Феникс и единорог

      Злые, беспросветно чёрные глаза Вяхиря смотрели прямо в душу Тэнри. Ухмылка разбойника растянулась до самых ушей. Он без труда сбросил с плеч повисшие тряпками корни и угрожающе двинулся вперёд.       — Что ты мне сделаешь, недоносок? Ты не колдун, сколько ни притворяйся. Никчёмный кусок мяса, только и можешь, что скулить…       Попятившись, Тэнри вскинул руку в попытке защититься. Заклинание, срочно вспомнить заклинание! Но разум был абсолютно пуст.       — Давай же, останови меня, — издевательски подначивал Вяхирь. — Покажи, чего стоишь!       Ничего. Ничего. Ничего…       Кто-то обязательно придёт на помощь. Лойг услышит шум и отгонит противника своим мечом, а остальные братья помогут. Хотя… Тэнри ведь не сказал им, куда направляется, откуда они узнают? Предвечные, сам загнал себя в угол. Один. Совсем один…       А как же отец? Он рядом, это его силуэт виднеется под деревьями! Корона ослепительно сверкает в лучах солнца. В точности как тогда.       Вяхирь всё надвигался, направив лезвие кинжала прямо в горло Тэнри.       — Отец! — окликнул юноша, испуганно прижавшийся спиной к стволу дерева.       Король Эгелан оборачивался целую вечность. Медовые глаза взглянули на сына печально и безучастно.       — Надеюсь, ты сможешь меня простить.       Исчез. Шагнул в тень и пропал, словно его и не было.       Один. Снова один. Всегда один…       Вяхирь змеёй бросился вперёд и повалил Тэнри на стылую землю. Руки, убившие бессчётное количество невинных, без колебаний сомкнулись на горле юноши. Почти не больно — лишь до нелепости горько и обидно. Он умрёт в одиночестве и темноте. Сюда бы хоть каплю света…       Будто повинуясь его беззвучной мольбе, пространство вокруг озарилось сиянием — ослепительным, жарким, но не обжигающим. Душа встрепенулась, вновь обретая надежду. Тэнри был знаком этот свет. Он мог быть и неутомимым пламенем в горниле ежедневных трудов, и весёлым, согревающим сердце огоньком, и пожаром, истребляющим всё на своём пути. В этот раз он явился спасением…       Сухая травинка внутри подушки хрустнула особенно громко, и Тэнри распахнул глаза. Странно, что тяжесть с его живота никуда не исчезла. Он моргнул, отгоняя сонную пелену, и из груди против воли вырвался истошный крик.       В полумраке спальни на него таращились два ярко-алых глаза. Чёрная туша придавила тело к постели, мешая вскочить и броситься прочь. Руки заметались в поисках оружия, но рядом не было ничего, кроме подушки — и ту непослушные пальцы никак не могли извлечь из-под затылка.       — Что за шум с утра пораньше? — послышался голос Зейха из-за приоткрывшейся двери. — А, у тебя гость. Предупреждать надо. Или вопль и был предупреждением?       Тэнри затих, пригляделся и наконец узнал в бесформенном мрачном силуэте своего когтистого знакомца-нетопыря. Зверёк угнездился на нём верхом и преданно взирал сверху вниз большими рубиновыми глазами. Из клыкастой пасти свисала мёртвая рыбина. Юноша приподнялся на дрожащих локтях.       — Ч-что он здесь делает?       — Как видишь, принёс тебе завтрак.       — Мерзость, — поморщился Тэнри, стараясь не смотреть на рыбу.       — Ты совсем не романтик, — продолжал веселиться Зейх с порога. — Когда за тобой последний раз так ухаживали? Мог бы хоть поблагодарить.       Нетопырь терпеливо ждал вердикта своего спасителя. Тэнри вымученно улыбнулся и с предельной осторожностью потрепал кожистое ухо.       — Спасибо.       — Трк-тк-тк, — удовлетворённо прострекотал нетопырь и собирался выплюнуть добычу на одеяло, но вовремя подоспевший Зейх подставил руку и перехватил угощение в полёте. После этого он многозначительно махнул рукой.       — Лети, дальше мы сами.       Крылья моментально развернулись на половину комнаты. Спланировав в сторону балкона, нетопырь приземлился на пол, доковылял до проёма и был таков.       Тэнри устало откинулся обратно на подушку и заслонил лицо руками. Вчера он вернулся совершенно без сил и уснул моментально, стоило лишь добраться до кровати, но отдохнуть за ночь так и не удалось. Сперва долгий, полный потрясений день, затем нелепый путаный сон, а теперь это…       Большая горячая ладонь легла на лоб поверх его пальцев.       — Кошмары?       Когда из тона Зейха вот так, в одночасье, пропадает вечная ирония, глубина его голоса пробирает до самых костей. Почти как рокот в недрах горы, но не столь первобытно пугающий. Тэнри изумлённо распахнул глаза и взглянул на Зейха, присевшего на край его постели.       Сегодня колдун облачился в непривычно светлую серую рубаху с просторными рукавами. Лишённый шнуровки вырез открывал часть груди ниже ключиц — как Тэнри и предполагал, зловещие шрамы виднелись и там. Глаза колдуна полнились спокойствием, но под этой гладкой лазурной поверхностью чудилось нечто иное, скрытое, как жемчужина на морском дне. Его рука касалась лба Тэнри, должно быть, проверяя наличие жара, а на деле лишь добавляла его.       — Всё в порядке, — ответил юноша и смущённо отвёл руку Зейха в сторону. От чего сердце так разволновалось? От прикосновения или от нежданного проявления заботы?       — Оно и видно, — дёрнул уголком рта колдун. — Помнится, я запрещал тебе лгать в этом доме.       — Это не ложь. Просто сон, не стоящий упоминания, — твёрдо произнёс Тэнри, глядя ему в глаза, и мягко сменил тему. — А ты давно проснулся?       — Я не ложился.       — Что?       — Разве можно уснуть, когда на руках такое сокровище? — Зейх улыбнулся широко и нагло, как сытый кот, и вытянул из ворота рубахи ожерелье из маленьких, неправильной формы камней.       — Это и есть тлеющий агат? — догадался Тэнри.       — Да. Неплохо, правда? — похвастался колдун и ловко сцедил ожерелье в подставленную ладонь собеседника.       Поспорить было трудно. Камешки были невероятно лёгкими, почти чёрными, на срезах чётко просматривались слои серого, коричневого и даже голубоватого цветов. В глубине каждого камня мерцала золотистая точка, благодаря которой агаты напоминали догорающие в камине угольки. Яркую сердцевину было видно с любого ракурса, как ни крути камень перед глазами.       — Пока маловато, конечно, но Сонтмар должна мне ещё семьдесят шесть штук. Тогда запаса на несколько лет хватит, — объявил Зейх и потянулся, вскинув руки над головой. Ещё немного, и лопнет от самодовольства.       — Для чего они нужны? — полюбопытствовал Тэнри, перебирая ожерелье в пальцах. Тёплое. — Сомневаюсь, что тебе так сильно требовалось украшение.       — Украшений у меня и так в избытке, а тлеющий агат незаменим в работе. Эти малютки отлично проводят магию и могут оказать неоценимую помощь в ритуалах. Жаль, что добывают их только в угодьях нашей ненаглядной вдовы.       — А зачем носить их на шее?       — Пополняю запас энергии, чтобы использовать в дальнейшем.       Тэнри вернул ожерелье и чуть заметно поджал губы, прежде чем спросить:       — Оно того стоило?       Зейх удивлённо поморщился.       — Считаешь, нет?       — Не знаю. Потому и спрашиваю.       — По мне, так очень даже. И ты, к слову, сыграл в этом деле не последнюю роль. Хвалю тебя, мой верный подмастерье, — патетически провозгласил колдун, заставив Тэнри скривиться.       — Прекрати. Я всё ещё не в восторге от этого решения.       — Правда? Руками ты тогда размахивал весьма бодро.       — Разве ты не этого ждал от меня?       — Не оправдывайся, принцесса, я ведь не осуждаю. Наверняка приятно примерить на себя подобное могущество после той неудачи с грифелем…       Лицо Тэнри будто окунули в раскалённую лаву. Пальцы бездумно скомкали покрывавшую ноги шкуру.       — Так ты всё же видел? — пристыжённо пролепетал юноша. Предсказуемо, но от этого не легче.       — Даже слепой услышал бы хлопок, с которым ты закрыл книгу, — хмыкнул Зейх и продолжил уже без насмешки: — Что в итоге? Так и не вышло?       Тайное стало явным, и Тэнри мог честно признаться:       — Нет. Я повторял заклинание снова и снова. Не сработало.       — Просто повторял? Ничего больше?       — Ещё пытался помочь себе рукой.       — Помогать рукой, безусловно, приятное занятие, но сдаётся, ты упустил из виду главное.       — Что именно? — уточнил юноша, усилием воли проигнорировав непристойный намёк.       Нить бусин из тлеющего агата легла поверх шкуры аккуратной спиралью. Зейх неторопливо заговорил:       — Представь, что твой любимый нетопырь явился посреди ночи и принялся петь неблагозвучные серенады под твоим балконом. Дело благородное, но ты измотан, поэтому хочешь кинуть в него камень, чтобы отогнать и выспаться.       — Это жестоко. И откуда здесь камень? — усомнился Тэнри. Колдун отмахнулся.       — Неважно, просто представь. Итак, какова твоя цель?       — Прогнать нетопыря?       — Точно. Что тебе понадобится для достижения этой цели?       — Несуществующий камень.       Зейх закатил глаза, двумя пальцами — указательным и средним — снял со шнурка один агат и вложил Тэнри в ладонь.       — Вот тебе камень, доволен? Что дальше?       Камешек был почти невесомым. Нетопырь такой и не заметит — разве что прилетит прямо в глаз. Тем не менее, юноша прилежно озвучил необходимую последовательность действий:       — Я беру камень, подхожу к проёму, прицеливаюсь, бросаю.       — Когда цель может считаться достигнутой?       — Когда нетопырь улетит по своим делам.       — В логике тебе не откажешь. Так вот, не забывай об этом во время своих упражнений. Держу пари, вчера ты просто пытался заставить предмет парить в воздухе, повторяя слова без всякой цели и понимания. В первую очередь нужно представлять, ради чего ты совершаешь эти действия. А уже потом… — Зейх чуть заметно шевельнул кончиком указательного пальца. — Онтэаэно.       Агат плавно поднялся в воздух и застыл на уровне глаз. Огонёк в сердцевине вспыхнул чуть ярче. Тэнри не мог отвести от него глаз.       — Магия требует крепкой воли. Она — рука, направляющая камень. Жест — окно, распахнутое напротив твоей цели. Слово — камень, оно концентрирует энергию и направляет в нужное тебе русло. Так понятнее? — уточнил Зейх.       Камень бесшумно лёг обратно, в самый центр ладони. Пальцы Тэнри невольно дёрнулись и сжались в кулак. Он поднял взгляд.       — Но ты можешь колдовать без всего этого. Без слов, без жестов. Одной лишь волей.       — Годы тренировок. Долгие годы, смею заметить. Но всё возможно, было бы желание. Агат облегчит задачу, если захочешь попытаться снова, — пожал плечами колдун и внезапно спросил: — Какие планы на день?       — Пока не думал об этом, — опешил Тэнри.       — Как насчёт прогулки в деревню?       Тэнри вспомнил широкую улыбку маленькой Талай, приветливого рыжего пса и невольно улыбнулся сам. Пожалуй, это неплохой способ отвлечься.       — Я не против.       — Тогда отправимся после завтрака. Не возражаешь, если я позаимствую дар твоего поклонника? — поинтересовался Зейх, приподнимая за хвост тушку рыбы, которую всё ещё держал в руке. Юношу передёрнуло.       — Пожалуйста. Хочешь её приготовить?       — Нет. Потроха кончаются, надо пополнить запас.       Тэнри счёл за благо не уточнять, для чего требуются подобные запасы. Вместо этого он снова раскрыл ладонь и полюбовался сверкающим нутром агата. Может, этот свет подобен волшебным искрам, что наполняют долину по ночам, поэтому и способствует возникновению магии?..       — Завтрак, принцесса, — донеслось напоминание с порога. — Я не буду ждать до вечера.       — Да, конечно… — Тэнри неуверенно поднял глаза. — Зейх?       — М?       — Какова была твоя цель, когда ты поднимал этот камень?       Колдун облокотился на стену и задорно сверкнул глазами.       — Разумеется, впечатлить одно юное, преисполненное ожиданий сердце.       — Хоть раз мог бы ответить серьёзно, — разочарованно вздохнул юноша.       — Значит, мои усилия были напрасны?       — Прошу, скройся.       — Слушаюсь, — с преувеличенной галантностью отозвался Зейх и наконец исчез за дверью. Мотнув головой, Тэнри хмуро поднёс агат к глазам.       «Впечатлить»… Можно подумать, остановленного прямо в воздухе камнепада, мгновенно залеченных ран и опутанных древесными корнями разбойников было недостаточно. Летучий камень — фокус, который Зейх наверняка проделает играючи даже во сне, поражаться тут совершенно нечему.       И всё же… Непринуждённость и изящество, с которыми он творит магию, действительно достойны восхищения. Каждое движение пальцев, каждый наклон головы — всё выверено безупречно. Его лицо при этом обретает некое особое выражение, взгляд наполняется светом, живым и неукротимым, почти как в сегодняшнем сне…       Цветные полосы в глубине агата притягивали взор. До чего же лёгкий — кажется, способен воспарить без волшебства. Тэнри тронул его указательным пальцем свободной руки.       Цель.       Для чего поднимать камень в воздух? Впечатлять больше некого, но почему бы не выяснить предел собственных возможностей? Вполне достойное стремление.       Воля.       Усилие, направленное на достижение цели. Многочисленные занятия во дворце приучили Тэнри к умственному труду. Ему это по силам.       Жест.       Кончики пальцев интуитивно собрались щепотью, будто удерживали невидимое перо. Как чернила обращают звук в слово, так и воля обратит мысль в заклинание.       Слово.       Тэнри прикрыл глаза и вдруг ощутил невероятную ясность сознания. В этот раз всё получится. Не может не получиться. Искра внутри агата светит маяком, притягивая магию.       — Онт…       Камень резвой лягушкой подпрыгнул на ладони, и Тэнри с судорожным вдохом выронил его на постель, мигом растеряв всю концентрацию. Вот так просто? Дело в правильной последовательности действий, или же тлеющий агат и вправду так полезен для колдовства? Странное чувство… Будто где-то под сердцем на мгновение забил кристально чистый родник, но вдруг исчез, и теперь его источник предстоит искать заново.       Зажмурившись, Тэнри сдавил пальцами виски. Сейчас он слишком ошеломлён результатом, чтобы предпринять новую попытку, да и Зейх наверняка заждался. Нужно понять, осмыслить… Потом, всё потом. Сунув агат под подушку, юноша торопливо оделся, спустился к водопаду умыться и поспешил в столовую. Всё это время грудь не покидало ощущение скованности, а в висках оглушительно стучал пульс.       Зейх восседал на своей скамье и потягивал сладкий настой из кружки.       — Ты бледный, — невозмутимо отметил он, когда Тэнри объявился на пороге. — Это успех или провал?       Желание немедленно поделиться пережитым и страх от подозрительной лёгкости, с которой ему удалось заклинание, дробили голову на части. Не зная толком, с чего начать, Тэнри сделал шаг вперёд.       — Я…       Зал вдруг перевернулся вверх дном. Сияние волшебного мха резко угасло. Каменный пол растворился под ногами, открыв путь в душную ледяную бездну. Упасть не дали крепкие тёплые руки и уверенный голос:       — Тише. Держу.       Свет постепенно возвращался. Взгляд упёрся в каменные складки потолка. Тэнри сообразил, что лежит на скамье у стола, а горячая и неожиданно уютная ладонь поддерживает его голову.       — Как…       — Не вскакивай. Отдышись сначала.       Воздух с шумом покинул грудь. Юноша с трудом скосил глаза на Зейха, который сидел рядом на корточках.       — Что произошло? — хриплым от беспокойства голосом спросил Тэнри. Колдун усмехнулся — устало и понимающе.       — Полагаю, ты всё же справился с тем агатом. Только чуть перестарался.       — Он выскочил из руки… Будто кто-то подбросил его.       — Случается на первых порах. Никто, кроме тебя, не в состоянии рассчитать нужное количество энергии для заклинания, это всегда достигается путём проб и ошибок. Не страшно.       — Приятного тоже мало, — проворчал Тэнри и всё же попытался сесть. Рука Зейха поддержала спину. Пара глотков настоя, и затуманенное зрение прояснилось.       — Останешься здесь? — коротко уточнил колдун, не отнимая ладони. Как ни странно, это придало сил.       — Нет, пойдём. Будет полезно пройтись.       Спорить Зейх не стал. Терпеливо дождался, пока Тэнри, несколько выбитый из колеи внезапным обмороком, закончит трапезу, затем принёс ему плащ и вывел из пещеры. Облака ещё оставались серыми, но в прорехах виднелось голубое небо — похоже, в долину возвращалась хорошая погода.       Взгляд Тэнри задержался на осколке синевы над головой. Самочувствие вернулось в норму, но происшествие с камнем не давало покоя. Несмотря на извечное желание докопаться до истины, юноша всё ещё не находил в себе решимости разобраться в сложных материях раз и навсегда. Что мешало — слабость, недоверие, прочно укоренившиеся в сознании предрассудки? Или страх окончательно потерять себя в погоне за сверхъестественной силой?..       Кратковременное помрачение, сопровождающее путь по воздуху, на сей раз обернулось на пользу и вымело часть сомнений из головы. Оставшуюся часть Тэнри постарался выкинуть сам.       