He's my saint

«Как же хочется погулять где-нибудь… Посмотреть на природу, потрогать насекомых и растений или обнаружить их новый вид. Во время жизни с Кратким я много ходил по хоть ограниченному, но внушительному двору особняка. Там я мог всё это делать и в полной мере наслаждаться свободным временем. Везде было так красиво и интересно, что замирало дыхание…» Перед лицом, наверху, внезапно появляется серая поверхность, которая по идее должна была привлечь внимание одним своим наличием. Однако мысли уплыли далеко в разноцветные воспоминания иного мира, которые бесконечно грели позитивными эмоциями душу. В подобной ситуации было очень приятно вспомнить моменты из жизни, ведь в реальности их повторение было чем-то недостижимым, невозможным… или же возможным? Ёшка, в момент опомнившись и догадавшись о своём пробуждении, резко садится на кровать и из-за знакомого накатившего дискомфорта сразу же с дрожью ощупывает рану. Всё тело было вновь напряжено, как струна, ожидая в любой момент очередного неперекрываемого кровотечения. Тупая боль в боку, грозящая перейти в острую, говорила оставаться на месте и ни в коем случае не двигаться, но больше этого полезного предупреждения занимало другое, более весомое ощущение: тянущий долгим голодом желудок. Безумно сильно захотелось съесть настолько много еды, чтобы ещё ближайший месяц даже не глядеть на неё, постоянно чувствуя лишь заполняющую сытость. Глубоко вздохнув из-за тоскливой ностальгии по привычной и вкусной утренней яичнице, главный герой вовремя заметил рядом своего друга, сразу переключая мысли на него. Яори спокойно спал совсем близко, полусидя, уткнувшись в скрещенные руки на постели. Такое положение со стороны не выглядело очень удобным, но, наперекор этому, он, похоже, задремал довольно крепко, ведь его ничуть не потревожило даже значительное движение кровати от действий Ёшки. «Ох… ты всё ещё тут… — с печалью подумал он, по кусочкам вспоминая прошлый разговор, — значит, всё-таки заснул после столького времени заботы обо мне… надо быть потише, не хочу случайно разбудить его». Определённо во сне последний выглядел необычно спокойным, расслабленным. Сам этот факт заставлял почувствовать внутреннюю радость за дорогого соседа, тем более, как герой помнил со времён совместного проживания, его сон далеко не всегда был приятным и весёлым. Каждый раз дрожь берёт, когда понимаешь, что кому-то постоянно снятся выматывающие кошмары. Внезапно взгляд зацепился за довольно большую синюю чашу на столике с разноцветной внушительной горой содержимого. Глаза загорелись аппетитом, нарощенным невообразимыми потерями энергии на восстановление здоровья, живот снова напомнил о себе тянущей неприятной болью. «Это же фрукты, да? И, наверное, овощи? Теперь я ещё больше хочу есть! Получается, это мне приготовили? — фиолетовые глаза с надеждой ещё раз оживлённо оглядели комнату на наличие посторонних лиц. — Да, точно мне! Тут больше никого нет. Огромное спасибо тому, кто их принёс, он мой спаситель». Ослабшая после долгого постельного режима рука осторожно взяла самый верхний крупный плод, чуть не выронив его от дрожи в один момент, и поднесла поближе для детального рассмотрения любопытными, горящими желанием съесть очами. Манящее угощение возрождало в голове картины породнившегося сада, где запрятались похожие на него части растений, которые иногда появлялись на месте цветов. Определённо съедобно. Ёшка с хрустом надкусил свой нынешний завтрак и засиял от радости. Кисло-сладкий сок мигом пробудил успевшие уснуть вкусовые рецепторы, ошарашивая яркостью и неповторимым вкусом. Аппетит разыгрался не на шутку. Вся мякоть за секунды исчезла в не до конца окрепших мягких ладошках, а в конце осталась лишь жёсткая непонятная середина, которая, по личному опыту жизни посреди множества плодоносных растений, не сильно годилась даже в терпимую еду. Отложив огрызок на край широкой тарелки, парень принялся и за другие привлекательные 'гостинцы', по-новому открывая вкус каждого из них. После практически месячного сна вся пища ощущалась по-другому, словно та была совсем из другого измерения со своими законами. Было любопытно, даже немного захватывающе опробовать привычные вещи в совершенно нестандартной ситуации, получить новые впечатления от такого случайного эксперимента. Не дав завершить долгожданную трапезу, сбоку, за окном, что-то оглушающе громко заскреблось и зашумело. Со страху Ёшка мгновенно прекратил уплетать фрукты и с охватывающей дрожью отодвинулся от стекла, вглядываясь в него широко раскрытыми глазами, перед которыми уже проматывалась вся жизнь. Тёмные тона вокруг будто стали ещё на оттенок темнее от душившего ужаса. В противовес этому на столике рядом мирно простаивалась кучка органического мусора, что появилась после съедения крупного ряда сочных плодов. Хотя даже она под испуганным взором стала бы отдавать только жутью. А Яори всё так же тихо спал на уже неспокойной постели, не издавая никаких звуков и ничуть не двигаясь, будто он не во сне, а без сознания. Но желания по-землетрясенческому шатать кровать из-за подобных наблюдений не появлялось, несмотря на несколько дискофортных факторов, при которых в данных условиях было бы свойственно закричать или позвать кого-либо на помощь. Например, металлический скрежет за окном. «Что это? — подумал главный герой, но мысли путались от возросшего адреналина. — Никогда такого не слышал. Звучит, как самый жуткий монстр из фильмов. Да, в ужастиках часто скрипы появляются. Теперь не могу сдвинуться с места. А если это 'что-то' опаснее Аза? Я же и Яори не смогу защитить… окно что, открыто?!» С ужасом и сковывающей паникой осматривая новоиспечённую щёлку между злополучным окном и рамой, парень судорожно подтянул к лицу тёплое одеяло, намертво в него вцепившись