Позволь себе сложить оружие

После такой напряжённой ночи Гарри проснулся ближе к полудню. Ни о каких «благодарностях» речи уже не шло, когда они добрались до постели. Гарри успел подумать о том, что сегодня свершилось несколько очень знаковых событий, что жизнь их с Драко переменится теперь, это неизбежно, и что, может быть, то напряжение, которое они испытывали в эти недели, больше не будет их преследовать. Он был прав, но пока не догадывался о том, что же принесёт им завтрашний день. Драко сидел у камина, раздражённо, но внимательно слушая директора, точнее уже замминистра Снейпа, и Гарри только понадеялся, что его любимый не проигнорировал завтрак. А вот гостя он нашёл в саду, и выглядел Акаши так, словно не спал ни минуты. — Ты совсем не отдыхаешь? — он не скрывал своего приближения, удивляясь, что такого интересного вейла нашёл в плотной стене кустовой ограды, которую разглядывал, словно произведение искусства. — Я прекрасно спал, благодарю… Однако я слишком тревожусь за то, чего может даже никогда не случиться, чтобы отдохнуть. Ты знаешь, почему вейлы считаются такими безжалостными, яростными, опасными? — Гарри не ответил, ожидая продолжения. — Потому что в отличие от остальных существ и магов, и уж тем более людей, наши эмоции всегда выражаются в теле. Мгновенно. Безотчётно. Мы учимся их маскировать, чтобы общаться с вами, но подавлять их мы не способны, поэтому и существуют такие контракты. Я волнуюсь о нём, я вижу его путь, теперь другим и страшным, зыбким, я не вижу решения твоего Лорда, и да, если бы не узы магического договора, я выглядел бы ещё страшнее. Ты можешь скрыть за маской своего лица любую боль, даже физическую при должном умении, а вот эмоциональную боль вы, люди, скрываете каждый день, даже от самих себя, особенно от самих себя. Ты в этом удивительный, Гарри. Ты тоже скрываешь от себя свою боль, но только ту, что слишком глубоко. Она давняя, пережитая, пусть и не выпущенная на волю, не реализованная. Но то, что вызывает у тебя протест или интерес ты не прячешь, позволяешь этому выйти на свет. Я вижу это в твоём теле, эту боль, она под сердцем, а ещё в горле, но это лишь лёгкий след, Гарри. А есть маги, Мерлин, да каждый мой клиент наполнен под завязку своей болью, потому и визиты ко мне такие регулярные, словно я колдомедик, а не шлюха. Они эту боль отрыгивают и глотают, и даже не понимая, что это она. Она красная, жёлтая, чёрная, бурая, как кровь, а они не хотят видеть, что за маской у них гнойные нарывы. И скрывая эти эмоции, человек обрекает своё тело на страдание. Мы не можем их скрывать. Тело выражает их даже раньше, чем голова поймёт. Едва в душе рождается радость или злость, всё у нас на лице, в крыльях, в когтях, в волосах, спине: каждая клеточка тела отражает эту эмоцию. Ты видишь меня полуправдой — ведь многое скрыто контрактом. Но я не смогу отдохнуть. Пока не буду уверен, что Блейз хотя бы останется жив. — Он твоя пара… — Гарри догадался об этом ещё вчера, но не было повода, да и смысла спрашивать. — Может ею стать, если выберет меня. Как же всё-таки мало вы знаете о нас, о, одарённые магией высшие существа… — вейла склонился в полупоклоне, разводя руки в стороны. — Не паясничай, Акаши, — Гарри оставался серьёзным. — Я уважаю тебя, а ты совсем не знаешь меня, чтобы так говорить. Я знаю, что если твоя пара — это человек, то он должен увидеть тебя без твоих чар, иначе такая связь будет недолговечной. Он может умереть или сойти с ума. Как с контрактом, про который ты вчера рассказывал. И даже если он тебя не полюбит, он может стать твоей парой. Но тебе нужно его свободное решение. Это нигде не написано, но угадывается между строк, вы всегда так пафосно пишете свои тексты… Но я не понимаю… — И я это вижу — голубой свет у тебя во лбу, светлый, мягкий… Чего ты не понимаешь? А я скажу, чего не понимаю я… — Акаши улыбнулся, и его лицо стало тоже светлее, будто его тревога ушла куда-то глубже, в тень. — Как ты так спокойно говоришь, что он там с кем-то, вы ведь ревнивые? Акаши стал чуть серьёзнее, но улыбка из его глаз не ушла. — Пока я не назвал его своим, он может делать всё, что захочет. Это свобода воли, которая есть у магов и людей. Перед нами, в том числе, и мы её чтим куда больше, чем вы сами. — Но ты можешь заставить кого-то буквально сойти с ума от желания, заставить сделать всё, что тебе нужно… — нахмурился Поттер, снова глядя на кусты, которые рассматривал Акаши, стесняясь темы, которую сам затронул. — Да, но не когда речь идёт о том, что действительно нужно нашей душе, — Акаши приложил руки к груди, слегка склоняя голову. — Любовь нельзя принудить родиться. Это желание другого. Или его отсутствие. Желания плоти — это не она. Только вы можете путать эти понятия, вейлы — нет. Смотри… — Акаши прикоснулся к живой изгороди, и перед взором Гарри раскинулась вязь магических плетений, которые укутывали ветки. Он и сам мог так посмотреть на плоды рук своих при желании, но у него никогда не было такого интереса. — Ты видишь, насколько гармонично ты выстроил поддержку для них? Твоя магия переплетается с энергией жизни в каждом отдельном растении, она объединяет их в изгородь, но не мешает тем веточкам, которые сами сплелись от близости друг друга. Они живут рядом, обмениваются своей памятью, питаются твоей магией, но она не мешает земле дарить им свою силу. Это симбиоз твоей заботы и жизненного цикла самих растений. Пара для нас может сделать то же самое. И мы для неё. Влей больше магии, замени соки в живых листьях своими потоками — и это перестанет быть живой изгородью, это станет лишь ветками, торчащими из земли. Ты сотворил настоящее искусство своей заботой о саде, а мог бы сделать картинку без