***
В следующий раз глаза открылись легче, а взгляд напрямую зацепился за пыльную холодную поверхность сверху, нигде не виданную ранее. Всё ещё клонило в сон, а пульсирующая острая и тупая боль вперемешку лишь подкрепляла желание поскорее удалиться из сознания. Глазные яблоки измученно осмотрели уголки пространства, доступного полю зрения, и нашли кое-какие сходства с памятной комнатой. «Нет, нет времени думать об этом месте. Мне уже лучше, нужно найти Краткого и всё ему сказать. Мне нужно крепко обнять его, чтобы он больше никогда не говорил глупостей и всегда высказывал свои важные мысли, как тогда. Он такой чуткий, внимательный, заботливый… и он любит меня». Лицo резко обдало жаром, как при сильнейшем гриппе, но парень попытался успокоиться, дать отдышаться и так истощённому телу. Мысли кружились вокруг одного только одиннадцатого, думали о его голосе, о его дыхании, о его чувствах. «Я замечал некоторые намёки на это раньше, но никогда о подобном не думал. Так… неожиданно. И смущающе. Почему он в меня влюбился? Не знаю, что и думать. А я что? Люблю в ответ? Это может сделать его таким счастливым! И если считать его безразмерную доброту, сердечность, отзывчивость… и то, что он всегда готов помочь, поддержать, защитить… что он прекрасный, чарующий, превосходный… просто мечта…» Парень почти закашливается от такого напора собственного помутнённого рассудка, но тут же осекается на идее о своих действиях, а не на чужих словах, успокаивая разбушевавшееся сердце и разросшийся румянец. Он с непомерным трудом наклоняет голову вправо (похоже, с тихим хрустом), чтобы оценить помещение полностью, но чуть ли не закашливается вновь, увидев сидящего рядом давнего друга. Брюнет, опёршись локтями о кровать, сосредоточенно что-то обдумывал и совсем не обратил внимания на проснувшегося. Тот же заметил круги под его глазами, что были темнее обычных, припомнившихся парню. «Яори тоже следит за мной? — с замиранием сердца осознал главный герой. — Краткого нету… значит, они делают это попеременно? Но почему он выглядит таким ужасно уставшим? Сколько же он не спал? А как же подработка, друзья, прогулки? Мне так жаль, что я втянул его в эту ужасную историю…» Попытка извиниться за свои ошибки или хотя бы подать голос в знак своего пробуждения снова не увенчалась успехом, лишь губы очерчивали слова из мыслей, и брови (наверняка смешно) напряглись, выражая накопившееся сожаление за всё. Бросив затею с более несуществующей речью, Ёшка задействовал правую руку, лежащую подле друга. Несмотря на все нечеловеческие усилия, дёрнулся лишь указательный палец и перевернулась ладонь, слегка задев тёмную кофту бывшего сожителя. Тот мгновенно отвис и, сразу сообразив, в чём дело, обратился к раненому, положив уже обессилевшую руку в изначальное положение. — Ничего, всё в порядке, тебе нужно отдыхать, — нервно протараторил черноволосый с натянутой улыбкой, поглаживая вернувшую чувствительность светлую кожу лежащего. «Я же знаю, что не в порядке. Ты до последнего будешь сидеть здесь в ожидании, не жалея ни себя, ни своего времени, — думал он, невольно закрывая глаза от преследовавшей усталости. — Я правда не хочу, чтобы ты так напрягался… У тебя и без того нервов на исходе, ещё и мы со своими разборками, перепалками… их последствиями. Ты… не заслуживаешь этого… Почему всё так выходит?..» — Спи спокойно, мы все заботимся о тебе, — по-родному шепчет успокаивающий голос.***
Прохладный песок уютно обхватывает ступни, стараясь закопать в свою жёлтую гущу и никогда не отпускать. Облака полупрозрачно заволокли небо, так что греющие лучи еле касались окрестностей и настолько же мало их припекали. Ветер, нагоняя ту же атмосферу, легко дул с моря, что находилось в метрах трёх от фигуры героя. Оно было не спокойное, но и не бурное, немного волнующееся до сдержанных волн до берега. Парень не двигается с места, не осознавая своё пребывание полностью и чаруясь раскрывшемуся виду с пробирающими ощущениями. Взгляд направлен на это самое море, на горизонт, с которым оно пересекается. Глубокий вдох прибрежного воздуха, и лёгкие наполняются сплошным спокойствием тихих волн. Невольно улыбаешься придуманным эпитетам. «Маяк?» Туманные глаза цепляются за высокую постройку вдали, чья верхушка была частично разгромлена до внутреннего светила. Неудержавшиеся кирпичи всё ещё падали от обломков в волнистую гладь, вызывая огромный кратковременный фонтан вокруг. А если заглянуть в верхнюю комнату, оставшуюся практически без защиты стен, то можно рассмотреть полный хаос и сумбурный беспорядок, который будто был заложен маяком с его основания. Несмотря на всё это, он выглядел вполне дееспособным и величественным, даже фонарь в разломанной вершине был будто в расцвете своих сил: его свечение было видно за километры и со стороны водоёма, и со стороны берега. «Ещё один?» В другом месте, далеко от описанного маяка, стоял второй, пониже и потускнее. Его тоже заметно потрепало недавно, ведь в обломках была не только верхушка, но и практически основание, соприкасающееся с водой. Сам он своим изначальным дизайном, очевидно, был восхитительным зданием с различными узорами, прекрасно подобранными цветами и (как видно в дыре кирпичей) довольно комфортный внутри. В отличие от