и, в качестве защиты, закрыв большую часть лица. Сознание успело нарисовать самые изощрённые портреты страшных фантастичных чудищ из книг и кино, которые по сей день пугают неокрепших детей до пожизненной фобии. В подтверждение разыгравшегося воображения в край карниза вонзились длинные острые когти с очевидной целью забраться ещё выше, заставляя Ёшку сдавленно пискнуть в мучительном ожидании. Наконец, хорошенько зацепившись за шероховатый камень, позади стекла резво выскочила розовая кошка. Ёшке показалось, что у него остановилось сердце: на секунду перекрылось дыхание, вся дрожь иголками впилась в кожу, внутри что-то болезненно дрогнуло. Под робким взглядом, чрезвычайно медленно осмысливающим увиденное, кошечка, с неизмеримыми усилиями и невосполнимыми жертвами в виде ухоженной шёрстки, старалась не соскользнуть обратно и не обнулить все прежние старания. От души отлегло, страх потихоньку уходил, уступая место привычному покою. Голос тихо, немного хрипя, прозвучал в спонтанном порыве выразить усталость: — Ах, Юлька, это ты… Юноша удивился так неожиданно проявившемуся умению говорить и аккуратно ощупал своё горло. Нельзя сказать, что ощущение собственной речи после длительного молчания не было приятным. Продолжив изначальное дело, питомец неуклюже приоткрыл окно пошире и грациозно вошёл внутрь, приветственно мяукнув обитателю. Тот тепло улыбнулся незванному гостю и, уловив желание приластиться, пригладил вставшую дыбом шерсть. — Ты пришла меня проведать? — радушно спросил парень, почёсывая её за ухом. Та склонила голову и прикрыла глаза. — Как мило. Со мной всё хорошо, выздоравливаю. Только одно волнует: что с Яори происходило в это время… Приглушая тон к концу фразы, в голову стали приходить мрачные мысли, которые жутко часто возникали около последнего. Коротко промурчав что-то на кошачьем в ответ, Юлька с заметной грустью обратилась к спящему соседу. Тот до сих пор не подавал явных признаков жизни, лишь верхняя часть спины мерно поднималась вверх-вниз от пугающе медленных вздохов. Осторожно обнюхав чёрную макушку, кошка бережно потёрлась о неё, больше пытаясь излить сильные эмоции доступным способом, чем вправду воздействовать на лежащего. От него никакой реакции. Это уже не изумляло. Следующим делом, словно запланировав все этапы заранее, она хорошенько потянулась в противоположные стороны, легла хозяйкой на ноги 'больного', и приготовилась внимательно слушать со своими круглыми блестящими морганитами. Тот сразу понял намёк и, не в силах отказать такому пушистому существу, принялся классифицировать вещи на то, что можно рассказать, а что лучше не стоит ради всеобщего блага. — Ну, если хочешь знать, — начал он, — раньше я просыпался пару раз, но воспоминания об этом смутные. Конечно же, я всё в общих чертах помню, но то, что тогда происходило, выглядит чем-то нереальным, надуманным… А может, просто я не могу это принять? — увидев, как кошечка выжидающе наклонила голову на риторический вопрос, он продолжил. — В общем-то за мной по очереди приглядывало трое человек: сначала И Краткий, потом Яори, а на конец… Аз… Нотка нервозности в голосе выдала не очень отрадные воспоминания о разговоре с ним. Пушистый хвост, до этого момента заинтересованно вилявший из стороны в сторону, настороженно остановился на месте, выдавая спорность затронутой темы. Хоть однозначно не настраиваясь враждебно к первому, Юлька словно ожидала чего-то плохого от вникания в подробности истории. Ёшка это заметил. — Не то что бы он делал что-то откровенно ужасное… — поспешил он успокоить букву. — Скорее испытывал меня, что тоже было не очень приятно. Но, если честно, мне кажется, что с ним и без этого тяжело говорить, — признался тот, а кошка кивнула в ответ. Парень внезапно оживился то ли от явной поддержки, то ли от очередной всплывшей части памяти. — А ещё он извинился. Самое поразительное. Казалось, что утончённая мордочка слегка улыбнулась, услышав это. Вбирая позитив от повеселевшего беззаботного Ёшки, можно было легко забыть о любых беспокоящих проблемах, что помогало отвлечься от накипевшего. Удовлетворённо промурчав и мельком глянув на Яори, розовая буква неспешно встала и прошагала обратно к окну, будто выполнив свою миссию, убедившись в чужом благополучии. Юноша невольно провёл по мягкой шёрстке ладонью, как бы на прощание. — Уже уходишь? — сменился его тон на тоскливый. Невольно кошка обернулась и встретилась с жалостным взглядом человека, который понимал, что надолго останется без компании. Отчего-то недолго думая, она кивнула вправо-вниз на землю, попытавшись что-то сказать, и уверенно спрыгнула с карниза. Оставшийся наверху парень сначала даже испугался за неё, но быстро понял, что кошачьи инстинкты не дадут ей покалечиться. Как гром посреди ясного неба, в голову пришла идея прямиком из далёкого прошлого. Главный герой заинтригованно осмотрелся из окна, убеждаясь в ней. «Значит, я на втором этаже? Если спрыгну, как в тот раз, то смогу осмотреть весь мир по новой, не разбудив Яори?» — подумал он, с воодушевлением планируя и вправду воплотить задумку в жизнь. С такого положения внизу не было видно пола, только далёкие синие волны, однако отряхивающаяся от приземления Юлька давала примерное представление о расстоянии до поверхности. Вокруг стояло несколько других серых зданий, заманивая вглубь небольшого городка наивного новенького. «Получается, я могу сразу перенестись туда с помощью способности. Но сработает ли? Получится использовать её по желанию?.. — засомневался тот на мгновение. — Нет, конечно получится! Тем более тут не высоко, и в прошлый раз получилось». Наспех натянув на водолазку свой потрёпанный сиреневый свитер, удачно лежавший неподалёку, седьмой осторожно подобрался к своеобразному выходу через вконец открывшееся окно