сути. Понимаешь? Гарри снова оказался очарован его речью, и только кивнул. Он не успел продолжить. Мэнор сказал ему, что прибыл гость. И этого гостя он ещё не знал. — Я пойду, кто-то пришёл. — Ты разочаруешься, если проявишь гостеприимство. Тебе лучше не ходить… — Ты знаешь, кто это? Как много вейла может видеть? — Я вижу только тебя, Гарри, но почему-то твой путь для меня закрыт. Только то, что я сказал. Тебя интересует ведь что-то ещё, Гарри… — Не сейчас. Там Драко. И я должен… — Если должен, иди, но ты обречёшь себя на боль. И она будет бесполезной, потому что всё равно ничего не изменит, — вейла повёл плечами, уже понимая, что никакими словами не стереть это решительное рвение. Поттер кивнул и сорвался с места. Однако в гостиной никого не нашёл. Драко в кабинете тоже не было, и Гарри прислушался к Мэнору, чтобы найти своего покровителя и его гостя. — Я пришла сюда, как единственный твой родитель, чтобы удостоверить условия брачного договора и определиться с датой свадьбы. Нужно назначить встречу с Гринграссами. Сегодня вечером? — Спасибо, мама, но твоя помощь не нужна. Думаю, у тебя желания погостить не возникнет, я могу проводить тебя… Как ты добралась? Карета? — Мистер Нотт был более чем любезен предоставить мне порт-ключ на дальнее перемещение… Ответа не прозвучало, но Гарри едва заметил это. Свадьба? Драко? С кем? Сердце ушло в паузу, замерло, не желая качать кровь. — Теодор соблаговолил, говоришь… Мама, — голос Драко звучал так жёстко и остро, что вырвал Гарри из пучины своих переживаний, заставляя слушать его, — ты сейчас подробно опишешь мне свой вчерашний вечер и сегодняшнее утро, объяснишь мне, откуда у тебя возникло такое срочное желание прибыть в опротивевший тебе Мэнор и женить меня, а потом ты отправишься восвояси, и более никогда не побеспокоишь меня в моём доме без предварительной договорённости. Можешь начинать. У Гарри в голове ничего не складывалось. Это ведь мама. Это ведь Нарцисса Малфой сидит в чайной комнате, куда они с Драко почти не заходили, и говорит о браке. Об условиях договора… Брачного… С сыном, с Драко обсуждает это. Это ведь семейный разговор, что он вообще делает здесь, за дверью? Ему не надо этого слышать! И Драко… Он разговаривает с ней так, как с тётушкой Беллой не говорил — это неправильно! Это жестоко! Это же мама! Почему-то в тот момент в его голове не было мыслей о том, что Леди Малфой прибыла в Мэнор, чтобы его любимого человека у него забрать. Что у Драко с кем-то заключён брачный контракт и он должен стать мужем… Одной из Гринграсс. Возможно той, которая так мерзко притиралась к его Драко на приёме у Министра. Эти чувства жили в душе, но никак не в голове, а потому никак не анализировались. Лишь причиняли боль. — Что ты себе позволяешь, Драко?! Как смеешь ты, сын, матери такое говорить? — Ты, мать, напрочь забыла о том, что я твой сын, когда оставила меня одного после смерти отца. Меня ОДНОГО! Проживать свой год до вступления в Право главы рода, скорбеть об отце, нести бремя его долгов перед Владыкой! Ты бросила своего ребёнка, мать, так что теперь не пеняй мне на то, что я вырос. Ты говоришь теперь не с сыном, ты говоришь с Лордом твоего рода, Нарцисса Малфой. И я приказываю тебе отвечать! Тишина была недолгой, но ответ вынужденным. Мэнор волновался, дрожал родовой магией, и Гарри и сам бы поёжился, но эта реакция была не к нему, а к той, что сейчас выдавливала из себя слова. — Я получила письмо по каминной сети, Теодор Нотт рассказал мне о том, что видел тебя в компании юного Поттера, которому, как оказалось, было дозволено стать твоим питомцем. Это порочащая связь, Драко, и я вынуждена была вернуться, чтобы напомнить тебе об обязанностях, которые лежат на Главе твоего, нашего рода. Я просила мистера Нотта о помощи, и он организовал моё срочное прибытие… Магия рода перестала давить своей силой, удовлетворившись исполнением приказа, и женщина вскочила с кресла — Гарри слышал шелест её платья и гулкий стук каблуков по ковру. — Ты можешь трахать своего зверёныша в своей спальне, можешь даже делиться этим перед друзьями, но как ты посмел вывести его в свет! Это позор! Это порочащие тебя действия, тебя и мой род! ЭТО ПОРОЧАЩАЯ СВЯЗЬ! Я всегда знала, что вырастила умного ребенка, но даже у дурочек-Гринграсс хватает ума свои похождения скрывать от публики! Ты женишься на Дафне! Ты принесёшь роду наследников! Ты должен принести свои извинения почтенным господам, назначить дату свадьбы, и я не удивлюсь, если они попросят тебя внести некоторые изменений в части репараций по договору. И отныне ты будешь пользовать своего питомца без свидетелей, если Дафна не будет против наличия у тебя такой игрушки! Это ясно?! Женщина некрасиво орала, голос её звучал сталью и холодом, а ещё силой, которую Гарри про себя назвал силой материнского запрета. — Выйди, — глухо, сжато, яростно проговорил Драко, и когда Леди Малфой не послушала его, он повторил, никак не повысив тона, но то, что лилось в этих звуках, вызвало у Гарри мурашки по спине. — Вон отсюда, или я убью тебя, Нарцисса. Женщина тут же вылетела за дверь, и натолкнулась на Гарри, который прижимался спиной к стене, запрокинув голову. Он даже не успел сообразить, что услышал. Столкнувшись взглядом с женщиной, Поттер не смог не заметить, насколько она изменилась с того момента, который запечатлела старая фотография в её бывшем кабинете. Её лицо осунулось и стало почти белым, сухим и безжизненным, только на щеках яркими уродливыми пятнами горел румянец. — Мой сын думает, что это любовь у него с тобой, и думает, что этого достаточно, — прошипела она. — Это любовь, я люблю его, — тихо прошептал Гарри, ощущая себя школьником, которого отчитывают за