того маяка, этот более не разрушался. Наоборот, провалы в стенах будто восстанавливались сами по себе, хоть и очень медленно. Увесистая лампа наверху покрылась устоявшимися и свежими трещинами, что было видно даже издалека. Освещение было не впечатляющим, даже разочаровывающим в своей немощности, но, похоже, на то есть причины. Эти две постройки на первый взгляд были похожими, почти одинаковыми по назначению, строению и состоянию. Но если углубиться в их историю и пространство изнутри, то они покажутся совершенно отличными от друг друга. Невероятное зрелище. — Тут что, была какая-то буря? — полушёпотом предположил главный герой, зная, что его не услышат. — Или постоянное давление морских волн постаралось? Нет, как же волнами достать до вершины? Тут точно прошёл неслабый ураган, без него не могло обойтись. Тело резко пробила дрожь от крайне неожиданного и нового ощущения. Застыв на месте от наплыва чувств, парень наклонил голову вниз, ведь это покалывание, похожее на боль, шло от его ступней. Вода потихоньку заливалась в своеобразную ямку с его следами, поражая своей мертвенной прохладой. Пренеприятнейшее онемение пальцев заставляет ими подвигать, что не сделало лучше. «Подождите-ка, вода же совсем недавно была в нескольких метрах, почему она так быстро меня настигла? Прилив? Или что-то другое?» Не ступая назад, герой стоял ровно в прохладной воде, которая словно и не должна была быть такой леденящей. Хоть волнующемуся морю подходила подобная температура, но нечто внутри подсказывало, что всё не так просто. Что так было не всегда. Постепенно сильная дрожь сменилась лёгким ознобом, едва колышущим поверхность воды. К холоду можно привыкнуть, тем более ощущение некоторого родства с безграничной зеркальной гладью не давало повода волноваться и пытаться избежать прикосновений. Стало как-то спокойно от пребывания в этом месте. «Всё-таки хорошо, что я не застал бурю».***
Заспанные глаза медленно и лениво открываются вновь. Лёгкий свет в комнате приятно греет раненое тело, а мягкое одеяло ласкает кожу даже сквозь ткань одежды, так что просыпаться не хочется от слова совсем. Но какие-то смутные воспоминания не дают спуститься в очередной сон и пульсирующими мыслями и болью выбивают понемногу бодрости в невыносимо тяжёлые, ослабшие мышцы. Перед глазами туманно мелькают три абсолютно разных цвета, смешиваясь и придавая белому потолку куда более интересный вид. Пальцы слегка сжимают простыню, пока вся жизнь заново всплывает в памяти. «Что же я делаю… — напряжённый до единой ниточки подумал герой, поражаясь собственной беспомощности. — Как я мог оставить человека в таком незавидном состоянии? Но каждые попытки ответить заканчивались полным провалом… Однако в этот раз получится!.. Правда ведь?» Чрезмерно уставший и практически без сил Ёшка вдохнул побольше воздуха, собрался с духом и опёрся о постель, с тихим хрипом поднимаясь над нею. Руки дрожали и оглушительно кричали от боли, грязные волосы неприятно раздражали бледную кожу, а все органы чувств словно были притуплены, безостановочно вливая устрашающее чувство неизвестности. Даже всё блеклое, замутнённое окружение давило и приказывало оставаться в лежачем положении. Но это когда-нибудь останавливало главного героя? После устойчивой посадки на жестковатый матрас фиолетовые глаза загорелись прежним энтузиазмом: «Есть! Получилось же! Значит и на шаги силы есть! А там уже посмотрим, что сделать.» Не без усилий повернув голову, парень чуть ли не вскрикнул и с дрожью отодвинулся на край кровати. Рядом с изголовьем непринуждённо сидела первая буква алфавита, так же расслабленно читая какой-то роман. Янтарные глаза неспешно двигались по строчкам, хотя вся поза казалась контрастно закрытой и недружелюбной. Болезненное тело не покидал неудержимый озноб. «Аз?! — всё-таки воскликнул в мыслях седьмой, в защитном рефлексе прикрывая рукой себя. — Что он тут делает?! Ох, моя кириллица, я не в том состоянии, чтобы убегать! И вокруг никаких действенных предметов для обороны, подушка не способна устоять против ножа! Это не то, чем я планировал заняться сразу после пробуждения!» По окончании настолько содержательной мысленной тирады из восклицаний всё будто застыло на тревожной ноте. Время тягуче шло, за окном даже послышались чьи-то голоса, а смены обстановки так и не происходило: две фигуры сидели в тех же положениях, не двигаясь с места. Не в силах долго держать напряжённое состояние, Ёшка приопустил руку и настороженно нахмурился, прислушиваясь к утихающему пульсу, бьющему по ушам. «Не заметил? Наверно, это к лучшему… и что мне тогда делать? — с досадой подумал младший, уже прикидывая возможные варианты событий. — Драться не смогу, сбежать тоже… может, позвать кого-нибудь? Хотя о каком голосе может идти речь, когда от одного дыхания дерёт и горло, и лёгкие?» Юноша снова глубоко вздохнул, оценивая жгучую боль внутри и усиленно жмурясь от неё. Воздух словно стал солью, энергично сыпящейся на свежие, кровоточащие раны. От воспоминания о последнем ножевом ранении прошлись мурашки, вновь заставившие покоситься на владельца холодного оружия. Руки по мере возможности с силой приобняли подтянутые колени. «Но он… не выглядит враждебно. Если в те единственные встречи от него так