разрушил гостиную, уничтожил артефакт, и даже думать боялся о том, какие последствия будут у того, что Забини это видел.
Он не верил Блейзу. И ему подумалось, что Драко тоже, ему хотелось, чтобы Драко тоже не верил. Каждое слово, каждый выпад, шаг казались Гарри нарочитыми и наигранными, и он очень боялся, что Драко сейчас расскажет ему что-то важное, что-то ценное, опасное, потому что поверит этой игре. Но хуже всего было то, что Гарри понятия не имел, важно ли то, что говорил Драко. Или тот всё же чувствует эту фальшь.
Он мялся в коридоре, не представляя, что ему делать дальше. Только снова замер, когда незваный гость выходил из столовой. Блейз его пугал, от него веяло опасностью, и теперь Драко придётся справляться ещё и с ним — Гарри был уверен в этом. А ещё задание Волдеморта… Драко должен его выполнить, иначе… Даже думать было страшно… И Гарри решился озвучить давно маячившую в глубине мысль.
Он вдохнул поглубже, набрался сил, чтобы не упасть по дороге, и тихонько вошёл в столовую. Драко сидел, откинувшись на спинку стула с закрытыми глазами. Он выглядел невероятно уставшим, будто это он разнёс целую комнату, а не Гарри.
— Драко, — тихонько позвал Поттер, опасаясь напугать того в тишине комнаты. Малфой удивлённо открыл глаза.
— Гарри?.. Я думал, ты спишь! Ты почему на ногах! Тебе необходимо восстановиться, что бы ты там не планировал, эффект явно превзошёл все твои ожидания, — это не было очевидно, но Гарри ощутил его волнение. И ему стало ещё более стыдно за то, что произошло.
— Я ничего не планировал… Я не знаю, что произошло. Я…
— Не планировал? Так это изначально был выброс? Что произошло в гостиной, Гарри? Ты окунулся в омут? Так, — резко остановил он сам себя, — это важно, конечно важно, и ты мне всё расскажешь, но завтра. Тебе нужно поспать, после такого по силе магического всплеска… У тебя был выброс, Гарри… И сейчас очень важно поспать, поверь мне, ma petite fleur… — Драко хотел подняться из-за стола, но Гарри подошёл ближе и опустил руку на его плечо, замялся, сомневаясь, стоило ли озвучивать то, что рвалось наружу, но не смог молчать.
— Я слышал ваш разговор. Драко, извини, я не специально, просто так вышло. Я тебя подставил. Мне очень жаль, — Гарри опустил голову, не в силах поднять взгляд на Драко.
— Ничего, это ничего, мой хороший. Я всё решу, не думай об этом, — Драко снова устало откинул голову на спинку, накрывая кисть Гарри своей ладонью, согревая и успокаивая. Но Поттер взволнованно возразил, перехватывая его руку, сжимая крепко, словно в попытке убедить:
— В том-то и дело, что не решишь! Я же слышал! Не то, чтобы я в тебя не верю, нет… Но твоё задание, — после этой фразы оба собеседника вскинули свои глаза друг на друга — Гарри решительно, а Малфой настороженно, — Я слышал вас. И тогда, после тюрьмы, тоже. И я боюсь за тебя. Я очень хочу помочь тебе, Драко. Расскажи мне, что тебе нужно сделать? — надежда и уверенность в глазах Гарри выбили у Малфоя остатки почвы из-под ног. Он не на шутку испугался, и в его голове стройной цепочкой сложились события последних месяцев в однозначный вывод — Гарри в опасности. Прямо сейчас, в Мэноре, он в серьёзной опасности. Прежде всего, для него она исходит от самого себя. Не только из-за того, что он услышал, нет… Его занятия с Финеасом, разделённые с Драко сны, воспоминания в омуте и этот магический выброс… И если сразу после тюрьмы Гарри был слишком сосредоточен на себе и своём выздоровлении, то, когда оправился, не мог не сделать выводов из всей этой информации. И что может взбрести ему в голову… Да уже одна эта просьба была смертельна опасна!