и вдохнул прохладный уличный воздух. Холодная и широкая поверхность карниза вызвала лёгкую дрожь и ощущения, схожие с небольшим ожогом. Ладони с подсознательным страхом ощупывали край этажа. Всё тело охватила энергия и неудержимое стремление выйти из давящей комнаты. С побочной задачей не разбудить последнего. «Должно получиться, должно получиться! Я уже здоров и смогу это сделать. Главное - хорошо постараться и не струсить» — подбадривал он самого себя, заранее упёршись ногой в подоконник, хотя сама идея не внушала доверия. Но для такого отчаянного шага не должно было быть ни капли сомнений. Специально ещё раз вдохнув поглубже и побольше для очередного заряда храбрости, Ёшка резко оттолкнулся от окна и стремительно полетел вниз. Мысли пролетали мимо с такой же скоростью, не сильно цепляя внимание. «Должно получиться!» Лохматые волосы выпрямляются кверху из-за потока воздуха. «Раньше получалось!..» Невидимая земля приближается в мгновение ока. Глаза закрылись от страха. «Получится… — тлела последняя надежда и вскоре канула в лету, уступая место тщательно спрятанному негативу. — Нет, это была очень и очень ужасная идея! Мало того, что я не знаю от слова совсем, как пользоваться способностями, так ещё и после смертельной раны решил попрыгать со второго этажа! И я совсем не подумал об остальных, которые будут бесконечно волноваться из-за этой необдуманной мелочи! Опять своими действиями притягиваю неприятности, ничего так и не изменилось! Мне ужасно жа-». Прервав внутренний монолог на лиричной ноте, со стороны раздался испуганный кошачий вскрик. Ёшка распахнул глаза и в замешательстве осмотрелся: он был на поверхности. На той самой прозрачной платформе, которая ещё мгновение назад грозила ему многочисленными синяками. На лице с медленным осознанием так же медленно расцветала улыбка от достижения своей цели, от успеха в таком импульсивном решении. Всё-таки воспользоваться способностью получилось. Юлька выглядела сначала, мягко говоря, удивлённой неожиданным появлением новенького позади, а потом уже крайне растерянной и взволнованной. Прижав уши, она огляделась по сторонам, не зная, как на такую выходку отреагируют остальные и что в свою очередь делать ей. Главный герой поспешил её успокоить: — Тшш, Юлька, со мной всё в порядке. Я просто прогуляюсь по улице. Только никому ни слова. Ну… ни звука, — он поднёс указательный палец к губам. Кошка растерянно присела на землю, посмотрела на оставленное открытым окно, а затем на стоящего парня, находя подтверждения его словам. Тот встретил её счастливой улыбкой самого успешного человека на планете и ангельски похлопал ресницами, умоляя исполнить небольшую просьбу. Она нервно помахала хвостом на такое сомнительное предложение, но вскоре согласилась, расслабившись и прищурив глаза. Не давая как следует порадоваться, неподалёку знакомый голос позвал питомца по имени, постепенно приближаясь к месту встречи. От этого обе буквы сразу насторожились, но нужно было решать немедля. Они одновременно обменялись немым прощанием и поспешили в разные стороны, каждый со своей задачей. Ёшка решил стереотипно затеряться между зданий, так что в первую очередь направился в случайный переулок, очутившись посреди совершенно незнакомого места. Под ногами отрезвляюще тянулась характерная этому месту невидимая поверхность, отделяя самого человека от сотен метров до качающихся волн. При неосторожном взгляде можно было до смерти испугаться от рефлекторного страха падения, однако со временем эта особенность района привыкается и становится обыденностью, как и для местных жителей. Внимательно разглядывая стены и периодически восхищённо вздыхая, парень двигался по проходам и иногда сталкивался с другими представителями алфавита. После нескольких подобных встреч и однотипных безрезультатных блужданий тот серьёзно задумался. «Странно. Я довольно долго здесь хожу, и никто не обращает на меня особого внимания. Максимум коротко поздороваются, улыбнутся, и всё. По правде, довольно мило с их стороны, но без постоянного сопровождающего я чувствую себя слегка потерянно. И мне кажется, что я уже проходил мимо этого дома… три раза». Нарочно задержавшись на последней мысли, Ёшка повременил продолжать путь и оглядел припоминающееся здание с верху до низу. Сомнения исчезли: он точно был здесь буквально десять минут назад. И это уже начинало настораживать. «Я хотел узнать о новых местах в этом мире, а не бродить по одному и тому же городу-лабиринту, в котором и провёл свои первые полгода жизни, — про себя жаловался он, наметив ещё одну чёткую цель. — Мне нужно выбраться отсюда». Зашагав быстрее, седьмой направился в другую по его мнению сторону, запоминая пройденные дороги. Где-то они разбивались на три, четыре прохода, а где-то кишили сравнительно тёмными узкими переулками. Снизу, около волн, со всех четырёх сторон были еле видны земли совсем других местностей, но ориентироваться по ним было ещё сложнее, чем найти здесь незнакомую стену. Ранее иногда встречающиеся буквы внезапно совсем исчезли из бесконечных серых улиц. Ёшка замедлился у того же злосчастного дома. «Чего? Я был уверен, что пошёл по другому пути! Наверно… — он нервно улыбнулся от противоречивости мыслей и резко с решительным лицом повернулся к одному из трёх проулков. — Зато я теперь знаю, что не ходил сюда! С одной дороги я только что вышел, а по другой шёл до этого, значит, третья - неизвестная мне!» С победоносно твёрдым настроем Ёшка, временами срываясь на бег, направился по очередной улице, надеясь на свою наблюдательность. Учитывая прошлые бесконечные (по ощущениям) попытки, больше вариантов и не оставалось. Надежда зарождалась глубоко в груди, хотя какой-то дискомфорт ещё глубже не давал расслабиться. Метр за метром, здание за зданием, чувство конца