***
Цири смотрела на двух мужчин, самых дорогих ей во всем мире, увлеченных задушевным разговором. Удивительно, но она никогда не видела Геральта таким искренним и открытым с кем-либо. Видимо, такое действие на ведьмака было очередным талантом Региса. Ладно, решила она, на них обоих, себя она тоже не помнила такой искренней и открытой с кем-нибудь, кроме него. По крайней мере, до недавнего времени, добавил тихий, предательский шепот, который она решительно проигнорировала — сейчас было не то место и не то время для размышлений. Втроем они приятно отдыхали в большом внутреннем дворике загородного дома, который она подыскала для Геральта и Йеннефер. Он пустовал прежде, но Цири приказала принести сюда столы со скамейками и много подушек для них, чтобы беспечно провести день с вином, друзьями и радостью. Она отчаянно надеялась, что появится больше возможностей побаловать обоих спокойствием этого места и общей компанией, несмотря на предстоящие коронационные испытания и все сопутствующее. — Вижу, моя шутка оказалась пророческой, став призванием, — заметил вампир, пока Геральт открывал одну из бутылок вина, которые привез на пробу с первого виноградника Корво Бьянко, и наполнял кубки. Цири взяла один и устроилась на подушках. — Не могу поверить, что ты действительно ушел на покой и занялся этим, — она улыбнулась и пригубила вино. Оно оказалось на удивление приятным, даже на ее неподготовленный вкус. — Что ж, — Геральт криво ухмыльнулся. — Почти ушел. — Верно. Обязательно расспрошу Йеннефер насчет этого, — рассмеялась Цири. К некоторому утешению, кое-что никогда не менялось. Регис не обращал на них внимания, сосредоточенно изучая вино — слегка взболтал его, проверил прозрачность, аромат и только боги ведают что еще. Геральт наблюдал за ним с примесью опасения, и Цири, поняв, что мнение вампира много значит для него, не смогла сдержать улыбку. Очередная черта, одинаковая у нее и Геральта. — Ах, поистине превосходный букет… — наконец произнес Регис и вдруг слегка нахмурился. — Это же… Ты действительно добавил сюда мандрагору? — Всего каплю, — ответил Геральт. — Чтобы ее уловить, требуется настоящий вампир. Я нашел, что она дает совершенно неожиданную нотку. — Он отсалютовал Регису кубком. — Беру лучшее от лучших. — Лесть тут лишняя, друг мой, — упрекнул его вампир, тихо рассмеявшись. — Она не влияет на мою честную оценку. Он осторожно глотнул и некоторое время сидел неподвижно, прикрыв глаза. А потом с широкой улыбкой, открывшей клыки, взглянул на ведьмака. — Должен сказать, вкус соответствует аромату, и достигнутое соотношение поистине уникально. Итак, Геральт, если эта бутылка показательна, осмелюсь предположить, что ты получишь признание среди виноделов. Ты занимаешься вином с нашей последней встречи? — Почти, — пожал плечами Геральт. — Но вы, — он обвиняющее ткнул кубком в Региса и Цири, — вы двое должны много чего мне рассказать. Регис посмотрел на нее. Цири усмехнулась в ответ и жестом велела начинать, предоставляя ему удовольствие рассказывать, в любом случае, он умел это лучше, а сама она удобно устроилась, потягивая вино и ожидая очереди, чтобы осветить недостающие события со своей стороны, если потребуется. В саду пели птицы, тени удлинились, солнце поползло вниз. Рассказ тек вместе с вином, и Цири заставляла себя думать только о настоящем мгновении, в котором они были вместе, в безопасности, счастливые. Здесь и сейчас все было хорошо.***