Драко медленно встал, опёрся руками на стол, повернувшись к Поттеру спиной, и начал зло чеканить слова:
— Что ты о себе думаешь, Гарри?! Ты понимаешь, о чём говоришь, о чём просишь? Ты ведь знаешь, чьё это задание, кто мне его поручил… И ты
действительно хочешь помочь мне выполнить поручение Тёмного Лорда?
Гарри растерянно посмотрел на него, словно не мог уловить сути:
— Какая разница?..
— Ты в своём уме? — Драко не ожидал, что тот ответит в принципе, но сам ответ его просто поверг в шок.
— Драко, какая разница?! — заорал неожиданно Гарри, схватившись за спинку стула, чтобы не упасть от слабости. — Какая к Мордреду разница кто даёт тебе задания, если исполнить их должен ты! Я хочу помочь
тебе, и мне плевать, слышишь, плевать, кому ты служишь… Тёмной стороне, своему роду или самому дьяволу, мне плевать, если это ты! Я боюсь за тебя, Драко, я хочу помочь
тебе!!!
Малфой изо всех сил старался не уйти с намеченной цели, хотя эти слова едва не заставили его разрыдаться от понимания, насколько он дорог Гарри. Однако выбора не было, во что бы то ни стало нужно было выбить из его головы эту опасную идею. Потому он выдавил из себя надменный, сомнительный смешок:
— Кем ты себя возомнил? Ты считаешь, что если у тебя получилось управлять Мэнором и одной лошадью и навести порядок в кустах, то ты в состоянии осилить такое задание? Хоть в чём-то быть мне полезным при его выполнении?
Гарри стало ужасно обидно. Драко ещё никогда так не говорил с ним после освобождения. Он невольно вернулся во времена их школьного противостояния и разозлился:
— Я не безнадёжен! И я чего-то стою! Не зря же ты меня вытащил из Азкабана! — в глазах Гарри разгорался праведный гнев.
— Вытащил. Но совсем не с подобной целью! Мне кажется, я ещё в первый вечер всё тебе предельно ясно и честно объяснил! Помни своё место, Гарри, и не смей вмешиваться в мои дела! — Малфой стал очень надменным и отстранённым, очень чужим. Гарри едва сдерживал слёзы, стоять стало совсем невозможно — он буквально валился с ног. Поэтому на этот раз он не пренебрёг своей возможностью попросить помощи у домовика. Типпи появился тут же и перенёс его, даже не уточняя место назначения. Хотя проснулся Гарри в спальне Малфоя.
Драко понимал, что причиняет ему боль, но, если Гарри вхож в его сны — это необходимая мера. Вдруг он что-то там увидит, что-то, что не предназначалось для него, как в думосборе. А что будет, если Гарри вспомнит свои сны?
Драко, не открывая глаз, на ощупь взялся за бокал и пригубил его. Поморщился — он был пустым. Но так даже лучше.
Он так устал. Гарри в школе был очень импульсивным и смелым. Шутка ли — спасти крёстного от казни в тринадцать лет?! И тот уровень привязанности и доверия, что демонстрировал sa petite fleur, создавал сейчас лишнюю угрозу — от своего страха и надуманных призраков, кто знает, что он может натворить и каких дров наломать. А того, что он является одной из главных частей основного плана, ему об этом нельзя было знать тем более. «Ровно месяц остался. Нужно потерпеть ещё совсем чуть-чуть».
Услышав первых соловьёв, Драко решил не ложиться — выпил Восстанавливающее вместо новой порции спиртного и закрылся в кабинете. Сегодня ему предстоит ещё пообщаться с В. Е., а для этой беседы ему нужно подготовить несколько вопросов. Этот способ связи он буквально изобрёл, благодаря сотням часов в библиотеках Мэнора и Хогвартса, а ещё совершенно несвойственной ему глупой удаче и преждевременному принятию титула Лорда. Его отец гордился бы им… Впервые в жизни, наверное. Но ирония в том, что лишь со смертью Люциуса у Драко появился шанс найти этот секрет и вывести из него такое изобретение.