и шла аура крайне опасного и агрессивного человека, то сейчас он кажется таким… задумчивым, нарочито желающим с виду казаться врагом. Может, у нас сможет завязаться обычный диалог без повышенных тонов?» — Ёшка вконец расслабился и положил голову на колени, всё ещё заинтересованно разглядывая блондина. Острый оранжевый взгляд резко переместился с текста на сидящего. — Утречка, — слегка улыбаясь, произнёс первый. «Так он знал, что я проснулся?!» Младший вновь в страхе отпрянул к окну, впоследствии закашливаясь от столь внезапных действий. Весь правый бок скрутило от невыносимого жжения, а ладонь крепко сжала его, пытаясь хоть немного унять. Всё вокруг поплыло из-за скапливаемых слёз ужаса и боли. — Эй, осторожнее, никаких разговоров и резких движений, если не хочешь, чтобы рана открылась, — обеспокоенно проговорил Аз, отложив книгу в сторону, — разве никто не говорил, что за чёрт? — вполголоса добавил он после. Закрыв рот рукой и схватившись за забинтованное ребро, Ёшка широко раскрытыми глазами посмотрел на парня, стараясь не задохнуться и не разрыдаться на месте. В замкнутом пространстве, в скверном состоянии находиться с до смерти пугающим человеком было… не очень приятно. Просто неописуемо страшно. — Только не плачь, прошу, кое-кто готов башку снести за единый упавший с тебя волосок. Вот, держи платок, и давай побыстрее перейдём к следующей стадии, — безрадостно сказал блондин, протягивая магически появившийся фиолетово-жёлтый кусок ткани. Припомнив подобную способность у самого близкого человека, парень приопустил плечи и недоверчиво взял приятный по палитре платок, сразу вытерев нежелательную влагу с ресниц. Он упёрся взглядом в одеяло без стремления продолжить болезненный социальный контакт. Рядом прозвучал измождённый вздох и шорох страниц. В фиолетовой голове крутились самые разные, ищущие ответа, вопросы: «Он умеет создавать предметы? Зачем тогда он это делает для меня? Мы встречались от силы пару раз, и в эти 'пару раз' все разговоры ограничивались односторонними угрозами и оскорблениями. Я же правильно понял, что я ему не нравлюсь? Или же… а если он тоже пришёл присматривать за мной?» В глазах блеснуло воодушевление, и полный надежды взгляд направился прямо на объект стольких размышлений. Тот же закатил глаза и сложил руки на груди. — Только не обольщайся, — брезгливо пробормотал Аз, — я здесь только потому, что у этих идиотов 'нет свободного времени'. Как будто у меня оно есть… Ёшка вновь потупил взор, потирая ладони друг о друга. Смешанные мысли от высказываний первой буквы алфавита вводили в тупик. С одной стороны, в целом, намерения вполне хорошие, и действия это подтверждают. С другой… постоянная грубость, глумление и язык тела отталкивали, заставляли отказаться от желания подружиться. Тяжело было поддерживать общение, но… много чего можно узнать лишь от этого человека. — Ах, да, — вспомнил блондин, создав в руках довольно большой блокнот с карандашом, — наверняка у тебя появилось множество вопросов, а языка жестов, как я полагаю, ни один из нас не знает. Когда будешь в состоянии, можешь поспрашивать что-нибудь. Детям свойственно задавать много вопросов. На последнем предложении седьмой нахмурился, так и норовя высказаться на тему своего возраста, но всё же сдержанно забрал из чужих рук предметы. Подумав пару мгновений над первой интересующей вещью, он, словно опомнившись, быстро начеркал на бумаге размашистое 'Где Краткий?' и развернул нужной стороной к первому, явно переживая. Тот снова с хлопком закрыл пожелтевший переплёт, отложил его и полностью обратился корпусом к собеседнику, снисходительно окинув взглядом надпись. — Ну да, конечно, кто бы мог ожидать, — саркастично проговорил он, слегка откинувшись назад. — Малиновый отсыпается неподалёку, через несколько комнат. Все полмесяца сидел тут, не смыкая глаз, вот и восполняет недостачу. Кто знает, сколько ещё дней до этого бодрствовал… Ослабевшие ладони почти выронили новенький блокнот на пол, пока хозяин пребывал в крайней степени шока. Младший вовремя перехватил скреплённые пружинкой листы, предотвратив падение, и несколько раз расширенными глазами перечитал написанное. — Если тебе интересно, то Яори тоже сильно волновался и терпел тупую бессонницу, которую ловит с малейшего стресса. Что за два идиота… «Значит… они… настолько переживали? — потрясённо осознал Ёшка, — Они, несомненно, могли, но… я даже не мог вообразить, что в такой ситуации они дойдут до крайности. Так же нельзя… это неправильно… но я ничего не мог сделать». Пальцы слегка сжали белые страницы и с дрожью вывели слова на обороте предыдущего вопроса: 'Я спал целых две недели?' Аз повёл плечом и опёрся им о спинку стула. — Скорее находился в каком-то подобии коматозного состояния. Ну, знаешь, эта 'кома экстренного исцеления', — встретив озадаченный печальный взгляд, тот выпрямился. — Не знаешь? — младший отрицательно помотал головой, на что первый разочарованно простонал. — Я думал, Одиннадцатый, Последний, кто там ещё с тобой контактировал, будут достаточно умны, чтобы объяснить какие-то основы нашего существования, но нет! Всё делать мне! Ладно, хорошо, начнём с того, что мы не можем умереть, а если тело получит смертельные раны, то впадёт в своеобразную