Жители деревни приветствовали гостей с прежней сердечностью. Некоторые задерживались по пути и обменивались с Зейхом краткими репликами на тилезском. Улучив момент, Тэнри тихо признался колдуну:       — Мне неловко не понимать, о чём идёт речь. Чувствую себя глупо. Ты не мог бы научить меня хотя бы нескольким общим фразам?       — Многие здесь худо-бедно изъясняются на лиаганском, так что не утруждайся, — отозвался Зейх из тьмы капюшона.       — Но мне интересно. К тому же, согласно правилам хорошего тона, даже поверхностное владение языком принимающей стороны служит признаком уважения к чужой культуре.       Это убеждение наставники накрепко вбили в головы братьев Мирас, пока те корпели над изучением иностранных языков. Лойг и Вирро, не имевшие к этому абсолютно никакой склонности, нешуточно страдали. Бьяну и Тэнри повезло больше: первому без особого труда давались все науки, а второй по природе своей интересовался всем подряд, поэтому преуспел. Во время визита чужеземных послов они вдвоём обыкновенно брали на себя роль переводчиков, пока остальные принцы улыбались и кивали с умным видом, притворяясь, что понимают всё и так.       — Язык лучше всего учить в естественной среде, — прервал воспоминания нравоучительный голос Зейха. — Я мог бы время от времени говорить с тобой на тилезском, но какой в этом смысл, если всегда есть соблазн перейти на родную речь? Больше говори с местными, они и поправят, если что. Постепенно выучишь. У меня было так же.       Тэнри не удержался от ироничной улыбки.       — Ты сегодня поразительно щедр на советы.       — Твоё дурное влияние. Ты столько умничаешь, что любой в пределах десяти шагов немедленно обращается в занудного ментора, — не остался в долгу колдун.       Не успел юноша придумать достойный ответ, как улица зазвенела от восторженного визга, и тонкие детские ручки капканом стиснули его талию. Коварно напавшая из-за угла малышка Талай улыбалась во весь рот.       — Похоже, я тут лишний, — протянул Зейх, наверняка не без удовольствия наблюдая под прикрытием капюшона за растерянным лицом спутника. — Загляну к старосте. Развлекайтесь.       Пришлось покориться судьбе и уделить внимание неугомонному конопатому вихрю. Талай болтала без умолку, абсолютно не смущаясь того, что её взрослый приятель не понимает ни слова. Затем она вцепилась в его руку и настойчиво потащила к одному из домов. Звала в гости. Что ж, в самом деле любопытно, как живут местные.       Дом встретил Тэнри густым вкусным запахом и детскими криками. Прежде, чем он успел разглядеть хоть что-то, подскочили ещё четверо ребятишек — три девочки и мальчик, все младше Талай. Они звонко галдели наперебой, дёргая слабыми пальчиками за плащ, но Талай на правах старшей деловито распихала братьев и сестёр по сторонам и с важностью взяла Тэнри за запястье. К осмотру жилища приступить не успели — дверь вновь распахнулась, и на пороге возникла самая старшая хозяйка. При виде фигуры в чёрном плаще она слегка вздрогнула, но, узнав Тэнри, тут же поставила на пол корзину с овощами и поклонилась.       — Господин.       — Госпожа, — склонил голову он. — Прощу прощения за беспокойство. Талай привела меня в ваш дом, я не осмелился протестовать.       — Талай хочет друг, — тепло улыбнулась женщина и тут же строго сверкнула глазами в сторону дочери. — Талай хэ-анне мабрата йхан?       — Тес! — бодро отозвалась девочка и покровительственно похлопала Тэнри по запястью. Её мать рассмеялась и виновато покачала головой.       — Пращщенья. Имя господина?       В сознании колоколом откликнулся зычный голос придворного глашатая: «Его королевское высочество принц крови Адалера Тэнриаль Мирас Лайгетский…»       — Тэнри, — через силу улыбнулся юноша. — Могу я узнать ваше имя?       — Наанда.       — Рад знакомству, госпожа Наанда.       — Не госпожа. — Круглые щёки женщины залились румянцем. Она торопливо подхватила корзину и прошла вглубь дома. — Господин Тэнри голодный?       — Раз Наанда не госпожа, то и я не господин. Нет, я не голоден, благодарю.       — Пейте холодный взвар. Жарко.       Во время прошлого посещения деревни было куда жарче, но обижать хозяйку отказом не хотелось. Поэтому Тэнри проследовал за ней, устроился на удобной низкой скамье возле большого стола и насладился кислым освежающим напитком из ягод, поддерживая лёгкую беседу и одновременно осматривая обстановку.       Ничего подобного ему прежде видеть не доводилось. Строгость деревянной мебели и грубых оконных рам прекрасно дополнялась тонкой вышивкой на шторах, скатерти, полотенцах и одежде. Передник Наанды сплошь покрывали цветы и птицы. На рукавах Талай, которая пристроилась рядом с Тэнри на скамье, сложив локти на стол, красовались пёстрые рыбёшки. Одеяния младших детей были расшиты с неменьшим изяществом, но рассмотреть рисунки не удавалось, так как они беспрестанно гонялись друг за другом по дому и шалили. На их фоне Талай, как ни странно, выглядела образцом послушания.       — Шадсэн!— в десятый раз прикрикнула на озорников Наанда, суетящаяся у печи, и вздохнула: — Пращщенья. Маленкие, шумные.       — Ничего страшного, — заверил Тэнри и отхлебнул ещё взвара. Хотелось полюбопытствовать, где же отец детей, но озвучить столь бестактный вопрос он не осмелился. Вместо этого уточнил: — Вы сами сшили все эти наряды? Они великолепны.       — Сама, — улыбнулась женщина и вдруг указала на него. — Плащ тоже сама.       — Этот? — поразился юноша, стиснув в пальцах ткань рукава.       — Да. Я и другие. Зейх-хакьяй просил, мы делали. Зейх-хакьяй холод не боится, только закрыть любит. Себя закрыть, — пояснила Наанда, не уверенная, что правильно изъясняется на чужом языке.       — Дэй`акьяй! — звонко повторила Талай и хлопнула в ладоши.       Тэнри медленно отставил глиняную кружку. Ему уже доводилось слышать это выражение в прошлый раз, но тогда он не придал ему значения. Дэй`акьяй — Зейх-хакьяй. Нечто, связанное с огнём…       — Что значит это слово? «Хакьяй»? — напрямую поинтересовался он. Наанда задумчиво повела округлыми плечами и ткнула пальцем в печь.       — Когда горячий трогаешь, больно. То, что больно — хакьяй.       — Ожог?       — Да.       Значит, не Огненный Зейх и даже не Пламенный. Зейх Обожжённый…       А ведь он упоминал, что прежде жил тут, поблизости. Стало быть, деревенским может быть что-то известно о нём. Редкая возможность выведать хоть пару секретов скрытного колдуна…       В горле неожиданно пересохло. Сглотнув, Тэнри осторожно спросил:       — А вы помните, когда он впервые появился в деревне?       — Давно. Маленкая была, — отмахнулась Наанда. Затем задумалась. — Отцы рассказывали. Явился против солнца. Еды нет. Плаща нет. Просил место заночевать. Взамен старосту исцелил. С тех пор помогает.       — Сколько же лет ему было тогда? — недоумённо моргнул юноша.       — Не знаю. Такой же, только без плаща.       Бессмертный?.. Нет, это было бы слишком. Никому, кроме богов, не дано жить вечно. Но Зейх и сам намекал, что живёт на свете достаточно долго. Если он при этом ещё и не стареет… звучит не так уж плохо. Тэнри закусил губу.       — Вы сами видели его лицо? Не в капюшоне.       — Нет, другие видели. Хакьяй, — вздохнула женщина, и её взгляд наполнился искренним сочувствием. Она вынула горшок из печи с помощью диковинного приспособления на длинной ручке, поставила на стол и обернула полотенцем. Лишь после этого добавила: — Зейх-хакьяй хороший. Только много горя видел. Много, много горя.       — Откуда вам известно?       — Голос грустный. Смеётся грустно.       Возможно, лиаганский Наанды был далёк от совершенства, но каким-то образом её краткие, сплетённые против всех правил фразы передавали смысл сказанного точнее самых витиеватых рассуждений. «Смеётся грустно»… Смех через силу? Нет, такого Тэнри насмотрелся во дворце и видел разницу. Зейх смеётся довольно редко, зато от души, в противном случае он вовсе не стал бы веселиться. А можно ли искренне смеяться, не избавившись от грусти? Привыкнуть к боли настолько, что она почти перестаёт ощущаться?       Тэнри помнил, как ярко вспыхнули глаза колдуна, как едва уловимо напряглось его тело, когда зашёл разговор об огне. А сколько испытаний помимо этого ему довелось пережить? О чём ещё он умалчивает? И что мешает поделиться?       В висках неприятно кольнуло, и юноша поспешно поднялся на ноги.       — Мне пора. Благодарю за гостеприимство, — поклонился он. Наанда поклонилась в ответ.       — Рады всегда.       — Я бы хотел попрощаться так, как принято у вас. Как сказать «до свидания»?       Хозяйка польщённо улыбнулась и ответила:       — Дьяран.       — Дьяран, — старательно повторил Тэнри и вновь кивнул. Талай собиралась выскочить из-за стола и помчаться следом, но мать решительно удержала её на месте, поэтому девочка лишь удручённо махнула рукой напоследок.       Уютный дом Тэнри покинул со смешанными чувствами. Приём ему оказали более чем тёплый, но осадок после разговора не желал рассеиваться. Может быть, расспрашивать о Зейхе за его спиной было дурной затеей? С другой стороны, он сам едва ли рассказал бы правду без особых на то причин…       — Хорошо провёл время?       Дёрнувшись, Тэнри обернулся на голос. Хотелось бы верить, что его лицо не выдаст слишком уж много противоречивых эмоций.       — Неплохо. А ты? — поинтересовался он в ответ.       — Потолковал со старостой, — откликнулся Зейх. — Обсудили защиту на время ярмарки.       — Здесь будет ярмарка?       — На пустыре за деревней. Раз в два года проходит.       — С трудом представляю, что такое ярмарка в подобных местах.       — Вот и посмотришь. Только надо готовиться, иначе все усилия ёртатану под хвост.       — Кто такой этот ёртатан? Ты часто его поминаешь.       Зейх внезапно замолчал, а потом дёрнул плечом.       — Понятия не имею. Так раньше говорили на моей родине.       — А где она? — невинно уточнил Тэнри.       — Где была, там уже нет, — в тон ему отозвался колдун. — Если ты здесь закончил, то идём.       Вот так всегда. Потому и спрашивать бесполезно. Но если поискать по словарям и старым книгам, есть шанс найти этого таинственного «ёртатана» и наконец определить, хотя бы примерно, откуда он родом…       — Что за коварное лицо? — хмыкнул Зейх.       — Ничего. Просто любопытно. Ты так ревностно оберегаешь название этого места, словно боишься, что я однажды туда наведаюсь, — не удержался от колкости Тэнри. Шутливость из тона колдуна исчезла, но он ответил вполне спокойно:       — Название тебе ничего не скажет. Да и наведаться некуда — там уже много лет одни голые скалы.       — Тем более можешь сказать.       — Зачем?       Тэнри открыл было рот, чтобы привести массу убедительных аргументов, но таковых попросту не обнаружилось. И он ответил искренне:       — Мне хотелось бы знать.       Молчание длилось довольно долго. Когда Тэнри уже начало казаться, что с верхушки посоха вот-вот сорвётся молния, чтобы поразить его на месте, из-под капюшона донеслось тихое:       — Гальнарет.       