Пространственное письмо уникально в том, что информация, переданная таким способом, не остаётся нигде. Ни на источнике, ни на приёмнике, но, что самое ценное, даже в памяти она не остаётся. Именно поэтому было так важно правильно формулировать вопросы и ответы. Чтобы в голове оставалось знание на уровне внутренней уверенности в истине, но никаких чётких мыслей и воспоминаний об этой истине не было. Иначе всё просто забудется с окончанием
письма. Буквально. Как только обе стороны перестают переписываться, всё исчезает, превращаясь в чистую информацию, без основы, без логики, на уровне инстинкта. Однако, быть этому контакту лишь вечером. Пометки и символы на пергаменте были необычно кривыми и неряшливыми, но этого было достаточно, чтобы провести Драко в состоянии пространственной раздвоенности через нужную логику разговора. Вздохнув, он перевернул лист, чтобы чей-то случайный взгляд не ухватил сути, и отправился посмотреть на масштабы ночного разрушения.
Гостиная выглядела уже не так жутко, утренний свет немного разбавил трагичность картины, да и домовики уже успели убрать пыль, хрусталь и стекло с пола и мебели. А вот сама мебель была в плачевном состоянии. Ковёр, двери секретера, даже шёлк на стенах… Работы будет предостаточно.
Омут так и валялся на полу. Типпи-умница сохранил воспоминания, хотя сейчас Драко не понимал, зачем вообще он их бросил в омут? Ведь это то, чего никто о нём знать не должен. Его искреннее отношение к происходящему, его недовольство, его страх, и его ненависть тоже. Зачем было при Гарри — при его любопытном, ребячливом, смелом и дерзком мальчике — так дразниться — по другому он свой поступок сейчас не воспринимал. Сам показал ему игрушку, да ещё и не убрал на место, уставший морально и физически после этого театра абсурда. Естественно, Гарри захотел посмотреть. И что же стало причиной такого выброса? Малфой едва не стукнул себя ладонью по лбу. Тёмный Лорд. Гарри увидел Тёмного Лорда. Впервые после своего заключения… Какой же он идиот — прав был Забини, полный идиот.
Не желая больше тратить время на сокрушения о собственной несостоятельности, он отправился завтракать. К его удивлению, Гарри уже сидел в столовой, чинно выковыривая вилкой изюм из булочки. Глаза его были опухшими от слёз, но он старался делать вид, что ничего не произошло.
— Доброе утро, Гарри. Зачем ты поднялся так рано? Ты вообще спал? — Драко по-светски вежливо обратился к нему, испытывая глубоко внутри ужасно давящее чувство вины. На его цветочке просто не было лица.
— Вопреки тому, что ты сказал, забота о Мэноре для меня не пустой звук. Сегодня к Арабелле должен прийти магозоолог, я же не могу просто бросить её с незнакомым ей магом, а сам завалиться спать… Это важно для…
Драко слишком поспешно прервал Гарри:
— Я сам приму его и побуду вместе с кобылицей, а ты иди отдыхать. Это не обсуждается. Ты должен отоспаться после такой ночи. И точка.
Гарри зло уставился на Малфоя, но выразился очень спокойно и чётко:
— Я и сам в состоянии пообщаться с магозоологом. Это же не беседа с твоим Министром!
— Нет, — холодное и безапелляционное, как стальной клинок, рассекло долгую минуту звенящей тишины.
— Ах, значит так?! — Гарри вскочил со своего места, — Так может мне стоит вернуть все свои обязательства обратно, раз я такое ничтожество, что не могу понять указания ветеринара?! Раз я ничего не стою и все мои усилия здесь никому не нужны! В таком случае, Лорд Малфой, приятного аппетита, а я пойду поищу способ, как быть действительно бесполезным развлекательным питомцем! — Золотая клетка почти обожгла его своим теплом, смягчая, рассеивая яркие эмоции, и Гарри дёрнул кулон с шеи и бросил на стол — чувствовать на себе подарок Драко было неприятно. Он упал прямо в чашку с чаем, расплескав коричневую жидкость по скатерти, а Гарри пулей вылетел из столовой.
