***
—… Не смей! Не смей этого делать, слышишь?! Кот безжалостно тряс ее за плечи, крича в лицо яростным шепотом, а Рита, морщась от боли, подумала, что он многому успел научиться за все эти годы. По крайней мере, давить на болевые точки. Еще бы приказы командира так выполнять научился… — Ну и что ты творишь? — спросила устало, проследив, как пистолет с тихим плеском погрузился на дно. — Это ты что творишь?! Багира, да что с тобой?! Ты же боец! Подумаешь, какая-то царапина… Не в первый раз! Почему ты сдаешься? Да эти уроды отсюда свалят через час-другой, а ты… — Ты слышал приказ, — равнодушно уронила Багира. — Мы не имеем права рисковать. Если нас поймают… — Пусть поймают сначала! Рит, я тебя не узнаю… Он не договорил, рывком обернувшись на шорох. — Так, Мурашова, а ты почему не ушла? — А ты? — вопросом на вопрос ответила Женя, без сил опускаясь на ближайший камень. — Кот, время! Надо спешить! Мы и так уже задержались! Ионов медленно перевел взгляд на Багиру. Выражение его лица Рите не понравилось — по тому, как сурово сжались губы, сошлись брови, оледенел взгляд, стало ясно, что он принял какое-то решение, оспаривать которое никому не позволит. Упрямый мальчишка… — Ты пойдешь одна, — отчеканил скупо. Передал Жене груз, который должен был нести сам. — Доставишь на базу компьютер и документы, объяснишь ситуацию, Пригов решит, что делать. Я остаюсь с Багирой. — Кот… — Лейтенант Мурашова, выполняйте приказ! Резкий и жесткий тон прозвучал как приговор. Мура несколько мгновений пристально смотрела на каплея — но в его лице не дрогнуло ничего. Женя первой отвела глаза и поднялась, понимая: спорить бессмысленно. — Подожди, — окликнул Ионов, когда Мурашова уже повернулась. Вытащил запасную обойму, передал ей. — Возьми. На всякий случай. А теперь иди. Иди, времени мало! Лишь когда вслед Муре сорвался камешек, загрохотав по узкой тропинке, Багира смогла осознать, что произошло — даже мутная, ослабляющая дурнота немного отступила. — Кот, ты не имел права!.. Я же вам приказала… Ионов спокойно встретил ее растерянно-возмущенный взгляд. — Вернемся — отдашь меня под трибунал. А теперь пойдем. Обопрись на меня. И, подставив плечо, крепко удерживая за талию, медленно шагнул вниз по скользким камням — к извилистому лабиринту пещер.***
Багира не знала, как долго они шли, очень быстро потеряв счет времени, а также бесконечным переходам, коридорам и поворотам. В голове шумело все сильнее, дыхание начало сбоить, перед глазами темнело, идти становилось все труднее. Наверное, если бы не укол обезболивающего, предусмотрительно сделанный Котом, от боли она бы уже потеряла сознание… Темная вода в первое мгновение показалась ледяной — даже болезненная одурь немного спала. Но, стоя почти по плечи в стылой воде, бессильно прислонившись с одной стороны к Коту, с другой — к холодной осклизлой стене, Рита очень скоро продрогла до костей, почти не чувствуя совершенно окоченевшего тела. Мысли путались. Озноб пробирал насквозь. Временами Багира впадала в какое-то полузабытье — когда переставала чувствовать холод, переставала понимать, где она и зачем, с бессознательным инстинктивным упорством вжимаясь в мокрые камни, только бы не упасть. — Потерпи, — теплый шепот обжег покрывшуюся мурашками кожу; сильная рука стиснула еще крепче, помогая сохранить равновесие. — Потерпи чуть-чуть, они обшарят катакомбы, убедятся, что здесь никого, и уберутся отсюда. Вечером возле острова будут погранцы, вряд ли эти захотят перед ними светиться… Потерпи. Время текло мучительно медленно, как редкие капли воды из неплотно прикрытого крана. Порой Рите казалось, что это все какой-то нелепый нескончаемый сон — и сейчас, вот сейчас прозвенит будильник… Но звук раздался совсем другой. Прежде, чем Багира успела осознать, что это за грохот, Кот рывком ухватил ее за плечи — и уже через мгновение оба бесследно скрылись под водой. Багира не видела, как мечутся по стенам прожекторы фонарей, не слышала топота ног, резких выкриков переклички, гремящих под шагами камней… Сама не понимала, как ей хватает сил держаться под водой, дышать, не уйти на дно… Руки и ноги слабели, в висках стоял гул, от нехватки воздуха разрывало легкие и, кажется, пошла носом кровь… «Не могу больше, — промелькнула секундная вспышка осознанности. — Не могу…» И в этот момент какая-то сила рванула ее, вытягивая наверх из толщи воды — к кислороду, который мощно хлынул в грудь, заставив надсадно закашляться. — Все, Рит, все — услышала она над самым ухом тяжелый задыхающийся шепот. — Они ушли. Уже все… В глазах потемнело — и если бы Кот по-прежнему не стискивал ее плечи, Рита бы точно пошла ко дну.***
И снова был бесконечно-долгий путь — по длинным пещерам, по узким, почти лишенным воздуха проходам, по крутым подъемам и спускам, по мокрым камням… Наконец в лицо ударило свежее дуновение ветра — от соленого, уже прохладного вечернего моря. Эта часть острова была совершенно дикая, непригодная ни для высадки, ни для причала, ни для купания — высокий каменистый берег, поросший кустарником, надежно скрывал со стороны моря все, что происходило на земле. Издали не слышно было даже шума прибоя — и лишь узкая полоска песка указывала на то, что рядом вода. — Я сама. Сама… — пробормотала Рита пересохшими губами и, медленно убрав затекшую руку с плеч Кота, отодвинулась, сделав несколько шагов и чувствуя, что голова идет кругом. Наверное, кислородное голодание… Сколько они проторчали в этих чертовых катакомбах, а потом под водой… Сделала несколько жадных глубоких вдохов, с наслаждением ощущая вечернюю прохладу, неповторимо-свежий йодистый морской запах, дыхание ветра, нежно касавшегося лица, трепавшего волосы… Жить… Господи, какое же это счастье — просто жить… — Багира! Испуганный возглас ударил в спину — Рита лишь мельком успела удивиться, почему в его голосе столько тревоги. А в следующую секунду покачнулась — и если бы не сильные надежные руки, рухнула бы прямо на теплый песок.