Утренняя коронация Цири ожидалась такой же чудесной и спокойной, как и воссоединение предыдущим днем — до восхода солнца. С первым лучом повсюду в столице зазвонили колокола, и звон продолжался до самой присяги королевы Цинтры, заставляя Региса искренне радоваться, что вампирам не нужен сон. Цири пыталась заставить Альвара изменить церемонию, указывая, что не собиралась начинать правление в атмосфере недовольства, и что нескольких часов вполне достаточно для организации покушения, если дать людям веский повод. К несчастью, историк пропустил ее доводы мимо ушей, и все твердил, что народ Цинтры десятилетия ждал подобного — по справедливости, аргумент был веским. Однако Альвар не остановился на этом и разразился лекцией по символике, ритуалам и их роли в формировании патриотизма нации, давая Регису необычную возможность поучаствовать в подобных рассуждениях. Через пять минут лекции Цири сдалась, и Регис не мог ее в этом винить — не всерьез. Теперь, как результат ее согласия, колокола звенели уже три часа подряд. К чести Альвара, ему удалось где-то найти музыканта, который удивительным образом превратил намечающуюся разноголосицу в нечто мелодичное и довольно приятное, по крайней мере, первую четверть часа. Появившаяся Йеннефер завладела Цири с самого утра. Чародейка прибыла в Цинтру только предыдущим днем, но ее присутствие уже ощущалось по всему замку: слуги и горничные стали чуть быстрее, а все вокруг — более организованным. Сейчас Йеннефер велела служанке отвести Цири в дворцовую купальню, чтобы превратить ведьмачку в королеву, как она выразилась. Сие, как она заявила, необходимо, поскольку займет много времени. Цири не слишком уверенно пыталась возражать, и была проигнорирована. Йеннефер вскоре пришла и потребовала, чтобы их не беспокоили ни при каких обстоятельствах. При знакомстве с Регисом она предстала полной противоположностью слухов и россказней о ней — чародейка приветствовала его удивительно тепло и ласково, и поблагодарила за помощь в прошлом и настоящем. Памятуя об этом, Регис нашел Цири и Геральта незаметно поддавшимися обаянию Йеннефер, что показалось ему забавным. Как только все успокоилось, они с Геральтом остались в замковых залах одни, и Регис воспользовался возможностью, чтобы дать волю веселью. — Йеннефер — поразительная женщина, — деликатно заметил он, наблюдая, как поползли вверх брови Геральта. Ведьмак только пожал плечами — короткий, но красноречивый жест. — Мы здесь не нужны, — он ловко уклонился от темы, — пойдем, найдем Золтана и кухню. Лютик и Присцилла должны появиться через час-два. — Никогда не думал, что увижу, как наш бард откроет прелести моногамии, — вампир удивленно покачал головой. — Так далеко он не зайдет, — в подобном же тоне с глубоко скрытой иронией ответил Геральт. Регис улыбнулся, бард и так зашел слишком далеко. — Но на моей памяти это самая серьезная попытка завязать отношения с его стороны; серьезнее, чем даже с Анной Генриеттой. Будем надеяться, не придется снова спасать его шею от топора. — Есть шанс, что на этот раз правящая королева извинит его и не допустит, чтобы он лишился головы, — с воодушевлением заметил Регис. Геральт ухмыльнулся в ответ. — Полагаешь, Цири сдержаннее Анарьетты, или у Лютика просто меньше возможностей довести ее? — «Сдержаннее» — не самое подходящее слово в ее отношении, — усмехнулся Регис. — Вообще не подходящее, — согласился Геральт задумчиво. — И все же… — И все же она здесь, — закончил Регис. Ведьмак глянул на герб Цинтры, висящий на стене. — Она здесь, — тихо ответил он.***