— Я просто хочу защитить тебя, идиота кусок! — крикнул Драко, вскакивая из-за стола, и уже в который раз устало опустился на стул. Sa petite fleur было больно и обидно, но и самому Малфою было обидно за него не меньше. Драко взмахнул палочкой, и кулон оказался в его руке — тёплый, мерцающий спасительной, оберегающей магией, частичкой, что связывала их. «Может, оно и к лучшему, одной проблемой меньше», — подумалось Малфою, но ему никак не хотелось выпускать Клетку из рук, и, немного поиграв с ней, Драко надел кулон себе на шею. Ещё немного, ещё чуть-чуть потерпеть, и, если всё получится, — у них с Гарри будет всё время мира.
***
После обеда Драко нашёл Гарри в новой беседке. С тех пор, как он её построил, это стало его местом силы. Иногда Драко втихую наблюдал за ним, когда Гарри сидел в позе лотоса откинувшись на подушки и созерцал творение рук своих — красивую, тонко продуманную альпийскую горку с небольшой статуей единорога в центре. Сегодня Гарри был совсем не такой, как в те минуты. Сгорбленный, уставший, очевидно ещё не полностью восстановившийся после выброса, но упрямый в своей решительности сделать всё наперекор своему покровителю.
— Ты пообедал? — Драко встал прямо перед Гарри, загораживая ему вид: школьный Малфой во всей своей красе — небрежно надменен. Одна рука в кармане, другая согнута в локте. Он перебирал пальцами, поглаживая подушечками друг о друга, рассматривал свои ногти, но на Гарри просто не мог поднять взгляд.
Поттер не ответил.
— Магозоолог сказал, что с Арабеллой всё в порядке. Просто наша девочка выросла и испытывает естественную нужду иметь потомство. Ничего серьёзного, как видишь. Ей просто нужен партнёр. Представь себе, у людей тоже такое бывает, — Драко снова стал растягивать слова.
Поттер опять промолчал. Драко не уходил, чувствуя себя, между тем, очень глупо. Вроде бы и сказал всё, что хотел, но ноги не шли. Оставить Гарри снова одного было невыносимо трудно, и Малфой медлил, стараясь придумать хоть что-то ещё, чтобы пообщаться. Он хотел уже предупредить Поттера, чтобы вечером он оставался у себя в комнате, потому что Мэнор ожидает гостей — нежеланных, но вынужденно-необходимых, а потом всё-таки уйти, но Гарри его опередил.
— Помнится, ты говорил, что не будешь мне отказывать в контактах. Что изменилось? — Гарри был очень обижен и закрыт. Чеканил слова, сохраняя тот самый вежливо-отстранённый тон, который использовал сам Драко в самом начале их общения.
— Я не отказываюсь ни от каких своих слов, когда бы я их не произнёс. Если ты не заметил — они действительно имеют вес. И если бы ты немного проанализировал своё положение, возможно, тебе пришла бы мысль в голову, что такого рода предложения с твоей стороны неуместны. Да, мир не рухнул, ты больше не в Азкабане и жизнь продолжается, но это не значит, что она полна розовых единорогов. С момента, как я тебя забрал, я оберегал и защищал тебя. От всех и от всего. Даже от себя самого. И уж тем более от тебя самого. И так и будет продолжаться.
На эту отповедь Гарри отреагировал именно так, как Драко и предполагал, — ещё больше насупился, отстранился и опустил голову, но потом почти сразу вскинул её снова, с вызовом глядя ему в глаза.
— В таком случае, как же ты собирался контролировать моё общение с моими друзьями? — Гарри по-детски надеялся уколоть Драко хоть чем-то. Но тот, вопреки ожиданиям Гарри, улыбнулся.
— Друзьями… Думаешь, они у тебя ещё есть?.. — Гарри уже приготовился высказать ему всё своё негодование, но Драко продолжил, словно выныривая из своих размышлений. — Хм, забавно… Одна и та же мысль на двоих витает в воздухе… А контролировать это я буду очень просто — лично, — Драко видел Гарри насквозь, видел его обиду, его злость, но не мог позволить себе пойти на поводу у своего сердца и вернуть их открытое и доверительное общение. — Как раз сегодня нас посетит профессор Снейп, — он сделал картинную паузу и добавил, — со своей протеже, — Драко пристально наблюдал за реакцией Гарри, надеясь, что эта новость хоть немного его развеселит.