В этом жёстком, совершенно незнакомом слове не было никакой угрозы, но от дальнейших расспросов Тэнри воздержался. Он почувствовал — даже это краткое признание далось Зейху с большим трудом. Поэтому юноша ответил столь же коротко:       — Спасибо.       Терпение и деликатность важны в любой беседе. Возможно, это в дальнейшем поможет Зейху стать более откровенным.       Больше они этой темы не касались. По возвращении в долину колдун предупредил, что намерен углубиться в работу, которая может занять два, а то и три дня.       — Справишься тут?       — Постараюсь. Ты совсем не будешь выходить из мастерской, даже за едой? — спросил Тэнри.       — Может, выгляну пару раз. Если пообещаешь скучать, — нагло ухмыльнулся Зейх. Кажется, он в порядке и не держит зла.       — Если не скроешься с глаз, не успею соскучиться, — парировал Тэнри и отвернулся к лестнице. Хотелось наконец скинуть неудобный плащ и покопаться в библиотеке.       За оставшийся день он перебрал, кажется, все тома, какие только были ему доступны, но никаких упоминаний ёртатана или места под названием Гальнарет не обнаружил. Начал искать слова, похожие по звучанию — результат совершенно не удовлетворил. Едва ли «ёртан», средство от потливости ног, как-то связан с искомым.       Тэнри сложил локти поверх стопы книг и опёрся подбородком на верхнюю обложку. Без сомнения, Зейх использовал реально существующие слова, но тогда почему их нет в книгах, даже очень старых? Он обмолвился, что его родины больше нет. Голые скалы… Древнее королевство где-то у берегов Каменного моря? Если оно распалось настолько давно, не оставив следов своего существования, маловероятно, что удастся найти полезные сведения.       Чтобы отвлечься, Тэнри привычно придвинул к себе альбом. Портрет Зейха до сих пор не закончен, можно заняться им, а заодно поразмыслить, где ещё поискать.       За время работы черты лица на рисунке обрели достаточную законченность. До морщинок и шрамов руки пока не дошли, поэтому человек на портрете выглядел моложе — как привет из того прошлого, куда Тэнри не позволено заглянуть. Может, тогда с его кожей и волосами было всё в порядке…       Грифель неуверенно завис над бумагой. Отчего-то в горле царапался лёгкий стыд, хотя в занятии не было ничего запретного. Просто маленькая шалость, о которой Зейх не узнает.       Тэнри обозначил брови на портрете парой косых чёрточек и бегло заштриховал. Наметил ресницы. Наугад уронил вдоль виска плавную линию-прядь, довёл до плеча и изобразил рядом следующую. Закончив работу, он поднял лист перед глазами и недоумённо моргнул.       Нельзя сказать, что рисунок вышел безукоризненно точным, но удивляло другое. Лицо Зейха выглядело знакомо и в то же время совсем иначе. Чёткие брови придали облику выразительности, а прямые тёмные волосы сгладили чересчур острые углы. Мужчина на портрете был собран, самодостаточен, определённо умён и, как ни странно это признавать, привлекателен — особой, зрелой и самоуверенной красотой. Чертам недоставало изящества, но это отнюдь не мешало им притягивать взгляд. Этот разлёт бровей, скулы, будто выточенные из камня, выразительные очертания губ… Обладай Зейх сейчас подобной внешностью, он бы пользовался успехом у дам. Да и не только у них…       Нет, эти мысли точно лишние. Ведь Тэнри создал этот портрет своими руками и, без сомнения, сильно польстил натуре. Это вовсе не означает, что Зейх выглядел именно так прежде или мог бы так выглядеть сейчас. Смутившись, юноша сунул рисунок в самый низ стопки и вновь схватился за книги.       Ужин и завтрак пришлось вновь коротать в одиночестве. Судя по состоянию зала и кладовой, колдун мастерскую не покидал. Мелькнула мысль отнести ему хоть миску яблок, но Тэнри убедил себя, что во время работы Зейху лучше не докучать.       Хорошая погода позволила вернуться к исследованию долины, чем юноша и занялся, по-прежнему стараясь держаться подальше от каменных склонов. Он окончательно убедился, что горная цепь действительно замкнута со всех сторон — ни одного ущелья или перевала, ведущего за пределы долины, не обнаружилось, а карабкаться по скалам в случайном месте стал бы разве что сумасшедший. Зейх выбрал в качестве дома надёжно защищённую крепость.       В пещере Тэнри развлекал себя чтением, а перед сном извлекал из-под подушки осколок агата и пробовал поднять его в воздух более осторожно, чем в первый раз. И всё же он нет-нет да и прислушивался к звукам из коридора в надежде различить отголоски шагов, а потом сам себя за это корил. К портрету он больше не возвращался — мешала смутная, необъяснимая неловкость.       Когда на исходе третьего дня сидящий в столовой Тэнри наконец услышал характерную шаркающую поступь, сердце обрадованно встрепенулось. Трудно признать, но он и вправду почти успел соскучиться.       Зейх, одетый в чёрное, пересёк зал, тяжело опустился на скамью и тут же отправил в рот целый кусок мяса. Складки в уголках его рта врезались глубже, глаза запали, но блестели удовлетворением.       — Что-то я заработался, — объявил он и потянулся за вторым куском.       — Заметно. Как идут дела? — подчёркнуто светским тоном поинтересовался Тэнри.       — Лучше, чем ожидалось. Невероятная штука этот тлеющий агат. Столько возможностей. Мне бы его хотя бы лет пятьдесят назад… — мечтательно закатил глаза колдун и спохватился: — А ты чем занимался?       Пятьдесят лет… Тэнри с трудом удержал рвущееся в полёт воображение.       — Так… Читал, немного рисовал. Гулял. Упражнялся.       — И? — приподнял бровь Зейх.       — Кое-что получается. По крайней мере, теперь за камнем не нужно бегать по всей комнате. И сознания я больше не терял.       — Звучит неплохо. — Синие глаза пытливо сузились. — Значит, всё-таки решил пытаться?       — Мне просто любопытно, что из этого выйдет. Надоест — прекращу.       — Ты? Прекратишь? — прыснул собеседник. — Не смеши. Чем больше ты откроешь для себя, тем большего захочется, а там уже сам ёртатан не заставит тебя отступить.       — Позволь мне решать самому, — холодно откликнулся Тэнри.       Зейх опёрся подбородком на кулак. Правый уголок губ дёрнулся.       — И это слова урождённого адалерца, подумать только. Немудрено, что отец тебя сторонился.       Рёбра сдавило гадкой тяжестью. Тэнри поднял на Зейха полный недоумения взгляд.       — Сторонился? Что за вздор? Все сыновья были равны перед ним.       — Да ну? Прямо-таки все?       Юноша собирался ответить непреклонное «да», но язык внезапно одеревенел. И вспомнилось…       Король Эгелан беседует с Бьяном в гостиной; они сидят в креслах друг напротив друга, обмениваются фразами и улыбками. Когда входит Тэнри, разговор утихает. Отец вежливо уточняет, как идут дела у младшего сына, а затем возвращается к диалогу со старшим. Будто они одни в комнате.       Другая картина: маленький и не в меру любвеобильный Вирро бросается отцу на шею прямо посреди коридора. Тэнри завидно и тоже хочется ощутить на себе тепло родных объятий. Его величество снисходительно обнимает обоих принцев, но Тэнри отпускает раньше. На долю мгновения раньше.       Это происходило не единожды. Тончайшая завеса отчуждения всегда разделяла короля и его младшего сына. Но Тэнри давно нашёл этому правдоподобное объяснение.       — Нас четверо, — выговорил он непослушными губами. — Он не смог бы уделять достаточно времени каждому. Мои братья выше меня по статусу, и поэтому…       — Очаровательное оправдание чужого безразличия. Сам придумал? — скучающим тоном прервал Зейх.       — А тебе известна иная причина? — сквозь зубы отозвался Тэнри.       — Это предположение. Но в его точности я не сомневаюсь.       — О, просвети меня, будь любезен.       Проигнорировав ядовитый тон собеседника, колдун наклонился вперёд, пристально взглянул на него и спросил:       — Твоя мать умерла в родах, не так ли?       Подобного вопроса Тэнри совсем не ожидал. Кончики пальцев сковало льдом. Он с трудом сохранил самообладание:       — Допустим. Что с того?       — Была зима?       — Да… Откуда тебе известно? — нахмурился юноша.       — Ниоткуда, просто догадка. Наверняка день был морозный и снежный. А год перед тем был неурожайным, верно?       — Об этом мне не рассказывали. К чему ты клонишь?       — Это ведь кладезь всевозможных адалерских суеверий, — пожал плечами Зейх. — На исходе зимы, в голодный год, мать умирает, производя на свет младенца мужского пола. Волосы у младенца с рождения тёмные, глаза с прозеленью — недобрый знак. А если при всём этом он вдобавок почти не кричит, любая уважающая себя местная повитуха уверенно скажет, что у ребёнка ведьмино зелье в крови и от него следует избавиться. Наверняка то же услышал и безутешный король Эгелан. Удивительно, как тебя вообще оставили в живых и при дворе.       — Ты бредишь, колдун! — выпалил Тэнри, вскакивая на ноги. Жаркая кровь ударила в голову, и он не заметил, как выражение синих глаз неуловимо изменилось. — Мой отец мудр и рассудителен. Он ни за что не поверил бы в подобную чушь!       — Раз он так мудр, отчего ты не делился с ним своими магическими изысканиями? — безжалостно оборвал Зейх, не меняя расслабленной позы. — Не оттого ли, что ты прекрасно знал его отношение к этому?       — Одно дело — колдовство, и совсем другое — глупые приметы!       — И то, и другое внушает непосвящённым страх. А страх не станет разбираться в тонкостях. Он предпочтёт просто отдалиться от источника опасности.       — Ты… — Тэнри задыхался. — Всерьёз… считаешь… что мой отец… боялся… меня?       Молчание оказалось красноречивее любых слов.       Кулаки с грохотом врезались в стол. Костяшки ярко белели в полумраке.       — Это неправда. Неправда, неправда, неправда, неправда… — повторял Тэнри как одержимый, зажмурившись изо всех сил. Если как следует убедить себя в этом, можно будет забыть, стереть из памяти жестокие слова…       — А ведь прежде нравы в Адалере были ещё более дикими, — как ни в чём не бывало продолжал бормотать Зейх. Его хриплый голос отдавался в ушах ржавым скрежетом. — В своё время там могли запросто забить камнями прямо на улице. Помню, как-то раз — сам не видел, но мне рассказывали…       — Зачем?       — Что?       — Зачем говорить мне всё это? — Тёплая капля выскользнула из-под ресниц и скатилась к дрожащему подбородку. Тэнри распахнул глаза и надрывно выкрикнул: — Зачем?! Я не просил тебя о таком!       — В смысле? — моргнул Зейх. — Сам же сказал «просвети».       — Ты правда не понимаешь, или глумиться надо мной действительно так весело?!       — Я не сказал в твой адрес ни единого дурного слова.       В горле застрял придушенный смешок. На сей раз сорванный голос прозвучал совсем тихо:       — Хоть раз, Зейх… хотя бы один раз… ты мог бы не быть бессердечным чудовищем?       Прочь. Подальше отсюда, наружу, в темноту. Несколько нетвёрдых шагов по росистой траве. Ночной воздух хлестнул по мокрым щекам. Колени подломились. Тэнри сжался в комок, заслонив лицо холодными руками. От рыданий сотрясалось всё тело.       Больно. Так больно. Отец… Неужели он отвернулся от него по такой нелепой причине? Неужели извинялся не за сделку с колдуном, а за то, что так и не смог избавиться от привитых с детства предрассудков? Теперь не узнать, не спросить… Лишь выслушивать суждения постороннего, которому важнее высказаться, чем понять чужие чувства.       