всей этой головоломке только усиливалось и ждало своего долгожданного выхода. Наконец в конце переулка запестрело яркое граффити, мозоля привыкшее к монохромному городу зрение. Оно было разноцветным, чем-то похожим на взрыв, что не могло бы не отложиться в памяти при встрече ранее. «Неужели получилось? — с облегчением и неизмеримой радостью подумал седьмой. — Уверен, это новый перекрёсток! Я ни разу его не видел! Я вот-вот вырвусь отсюда!» Заветный проход приближался с каждым судорожным вдохом, спасительный рисунок стал лучом света в этих серых стенах, которые в будущем главному герою в кошмарах сниться будут. Он ничего не слышал, только свои скорые шаги, раздающиеся лёгким эхом. Резкий поворот, и парень врезается в другого человека, из-за набранной скорости падая назад на прозрачный пол. Всё тело отзывается болью, в особенности место раны, позволяя лишь шумно дышать и судорожно сжимать ткань сбоку. Знакомое пренеприятное ощущение того, что при едином резком движении что-то внутри порвётся окончательно, вновь настигло без предупреждения. Практически оглушая, стук сердца загрохотал в ушах похлеще грома, пока кровь внутри кружилась в бешеном темпе. «Мне вообще не стоило бегать…» Переждав самые невыносимые последствия тревожения травмы, он непроизвольно поднял голову, чтобы распознать рядом стоящего человека, - тут же по телу ощутимо прошлась крупная дрожь. Начищенные классические туфли, официальный зелёный костюм, короткие бежевые волосы. Тот неспешно поправил закладку в книге, захлопнул её и, в конце концов, посмотрел на упавшего, встретившись взглядом. Холодным, острым взглядом. Под ним Ёшка не мог пошевелиться. — Ах, новенький, — выдержав паузу, практически равнодушно произнёс он. Каждую клетку охватил страх, крепко сцепляющий разум, прямо как тогда. Если бы не изматывающая пробежка минутой ранее, то ноги сами бы умоляли удрать куда подальше от непременного источника опасности. Возможность успокоиться просто исчезла из доступных вариантов действий. «Очень… знакомый взгляд. И выражение лица… О-он так похож на Аза!» Вывод окончательно выбил всё сохранившееся здравомыслие. Парализованная реальность застряла во времени. Сжимавший в тисках ужас пропитал окружение до краёв, молнией увеличиваясь в размерах. Воздуха не хватало. Кажется, того совсем не волновала напряжённая атмосфера между ними. Внимательно разглядев младшего, словно проанализировав каждую замеченную деталь, парень протянул ему ладонь. — Тебе следует быть осторожнее. Ровная и бесстрастная, не слишком тихая и не слишком громкая манера речи моментально сбила с толку. Прежний настрой медленно сдувало прохладным еле заметным ветерком. В замешательстве снова посмотрев новому знакомому в лицо (не без лёгкого мандража), оценивая ситуацию, Ёшка боязливо принял помощь и с явным усилием поднялся на ноги. Боль окончательно не прошла, но и не заставляла подкашиваться колени. На замену нагрянула усталость. После утешающего переосмысливания прошлых действий он заметил значок в форме 'Г' на зелёном пиджаке. — С-спасибо… — еле вымолвил главный герой, стараясь унять неоправданный страх перед впервые встреченной буквой. Небрежно отряхнувшись, он вновь застыл в неловком молчании с другим человеком, не смея сделать чего-либо ещё под его пристальным взором. Успел восстановиться и пульс, и дыхание, но ни слова не было проронено ни одной стороной. Возникало ощущение, что тот полностью контролирует ситуацию и сам устанавливает течение разговора, настолько нагнетало сходство с первым. Вдруг более старший парень медленно развернулся и мерно зашагал в обратном направлении, открыв определённую страницу в романе. Седьмой 'отвис', не ожидав такой развязки, и неуверенно произнёс вполголоса: — П-погодите… э-э… — Глаголь, — обернувшись, коротко назвал он своё имя. «Почему я обратился на 'вы'?.. — подумал Ёшка, смущаясь ненарочной вежливости, но тут же собрался. — Итак, сейчас или никогда. Если он здесь так свободно ходит, значит, знает окрестности. К тому же не факт, что в этот раз я нашёл путь наружу. Нужно его спросить об этом. Прямо сейчас». Выпрямившись, новенький схватил край свитера и невольно потянул его вниз, в попытках сосредоточиться на разговоре и превзойти дрожь. Мягкая ткань обволакивала пальцы, придавая больше уверенности. Знакомый терпеливо ожидал следующей фразы, не изменившись в лице. — Глаголь, мне н-нужно выйти из этого… города. Подскажите, куда мне нужно идти… пожалуйста. Было сложно не заметить его крайнее волнение: хоть четвёртый и не мог знать об этом, но речь с постоянными заиканиями и паузами была букве не свойственна. Однако тот всё же ответил не сразу и слегка приподнял бровь, тщательно обдумывая план местности в уме. Ёшке оставалось только молча стоять на месте, всё так же вытянувшись в струну, и терять нервные клетки в панических поисках причины такого поведения. Наконец, не сменив равнодушного тона, старший сказал: — Если развернёшься и пойдёшь по дороге, придерживаясь левой стены, то выйдешь к лиственному лесу. Это самый короткий путь. Спустя пару растерянных морганий до юноши дошёл смысл чужих слов. На душе стало намного легче и радостнее. Важнейшая на данный момент информация просто вдохнула жизнь в запутанного и испуганного главного героя. Ему словно развязали руки. Спало тяжёлое чувство давления, на лице расцвела яркая улыбка, грёзы насчёт будущих приключений подняли дух. Он искренне поблагодарил букву, коротко попрощался и, не доверяя своей памяти, уже собрался поторопиться к обещанному выходу, как его окликнул тот же голос, будто что-то вспомнив. — Подож… Фраза оборвалась на полуслове. Какая-то несдержанная эмоция проскользнула в этих нескольких буквах. Парень вмиг остановился, обратившись к четвёртому с немым вопросом. Крепко зажав рот рукой, тот ещё