Поттер мгновенно посветлел лицом и приободрился. Повинуясь внезапной фантазии, он начал воображать, как Гермиона побежит к нему навстречу и обнимет за шею. Как они будут делиться тем, как сложилось это время для них. Как будут поддерживать друг друга… Он так отчётливо ощутил эти тёплые трепетные эмоции, что даже глаза его наполнились слезами облегчения и предвкушения. Он не часто думал о таком, поначалу не хотел слишком надеяться, потом ушёл с головой в учёбу и самокопания, даже не вспоминая о том, что есть кто-то ещё, кроме Драко. А после своей экскурсии в день рождения, наоборот, опасался того, что может увидеть. Но сегодня эта новость была спасительной. Тот, кто отвернулся от него, кто так грубо и неблагодарно отмёл его искреннюю заботу, был не единственным, кому Гарри был важен в этом мире. И если для Драко настоящая дружба оказалась лишь фикцией, то Гермиона была верным другом, надёжным, преданным. Она никогда бы так не поступила — не стала бы хлестать его словесными оплеухами за предложение помочь. Отчего-то подумалось, что с Гермионой он дружил совсем по-другому, совершенно не так, как с Малфоем. И принимать её помощь в такой ситуации он бы, наверное, тоже не стал. Но эти мысли показались ему неконструктивными.
— Мне нужно подготовиться. Я пойду, — сам не зная зачем произнёс Гарри и поспешил удалиться в свою комнату. Не хотелось сейчас находиться на открытом пространстве, делиться с Драко этим предвкушением, видеть его вообще не хотелось. Хотелось спрятаться и закрыться, что он и сделал под своим пледом. Так, витая в мыслях и ожидании, Гарри уснул. Разбудил его домовик, сообщая, что гости прибыли и его ожидают внизу к ужину.
Гарри подскочил с кровати, схватил свежую рубашку и даже выбрал особенные запонки с символом Книги знаний. Хотелось, чтобы Гермионе понравилось. Приглаживая непослушные пряди перед зеркалом, он порадовался, что со времён своего заключения успел обрести приличную форму и выглядел теперь довольно привлекательно. А ещё он не мог не представлять, как, должно быть, изменилась девушка за это время: насколько она высокая теперь, остались ли ямочки на её щеках от улыбки, какую причёску она носит. Ему помнилась девчонка из девяносто пятого, но сейчас она, наверное, стала настоящей красавицей. И ему хотелось, чтобы она о нём подумала так же. Он улыбнулся своему отражению и поспешил вниз. Уже на лестнице до него донеслись голоса, и от волнения у него перехватило дыхание. Он никогда в жизни не подумал бы, что так будет рад слышать металлически-сильный, глубокий голос профессора. Его образ сразу же встал перед глазами. И хоть даже немного тёплых чувств к нему Гарри никогда не испытывал, он готов был сам кинуться к нему на шею и рассыпаться в благодарностях за спасение Гермионы.
Дверная створка в лиловую гостиную была приоткрыта, и Гарри замер, вспоминая вдруг, что же он вчера натворил. В своей обиде он даже не поинтересовался у Типпи, можно ли её восстановить. Чувство стыда обездвижило его. Ему представилось, что Драко сейчас рассказывает профессору и Гермионе о том, как Гарри глупо допустил магический выброс, словно ему не восемнадцать, а одиннадцать, и настолько поверил, что именно об этом они и говорят, что тихонько подкрался поближе к дверям ненавистной уже столовой, прислушиваясь к диалогу.
— Не думай, крёстный, что я не видел твоего выражения лица, когда просил свой подарок у Министра. Неужели я тебя опередил, и ты сам хотел его забрать? По доброй памяти… Тебе недостаточно твоей всезнайки? — у Гарри живот скрутило от такого ехидного тона Драко. Он говорил, прямо как в школе — один в один и интонациями, и смыслом.
— Не говори глупостей, я никогда не интересовался посредственностями, да ещё и с таким отвратительным отношением к порядкам и правилам. А если ты намекаешь на иные мотивы, то и юношами я никогда не интересовался, упаси меня Мерлин, — губы Снейпа брезгливо скривились.