— Вставайте, ваше величество. Голос Йеннефер разбудил Цири, как только она задремала, убаюканная тишиной — благословенной тишиной — и горячей водой. Сумрак купальни наполнял душистый пар: несколько магических фонарей по углам были единственным источником света. Чародейка улыбнулась, села на край покрытой овчиной ванны и придвинула маленький табурет, на котором возвышалась корзина с бутылочками и баночками разных форм и размеров. Цири еще не удосужилась изучить ее содержимое. Потом Йеннефер убрала веревку, державшую волосы Цири, и когда пряди рассыпались по ее спине, и начала их расчесывать. Цири снова прикрыла глаза. — Будто вернулась в Элландер, — пробормотала она, все еще одурманенная сном. Руки Йеннефер на мгновение замерли и снова продолжили движение. — Если бы я тогда знала… — тихо сказала чародейка чуть дрогнувшим голосом, — если бы предвидела, как долго не увижу тебя снова. Цири распахнула глаза и схватила Йеннефер за руку. — Я так скучала по вам обоим, — прошептала она. — А мы скучали по тебе, очень скучали, — чародейка убрала несколько прядок со ее лба, пробормотала заклинание и ожившая губка принялась смачивать волосы Цири. — И раз уж ты сейчас со мной, будь умницей и расскажи все, что произошло после твоего молчаливого исчезновения из Корво Бьянко. — Я должна была… Мне следовало… — смущенно начала Цири. В вихре событий у нее не было времени остановится и сообразить, что Геральту и Йеннефер могло не понравится как она их отодвинула, особенно после того, как они провели половину жизни в подобных событиях. — Я понимаю, почему ты так поступила, — как обычно нетерпеливо прервала ее Йеннефер. — Но по-прежнему хочу услышать подробности. Цири немного расслабилась, откинулась на край ванны и начала рассказывать. Йеннефер молча слушала и мыла ее волосы, применяя те благовония, которые находила уместными. Воздух наполнился ароматами жасмина и бергамота. И только когда Цири дошла до путешествия в Ковир, чародейка заговорила. — Филиппа могла бы гордиться тобой, так тщательно ты реализовала ее план относительно себя… — Без Ложи, которая дергает меня за нити? — фыркнула Цири. — И с Цинтрой на карте? — Верно, — Йеннефер улыбнулась. — Твоя версия мне тоже кажется куда привлекательнее. — Что вообще хочет Филиппа? — тревожно просила Цири. — Я давно о ней ничего не слышала. — Я тоже, и это беспокоит, — ответила Йеннефер. — Может, Трисс знает больше. Но будь готова. Я не знаю, куда и как далеко распространяются ее амбиции. — Она на миг замолчала и сменила тему: — Итак, что ты думаешь насчет Танкреда? — Он хочет сотрудничества, а не просто показную свадьбу, — ответила Цири. Она все еще обдумывал последствия предложения Танкреда. Помимо всего прочего, эта безумная идея давала возможность приоткрыть клетку, в которую она сама себя загнала. — Умно, — кивнула Йеннефер. — Тем более, все полагают, будто этот союз — лишь символ без содержания. — Что дает нам преимущество, — усмехнулась Цири. — Хочешь честно? Получается намного лучше, чем предполагалось. — Приятно слышать, — чародейка потянулась за полотенцем и принялась вытирать волосы Цири. — А что насчет снова вышедшей из-под контроля силы? — На этот раз, не так уж она и вышла из-под контроля, — ответила Цири, покопавшись в сумбурных воспоминаниях о потоке. — Конечно, понадобился Регис, чтобы вывести меня из транса, но выброс был более направленным, как и следовало. Откровенно говоря, это большое облегчение, потому что я ненавижу просить о помощи Авалак’ха. — Раз уж ты не сыграла отведенную роль в его грандиозных планах, лучше этого не делать, — согласилась Йеннефер. — И потому наш долг перед Регисом возрастает. — Точно, — улыбнулась Цири. — Без него я бы ничего не добилась… или погибла в процессе. — Он — странное существо, — тихо заметила Йеннефер, снова втирая ей что-то в волосы. В смешение ароматов вплелся запах роз. — Для его вида мы должны казаться ордой раздражающих насекомых, но тем не менее, именно его жертва раз за разом спасет мерцание нашей жизни. — Знаю. Он рассказал мне, через что прошел, но это мало объясняет его поступки, — Цири помолчала, а потом покачала головой. — Как и то, что он делает для меня сейчас. — О, тут все просто — если он и пытался отказаться, то вероятно, слишком утонченно, чтобы ты заметила, — усмехнулась Йеннефер и протянула Цири сухое полотенце, не позволив возразить. — Хватит отмокать. Пора готовиться.***