потрясённо смотрел на него, но вскоре принял обыкновенный флегматичный вид. — Неважно. Это не моё дело, — отвлечённо произнёс он и зашагал прочь, вновь погрузившись в чтение. В смятении Ёшка задумался: «Странно. Он ведь мне очень помог, а мы так обрывисто разошлись. Мне надо было быть приветливее… Глаголь, получается? Буква 'Г'? В алфавите, по-моему, он довольно близок к Азу. Из-за этого они так похожи?» Отмахнувшись от лишних надумок, что раньше лишь ухудшали положение, он с чистой душой потопал по назначенному пути, раз за разом проговаривая наставление про себя. Предвкушение долгожданной свободы брало верх над разумом, вытесняя прошлые переживания, а шаги только прибавляли подталкивающего азарта. Даже воздух словно становился всё свежее и свежее по приближению к окраине города. Внутри всё щекотно мерцало и трепетало, в том числе от осознания рискованности своих поступков. Серая стена в этот раз оказалась не бесконечной. Совсем скоро оставалась буквально пара метров. За очередным зданием внезапно открылся вид на высокие светлые деревья и множество растений вокруг. Нога наконец-то ступила на зелёную траву, которая слегка щекотала её через ткань носков. Прямо как в сказке, завороженный, Ёшка встал на колено и опустил ладони в изумрудное море стебельков и листочков. Приятная дрожь пробежала по всему телу. «Трава! Мягкая трава! Я правда добрался до неё в одиночку! Ну, практически…» Словно здороваясь, герой широко улыбнулся новому живописному окружению и встал прямо, с эйфорией и беззвучным восторгом продвигаясь вглубь леса. Взгляд падал то на одну, то на другую ветку. Каждая мелочь казалась настоящим чудом. Солнце легко пробиралось сквозь нечастые ветви лип, тополей и берёз и мягко освещало все пышные кустарники в округе, чьи застывшие во времени соцветия украшали природные полотна всех оттенков зелёного. Захотелось прикоснуться к этой части природы, стать ближе. Ладонь в который раз легла на шероховатый белёсый ствол с чёрными пятнами, чувствительные подушечки радовались всем неровностям, и, растроганно осмотрев дерево снизу вверх, седьмой без лишней мысли заглянул за него. В глаза сразу бросился ярко-оранжевый цвет, настроение поменялось за секунду. Тихо икнув от неожиданности, Ёшка спрятался за обворожившую берёзу и крепко прижал руки ко рту. Сердце вновь застучало быстрее. И было чего испугаться: за то злополучное мгновение он чётко разглядел сидящего спиной к нему Аза, а прямо перед ним - странный камень, словно специально выточенный для чего-то до идеальной формы. «Снова!.. Надеюсь, он не услышал, — но здравый смысл вмиг перебил слепые надежды, — тут же практически мёртвая тишина, как он мог не услышать? Надеюсь, хотя бы не придал этому значения…» Однако верить в глухоту первого было сложно и бесполезно. От подсознательного принятия реальности на коже проступил холодный пот, а колени, дрожа, подкосились. Чудом заметив это сквозь поток мысленного сумбура, главный герой встревожился ещё больше, но уже по другой причине. «Почему я до сих пор его боюсь? Я же, вроде как, убедился, что он хороший человек… И всё же прямо сейчас не хочу выносить ещё один разговор-испытание. Надо просто успокоиться и обойти это место. Должно быть легко. Только как?» Прислушиваясь к лёгкому шелесту растений, он медленно опустил руки на светлую крону, невольно прижимаясь спиной к ней. Взгляд терялся в бесконечной листве, вся яркость природы давила своей контрастностью с ощущениями. Нужно было что-то делать, но окружение мешало сконцентрироваться на проблеме. Он сосредоточенно закрыл глаза. «Так, может, пройти позади него, будто я на обычной прогулке? Нет, думаю, слишком рискованно. А может, лучше вернуться к городу и пойти вдоль границы? Тогда с какой стороны я пришёл сюда? Моя кириллица, ничего не приходит в голову! — в отчаянии от окончательной обречённости идей парень боязливо выглянул из-за берёзы на сидящую букву. Поза первого была ещё более закрытая: он выглядел не изысканно-замкнутым, как раньше, а задумчиво-скрытным, размышляющим о чём-то своём. Поверхность глыбы, видная герою, была покрыта какими-то короткими надписями, неразборчивыми с такого расстояния. — А может, всё-таки не заметил? Ещё там какой-то странный камень… теперь мне интересно: почему он стоит прямо посреди леса?» — Если хочешь подойти, то подойди, — достаточно громко, с ноткой раздражения проговорил блондин, даже не оборачиваясь. В свою очередь Ёшка крупно вздрогнул. Неожиданная фраза ещё больше наполнила воздух фантомным удушающим газом, но где-то в закоулках сознания интуиция ненавязчиво подсказывала, что его бездействие было самым опасным вариантом событий. За всё тягучее время не найдя весомых плюсов и дальше скрываться за деревом, он неуверенно шагнул на открытый участок леса и, словно по раскалённым углям, нетвёрдо подошёл к так тщательно рассматриваемому месту. Беглый взгляд на лицо Аза - ни единой эмоции и ответного взгляда, лишь какая-то отрешённая прострация. Такое поведение настораживало. Парень сел на траву неподалёку, сразу ненароком засматриваясь на интересующие надписи.

«Лала Зело Итан Омега Ять Кси Пси Фита Ижица Ижек Лала Лала»