кому. Её длительность зависит от тяжести ранения, физического состояния самой буквы и других условий, что не так важно. Можно сказать, что тебе повезло, всего пара недель на сквозное ножевое в лёгкое. Не отойдя от прошлого шока, парень почти свалился без сил на анализирование следующего, а обдумав некоторые моменты из своей жизни с новой информацией, неловко соединил указательные пальцы. На коже проступил холодный пот, но так хотелось оставить всё серьёзное на потом, когда кровь не будет пульсировать в висках, когда от одного неверного движения нельзя будет упасть овощем на несколько дней. — Погоди, то есть ты всё это время путешествовал по другим мирам боясь смерти? — вдруг произнёс блондин, сразу же получая утвердительный ответ в виде стеснённой улыбки. Он раздражённо провёл по лицу рукой и положил ногу на ногу, не собираясь распинаться о тупости сильно отличившихся этим качеством персон. «Получается… я сейчас здесь сижу с огромным порезом в лёгком? И если бы не это чудо-восстановление, уже был бы мёртв?» — сглотнув, подумал седьмой. Заметив общую напряжённость и готовность вновь заплакать в собеседнике, Аз шумно выдохнул, привлекая внимание, и опустил руки на колени в более открытой позе, — Слушай, не зажимайся ты так. Раз было, то было, сейчас же ты в порядке. А если волноваться о том что было, что будет, что могло бы произойти, то сотню лет на это угробишь и ничего не добьёшься. Яори - наглядный пример. И с этими придурками у тебя хорошие отношения, а это у нас важнее всего. Ёшка медленно поднял на светловолосого засиявший взгляд и слегка улыбнулся, вновь вытерев капли слёз в уголках глаз подаренным платком. Он с удовольствием написал на чистом листе следующее высказывание. 'Ты подбадриваешь меня?' — Чт… — озадаченно прервался на полуслове Аз, после чего хмуро сложил руки на груди. — Я констатирую факты, а это намного лучше, чем какое-то подбадривание. И не забывай, кто сделал так, чтобы ты лежал здесь прямо сейчас. Седьмой тихо хихикнул, вызвав недовольный взгляд в сторону, после чего принялся рисовать разные фигуры и предметы на свободном месте бумаги. В правом верхнем уголке расположилась клумба цветов со множеством мелких лепестков, создающих мягкий шарик вокруг серединки. Ниже тянулась череда звёзд, что в конце приводила к солнцу. В левом угле вырисовывался уже знакомый двухэтажный особняк, прочёсанный в свои времена вдоль и поперёк. Решив разгладить молчание, Аз громко проговорил: — Кстати о 'друзьях'. Как у вас с Кратким? Не встречаетесь ещё? От нарисованного особняка внезапно протянулась прямая, с силой прочерченная ровно вниз. Ёшка, непомерно покраснев, с силой сжал карандаш до хруста и закрыл лицо исчерченной записной книжкой, так наклонившись к коленям, словно стараясь спрятаться или исчезнуть. Сердце застучало быстрее, а раскрытые от удивления глаза проматывали все те моменты их с одиннадцатым врепрепровождения. Блондин тихо усмехнулся такой реакции и лениво помахал правой ладонью. — Ладно-ладно, понял, ещё не на таком уровне. Но ваши тела говорят сами за себя: он любит тебя, ты тоже любишь в ответ, всякая такая сладкая чепуха. Честно, никогда прежде я не видел малинового обеспокоенным. Я вообще был не уверен, что он может проявлять подобные чувства. Ну, понимаешь, с головой-то проблемы, — он покрутил указательным пальцем у виска, вызвав неодобрительный взгляд младшего. Тот возмущённо перевернул страницу и неаккуратно вывел несколько букв на листе. 'Вовсе нет!' На такую наивную уверенность Аз насмешливо хмыкнул и завёл руки за голову, прикрыв глаза. — Да-да, конечно, если он так относится к тебе, то он непременно так относится ко всем. И если синдром Бога, дереализация и деперсонализация тебе ни о чём не говорит, то ничего подобного у него не водится, ага… — нарочно непринуждённым тоном произнёс парень, резко меняя его на грубый, серьёзный, — с таким подходом тебе ни то что в алфавите, в любом обществе не ужиться. Да, любовь-морковь, да, ты самый близкий ему человек, но в этом и проблема, — по раненому телу пробежала дрожь, — нелегко открывать плохие стороны родным людям. Он опасен, нестабилен, безумен и прекрасно знает об этом, однако не спешит рассказывать тебе хоть каплю своего сумасшествия. А ты простодушно ведёшься на это и позволяешь делать ему с собой всё, что вздумается. Под конец Ёшка негромко ударил по поверхности блокнота, явно призывая не продолжать монолог. С затруднённым дыханием и хаосом в мыслях он через силу написал ещё один вопрос на помятом листе, приковывая равнодушный взгляд к себе. 