— Ну и ну, только посмотри на себя. Йеннефер развернула ее к ростовому зеркалу, и Цири едва подавила вздох. Мягкие волны ее волос удерживала замысловатая серебряная сетка, усеянная сапфирами, глаза и губы — умело подчеркнуты. Картину дополняло великолепное платье, и Цири оставалось только признать, что чародейка выполнила свое обещание превратить ее в особу королевского рода. Только она не походила… на себя. — Осталось скрыть шрам… — Нет, не надо, — возразила Цири, проследив пальцем красную полосу на левой щеке. — Он… хорошее напоминание о реальности. — Как пожелаете, ваше величество, — Йеннефер улыбнулась ей в зеркало. — Пожалуйста, только не превращайся в Региса, — тихо засмеялась Цири. — С таким количеством иронии мне не справиться. — Это не ирония, Цири, — возразила Йеннефер. — Теперь это правда. Пора бы тебе привыкнуть. Цири отвернулась от зеркала и подошла к окну. Из покоев открывался прекрасный вид на город, а в ясный день — даже на далекое море. Ее страна, ее дом, а через несколько часов и ее ответственность. Она глубоко вздохнула, чувствуя, как сердце трепещет от звона колоколов, и подавила нарастающий страх. Правильно ли все это для нее и для Цинтры? Здесь ли ей следует быть? Чародейка подошла и, не говоря ни слова, положила руки ей на плечи. — Я… — Цири запнулась и покачала головой. — Не уверена, что готова. — Цири, — Йеннефер приподняла пальцами ее подбородок и посмотрела в глаза. Этот жест напомнил им обеим первую встречу — холодная, отстраненная и бесчувственная чародейка и одиннадцатилетняя девочка, полная недоверия и неприязни. Цири невольно улыбнулась, подумав, насколько все изменилось с тех пор. — Сначала Нэннеке и я, а потом Филиппа подробно объяснили тебе, как все это, — Йеннефер обвела рукой комнату и город внизу, — было потеряно безвозвратно. Как исчезла княжна Цинтры, как этот путь закрылся для тебя. И все же ты стоишь здесь, почти коронованная, доказав, что все мы ошибались. Ты прекрасно знаешь, такого почти не могло произойти. — Чародейка коснулась ее щеки со шрамом и улыбнулась. — Но платье и корона лишь символы, красивая картинка для людей. Они не делают тебя кем-то другим. Тебе они не нужны — просто посмотри, чего ты добилась, на своих условиях. Теперь это твоя страна, твоя власть и твои правила. У Цири перехватило горло и, не в силах говорить, она обняла Йеннефер. — Ты всегда была самой большой неожиданностью, какую только можно представить, утенок, — прошептала чародейка ей в волосы, обнимая. — Перестань, — проговорила Цири сквозь слезы, — или придется снова поправлять макияж. — Не страшно, это же магия, — фыркнула Йеннефер, и Цири усмехнулась, крепко сжимая ее в объятиях. Внезапный стук в дверь испугал обеих. Цири высвободилась из рук Йеннефер, вытерла слезы и повернулась к двери. — Войдите. Появился Альвар и сразу же отвесил официальный поклон. Цири скорчила гримасу, Йеннефер только посмотрела на нее и покачала головой, но уголки губ дрогнули. — Моя королева, церемония начнется через полчаса, — едва дыша, произнес историк. — Спасибо, Альвар. Я скоро буду. Он выпрямился и улыбнулся, показывая яснее любых слов, как он переполнен счастьем и гордостью, вкупе с нервным ожиданием, полностью понятным ей, а потом скрылся за дверью, снова оставив их наедине. — Я присоединюсь к остальным, — Йеннефер тоже собралась уйти. — Спасибо. За все, — Цири схватила ее за руку, горло снова сжалось. — Иди, доченька, — фиолетовые глаза Йеннефер потеплели. — Заставь нас гордиться собой.***