— В отличии от некоторых, — с большим нажимом пропела Гермиона. — Не надо хлопать глазками, Лорд Малфой, я училась с вами в школе и многое замечала. Очень многое. Так что могу предположить на каких условиях Гарри покинул Азкабан, и кто теперь греет ваше ложе по ночам, — у Гарри земля ушла из-под ног. В глазах помутнело, а желудок грозился вывернуться наизнанку. Это было похоже на величайшее предательство в его жизни. Он просто не мог поверить своим ушам. Он мог ожидать такого поведения от Снейпа, да даже от Драко, но от Гермионы… Гарри закрыл глаза и часто задышал носом. В голове проносился вихрь мыслей и смутных воспоминаний об их дружбе. А ещё калейдоскоп язвительных выпадов профессора за все годы его обучения. Гермиона была на его попечении столько же, сколько он в тюрьме. И если Гарри изменился, то и она тоже. Эти размышления поставили точку в ещё не начавшемся воссоединении, ему стало невыносимо горько, и, стараясь не шуметь, Гарри на неверных ногах вернулся в свою комнату.
В столовой же беседа продолжалась. Снейп допивал второй бокал Огневиски, Гермиона разбавляла их общение редкими комментариями. Драко чувствовал, что что-то не так: Гарри не было. Отправленный за ним домовик тоже не показывался.
— Уровень обучаемости учеников повысился, в школу приходят действительно талантливые и способные волшебники. Дисциплина на высшем уровне, спортивные достижения тоже. В следующем месяце сборная Хогвартса будет играть с Дурмстрангом, и с нашим новым преподавателем по квиддичу я безусловно поставлю на нашу команду.
— И, кстати, портреты тоже перестали возмущаться. Раньше так и ныли о запрете передвижения вне стен Хогвартса, — Гермиона и Драко напоминала уменьшенную копию Снейпа в юбке. Они были невероятно гармоничны вместе, одинаково ядовиты и высокомерны. Снейп даже не раздавал ей каких-то указаний, они считывались девушкой будто на уровне её ДНК.
— А что касается твоего последнего запроса? — поинтересовался Снейп, совершенно не стесняясь присутствия своей протеже.
— Всё получилось, — поспешил ответить Драко, предвосхищая разного рода уточнения. В отличии от крёстного ему было что терять и чего бояться. Он рисковал всем. — Не здесь, и не сегодня, — ему пришлось включить всю свою безапелляционность. А ещё он волновался за Гарри. — Я думаю вам уже пора, спасибо за визит.
— И как же, мы не удостоимся чести лицезреть твою новую игрушку? Ради этого я выделил время и даже привёл свою протеже, — Снейп был недоволен, но заботливо подлитый домовиком третий бокал спиртного сглаживал его гнев.
— Не ради этого, крёстный, не преувеличивай. И в отличие от Грейнджер, у моего «питомца» свобода воли, — процедил Драко сквозь зубы. Он сам устал от этого представления. Что-то явно пошло не по плану, и он терял терпение от показушности сией сцены. Свои вопросы со Снейпом он уже решил, а остальное не имеет смысла, если Гарри нет.
Закрыв камин, Драко уже полыхал праведным гневом. Он злился и на себя, и на своих гостей. Во время их разговора было брошено множество провокационных фраз, одной из которых, возможно, Гарри и стал невольным свидетелем. Тем более, что у Поттера никогда не было проблем, чтобы подслушивать его беседы. Драко не рассчитывал, что в сторону Гарри не прилетит ни одной шпильки, и здраво оценивал то, что в какой-то момент ему придётся столкнуться с тем, как общается эта выскочка. Ему их отношения в школе напоминали его дружбу с Крэббом и Гойлом. В чём-то полезную, в чём-то весёлую, но по сути совершенно бесперспективную. С такими мозгами, как у Грейнджер, ловить что-то рядом с Поттером было глупо. А его слава, вроде как, не сильно её интересовала. Тем не менее, он надеялся, что Гарри отвлечётся, займёт свои мысли чем-то, кроме своей гриффиндорской идеи и не менее гриффиндорской обиды. Только вот даже его самого коробило от ханжества и абсолютной оторванности от человечности этих обоих. С каждой минутой разговора выносить их было всё тяжелее, и он вздохнул с облегчением, когда гости покинули Мэнор. Хотя созданная ими атмосфера всё ещё довлела над ним, и он злился, что не может просто сбросить её вместе с пиджаком и тугим галстуком. Но ещё сильнее он злился от того, что не мог пойти сейчас к своему нежному цветочку. Даже на минутку. Во-первых, не было повода, как и сомнений, что без причины Гарри не станет с ним общаться, во-вторых В. Е. скоро выйдет на связь. И с этого момента его жизнь будет зависеть от множества неслучайных, продуманных, искусственно созданных мелочей, который в итоге выстроятся в единую картину, завершением которой будет шифоновая гостиная с её новым свойством.