шалость, а он оправдывается. — Ну, если так, то подумай вот о чём. Драко нужны дети, он должен продолжить род и дать Малфоям наследников. Что-то мне не думается, что ты сможешь вытолкнуть между своих ног хотя бы одного. Как быстро он начнёт ненавидеть тебя за то, что из-за своей похоти, из-за своей прихоти лишился возможности дать роду продолжение с достойной партией? Он вышвырнет тебя, и ему придётся выбрать жену не из тех, кого он захочет, а из тех, кто согласится. Вы можете быть мартовскими котами в будуаре, но засунь своё желание покрасоваться поглубже и заставь его образумиться, если хочешь, чтобы его репутация и состояние не канули в лету. Трахаться с питомцем на глазах у высшего света! Пустоголовый полукровка! Подумай о будущем, иначе в один прекрасный момент Мэнор выдавит тебя отсюда, как сделал это со мной, потому что мои с Лордом Малфоем принципы слишком расходились… Смазливое личико и ладный зад, а в голове пустота! Пошевели извилинами, Поттер, и заставь моего сына принять верное решение! — Какая же вы всё-таки мерзкая… Вы отвратительная, Леди Малфой, и вам здесь не рады. Мэнор волнуется… А меня он любит. И я не просто питомец. Не просто протеже. Я любимый человек вашего Лорда, — с этими словами Гарри будто стал выше и больше. — Кто ты? Любимый человек… — протянула Нарцисса. — Человек, говоришь… Ты прищепенец, которого одели, обули и научили грамотно говорить. Tu es un enculé! — Je suis le Satellite, madame! И вы сейчас оскорбляете Спутника вашего сына. А я с трудом сдерживаю свой гнев, чтобы Мэнор не обрушился на вас моим негодованием. Ваша цель мной услышана, Леди Малфой, вы пришли сюда с благими намерениями. Однако сложили своё мнение о ситуации до того, как посмотрели и увидели её. Столько гадости вы из себя извергли, что даже стоять рядом с вами противно. Погуляйте по саду, я уверен, что Драко не закончил с вами. А я пойду умоюсь… Как Гарри смог взять себя в руки и так вырулить исход этой случайной встречи он и сам не знал. Однако совсем выдохся, потерял всякую силу духа и действительно поднялся наверх. Однако заглянул не в спальню, а в бассейн. Нырнул, раздевшись заклинанием, и долго-долго не поднимался на поверхность. Пока хватало воздуха, он плыл под водой, стараясь найти строй своим мыслям. Пусть форма, избранная Леди Малфой, и была отвратительна по сути, содержание её беспокойства было действительно важным. Гарри ещё никогда не позволял себе думать так далеко. Он намеренно останавливал свои мысли, и даже это нежелание касаться внешнего мира было продиктовано его неготовностью столкнуться с последствиями. И последствия — вот они — сами его настигли. Драко — Лорд рода, а Роду нужны наследники. И Нарцисса была права — он не сможет подарить Драко сына или дочь. Про свой род он сейчас не слишком думал, для него это было вопросом десятым, но Драко… Драко должен найти своё продолжение в мире. Пусть не сейчас, когда всё ещё даже не до конца закончилось, но потом. Даже если пройдёт десять лет, пока Британию перестанет шарашить после смерти Волдеморта и смены власти, но когда-нибудь настанет и спокойное время. И тогда Драко задумается о семье. Большей, чем Гарри сможет ему дать. И первой мыслью было очень эгоистичное: «Ну и пусть! Эти год, два, десять, мы будем вместе! А потом я…» А что потом? А честно ли это? По отношению к Драко и по отношению к самому себе? Строить жизнь, да, да строить жизнь вокруг неизбежного факта прощания… Может быть, честнее и правильнее закончить это сейчас? Остаться спутником и другом, но не вмешиваться в ход вещей, установленных веками. Чистокровные роды заключают браки с пелёнок, и так они поддерживают свой уклад. И у Драко есть невеста, Дафна… Правда, на балу к нему липла какая-то развратная малявка… И зачем она к нему липла, если он уже вроде как обещан её кузине… Это не складывалось, но сейчас важнее были не подобные детали. А сам факт — у Драко должна быть жена. И дети. Но как оставаться рядом с ним и видеть его рядом с другой? А как ему будет делить постель и жизнь с той, кто станет его супругой, и смотреть на Гарри, который… Который… Даже в мыслях произнести фразу: «Больше не его», было невозможно. Гарри развернулся и лёг спиной на воду, надеясь, что так сердце будет биться не так сильно. И только теперь заметил Акаши, который за ним наблюдал. — Кричи, Гарри. Кричи о ней, она тебя топит. Боль тянет тебя на дно. Только я уже говорил тебе, она бесполезная, твой Лорд никогда не отпустит тебя. Он создаст новый мир для тебя, если ты ему это позволишь, он сделает неведомое и невозможное, но он никогда не отпустит тебя от себя. Его любовь к тебе меня восхищает, потому что похожа на мою. Не удивляйся, Гарри, лучше покричи или разбей новый палисадник, или взорви груды камней на опушке у северных границ. Сотвори своё новое убежище, пещеру в скале, твоей силы хватит и на это, только не надо душить эту боль. А я скажу дальше. Я люблю Блейза, потому что я его уже знаю. Ведь это ты хотел мне сказать, что я не знаю его, кроме тех ночей, что мы провели вместе, но это не так. Он был для меня рождён. А твой Лорд, он многое прошёл, и многое сделал, чтобы тебя узнать, чтобы тебя понять, и чтобы тебя любить. Он не отпустит тебя, и не важно, ты ультиматумом ему заявишь о своём намерении уйти, или убеждать начнёшь, или попытаешься его обмануть, а я и это вижу, просто ты ещё не успел подумать об этом, но зачатки мыслей в твоей голове уже есть. Отпусти это, ты с Лордом, Лорд с тобой. Он впервые в тебе нашёл тепло и семью, то, что для него самое важное. Никакие бумаги это ему не дадут. Доверься ему, Гарри. Доверься своей любви и своему мужчине. Он всё решит. Он всё решит для тебя. А боль свою выпусти, она