'Откуда тебе знать?' Первый устало выдохнул и ровно сел на стул, поправив длинные волосы. Ему словно всё больше и больше надоедало объяснять подобные вещи другому человеку, что также добавляло стресса. — Способность у меня такая, не знал? — он указал на свои глаза. — Вижу, так сказать, 'внутренний мир' живых существ, и все болячки, реакции тела для меня не секрет. Буквально человек-рентген. Сейчас, например, могу понять, что тебе крайне неуютно сидеть со мной в одной комнате и выслушивать всякие гадости про своего любовничка. Тебя заклинило между отрицанием и углублением в мои слова, а эти мои высказывания лишь подкидывают угля в огонь. Н-да, не повезло тебе с такими знакомыми. Младший ошарашенно вслушивался в чужие слова, понимая, насколько серьёзно вляпался в неприятности. Душу раздирало от единого допущения таких мыслей, но они не были неправильными. Это и вводило в оцепенение, заставляя забиться в уголок в попытках спрятаться от собственных раздумий. Хотелось ещё пару часов поспать и проснуться со свежей головой, потому что в данный момент вынести всё это казалось невозможным. Слишком много шокирующих фактов, слишком много неприятных эмоций, слишком много боли в любых её проявлениях… Дрожащие руки сжались в кулаки, а брови нахмурились. В глазах появился знакомый блеск, озадачивший рядом сидящую букву, после чего лист блокнота перевернулся, а на его белой поверхности стали рвано выводиться линии, слова, предложения. Острый янтарный взгляд вопросительно наблюдал за чужими действиями. 'Ты не прав. в некоторых местах. Может, от меня и вправду скрывают важные детали, но это неотъемлемая часть сближения: постепенно раскрывать свои не самые лучшие стороны. Я знаю о некоторых упомянутых тобой проблемах, так что всё не настолько плохо, как ты описываешь. Он не самый хороший человек, но он пытается быть таковым хотя бы для меня, а это. уже очень хорошо' Неровные очертания предложения и весь главный посыл такого внушительного высказывания, по виду, не сильно впечатлили парня. Он приподнял одну бровь, надменно смотря прямо в решительные глаза напротив. Младший не растерял уверенности и ещё крепче сжал стопку листов, готовый так же ответить на что угодно. Враждебная фигура вмиг расслабилась и медленно опустила дрожащую в чужих руках записную книжку до простыни. — А на тебя не так легко повлиять, как я думал, хах? — Ёшка удивлённо округлил глаза, заметив мгновенную пропажу того образа проницательного злодея. — Так и будешь воинственно защищать Одиннадцатого, словно самую ценную вещь на планете? Неудивительно, этого можно было ожидать. Впрочем… — он отодвинулся назад, с нечитаемой эмоцией смотря куда-то в сторону, — да, он не мог не проколоться хоть в одном из своих расстройств, а с такими звёздными щенячьими глазками и соврать особо-то не получилось бы. Ты хорошо справляешься с развитием критического мышления. Седьмой, без понятия, как реагировать, лишь озадаченно бегал взглядом по комнате, неуверенно выводя в уголке страницы маленькое 'спасибо'. Резкая смена обстановки дала возможность восстановить и так страдающее дыхание и бешено скачущий пульс, с болью напоминающий о себе каждую секунду. Парень спокойно выдохнул и потрепал край чёрной водолазки, примечая свой заштопанный свитер на краю постели. Эта разрядка была просто необходимой, ведь всё время преследовало ощущение, что он просто-напросто отключится от переизбытка событий. В комнате стало менее невыносимо находиться. — Итак, — вернул прежний равнодушный настрой Аз, возвращая атмосферу к самому началу, — если хочешь, и дальше позадавай интересующие вопросы, ведь ты тут со мной, похоже, надолго. Про способность я рассказал, а о другой касающейся тебя теме я не в курсе, так что придумай её сам. Не знаю… о чём вы там разговаривали с последними, или что-то из нашего прошлого, всё-таки я тут самый старший. Ну… мы так думаем. Ёшка призадумался, вспоминая всё время, проведённое в мире букв. В голове всплывали разные образы, где-то более, где-то менее знакомые. Чувство эйфории от тёплых воспоминаний перебила мысль о самой большой тайне, так и не раскрытой в общении с другими. Внутри загорелся огонёк любопытства, пока карандаш словно сам писал на следующем листе. 'Ты знаешь что-нибудь о собрании на котором Чепик пробудил свои способности?' — Эй, не так резко, что я говорил о перенапряжении? — в замешательстве проговорил первый, стараясь унять разбушевавшийся пыл младшего. — Конечно я его помню, я же там был, — легко добавил он следом. Парень подавился воздухом, на миг ощутив адскую боль в боку, но тут же схватился за пишущий инструмент, стремительно черкая возникший вопрос. Старший существенно напрягся от чужого сдержанного кашля и неуверенно пробормотал: «Я же говорил, что-», перебитый протянутым блокнотом. 'Так ты четвертыи участник?' — Полегче, неужели это тебя настолько сильно интересует? Да, я тоже был с… Яори, Чепиком, Юлькой в тот день и просто наблюдал за ними. Им нужен был… если память не подводит, кто-то способный заметить проявление сил у других. Я как раз могу понять это по определённым процессам внутри букв. Не успел он закончить, как перед глазами вновь возник лист блокнота. 'Что тогда на самом деле произошло?' — У тебя реально проблемы с этим, — покачал головой первый, нервно теребя пальцами рукав желтоватой рубашки. — В любом случае… меня позвал Яори просидеть с ними это бесполезное собрание, чтобы вовремя сообщить о пробуждении способности. Я думал, что ничего, как и во все предыдущие разы, не получится. Но, видимо, всё давление погони за способностями сработало не в лучшую сторону, и Чепик, как ты по всей видимости знаешь, обжёгся своей же силой. Так значит, ты поговорил с Чепиком, а он меня не помнит?.. Ёшка, погружённый в историю, встрепенулся и активно закивал головой, неловко приобняв мягкое одеяло. Послышался глубокий вздох. — Наверно, это к лучшему… затем он впал в истерику, ребёнок же ещё был, а оцепеневшего Юльку пришлось послать либо за водой, либо за Марселем, второе всё-таки попрактичнее… дальше я схватил будущего бармена за руки, успокоил в пределах возможного и вывел из вовсю разгорающейся поляны. Конец. Ничего особо интересного, как бы не нагнетали другие. Нарочно скомканный и быстрый конец в сочетании со сравнительно волнующимся блондином создавали неопределённость в голове. Какая-то недосказанность в довольно реалистичном рассказе заставляли вновь взяться за карандаш, в ожидании формулирования мучавшего вопроса. Изящные пальцы с аккуратным чёрным лаком раздражённо застучали по поверхности стула. Грифель энергично задвигался по бумаге, привлекая внимание не находящего себе места острого взгляда. 