Зейх. Едва всё между ними начинает налаживаться, как тому непременно нужно взять и всё испортить. Наверное, этого стоило ожидать, ведь в последние дни он вёл себя слишком примерно и обходительно — но именно по этой причине Тэнри оказался не готов к удару в спину. И это больно. Нестерпимо больно…       — Ты не знал?       Сглотнув горько-солёную влагу, юноша тряхнул головой.       — Уходи. Не хочу тебя слышать.       — Неужели для тебя идиотские моральные устои важнее правды? — осведомился Зейх — тихо, так, будто ему действительно был интересен ответ. Но на этот вопрос Тэнри отвечать не собирался.       — Какой правды? Той, которую тебе вдруг взбрело в голову озвучить? — огрызнулся он.       — Ты не хуже меня знаешь, как всё было на самом деле.       — Даже это не даёт тебе права раз за разом унижать меня и моих близких. Что ты вообще можешь знать о моём отце, чтобы так говорить? — Тэнри с трудом поднялся на ноги и, не оборачиваясь, шагнул в сторону, подальше от этого разговора.       — Верно, почти ничего, — догнал его глухой голос. — Но твой отец, по крайней мере, пытался быть отцом, а не избил тебя подкованным сапогом и не вышвырнул на мороз подыхать совсем одного, едва проявилась твоя магия. Подумай об этом в следующий раз, прежде чем оскорбляться.       Думать не хотелось. Хотелось лишь одного — уйти и больше ничего не слышать.       Ноги вынесли тело на берег реки. Опустившись на траву между двумя гладкими валунами, Тэнри устало уткнулся лбом в колени. Внутри всё ломило. Почему слова Зейха так сильно ранят? Почему от его невозмутимости хочется забиться в угол и кричать в голос? Юноша тихо всхлипнул и потёр пальцами опухшие веки. Разревелся, как малое дитя, аж до звёзд в глазах. Или это искры пробудились?       Голени коснулось слабое тепло. Он посмотрел вперёд, и слёзы унялись сами собой.       Рядом с ним сидела сказочно красивая птица. Меньше и изящнее Саженя, с гибкой голубиной шеей, маленьким хохолком и длинным, стелющимся по траве хвостом. Кромка каждого её пера мерцала огненными вспышками, как край подожжённой бумаги. Птица ласково, утешающе курлыкнула и прижала круглую головку к колену Тэнри. Скорбь и разъедающая нутро обида тут же утонули во всепоглощающем умиротворении.       Перья на спине неведомого существа были дивно шелковистыми и переливались всеми оттенками жёлтого, красного и рыжего. Прикрыв глаз, похожий на уголёк, птица веером раскрыла пышный хвост. Облако искр взметнулось над землёй и запорхало над этим изысканным покрывалом.       Сострадание. Понимание. Прощение. Птица вся лучилась светом и добром, словно лучший друг, которого у Тэнри никогда прежде не было. Наклонившись вперёд, он бережно сжал её в объятиях и укрыл заплаканное лицо в тёплых перьях. Теперь по щекам струились слёзы облегчения. Он больше не одинок. Не одинок...       Волшебство момента разрушил слабый, но подозрительный шорох. Юноша неосознанно вскинул голову. Во тьме за ближайшим камнем сверкнули две хищных, пронзительно синих точки и серебряная полоса остро заточенного кинжала.       — Держи, — почти беззвучно выдохнул Зейх.       И бросился вперёд.       Пару недель назад Тэнри, возможно, оцепенел бы от ужаса и не смог ничего предпринять, но жизнь за стенами дворца успела научить многому. Руки оказались проворнее мысли и моментально оттолкнули огненную птицу в сторону. Та вспрыгнула на камень и расправила крылья, готовясь взлететь, но колдун был уже совсем близко. Он непременно схватил бы добычу за хвост, если бы Тэнри не поднырнул под его руку и не заслонил птицу собой, завопив:       — Не смей!       Зейх налетел на него со всей силы, и они клубком покатились по траве. Удар спиной выбил из лёгких юноши весь воздух. Свалившееся сверху тело придавило его к земле своей тяжестью. Вскинув голову, колдун проводил глазами разрезавший небо огненный росчерк, а когда вновь опустил взгляд, сердце Тэнри замерло. Зрачки в центре синих озёр превратились в крохотные островки неутолённой жажды и безумной, беспросветной ярости.       Искры шарахнулись от лезвия вскинутого кинжала. Тэнри испуганно закрыл глаза и вздрогнул всем телом от смазанного хруста. Это хрустела земля, в которую кинжал вошёл по самую рукоять. Зейх нагнул голову так, что лицо полностью скрылось в тени.       А потом закричал. Вернее, застонал во весь голос, долго, бешено, как умирающий зверь. Этот звук заставлял всё внутри дрожать и сжиматься от боли. Когда воздух закончился, колдун медленно отполз в сторону. Движения выглядели неестественно рваными, будто в его теле не осталось ни одной целой кости. Он осел на траву бесформенной чёрной грудой. Однако голос в темноте прозвучал абсолютно по-человечески, надорванный и тихий:       — Ты хоть представляешь себе, что ты наделал?       Скованный потрясением, Тэнри даже не делал попыток подняться.       — Я… спас птицу, — выдохнул он.       Лающий, усталый смешок.       — Феникс бессмертен. Он возрождается из пепла всякий раз, что бы с ним ни случилось. Только он, ёртатаново отродье, всё равно никому не показывается. Такая удача выпадает раз в жизни. А ты… — Зейх обхватил голову руками. Раздался отчаянный сбивчивый шёпот: — Я ждал столько лет… Нашёл нужное место. Привёл чистую душу. Сработало… Но теперь он больше не вернётся. Никогда. Всё было напрасно. Всё напрасно…       В угольно чёрном небе над головой беспечными снежинками витали искры. Тэнри провожал их глазами и слушал хриплое тяжёлое дыхание колдуна. Больно. Предвечные, как же больно.