твоё сердце ранит, тяжелит, замедляет, а тому хочется жить, биться, трепетать. Выпусти её в мир, юный Гарри… Сейчас, Гарри… Как и всегда, Гарри не смог ослушаться. Он точно знал, что Акаши не выпускал свою магию, но его голос заманивал, его слова стучали мерной дробью в голове, мягкой, пушистой, филигранной дробью, которая стекала в душу, превращаясь в прекрасное вибрато, заставляющее душу откликаться. Вибрато, которое превратилось в шквал в какой-то момент. И Гарри закричал. Все его страхи, боли, страдания, лишения, все его мысли о расставании, потере своей любви, своего рыцаря — всё это вылилось в крик. — Вот так, умничка… Ты всё сделал правильно. Так лучше всего. Когда Гарри открыл глаза, бассейн был весь в брызгах воды — стены, потолок, витражи, и вейла стоял рядом, мокрый с ног до головы, создавая иллюзию обнажённости тонким шёлком вокруг его тела. Но он улыбался. Чуть напряжённо, и челюсть сжималась от усилий, словно ему непросто пришлось пережить этот водяной взрыв, но он улыбался. — Высуши меня, а не то твой Лорд не так нас поймёт. Пожалуйста… — Гарри не реагировал, поражённый наступившей тишиной в душе, тишиной, лёгкостью и свободой, и Акаши повторил. — Пожалуйста, Гарри, времени нет… Поттер провёл рукой по воздуху, скрывая абрисы тела под высохшей тканью, и почти сразу же в бассейне возник Драко, перенесённый сюда домовиком. — Гарри? Цветочек мой… — Драко готов был броситься в воду, но бассейн был почти пуст. — Что случилось? — Расскажи ему, Гарри. Лучше ты, чем она… Драко конечно понял, о ком идёт речь и с кем связано это… Нечто… Он едва справился с собой, когда мать стала выплёвывать свои паршивые предположения и разбрасываться никому не нужными указаниями. И первым, что сделал, когда смог в какой-то степени взять себя в руки — это отправить настойчивое приглашение Нотту. Он мало думал в этот момент, и Тео не оставил ему много времени для осмысления. Он появился в гостиной через несколько минут, холёный, довольный своей очередной пакостью, и удовлетворённо ухмыльнулся, когда увидел, в какой ярости встретил его хозяин Мэнора. Однако чего он не ожидал, так это Круцио, сломившего его прямо перед камином. Он силился сделать вдох, чувствуя на губах ворс ковра, и даже кричать не мог, потому что всё его тело сковало чудовищной болью. Это не продлилось долго, но хватило, чтобы ещё минуту Тео не мог двигаться и даже думать, пытаясь медленно расслабить задеревеневшие шокированные мышцы и не бояться дышать. — Ты должен целовать мои туфли за то, что твой отец остался жив, мразь. Его ведь все считали истинно верным Тёмному Лорду, и только благодаря мне он не угодил в тот список, что, я уверен, ты уже читал. Потому что я не хотел такой смерти пожилому магу, у которого осталось и так не слишком много месяцев. Потому что я имел глупость сочувствовать тебе, зная насколько близок ты к нему, и зная, насколько мало веры было в нём, чтобы он мог помешать мне! Не трать силы на слова, Нотт, но запомни. Это было последней твоей выходкой. Тео поднялся на ноги и криво усмехнулся, стараясь сохранить остатки гордости. — Земля круглая, Малфой. Найдётся и тот, кто воткнёт тебе нож в спину. Я никогда не был твоим врагом. До этого момента. Сдерживая очередную волну ненависти, Драко выдавил сквозь зубы: — Забудь мою фамилию, забудь, что знаком со мной, и не смей больше никогда открывать свой рот, чтобы хоть что-то сказать обо мне. Ибо я уничтожу тебя и всё, что тебе дорого. Грядёт новое время, то, в котором твоя чистокровность не оправдает твоей недостойности и не будет являться индульгенцией твоей глупости и потугам загладить уязвлённое самолюбие. Ты понял меня? — услышав его слабое «да», Драко велел ему, — Убирайся. Тео развернулся, но вместо того, чтобы потянуться к горшку с Дымолётным порохом, выхватил палочку. Драко оказался быстрее, мощное Дефундо пронеслось разрушительной волной по гостиной. Но никто из них никогда не узнает, смог бы Драко Малфой произнести убивающее заклинание, готовое сорваться с его палочки в следующую секунду, потому что стены Мэнора затряслись от другой магической волны, тоже мощной, устрашающей, удушающей Нотта своей горечью. — Я убью тебя, Нотт, если ещё хоть раз ты дашь мне повод, и не важно, насколько незначительным он будет. Даже беглое упоминание о Гарри станет твоим смертным приговором. И имей в виду, это не первая угроза за сегодня, и она такая же серьёзная, как и та, что я высказал своей матери. Пошёл вон! Он не стал дожидаться, пока Тео уйдёт, он уже вызвал Типпи и приказал ему перенести его к своему цветочку. И теперь Драко смотрел на Гарри, который смущённо потирал лоб, не зная, как объясниться. Он сотворил воздушную подушку под своими ногами и поднялся из бассейна, на ходу высушивая волосы и призывая одежду. Но взгляд Драко был таким тяжёлым, что Гарри не смог дальше молчать. — Я слышал вас. Нарцисса говорила очень правильные вещи очень отвратительным образом. Но самым болезненным было узнать, что ты умолчал о том, что тебе уже выбрали супругу. Что ты уже… Не мой… — сипло, скомканно закончил Гарри и мельком глянул на Акаши, который ободрительно кивнул ему, а потом покинул комнату. — Это не так, — ломко ответил Драко. —Всё не так, родной мой… Я разорвал контракт, давно, ещё в школе, едва обрёл свой титул, едва… Едва осознал, что хочу узнать, сможешь ли ты полюбить меня… И я… Не могу быть не твоим, — Гарри дёрнулся от этой фразы, как от пощёчины. Драко не обвинял его, наоборот, он говорил убедительно, надеясь расставить всё по своим местам. Поттер сам себя корил. За то, что позволил себе усомниться в своём ките, в своей тверди. Но Драко понял его состояние по-своему. — Я поставил на эту попытку всего себя, любовь