'Где тогда был Яори?' Аз неоднозначно повёл плечом, опустив тонкие брови до того, что ниже некуда. Он вновь принял закрытую позу, с силой сжимая рубашку. — Я… — необычно встревоженно начал тот, словно погружаясь в не очень радостные воспоминания. По его телу на миг будто прошлась дрожь, — я не могу… сказать. По просьбе самого Яори. Аргх, максимум для утоления твоего любопытства: то что он тоже пробудил тогда свою способность. Тоже… из-за стресса. Изумлённые глаза со звёздочками печально перешли с траурного выражения лица блондина на собственные подрагивающие ладони, кутающиеся в греющем одеяле. Он не знает многого, так что всегда может случайно напомнить о чём-либо травмирующем, неприятном. «В конце концов, это всё ещё остаётся тайной, — с горечью подумал он, размышляя обо всём сказанном. — Не стоит больше заострять на этом внимание. Но у меня до сих пор есть ощущение чего-то скрытого от меня. Чего-то очень важного и одновременно очевидного. Здесь есть какая-то зацепка…» Все раздумья в один миг разогнала одна мрачная мысль. Руки вновь принялись за написание, хотя тело переставало слушаться от такого ужасающего открытия. Искренне не хотелось верить, но сопоставив два факта, это вправду не становилось чем-то замудрённым, даже наоборот лежащим на поверхности. 'Разве у Чепика не нагреваются именно руки?' Прочитав, блондин сразу же наклонил голову вбок, цокнул и щёлкнул пальцами в жесте 'проболтался'. Такая реакция нисколько не радовала, а лишь заставляло дрожать ещё сильнее. — Чтож, и это тебе известно. Впрочем, да, тогда я тоже был не самым умным ребёнком и поступил опрометчиво. Ещё один повод думать перед тем, как действовать, — он ассоциативно потёр правое запястье, всё же слегка щурясь от фантомной обжигающей боли. «Это так печально и ужасно! А он при этом старается быть невозмутимым, склонить тему в другое русло», — с трепетным вдохом подумал Ёшка, протягивая ладонь, чтобы пригладить и подбодрить. Ему было тяжело представлять подобное, а тем более, что испытывал человек в такие моменты. В груди образовывался тянущий ком, мешающий дышать и жить как прежде. Аз резко отстранился от приближающейся руки и слабо ударил по ней сбоку, возвращаясь в первоначальное состояние настороженного ежа. Младший удивлённо прижал откинутую конечность к груди, ещё не разу не сталкиваясь с такой реакцией. — Не прикасайся ко мне, — холодно отрезал парень, стальным взглядом заострившись на чужом почти испуганном лице, но спустя мгновение немного смягчился, не переставая следить за любыми движениями в свою сторону. — Слушай, я знаю, как это работает. Ты меня обнимаешь, мы начинаем дружить, сердечки, бабочки, и мы лучшие друзья. Но не любого человека можно расположить к себе таким образом. И, похоже, тебе очень везло с людьми до меня, раз ты этого ещё не понял. Мне же не нужна твоя детская забота. Выдержав небольшую паузу с умоляющими фиолетовыми глазами, Ёшка понимающе приобнял колени, уткнувшись в прохладные чистые листы блокнота. Хотелось спросить ещё много чего, но прошлые разговоры просто вытянули практически всю энергию. Приходилось сильно напрягаться и испытывать все существующие эмоции на свете, чтобы пережить подобный диалог. А это ещё с учётом того, что он больше контролирует свои реплики, записывая их на листах. «И каждый, кто говорит с Азом, проходит через такие сложности? — в отчаянии размышлял седьмой. — Или у них как-то полегче? Кто с ним дружит в конце концов? Мне точно нужно узнать пару советов, как не сойти с ума в течение беседы…» Длинная тишина растягивалась, душила своей неловкостью. Никто не хотел разбавлять её, вдоволь 'насладившись' и предыдущим общением. Не очень приятные мысли заполонили головы, как бы не хотелось от них отвертеться. Становилось трудно дышать в такой атмосфере, хотелось скорее промотать время и остановиться на чём-то более располагающем, дружественном. — Прости. Не веря своему слуху, Ёшка поражённо замер, остановившись взглядом на напрягшейся фигуре рядом. — И прежде чем ты напишешь что-нибудь сентиментальное и выведешь меня из себя… — Аз шумно выдохнул, через силу проговаривая следующие слова. — Прости за всё. И за эту грубость, и за испорченное появление, и за незаслуженную тяжёлую рану. Краткий бы легко оправился от подобной травмы, но не кто-то другой. Я не хотел ранить тебя. Мне жаль, что всё сложилось таким образом. Вот зачем я пришёл сюда. На губах при виде извиняющегося Аза расцвела тихая улыбка. Вера в то, что всё может поменяться к лучшему, росла в геометрической