Сеанс связи отвлёк и утомил Драко достаточно, чтобы его гнев немного подостыл, оставаясь тлеть чёрным угольком где-то в глубине его естества. В конце концов, ожидать от Снейпа и его маленькой копии тактичности было бы глупо, и Драко даже немного успокоился тем, что Гарри с ними так и не пообщался. Возможно, эта встреча отвлекла бы и его от их ссоры, но была огромная доля вероятности, что его цветочек получил бы от неё противоположный от того, на который рассчитывал, результат. Может, позже, потом, когда он немного освоится, они с Грейнджер поговорят уже на совсем других условиях…
Поднимаясь по лестнице в спальню Гарри, Драко размышлял о том, что выполнил всё, что от него зависело, чтобы добиться успеха в поставленной задаче. Он уже вторые сутки был на ногах, и за это время произошло и что-то прекрасное — он видел в своём Гарри отклик. Видел, как тот смотрел на него перед балом, и возможно понимал куда больше, чем сам Поттер о себе. Но всё же плохого случилось больше. Эта мерзкая соплячка Амелия, которая лезет вперёд своих старших кузин Гринграсс, не видя берегов, этот довлеющий интерес Тёмного Лорда к ходу выполнения задания, Забини со своими комментариями и глупыми подозрениями. Додуматься, что он намеренно тренирует Поттера… Для чего? Для сражения мухи с мухобойкой? Кто в здравом уме поставит на вчерашнего подростка против Владыки?! Про адекватность Дамблдора слухи ходили ещё на третьем курсе, когда тот позволил оборотню учить детей, поэтому выживший из ума старик не в счёт. Да ещё и крёстный со своими подозрениями… Вряд ли он сможет связать воедино все факты, — особенно учитывая, что не все они ему известны, — даже с помощью своей протеже, чьи мозги тоже приходилось брать в расчёт. И всё равно этот интерес напрягал. Но самым ужасным, что случилось, был магический выброс Гарри и последующая ссора. Это давило на Малфоя бетонной плитой. Не давало дышать и улыбаться. Уже перед самой дверью в комнату Гарри он остановился, собираясь с духом. И только сейчас понял, что действует по привычке. Что каждый вечер, независимо от занятости, он приходит сюда, читает Гарри сказку на ночь, тот засыпает, а потом Драко снова возвращается к делам. Но сегодня… Уместно ли…
Драко отворил дверь после короткого стука, и то, что он увидел, заставило его остаться на пороге. Гарри сидел спиной ко входу, с головой укрывшись пледом, словно маленький одинокий малыш. Его хотелось утешить, хотелось обнять и позволить ему выпустить эти эмоции наружу — какими бы они ни были, но едва ли тот готов будет с ним поделиться. Драко тщательно перебирал в уме слова, подходящие для сложившейся ситуации, и решил начать с очевидного:
— Ты не спустился, — и после небольшой паузы добавил, — Тебя ждали.
— Я спускался… И вряд ли, — тихо, но от этого ещё более скептично ответил Гарри. Его слова и тон убедили Драко в его догадке, но он предпочёл не акцентировать на этом внимания и не нагнетать.
— Уже поздно… Укладывайся, я почитаю тебе перед сном… — спокойно и миролюбиво сказал он всё ещё с порога, памятуя о своём правиле. Это комната Гарри, и его личные границы никто не отменял.
— Не стоит, я не в настроении сегодня. Спокойной ночи, — последнее прозвучало слишком манерно и язвительно. Настолько, что всегда сдержанный Драко демонстративно шумно выдохнул, постоял ещё несколько секунд — тоже демонстративно. Его «спокойной» смешалось со звуком закрывающейся двери.