моя. Да, я не стану лгать. Я не знал, что это превратится в то, что у нас есть. Я на такое даже не надеялся, я о таком даже не мечтал, просто не знал, что так бывает. Но я не просто увлёкся идеей забрать тебя из Азкабана в качестве развлечения. Я уже тогда, перед Рождеством, ещё даже не сдав выпускные… Я выбрал тебя и расторг брачный договор. Потому и ажиотаж вокруг моей персоны был таким открытым, и поэтому появился тот глупый повод для твоей ревности на приёме, но я никогда не давал тебе повода усомниться в серьёзности нас. Не будет никакой помолвки. Не будет никакого брака. По крайней мере с кем-то другим. Потому что если ты не откажешься, то я… То есть, я знаю, что мы всего несколько месяцев вместе, и ещё рано, и это возможно не те обязательства, которые ты хотел бы на себя принять в нашем возрасте. И я не… То есть, я да… Я хочу видеть тебя своим супругом, да, хочу, но не хочу тебя ограничивать или как-то… — Драко Малфой, ты сейчас делаешь мне предложение? Мерлин… Ты ведь самый умный из всех волшебников, которых я знаю, но ты говоришь так несвязно, что это единственный вывод, который… — Да, Гарри, да, я делаю тебе… То есть нет, я хочу сделать тебе предложение, хочу быть с тобой, жизнь прожить с тобой, но не хочу тебя торопить, однако для себя я всё решил. Ты — Гарри, это подарок судьбы. Мысли о тебе привели меня к правильным решениям, а когда я обрёл тебя, когда ты ступил за порог Мэнора. Когда я увидел тебя, узнал, когда я познал, каково это — быть любимым тобой… Я уже говорил, что ты — семья. И уже говорил, что вижу тебя своим супругом. И когда ты будешь готов, мы заключим брак. — Но как же наследник для твоего рода? — А для твоего? Гарри, нам восемнадцать… У нас впереди целая жизнь. Мы найдём решение, когда его необходимость назреет. Но я не готов отказываться от тебя. Не тогда, когда у меня уже есть всё, о чём я мог только мечтать. И даже больше! Гарри молчал. Он вспоминал эти месяцы, вспоминал путь, который прошёл, благодаря Драко прошёл. Вспоминал такие точные, только теперь понятые им слова Акаши. А потом смирился с тем, что у него есть право и шанс на это счастье. — Хорошо… — тихонько произнёс он и сделал шаг навстречу любимому. — Что? — хрипло, почти испуганно спросил Малфой, и Гарри повторил, снова ступая ближе к Драко, протягивая руки, чтобы тот вложил в них свои. — Хорошо, да, Драко. Всё «да». И жизнь, и супружество, и совместные своевременные решения, и счастье с тобой, всё «да», Драко. Кажется, Малфой не сразу поверил в услышанное, но увидев яркую улыбку на лице своего цветочка, рванул руки на себя, впечатываясь в своего парня, спутника, друга, протеже, и уже, наверное, даже жениха. — О, Мерлин, я… — на выдохе произнёс он и крепко обнял Гарри, не найдя больше слов. Но потом всё же отстранился. — И всё-таки, что это было? Мэнор плакал… — Я кричал… Акаши сказал, что моя боль топит меня, и я должен её выкричать, выразить, иначе… Будет беда… — И ты даже не представляешь, насколько он был прав. Я чуть не убил Нотта… И если бы не ты… Гарри встревоженно закопошился в не до конца разомкнутом кольце рук. — Меня пугает эта его способность… Будто он будущее читает по стеклянному шару… Драко серьёзно кивнул, принимая опасения Гарри на счёт всего происходящего здесь. — Я сам впустил его… Показал себя, дал ему эту ниточку… Но тебя, как мне кажется он может читать только в моменте. Иначе многое могло бы стать куда проще, и в то же время опаснее. Думаешь, он и о Блейзе что-то ещё знает? Можно ли ему доверять? — Не знаю… Но моё чутье говорит, что да. Что он почему-то на нашей стороне… И на своей… — Я услышал тебя, хороший мой… Я понял тебя… Пойдём, проводим маман, а потом поговорим с Акаши. Думаю, я готов дать ему свой ответ.

***

— … тащит всякий сброд в дом, но вейла… Мерлин, это просто какой-то рассадник разврата! — гневный голос Леди Малфой разносился по саду, словно усиленный Сонорусом. Драко чуть сильнее сжал ладонь своего цветочка, и они направились к беседке. — Не думай, что я куда-то уйду, так что или присоединяйся, или поищи другую беседку. И да, ты всегда можешь отвернуться! — Акаши растянулся порочной арфой на сброшенных на траву подушках, вытянув стройные ноги в полупрозрачном шёлке, словно красуясь перед женщиной. — Ты… В моём… — Нарцисса буквально задохнулась от такой наглости. — О нет, это не твой дом, ты его потеряла. А я здесь по приглашению твоего Лорда, — вейла осмотрелся, но взгляд его вернулся к яростным глазам женщины. — Хм… Интересно… — Что? — Нарцисса нервно дернула плечом, едва не уронив сумочку. — Что? — повторила она вопрос, не оценив загадочное молчание Акаши. — Что?! Ты?! Увидел?! — некрасиво скривив лицо, она давила словами, но кричать перестала. Только сверлила существо глазами. Акаши лениво изогнулся, встал и плывущей походкой подошёл ближе к Нарциссе. Его магия делала движения словно иллюзорными, размытыми, пронизанными то ли воздухом, то ли водой. Леди Малфой нервно сглатывала и облизывала губы, дыхание её участилось, а глаза словно повлажнели, намертво застыв на лице вейлы. Он ещё минуту постоял рядом, понимая, как неприятно, и в то же время, наоборот, приятно такое расстояние женщине, а потом всё же сжалился. — Что не будь ты такой слепой и заматеревшей консервативной матроной, давно уже не реагировала бы на меня так. Не я влияю на тебя, ты сама влияешь. И не позволяешь тому, кто мог тебе подарить то, чего ты сейчас так отчаянно стыдишься, даже приблизиться… Идиотка… Я не устану поражаться вашей глупости, людишки… — глаза его сверкнули. — А он мечтает. Ммм, он так мечтает, — Акаши томно вздохнул и повёл рукой, почти касаясь лица Нарциссы. — Твои пути диаметрально противоположны. Как