прогрессии. В груди потеплело, хотя первый всё ещё не выглядел очень приветливым. Они могут подружиться. Дверь в комнату внезапно распахнулась, впуская ещё больше света и прохладного воздуха. Оба сидящих парня в замешательстве посмотрели на нарушившего такой эмоциональный момент человека, сразу стушевавшегося под множественным взглядом. Он стеснённо прошёл в помещение, заставляя Аза цокнуть и встать с насиженного места, прихватив и недочитанную книгу с собой. — Похоже, наше общее время закончилось. До встречи, — равнодушно проговорил он, направляясь к выходу, не обращая внимания на тоскливый взгляд в спину. Только что зашедший брюнет неловко потоптался на месте, смотря куда-то в сторону и не осмеливаясь подойти ближе при первой букве внутри. Блондин же, поравнявшись с ним, ощутимо ударил того по затылку, вполголоса пробормотав что-то по типу 'идиот', а затем громко хлопнул дверью, заявив этим своё нежелание тут более оставаться. Яори с горьким непониманием взглянул на выход вслед ушедшему, потирая ушибленное место, но почти сразу же поспешил к постели раненого, начиная испуганно тараторить. — Ёшка, Суши-боже, я так рад, что ты в порядке! В тот день у меня словно душа в пятки ушла и до сих пор не вернулась на место, я так переживал! Ещё и Аз попросился за тобой понаблюдать, да меня почти инсульт схватил! Не то что бы он хотел навредить, но были причины волноваться… ничего страшного же не произошло, да? — не дождавшись ответа, тот отчаянно закрыл лицо руками и склонился над постелью, окончательно вводя в ступор младшего. — Ох, когда в последний раз что-то подобное случалось! Ты нормально себя чувствуешь? Надеюсь, никаких осложнений не выявилось? Говорить можешь? Тепло улыбнувшись, парень мягко потрепал друга по плечу и погладил по спине. Привычный беспокоящийся сосед успокаивал, возвращал в радостное прошлое. Подрагивающее тело в чёрной кофте опустило плечи, а угольные глаза с заметными мешками страдальчески поднялись на сияющее лицо лежащего. — Прости, похоже, рана ещё не полностью затянулась… — тише и медленнее проговорил последний, стыдливо скосив взгляд. — Так, Аз сделал тебе пару вещей для непрямого общения. Вполне разумно… и вы разговаривали? Вопрос был вполне ожидаемым в такой ситуации, но не менее озадачивающим, заставляющим глубоко вдуматься и проанализировать прошедшие полчаса. Можно ли это назвать обычным разговором? Нет, одного этого слова недостаточно, чтобы в полной мере описать то, что происходило до этого. Даже если не учитывать записи в блокноте вместо речи: это невыносимое давление, эти резкие смены эмоций, эта преследующая боль… Но эта скрытая забота, этот грустный взгляд, эти искренние извинения. Оценочные весы ощутимо наклонились в одну сторону. По бумаге вновь заводил карандаш. 'Да, разговаривали. В целом, мирно и приятно. Ничего не случилось' Яори облегчённо выдохнул и разжал напряжённые пальцы, вцепившиеся в тёмную одежду. Но всё ещё можно было практически кожей ощутить всю усталость и тревожность внутри него, которые проявлялись даже больше обычного. Заставляет поволноваться. Не дожидаясь ответа с предвидимыми извинениями, Ёшка с настороженным лицом обратился к блокноту. 'Ты себя неважно чувствуешь? Плохо спишь? Чепик же разрешил отдохнуть в эти дни?' Количество чистых листов заметно уменьшилось со своего изначального состояния. Прочитав несколько раз написанное (из-за периодически мутного сонного взгляда), брюнет отодвинулся и потёр локоть, смотря в одну точку для концентрации. — Я чувствую себя, как обычно… Немного недоспал, конечно, но не из-за Чепика… Точно не из-за него… Дело в том… — нерешительно продолжал он свою мысль. — Несколько месяцев назад… Аз запретил мне ходить в его кафе. Может, заметил, что я перерабатываю и выдыхаюсь. Но, кажется, это слишком… радикально, не думаешь? Наконец встретившись с сосредоточенными угольными глазами последнего, Ёшка и сам призадумался над ситуацией, вновь подмечая противоречивое поведение первой буквы. С безоговорочным положительным ответом он закивал головой, желая услышать детали истории. — Да, теперь меня постоянно преследует мысль, что ему одиноко. Многое поменялось с твоего ухода. По крайней мере, многое, что касается меня… Чужие слова будто через непомерные усилия выстраивались в осмысленные реплики, контрастируя своей негромкостью и медлительностью с оживлённым началом разговора. Вспомнив что-то своё, замеченное немного ранее, седьмой старательно вывел на новом листке следующую запись. 'Аз тоже поменялся. Кажется, в первую встречу он был другим' — Ах, да, это точно, — проморгавшись, сказал Яори. — Ты появился во время, близкое к пику его… помешанности. Его мысли были настолько зациклены на смысле порядка в алфавите, что тот отрёкся от прошлого, признавая себя больше лидером букв, чем самой буквой. Но сейчас он постепенно приходит в норму, даже волосы перестал обрезать… Интонация какой-то горькой истины, впервые проговариваемой вслух, заставляла поверить и постараться понять. Хотя к концу парень начал в мыслях уплывать куда-то, куда Ёшке вход воспрещён, его вернули на землю раздражённые удаляющиеся шаги со стуком каблуков. В комнате их было прекрасно слышно, что привело обоих присутствующих к одному выводу. 