***
Драко слышал голос. Гарри его звал. Очень жалобно, очень тихо. Голос был совсем рядом, но вокруг Драко был туман. Драко метался вокруг. Он пытался кричать в ответ, но интонации Гарри оставались неизменными: он его не слышал. Драко был на грани истерики. Его Гарри страдал и нуждался в нём, но Драко никак не мог его найти. Это было невыносимо. Силой воли он прекратил свои метания, остановился и закрыл глаза. Сердце отбивало пульс в висках. Драко прислушался к себе, игнорируя громкий бит. По ощущениям, Гарри был совсем рядом. Драко протянул руку в направлении его голоса, и ладонью почувствовал холодный метал, а, открыв глаза, увидел перед собой дверь. Он вошёл, и его взору открылся самый жуткий, аляповатый и безвкусный интерьер, который он когда-либо видел. Шагнув в узкий коридор мимо лестницы, Драко не сразу увидел ещё одну дверь. В замке был ключ. У него дрожали руки, и прежде чем он смог её открыть, ключ несколько раз провернулся вхолостую, нагнетая ещё больше паники, потому что Драко был уверен, что плач и стенания доносятся именно оттуда.
Гарри лежал на тонком сбитом матрасе, прижав колени к груди, в невероятно маленьком пространстве, где и сидеть можно было с большим трудом, и размазывал по лицу горькие слёзы длинным рукавом старой и несуразной рубашки:
— Драко, Драко… Где же ты? Пожалуйста, ты мне так нужен. Спаси меня… Иди сюда. Драко, пожалуйста. Драко, помоги… — Гарри захлёбывался слезами, часто всхлипывал и дрожал всем телом. Драко присел на корточки рядом с ним, но Гарри никак не отреагировал.
— Я здесь, хороший мой. Я пришёл, не плачь, — Драко вытянул руку, чтобы погладить Гарри, но, к своему ужасу, не смог до него дотянуться. Гарри находился словно в другой реальности, не позволяя примешиваться никаким звукам и прикосновениям извне. Драко похолодел от ужаса и бессилия. Его нежный цветочек так страдал, а он не мог ничего сделать. По лицу Драко тоже покатились слёзы. Они оба были в агонии: только один от одиночества, закрываясь от всего мира, прячась в самом жутком месте из детства, а другой — от боли, что не смог уберечь, защитить и предотвратить. Драко пытался вернуть себе стойкость логикой, понимая, что Гарри сам себя загоняет в такое состояние, даже во сне не давая шанса себе помочь. Нельзя помочь подняться человеку, который лежит, можно помочь подняться человеку, который встаёт.
Драко со щемящим сердцем вспоминал прошлые сны, где Гарри был полной противоположностью — нежным, тактильным и ласковым, а главное смелым. Он опёрся спиной на хлипкую дверцу, которая видимо слишком часто запиралась снаружи в детстве Гарри, и стал просто говорить. Ему было не важно, что его не слышат, важнее было сказать. Сказать о том, что всё-таки он рядом, и что всегда будет здесь. Ужаснуться условиями, в которых вырос Гарри, и в очередной раз восхититься его стойкостью и силой. Сейчас он мог не бояться, что Гарри вспомнит этот сон — он его явно не видел и не слышал, поэтому Драко говорил, говорил, говорил обо всех своих сожалениях, обо всех вещах, что упустил. Об отношениях с отцом — ещё более откровенно и глубоко, чем раньше, о своей тоске по маме, о том, что он устал и что он не имеет права уставать и сдаваться. Драко тоже плакал, выпуская то, что давило, что старательно было спрятано в похожую каморку в его душе, выпуская всю скопившуюся боль через слёзы. Пусть во сне, пусть это было не совсем по-настоящему, но это, видимо, было нужно им обоим. Драко молился всем мыслимым и немыслимым богам, надеясь, что Гарри скоро проснётся и этот ужасный осознанный кошмар скоро кончится. Сейчас он просто был рядом, особенно остро осознавая свои чувства к своему хрупкому цветочку. И Драко знал, что сделает утром.