инь и янь. Выбор только за тобой. Нарцисса так сильно сжала губы, что это превратило её лицо в жуткую гримассу. Внутри неё происходила нешуточная борьба между желаниями тела и разума. — Не покажешь? — процедила она горько, чувствуя над собой полную власть существа. — Ты не сможешь понять. Это не точка, это путь. Просто откройся. И расслабься. Или нет… Тебе решать. Как и сейчас… — Леди Малфой, — словно в подтверждение этого «сейчас», Драко вынырнул из-за высокой изгороди. — Сдаётся мне, что я не давал позволения утомлять моих гостей, — от него веяло ледяным спокойствием и пренебрежением. Нарцисса вздёрнула голову и с презрением посмотрела на сцепленные руки парней. — Это… — но тут же подавилась словами, чувствуя, как магия рода безукоризненно считывает настроение и веление Лорда. — Не твоё дело, maman! Не смей беспокоить нас своими неожиданными визитами без письменного согласования со мной. И уясни себе наконец, что я — Глава твоего рода, а не наоборот. И я повторюсь, ты не смеешь от меня ничего требовать, тем более таким тоном, — Нарциссу уже натурально трясло. — И раз ты уже тут, ма-ма, — это обращение звучало как оскорбление, — так и быть, посвящу тебя в свои планы, — Драко выдержал небольшую паузу. — Свадьба состоится, но не утруждай себя визитом — ты не приглашена, — Драко словно забил последний гвоздь в гроб их взаимоотношений. — Типпи отведёт тебя к камину. Надеюсь, мистер Нотт соблаговолит организовать тебе перемещение туда, откуда тебя взял. Провожать не буду, ты сегодня использовала весь кредит моего терпения. Всего доброго, Нарцисса. — Прощай, сын, — уже в который раз превозмогая давление и неприятие особняка, Нарцисса внутри согласилась с мыслью, что этот визит будет последним. На секунду задержала свой взгляд на вейле, который вновь маняще расположился на подушках, и удалилась. Гарри последовал своему порыву и обнял Драко, совершенно не смущаясь свидетеля. — Ты уверен, хороший мой? Это ведь мама, твой родной человек. Это же семья… — грустно спросил Гарри, когда смог побороть комок в горле. — Уверен, родной мой… Семья — это не только кровные узы. Семья — это те, кто будут рядом и всегда будут поддерживать тебя, любить таким, какой есть, и вместо фразы «тебя слишком много» неизменно говорить «будь ещё больше, будь сильнее». Ты, Гарри, моя семья, — он поцеловал свой цветочек в щёку, прижимаясь нежно, но уверенно. Когда Драко повернулся к вейле, Акаши уже сидел прямо на земле, вытянув согнутую ногу вперёд. Он наблюдал за парнями, ничуть не стесняясь разделить с ними такой интимный и трогательный момент. — Я согласен, — решительно произнёс Драко. — Обсудим детали после ужина. Я отправлю за Блейзом своих людей и передам письмо, чтобы он не решил проявить непокорность. И раз уж моя мать позволила себе такую бестактность, прошу принять моё приглашение провести здесь ещё одну ночь. — Спасибо, Лорд Малфой. Моя благодарность всегда имеет вес. Ты узнаешь. — Я уже знаю, Акаши. И ценю это. Драко завис в кабинете на связи со Снейпом. Опять. На этот раз организовывая возвращение Забини из Милана. А Гарри, закончив со своими вопросами, отпустил домовиков. Он думал отправиться к фонтану, чтобы проверить воду и рыбок, но понял, что есть что-то куда более полезное и востребованное сейчас. И упускать свой шанс не захотел. — Я понял тебя тогда, в саду… Ты пытался сказать, как секс дополняется дружбой и уважением, ответственностью за свои действия и знанием другого человека, и всё это превращается в любовь, — он нашёл Акаши в лиловой гостиной, спокойного, довольного, находящегося в каком-то спокойном ожидании. — И тебя интересует то, что тебе пока недоступно? — вейла тут же понял, к чему ведёт мальчишка. Он ждал этого вопроса, в конце концов, они не договорили тогда в саду. Гарри густо покраснел. — Это не недоступно. Мы с Драко… Вместе. Уже не один раз. И я даже… Как-то так получилось, что я его… — щёки Поттера горели стыдом, и он сам себе удивлялся, что говорит об этом с кем-то чужим. — И я не понимаю, как я мог? Как это контролировать? — Ты, мальчик, не этого не понимаешь… Хватит себя обманывать… Ты даже вещи своими именами назвать не можешь, не то, что врать и придумывать себе идею о том, что там произошло… — Я не придумываю! Я… — весь запал Гарри сдулся, как только он посмотрел в понимающие глаза Акаши. — Послушай меня, а сам молчи, а то ещё сердечный приступ схватишь… Ты вообще-то и молчишь — это стыд в тебе говорит. Стыд и отрицание своей самости. Так что слушай. Акаши удобнее расположился на диванчике, закинув ноги на подлокотник. — Ты ведь знаешь, что чаще всего ко мне приходят те, кто желает меня поиметь. Что я занимаю ту же позицию, что и ты, и в их головах изначально существует лишь одна идея — использовать мою сущность, чтобы получить удовольствие. Физическое. У них есть фантазии, страстные, пошлые желания, все как одно сводящиеся к тому, чтобы я своим телом с доброй щепоткой магии ублажил их. Чтобы я танцевал на члене, извиваясь от того, насколько я нуждаюсь в их внимании ко мне. Так происходит с каждым, кто входит в красные двери La Ĝaterie sucrée. Вот только так происходит не всегда. Кто-то безусловно честен с собой, и да, пользует меня так, как ему хочется. Но есть те, и их много больше, кто понятия не имеют, чего они на самом деле от меня хотят. Они себе просто признаться не могут в своих искренних страстях и жаждах, а потому требуют того, что они должны хотеть по мнению других, каких-то чужих людей. И оказываясь в моих покоях, у моей постели, они совершенно не ожидают того, как моя магия на них подействует. А потом они приходят снова и снова, опять и опять, потому что я открываю в них эти желания. Быть распятым на