'Я параною, или Аз всё-таки подслушивал?' Грустно поглядев на дверь пару секунд, брюнет слабо кивнул головой, задумчиво опершись на руку. Его снова что-то обременяло. — Да, узнаю эти звуки, несомненно… может, это неправильно, что я тебе такое рассказываю? Ох, я спросонья могу много чего лишнего ляпнуть… — он прикрыл лицо ладонью и отвернулся, вспоминая множество похожих ситуаций, которые никогда не приводили к хорошему. Усталость только накапливалась в нём с течением разговора. Но как только главный герой хотел написать свои ободрительные, заряженные позитивом фразы, рядом с кроватью появился мальчик с соломенными волосами. Впервые Ёшка испытал что-то похожее на дежавю. Эта знакомая серая пижама, аспидные глаза, больше напоминающие чёрные дыры, родинка, не дающая окончательно в них утонуть. Они обомлели, когда тот резко обернулся к последнему и указал на того пальцем с мрачным выражением лица. В фиолетовой голове загорелся нужный образ прошлого. — Твои воспоминания отвратительны, — проговорил блондин своим детским голосом, пугая и так до крайности напряжённую букву, и взглянул на молчаливого лежащего. Тот уже за секунды начеркал на листе блокнота имя давнего знакомого, заставив того слегка нахмуриться. Как только записная книжка была поднята для коммуникации вместе с оживившимися глазами, Лала хлопнул в ладоши перед лицом лежащего, а после его рефлекторного моргания исчез. От негодования Ёшка несильно ударил по постели еле сжатыми кулачками, чувствуя потерянный шанс поговорить с теперь более близкой буквой. Но от вида чуть дрожащего бывшего соседа, эмоции перешли в другое русло. Обеспокоенность и тревога заняли все мысли. Заметив прикованное к себе внимание, Яори поспешил объясниться, чтобы не отхватить много вопросов, полных милого беспокойства. — Всё-таки Лала жив, да? — вполголоса проговорил он, словно боясь произносить это имя. — И ты очень хочешь узнать от него что-то новое? Хаха, а я постоянно убеждал себя, что это просто видение недоспавшего мозга, вновь говорящее о моей никчёмности… Парень зарылся ладонью в тёмные волосы, болезненно улыбаясь. По коже пробежали мурашки. Этот монолог, полный отчаяния в каждом звуке, пробирал до дрожи. Никогда прежде Ёшка не слышал настолько морально подавленного высказывания. Один смысл заставлял сглотнуть и осознать кое-что поистине страшное. Последний внезапно замер: — Я сказал 'вновь'? Младший медленно утвердительно опустил голову, стремительно меняясь в лице и уже приподнимая карандаш для письма. Яори резко засуетился и в спешке выдал все приходящие мысли в качестве оправдания. — Ничего не пиши! Со мной всё в порядке! Я просто оговорился! Ну, вообще, в этом есть правда… — залепетал тот с активной жестикуляцией, что еле поспеешь за словами, после чего вдохнул. — Ладно, меня преследуют навязчивые саморазрушающие мысли, но это связано не столько с моим самочувствием, сколько с моей спосо… бностью… — на коже говорящего в мгновение проступил холодный пот, а его ускоренная речь замедлилась в разы. Ёшка тут же положил свою ладонь на чужую, говоря, что он может не заканчивать свою идею. Им хватило и предыдущих тревожных фраз. Но, несмотря на это, брюнет восстановил дыхание и со сбивающимся голосом продолжил. — Ты заслуживаешь знания. Просто я… единственный из алфавита… кто до смерти боится своей способности. Не скажу, в чём именно она заключается, не хочу тебя ещё больше расстраивать… просто она бесполезна и вредит только мне, никому другому… хотя бы один плюс в ней есть. Главный герой трепетно выдохнул и поддерживающе погладил друга по ладони. Тот слегка улыбнулся и протёр глаза свободной рукой, маскируя избавление от накопившихся слёз под снятие усталости. Он правда старался приободриться ради младшей буквы. — Не повезло мне в этом плане. Но всё же хорошо, что у тебя подобной способности нет… Глядя в блестящие искренностью чёрные глаза, Ёшке было стыдно признавать, что он чего-то не понял или понял неправильно. В голове закружились многие додумки, но, спохватившись, тот взялся за блокнот, не давая навести беспорядок в разуме. 'Откуда ты знаешь?' Последний, немного сбитый с толку, задал встречный вопрос: «А ты не в курсе?» Тот активно замотал головой, уже загораясь интересом. Яори это только умилило, отзываясь где-то в воспоминаниях с совместным проживанием. — Ну… не хотелось бы напоминать, но ещё в тот день, когда ты сбегал от Аза из моей комнаты, у тебя пробудилась способность. От стресса, как и у многих… Я заметил, однако не выдалось шанса сообщить об этом. А второй раз в той перепалке Краткого и Аза… ты тогда 'телепортировался', вроде так говорится. Ты не заметил? Седьмой, застыв от глупого шока, вдруг широко улыбнулся и беззвучно начал радоваться такой новости, без физической возможности что-либо произнести. Его счастью не было предела, когда брюнет лишь благодушно поддерживал и, можно сказать, гордился им. Он знал, что такая новость крайне развеселит младшего. Цели бесконечных раздумий наконец осуществились прямо в момент, когда такое моральное блаженство было нужнее всего. Ёшка осторожно приобнял друга, стараясь не навредить ни себе, ни ему. Тот был рад приобнять в ответ, тихо говоря поздравления вслух. Посреди дождя и грома всё-таки найдётся хотя бы один лучик света.