За несколько столетий Регис повидал немало церемоний, но и он испытал трепет в тронном зале. С галерей, с рассвета переполненных не очень важными гостями, стекали белые гирлянды. Цветы обвивали колонны и арки, наполняя помещение тонким, сладким ароматом. Гербовая лазурь Цинтры, искусно подчеркнутая золотом, покрывала все открытые пространства, особенно проход, ведущий к короткому помосту, на котором стоял высокий и узкий трон. Перед ним приготовили пуфик, а по обеим сторонам висели длинные знамена. Цинтрийские львы на них казались живыми от колебания на ветру, золотые шкуры сияли в солнечных лучах, проникавших в зал через огромные окна за троном. Регис не мог сдержать волнения при виде королевских гербов, ведь все разворачивалось на его глазах: деяния Цири, в которых ему посчастливилось сопровождать ее, наблюдать за ней. Снаружи еще звонили колокола. — Геральт! — воскликнул Лютик, пробираясь сквозь толпу важных гостей, заполнивших зал. — И Регис! Боги, какое счастье, что ты жив и здоров! Я не мог поверить, когда Геральт рассказал о встрече с тобой! — Тише, — прошипел Геральт, кивнув на Дийкстру, который с явным интересом наблюдал за ними с другой стороны комнаты. Бард, как всегда невозмутимо, отступил в сторону, открывая свою спутницу. — Регис, позволь представить Присциллу. Милая, это Эмиель Регис… — …твой знаменитый друг, — прервала его бард, сверкая улыбкой, и кивнула вампиру. — Счастлива наконец-то познакомиться. Лютик так много о вас рассказывал! — Весьма приятно слышать, — поклонился Регис. — Прибереги комплименты до того времени, как услышишь ее пение, — вмешался Лютик, сияя. — Голос восстановился? — спросил Геральт, и Регис вопросительно посмотрел на него. — Три года назад, в Новиграде, меня похитили, — объяснила Присцилла, заметив его взгляд. — Повредили голосовые связки, и я долго не знала, буду ли петь снова. Но к счастью, голос вернулся, хотя его тембр, а с ним и вокальный диапазон, изменились. — Ты разговариваешь с невеждами, моя красавица, — перебил ее Лютик, но увидев, как Регис выгнул бровь, быстро поправился: — С невеждой. Да, Геральт, она почти полностью поправилась, к моему невыразимому облегчению и к радости всех, кто обладает хоть каплей музыкального слуха. Присцилла поблагодарила его милым наклоном головы и улыбкой, а потом восхищенно огляделась. — Не могу дождаться церемонии. История о Львенке так и просится в балладу. — Разве она еще не написана? — улыбнулся Регис. — Только в набросках, надеюсь закончить ее после церемонии, — она улыбнулась в ответ и обвела рукой тронный зал. — Жду финала для окончательного оформления. — Лютик никогда в жизни не нуждался в финалах, — фыркнул Геральт. — Он сам их придумывает. — Это поэтическое допущение! — возмутился бард. — Мои баллады затрагивают общечеловеческие темы! Их роль не в том, чтобы описывать события подробно и точно! — Насколько я помню, подробности зависят от субъектов баллад, — тихо заметил вампир. — Что же касается характера этих подробностей… — Никакого уважения к искусству, — заявил Лютик, тоном и позой выражая оскорбленное достоинство. Присцилла усмехнулась. — Красивая получится церемония, — сменила она тему, солнечно улыбаясь угрюмому барду. — И заслуженно, — не смог удержаться Регис. — Так вот где вы прячетесь, — раздался голос Йеннефер. Чародейка возникла позади Геральта и вязала его под руку. — Как и приказано, — заметил Регис. — Как прошла подготовка? — Скоро увидите сами, — она улыбнулась и оглядела их маленькую группу. — Лютик, ты все еще жив? — И я всегда рад