моём члене, быть покрытым моим телом, словно сучка в течке; оказаться нанизанным на мой член, укрытым моими крыльями, и скулить и выть от того, насколько им хорошо самими быть использованными. Захлёбываться слюной и глотать моё семя, плакать от того, что я позволил взять в рот… Мерлин, дыши, Гарри и слушай. Слушай меня. Многие готовы платить заведению огромные деньги, чтобы снова приблизиться к своим желаниям. Истинным, а не наносным. Но самым лакомым для меня товаром всегда были те, кто, зная о своих желаниях, готовы были заглянуть ещё глубже, чтобы не просто получить удовольствие, но и подарить. И как только в душе у мага возникает даже неосознанное желание поделиться… Это сладкие ночи, Гарри. Потому что они не просто исполняют свои желания, они исполняют мои. — Всё не так должно быть. Ты можешь заставить исполнить любое своё желание… — Но не в цепях контракта, Гарри. С этим обстоятельством такое возможно только с обоюдным желанием. Я рассказал тебе это, не чтобы смутить. А чтобы подвести тебя вот к какой мысли — когда желание обоюдное, взаимное, то принимать так же прекрасно, как и давать. Впускать в себя любовника, зная, как сводит с ума твоё тело, дарить ему это удовольствие… Во мне иногда рождается зависть к самому себе… Это не понять магу, но в этом есть очень важная суть. Ты боишься, что это неуважение или какое-то принижение твоего Лорда перед тобой, но на самом деле… Когда ты под ним — это ты тот, кто ведёт в этом танце. Твоё тело, твои реакции, твоё удовольствие — вот что управляет твоим Лордом. Он у тебя в подчинении, когда ты отдаёшься ему. — Ты говоришь совсем странные вещи, Акаши… Я не… Я не понимаю, зачем этот разговор… Вейла рассмеялся. — Конечно понимаешь. Тебе любопытно то, чем я занимаюсь в своих покоях с клиентами. И это абсолютно нормальное любопытство. И ты хочешь, чтобы твоему Лорду было с тобой хорошо. Ты хочешь не стесняться своих и его желаний, но пока тебе удаётся лишь прогибаться под своей похотью, и расслабляешься ты, только когда ведом ею. И вот здесь уже уместно будет спросить, как это контролировать. Потому что речь идёт не о том, что ты своего Лорда сам возьмёшь. А о том, как принять свои желания и руководить ими так, чтобы желания любовника были удовлетворены не походя, а потому, что ты этого захотел. Не просто позволил себя удовлетворить, а сам подарил удовлетворение. Ведь этого ты хочешь — столкнуться лицом к лицу с тем Гарри, который прячется внутри в стеснении, стыде и страхе, вместо того чтобы любить бесстыдно, беззаветно, безусловно. И здесь я про то самое любить, ромашка ты невинная… Гарри долго молчал, стараясь изо всех сил, чтобы просто не сбежать. Потому что то, что говорил вейла, было правдой. Гарри любил то, что происходило между ним и Драко, но даже обдумывая и вспоминая прошедшие ночи, сгорал от стыда. И пока Драко совсем не сведёт его с ума, не мог полностью отдаваться процессу, будто всё ещё думал, что недостаточно хорош для этого. Но ведь хотелось, чтобы Драко тоже было так же хорошо. — Да, — тихонько прошептал Гарри, — хочу. Я хочу так любить… — уже громче добавил он, словно стараясь убедить в этом Акаши, но он, пожалуй, меньше всех нуждался в этом убеждении. — Только вряд ли у меня получится. — Ты победил зло без единого заклинания, Гарри. Неужели пойти в свой стыд и страх, чтобы побороть их, труднее? Ты можешь… — Акаши не закончил предложение. Он с тревогой уставился куда-то в окно, нервно сглатывая. А потом и вовсе поднялся с диванчика. — Мне нужно увидеть твоего Лорда. — Сейчас будет ужин. Пойдём, он, наверное, уже ждёт нас. Вейла так стремительно вышел из гостиной, что Гарри даже не успел рассмотреть его движения. Он догнал Акаши уже у самого стола, но спросить о причине таких изменений не решился. Драко не было в столовой, и это заставляло вейлу сильнее нервничать, что тут же отразилось на его внешнем облике. Устрашающей маской застыло его лицо, ужасающей и поглощающей своей болью и отреченностью. — Ты борешься с узами сделки. Я могу помочь тебе сбросить эту связь? — Милый, ласковый цветочек… Опять ты вводишь меня в ступор… — вздохнул Акаши, возвращая себе более привлекательные черты. — Но нет, ты не можешь. Никто не может. Мой маятник всё ещё движется, и только моя сила воли может мне помочь. — Гарри, родной мой, я искал вас в саду… — Лорд Малфой, — невежливо и слишком резко перебил его вейла, — я принял твоё приглашение переночевать, но должен просить. Вынужден просить. Я заберу его, как только он вернётся. Он не должен покинуть Мэнор. Не должен вернуться домой. — А как же лоно родовой магии? — тут же встрял Гарри, но Акаши только отмахнулся. — Магия моего рода заменит её помощь. Так нужно. Так правильнее всего… — Ты что-то видишь… — не спрашивал, а утверждал Драко и черты его лица ожесточились. — Вижу, — кивнул вейла, обречённо, тяжело, словно боялся этого видения. И того, что Драко может поменять своё решение. — Хорошо, — наконец, после долгой паузы ответил Малфой, переглянувшись с Гарри и заручившись его поддержкой, сквозившей во взгляде вместе с просьбой помочь существу. — Забирай. С Леди Забини я как-нибудь договорюсь, если понадобится. Теперь он — твоя ответственность. И ты знаешь, как я решаю свои проблемы. Драко снова протянул вейле руку, как тогда, в La Ĝaterie sucrée, и Акаши пожал её, чуть расслабившись. — Знаю, — ответил вейла, отпуская ладонь Драко, — ты чуть не убил своего гостя в своей решимости. — Какого гостя? — опешил Поттер. — Того, кого ты уберёг своим криком, избранник Лорда. — Только теперь Гарри понял, зачем Акаши так подгонял его. Его «Сейчас, Гарри!» стояло в ушах, и пусть он не знал, о ком шла речь, он невольно ужаснулся возможному развитию событий.