Слова возбуждали почти детское любопытство, будто при чтении древних фолиантов: всё незнакомое было каким-то образом тесно связано со знакомым, и будущее обнаружение этой связи ощущалось величайшим открытием в истории. Рисков мало. Интереса до невозможности много. Преодолевая себя, седьмой решился спросить: — А… а что это? Зачем оно здесь? Упоминающееся целых три раза имя 'друга', конечно, привлекло внимание, но из-за желания сначала разобраться, а затем действовать, он умолчал насчёт него. Аз сразу же слегка удивлённо глянул на букву, что вмиг заставило заволноваться чуткую душу. — Я что-то не так сказал? Извини… — Нет, просто… ты впервые со мной заговорил, — признался тот, возвращаясь к выточенному камню с заметной печалью. Как-то даже слишком прямолинейно. Казалось, что перед выводящей на чистую воду надписью он был в особом духовном состоянии, будто совсем другой человек. Не желая нарушать такое редкое равновесие между ними, Ёшка понимающе ничего не говорил, сидя в тишине и перебирая догадки насчёт загадочного предмета. Тот ему что-то напоминал… — Это могила умерших букв. У главного героя перехватило дыхание. Точно. Погребальные кресты, надгробные плиты, всевозможные стелы - всё это было знакомо на задворках памяти, но даже так всплыло лишь сейчас, обрастая нежеланными деталями. Бросало в дрожь при каждой вспыхивающей, как небольшое пламя, картинке. С трудом сосредоточившись на теме фразы, он обнаружил кое-что другое: нужные сведения постепенно связались в одну цепь, формируя противоречие. — П-подожди, — медленно и вдумчиво начал он, боясь ошибиться, — ты же говорил, что… мы не можем умереть? Последнее слово пронеслось эхом в чутком и ранимом слуху. Природа вокруг словно утихла ради этого разговора, делая напряжённее и так невесёлую тему. Изначальное молчание постепенно становилось более желанным вариантом. Парень устало зарылся ладонью в свои блондинистые волосы, собираясь с объяснениями. — Да, не можем, — легко проговорил он, будто не заявил прямо противоположное пару минут назад, — но мы можем исчезнуть. Когда в мире 'настоящих людей' изменяется алфавит, то это отражается и на нас. Хотя… это было единственное на моей памяти радикальное изменение. Поражённый сказанным, Ёшка медленно повернул голову на надгробие, протянул руку и мягко прикоснулся к выведенным именам, ощущая каждую неровность под тонкой кожей пальцев. Холодок от надгробия тут же распространился по телу неизлечимым вирусом. — Получается… каждое слово здесь.? — Да, ранее существовавшая буква. Все они исчезли из этого мира, не оставив ничего, кроме личных предметов и воспоминаний. В его голосе слышалась глубокая трещина в твёрдости и нарощенном самообладании. Главный герой сглотнул и приобнял колени, ощущая зловещее присутствие смерти. Никогда он не задумывался о ней так глубоко и не наблюдал за ней со стороны. Даже у первого не получалось невозмутимо с нею жить, что говорить про остальных? Накатывала невыносимая горечь от того, что он никогда не встретится с этими людьми, не узнает их лично, не посмеётся вместе с ними. — Аз… — привлёк он внимание, пытаясь выровнять дрожащий голос. — Прости, если нетактичный вопрос… какими они были? Невыразимая обычными словами эмоция промелькнула на чужом лице при этом коротком вопросе, вонзившимся меткой стрелой прямо в цель. Какая-то смесь подавленного гнева, ностальгии и самую чуточку вины всего на один миг. Без единого звука названный опустил обе руки к траве и невесомо погладил её в отвлечённом жесте, впитывая мягкую текстуру поверхности. Казалось, что он вспомнил что-то важное и теперь борется с желанием забыться в всплывших кусочках прошлого. Первый ответил в своём темпе: — Ты иногда напоминаешь мне одного из них… Ижицу. Такой жертвенно добрый, по-гуманному проницательный. Знал подход к каждому из алфавита, знал нужные слова для любой ситуации, знал всех больше, чем они сами, и не пользовался этим… не знаю как, но он вырос именно таким, — он выдержал паузу. — Это звучит фантастично, почти нереально, однако мы бы не стали такими без него. Я ему очень обязан. Солнце, достигнув нужного угла, начало освещать своим живительным светом лужайку посреди леса, на которой сидели двое разговаривающих парней. С каждой минутой становилось всё теплее и яснее в этом месте, атмосфера пугающего холода смерти уходила с течением времени, только приятная история заполняла воздух. От предложения, завершающего самый чувственный монолог из всех предшествовавших встреч, веяло пробирающей искренностью и наболевшей тоской. — А… а остальные? — задал очевидный вопрос Ёшка, до глубины души тронутый откровением собеседника. Блондин изобразил самую непритворную неприязнь, какая только существует: — Не хотелось бы говорить плохое о мёртвых… — Понятно… — не решился и дальше ворошить прошлое главный герой. «Хотя мне всё же интересно узнать про них побольше. Наверно, лучше расспросить тех, кто был с ними близок, — взял он на заметку. — Но что делать с Лалой? Я не могу сейчас промолчать, иначе упущу шанс увидеть другую сторону его истории; в ней всё ещё много белых пятен. Но если все думают, что он умер, то будет ли правильно спрашивать об этом?» — он слегка нахмурился. Спустя некоторое время, тщательно взвесив все за и против, которые только могли прийти в голову, юноша решился спросить. Обдумывание заняло больше четверти часа, так что вновь начинать общение было ещё более неловко. Он нервно соединил указательные пальцы и встретился взглядом с собеседником, надеясь увидеть понимание своих намерений. Тот вновь глядел надменно, сквозь полуприкрытые глаза, по большей части отойдя от ностальгии. Уверенность в правильности решения ослабла. — Можно спросить про… Лалу? Почему его переписывали три раза? — стеснённо проговорил Ёшка, упорно продолжая искать смягчения в стальном взоре. Однако попытки возобновить взаимосвязь отскочили от щита из леденящего кровь хладнокровия, не добившись желаемого эффекта. Тишина затягивалась. Зрительный контакт не прекращался. Тяжёлый свет раскалял воздух. Уже становилось не по себе: в этот раз Аз совсем не торопился отвечать, задумавшись о чём-то своём, по догадкам, зловещем. На лужайке стало до невозможности душно. Внезапно старший протянул руку и неслабо щёлкнул пальцем седьмому по лбу так, что тот сразу же громко айкнул и прикрыл новоиспечённый ушиб. — Не лукавь мне, дитя. Я тоже знаю, что он жив. — Больно же! Можно было просто