— Ты мог бы навлечь на свой дом и своё положение много беды, если бы не сдержался. Так было поступить правильнее всего. — Благодарю за твою заботу, Акаши. А теперь давайте поужинаем, думаю, несколько часов у нас точно есть. — Скорее, до утра, — заметил Акаши и уселся за стол. — Я должен буду доставить его на свои земли. И если Лорд Малфой может себе это позволить, я бы хотел сделать это, как только Блейз прибудет сюда. Без лишних разговоров. Мне понадобится день, чтобы вернуться. — Сколько потребуется. Главное, чтобы Блейз Забини больше никогда не создавал нам проблем. — Этого не будет. Даю слово. После ужина Акаши как-то странно посмотрел на Гарри, а потом, когда Драко уселся в кабинете, чтобы написать несколько писем, спросил у молчавшего всё это время парня: — Могу я прикоснуться к тебе? — Да… — немного рассеянно ответил Поттер, а потом не заметил, как это произошло, но Акаши мгновенно оказался у его стула, положил ладонь на его скулу и поднял подбородок, чтобы Гарри заглянул в его глаза. И Поттер утонул в них. Глаза Гарри затуманило поволокой, и он застыл замершим изваянием, даже когда Акаши вышел из гостиной. Гарри проснулся утром в их с Драко спальне, совершенно не понимая, как здесь оказался, а потом, едва только первая дымка мыслей после пробуждения спала, он вспомнил. Магия вейлы погрузила его в совершенно неведомый ранее мир. Гарри почему-то казалось, что всё, что связано с колдовством этих существ, всегда покрыто пошлостью и развратом, но то, что он почувствовал, окунувшись в глаза Акаши, было совсем не о том. Его словно затянуло в мир ощущений, и да, это были очень откровенные и интимные ощущения, но главным в них была не похоть. А то, насколько сильно связывает такая близость двух любящих людей. Гарри с любопытством прикасался к своей памяти, и те картинки, что он видел, были возбуждающими и острыми, однако этим утром привычное смущение и ступор не заполонили его мысли. Нет, совсем нет. Он жадно восстанавливал каждую деталь, словно пытался на подкорке отпечатать, как прикасаться к любимому, как дарить ему удовольствие в самых откровенных моментах. Он словно был там, в своей памяти, будто в омуте, и даже прикоснулся к своей шее, вспоминая, как в созданной Акаши иллюзии он расслаблял горло, пропуская возбуждение Драко глубже, как покорялся его наслаждению, как своему собственному. Это был мир чувственности и созерцания, и стеснение в этом процессе было таким лишним, словно чужое присутствие. Делить каждый вдох с Драко, растворяться в его ласках, и отдаваться его нежности, без затмевающей всё похоти, а в осознании каждого прикосновения, каждой капли пота на коже, влажных губ на особенно приятных местах, чутких откликов своего тела на стимуляцию и отражать в движениях и действиях всю полноту своих ощущений. Вот что Акаши подарил Гарри — понимание, что секс — это не только возможность реализовать в физических ощущениях своё отношение к любимому. Это возможность стать ближе, позволить узнать себя лучше, и возможность узнать лучше Драко. Соединиться в идеально-симметричном процессе, который раскрывает истинные, самые смелые, самые глубинные, самые важные желания. Сделать себя уязвимым, распахнутым настежь, чтобы позволить другому прикоснуться к самому нежному, к самому тонкому в тебе, тем самым предъявляя своё доверие и получая взамен абсолютно равнозначное доверие и непостижимое никаким иным способом счастье. Бережно, осторожно, с трепетом прикасаться к чужой душе, посвящая себя тому чуду взаимного обладания, которое между вами родилось. У Гарри по щекам катились слёзы от понимания, какую глубину осознания дал ему Акаши одним своим прикосновением. А потом он вдруг понял, что сейчас утро, что вейла говорил, что Блейза привезут к утру, что он вообще может опоздать, и больше может даже не увидеть это потрясающее существо. Он проигнорировал даже душ, облачился одним движением мысли в первые попавшиеся вещи и бегом помчался вниз. И да, он успел. Акаши стоял у каминного портала, рядом с ним на кресле лежал Блейз без сознания, а Драко разглядывал сад через окно. Его поза была напряжённой, закрытой, но как только он услышал приближение Гарри, тут же обернулся, тревожно всматриваясь в его выражение лица. — Доброе утро, родной. Как ты? Гарри не стал давать лишних поводов для волнения. Он ворвался в пространство Драко и крепко обнял, прижимаясь щекой к его груди. — Я прекрасно. Мы прекрасны, Драко… И я хочу… — Поттер обернулся, чтобы увидеть, как Акаши уже тянется к Дымолётному пороху. На Блейза Гарри не смотрел, было как-то не слишком интересно, но позволить вейле уйти он пока не мог. — Акаши! Ты… Ты сказал, что поделишься тем, чего ты не понимаешь… — О? И правда, сказал… — он повернулся, взгляд его упал на Забини, и лицо тут же преобразилось. Так сильно, что на существо стало больно смотреть — настолько он стал красив. — Тебе это не должно быть очень интересно… Но раз сказал… Твой Лорд вдохнул в тебя желание жить и научил тебя любить. Ты полон этой любви, полон света, тепла, полон жажды жить и уважения к этой жизни. Но ты без грани сомнения уничтожишь любого, без жалости, без оглядки, без шанса на прощение, если этот кто-то будет угрожать вам. И принять такое решение тебе будет легко, словно щёлкнуть пальцами. Вот этого я не понимаю… С этими словами Акаши взял порох из горшка, бережно поднял Блейза на руки и, бросив щепотку в огонь, шагнул в камин. — Это правда, Драко, — немного шокировано, но совершенно уверенно и ровно сказал Гарри. — Он прав. В каждом слове. Малфой позволил себе минуту, чтобы оценить сказанное ими обоими, а потом подошёл и крепко обнял со спины. Он чувствовал, что о нём самом можно сказать точно также.