сказать, — с выступившими слезинками воскликнул младший, добавив шёпотом, — без щелбана… Вызвав обиженно нахмуренные брови, парень в ответ злобно усмехнулся, на что Ёшка вытер намокшие глаза и отвернулся в сторону. Его сильно задела такая кардинальная смена обстановки. Столько мучительных мыслей и додумок на этот счёт, а всё закончилось несправедливой болью и замечанием. План полностью пошёл ко дну. Теперь захотелось всем своим видом передать хотя бы часть своего негодования обидчику. Не чувствуя ни капли совести, первый ответил: — Ты ещё ребёнок. И реагируешь, как ребёнок. Твои нелепые попытки во враньё вводят меня в сон, — он уклончиво поправил волосы. Младший намеренно проигнорировал комментарий в свою сторону и скрестил руки на груди, частично копируя собеседника. Тот даже не глянул и продолжил равнодушно буравить надписи на камне. Вновь растянулась напряжённая тишина. Ни один из присутствующих не желал продолжать разговор, закончившийся на такой скверной ноте. Минутная враждебность одержала верх из-за пары резких действий и фраз, на самом деле не несущих большой антипатии. Вся застывшая в пространстве поляна была удивительно живее и подвижнее пары букв, которые испытывали друг друга молчанием. Так же сидят по углам и дуются братья, кого наказали родители за общую оплошность, хотя каждый думает, что виноват второй. Аз ненароком глянул на обиженный фиолетовый комок, натянуто демонстрирующий недоброжелательность, и тут же брезгливо скривился. — Фу, тебе не идёт это выражение лица… и эта поза. Перестань. Ноль реакции. Первый глубоко вздохнул, стараясь держать себя в руках, так как раздражение уже покалывало в груди и кончиках пальцев. Отвратное чувство дискомфорта от умышленного чужого игнорирования разливалось по всему телу, выжидающе стягивало клетки тканей, пульсировало неприятным сердцебиением под кожей. Ещё один вздох. — Ага, я понял, это был перебор. Ну извини. Достаточно? — удивительно неестественно прозвучал его звонкий голос. Извинение явно было сказано с натяжкой, без искренности. Молчание. Отчаянно простонав, Аз устало провёл ладонью по лицу. Сдерживаться и так было не очень просто, учитывая его неустойчивую натуру, а прожигающее чувство вины даже не за эту ситуацию лишь уменьшало самообладание. Оно расшатывалось с каждой секундой, немощным деревом повиснув на крае обрыва. Вдох-выдох. — Ненавижу, когда так делают, — со злостью и явным намёком на кого-то стороннего произнёс старший, — ну и чего ты этим добиваешься? — риторически продолжил он. Ёшка мельком оглянулся на чужое недовольное лицо, уловив нужный момент: — Ответа… можешь ответить на вопрос, как ты понял, что Лала жив? Из-за внезапного прекращения краткой забастовки Аз удивлённо проморгался, смотря прямо на виновника своей раздражённости, а затем иронично пробормотал: — И это ещё меня называют манипулятором. Ты и вправду чересчур жадный до информации. Вокруг зашелестели листья. Это было всего лишь ожидание выгодной позиции в виде предельного чужого чувства провинности. Седьмой тихо улыбнулся и обратился к новой жертве допроса, любознательно уставившись на неё. «Просто интересно», — крутилось у обоих на уме от меткого замечания: у одного признание, у другого колкость. Парень откинулся назад, упёршись руками в траву, будто это был самый бессмысленный вопрос в его жизни. — Вообще, никакой здесь тайны нет. Ты и сам знаешь ответ, — Аз встретился с привычным непонятливым взглядом и пояснил. — Я увидел, что он жив. Пару мгновений спустя по поляне прокатилось протяжное «а-а-а», заставив говорящего закатить глаза. — Почему тогда не рассказал остальным? Они же так волнуются насчёт этого! — воскликнул Ёшка, вспоминая разговор с Яори. — Не говори о том, чего не знаешь. Винить себя в том, что мы не в состоянии вернуть Тринадцатого, хотя он всегда находится рядом, гораздо мучительнее. Так лучше коллективу, он ведь тоже был частью алфавита… Как и все они… Тонкие пальцы вновь провели по острым краям надписей, губы еле заметно дрогнули. Ёшка с сожалением приопустил голову, поняв, что опять испортил атмосферу. Было сложно расспрашивать его о прошлом, не задевая каких-либо болезненных тем. Предугадать их было также практически невозможно. На протяжении всего разговора присутствовало чувство, схожее с замиранием сердца от каждого шага по минному полю. Как только на губах созрело очередное извинение, сзади раздался знакомый голос, избавляя разум от всех мыслей. — Ёшка! — к памятному месту на поляне приближался одиннадцатый. — Краткий? — обернулся главный герой с блестящими глазами. Он судорожно пригладил чёлку, скрывая недавний ушиб, и изо всех сил поторопился прямиком к другу. Его встретили крепкие объятия. Ноги оторвались от земли, а маленькое тело закружили на месте, не сдерживая радости. Недолгий смех обоих слился в единую, полную счастья мелодию. Аз раздражённо цокнул и отвернулся от приторной картины. — Я так по тебе скучал! — сознался младший, вытирая выступившие слезинки. — Всё это время невыносимо хотелось прогуляться вдвоём, как раньше. — Я тоже очень рад видеть тебя на ногах! — парень встал на одно колено, чтобы быть на одном уровне. — Как себя чувствуешь? Ничего не болит? Как же тебе не везёт встречать данного придурка… — Я всё ещё здесь, — бесстрастно напомнил первый. Нервно улыбнувшись на ядовитую перепалку знакомых, которая не сулила ничего хорошего, Ёшка осторожно взял лицо напротив в свои ладони. Внимая любимым прикосновениям, Краткий устремил вновь смягчившийся взор лишь на него. — Со мной всё в порядке, мы просто поговорили. Мне больновато сильно напрягаться и бегать, но в остальном я полностью выздоровел. Большое спасибо за заботу. От по-родному нежного тона он улыбнулся в ответ и встал, слегка погладив взъерошенные фиолетовые волосы. Их обладатель смущённо хихикнул. — Бесите, — вновь подал голос Аз с большей злобой. — Идите уже куда-нибудь подальше и не мозольте глаза. Малиновый нахмурился, глядя тому в спину, и незамедлительно ответил с издёвкой: — Конечно-конечно, раз уж 'Ваше Величество' того желает. Он, словно до этого ждав удобного случая для ухода, взял напарника за руку и, вербально уловив его согласие, спешно зашагал прочь. Ёшка последовал за ним и рассеянно бросил на прощание блондину: «Пока-пока!». Тот проигнорировал высказывания обоих, продолжив в одиночестве буравить неидеальную каменную могилу. Путь из лиственного леса длился недолго, в приятной тишине, изредка прерываемой еле слышным бурчанием, больше похожим на чтение проклятий на латыни. Младший с трудом мог разобрать лишь несколько фраз: «Строит из себя такого важного… только пафоса нагоняет… бесит взаимно…» Однако было много других вещей, которые им долго хотелось обсудить друг с другом, и теперь они волновали намного больше. Слишком многое произошло за небольшой период времени. Но наедине, держась за руки, на уме могла всплыть только одна тема, будоражащая кровь. — Эм, Краткий… — Да? — отозвался тот без единой капли прежнего раздражение, будто не он пару минут назад обильно осыпал оскорблениями первую букву алфавита. Юноша выдержал паузу. Прошлый опыт заставлял внимательнее подбирать слова, хотя что-то внутри подсказывало, что в разговоре с малиновым этого не требуется. — Ты же… приглядывал за мной, да? После комы… — начал он издалека, сильнее сжав чужую ладонь. Краткий тут же остановился. Он только переступил через границу земель и оказался на прозрачной поверхности жилого района букв, контрастирующего с изумрудной травой, на которой остался стоять седьмой. — Ты помнишь про это? — особым тоном выделил старший последнее слово, понимая, что они оба знают, о чём идёт речь. Ёшка приглушённо угукнул, подтянув ворот свитера ко рту. Пока не смея встретиться взглядом с магически пленительными глазами, одиннадцатый ответил не сразу. Он застыл в одном положении; от него веяло напряжением за километры. Но ладони тот не отпустил, словно цепляясь за единственный способ остаться в этом мире, а не сбежать, переместившись обратно в опустевший особняк. — Не морочь голову, — обернувшись, проговорил парень с добродушной улыбкой. — Я был не в себе, вот и выпалил какую-то глупость. Не нужно принимать близко к сердцу. Такие разные локации. Одна необычная, полая, неестественная. Она пугает каждого, кто впервые её встретит. Такова её сущность. А вторая тёплая, до обыкновения уютная. Одним своим видом согревает сердце и будит забытое ощущение покоя. И они обе сосуществуют вместе. Иногда даже кажется, что не просто сосуществуют, а дополняют друг друга до идеального баланса. Прозрачная платформа и сверкающий лес. — Нет, не в этом дело, — с трепетом пробормотал главный герой, постепенно краснея. — Пожалуйста, не надо обесценивать свои чувства. Я хочу сказать, что подумал насчёт этого и… наверно, я тоже, — он смущённо отвёл взгляд. Краткий округлил глаза, будто оторвавшись от реальности. — В смысле… ты всегда заботишься обо мне, искренне беспокоишься и защищаешь в любой ситуации, готов ради меня на всё, что я очень ценю. Сердце так бьётся, когда вспоминаю об этом, — младший говорил всё тише и положил руку на грудь, словно вправду прислушиваясь к участившимся стукам внутри. — Ты восхитительный, я не устану повторять. Каждый твой взгляд, каждая улыбка и прикосновение вызывают мурашки по коже. И поэтому я думаю, что тоже люб… Внезапно одиннадцатый плавно наклонился к открывшему душу парню и осторожно прикоснулся к его губам, прерывая на полуфразе. Поцелуй говорил намного больше, чем тот мог ответить. Он получился мягким, неспешным, чистым, воплощая все сложные чувства в простом физическом действии. Пальцы переплелись в желании стать ещё ближе и роднее, щёки краснели с невиданной скоростью. Всё окружение замерло в ожидании, время также перестало иметь значение. И даже после смазанного отстранения они всё ещё глупо смотрели друг на друга, пока бабочки любви достигали пика своего количества и активности. Наконец главный герой собрался с духом и произнёс заплетающимся языком: — Ты меня прервал… — Извини, ты был слишком милым, — оправдался старший, не менее смущённый своими действиями. — Ну всё, теперь я никогда не смогу сказать полностью, — драматично отвернувшись и умело скрыв крайне алую кожу лица, проговорил Ёшка. Изображая самого несчастного человека на свете и пытаясь унять учащённое дыхание, другой так же наигранно ответил: — О, нет, извини. Я не смогу прожить без этого признания. Радостно улыбнувшись, парень крепко обнял его и наконец закончил: «Я люблю тебя». Тот, сначала опешив, потрепал чужие волосы. Счастье обоих стремительно возрастало и накрывало с головой, заставляя расцветать и наслаждаться моментом. Ничто вокруг на это короткое время не существовало, только пленяющее тепло родного человека. Все события, когда-либо случавшиеся с главным героем, вели его именно к этому мигу целостности и безмятежности. Любая мелочь в его истории могла кардинально изменить счастливое будущее и завести в тупик, направить на тернистую дорогу. Однако именно здесь, именно сейчас линии слились воедино, образуя пик блаженства. Пик блага во всей Вселенной. Медленно расцепив объятия, они аккуратно взялись за руки, словно боясь сломать и упустить ощущение единства. Краткий немного наклонил голову. — Я так рад, что ты у меня есть, — получив нежное поглаживание пальцев, он тут же осмотрелся по сторонам, нахмурившись. — Надеюсь, никто из местных этого не видел - здесь сплетни разлетаются быстрее звука. К слову, когда планируешь вернуться в особняк? Ёшка с воодушевлением в глазах ответил: — Не очень скоро: у меня есть одно дело в мире букв.