видеть тебя, Йеннефер, — ухмыльнулся бард. — Позволь представить тебе Присциллу. — Очень приятно, — Йеннефер слегка прищурилась. — К сожалению, у меня пока не было возможности услышать новую балладу о моей скромной персоне, получившую столько похвал во всем мире. — Рада слышать о ее успехе, — бард слегка поклонилась. — Моей целью всегда было воздать объекту заслуженную справедливость. — Не уверена, что это та справедливость, которой объект хочет или заслуживает, — парировала Йеннефер. — Похоже, все уже собрались, — чуть нервно вмешался Лютик. — Мэва уже прибыла, Кистрин здесь… — И Танкред с Трисс, — добавил Геральт. — Не волнуйся так, ведьмак, — Йеннефер сжала его руку. — Такое кислое лицо не подходит случаю. Цири знает, что делает. — Не уверен, — пробормотал Геральт. — У нее крепкие доводы, которые сложно опровергнуть, — Регис заботливо отбросил свои собственные беспокойства по этому поводу. — Несмотря на риск, этот шаг обеспечит будущее Цинтре, иначе победа Цири будет недолгой. — Верно, — согласилась Йеннефер, оборачиваясь к Геральту. — Кроме того, разве у тебя есть еще кандидаты для замужества? Дийкстра или очередной император? Она уже не маленькая девочка и не нуждается в защите. Ее выбор хорошо продуман. — Тебя действительно ни капли не беспокоит ее решение? — тихо спросил Геральт. — Мы почти ничего не знаем о Танкреде. А то, что знаем, не слишком приятно. — Старая история, — чародейка небрежно махнула рукой. — Конечно, меня это беспокоит, но куда меньше, чем другие варианты в ситуации Цири. Кроме того, она не одна. У нее есть надежные люди в Цинтре, а в Ковире — Трисс. — Дийкстра сказал, что помогал чародеям бежать из Новиграда для обретения ушей при ковирском дворе, — возразил Геральт. — Трисс, скорее всего, можно доверять, но остальным… — Почему бы тебе не пойти и обсудить с ней это, раз уж так беспокоишься? — глаза Йеннефер опасно сверкнули. — Цири приняла решение, прекрасно осознавая условия и последствия. Она справится. Их прервал камергер, стукнув длинным изукрашенным посохом, призывая толпу замолчать. — Благородные дамы и досточтимые господа, принцесса Цирилла Фиона Элен Рианнон, наследница престола Цинтры! Стражники открыли большую, искусно вырезанную дверь красного дерева, и вошла Цири. По залу прокатилось волнение. Нет, не Цири, вдруг понял Регис, а Цирилла Фиона, плоть от плоти Львицы из Цинтры, что было очевидно для каждого, кто смотрел на нее сейчас, медленно приближающуюся к трону, — голова высоко поднята, взгляд устремлен на золотых львов. «Йеннефер права, — подумал он, — она уже не ведьмачка, нуждающаяся в заботе». Теперь перед ними предстала королева в великолепном кобальтово-синем платье с широким воротником, обрамлявшим ее серебристые волосы. Сапфиры на ней ловили и отражали свет, окружая ее потусторонним сиянием. От ведьмачки, что он нашел в лесах Марибора несколько месяцев назад, остался только безобразный шрам на щеке, шрам, который она даже не пыталась скрыть. Регис осознал, что не дышит. Геральт рядом тихо выругался. Йеннефер улыбнулась с гордостью и глубоким удовлетворением. — Будь я проклят, — выдохнул Лютик за его спиной. — Какая же получится баллада… Цири остановилась перед ступенями, ведущими к трону, и опустилась коленями на пуфик. Дворцовая стража, выстроившаяся вдоль главного прохода, разом повернулась к трону, и перед Цири выступил Виссегерд. — Геральт, — нервно прошептал Лютик, — это же… — Да, — зарычал Геральт. — Регис? Не хочешь объяснить? Но вампир только покачал головой, в то время как Виссегерд оглядел зал, наполнявшийся тишиной, выжидательной тишиной. — Народ Цинтры, достопочтимые гости! Представляю вам Цириллу Фиону Элен Рианнон из дома Кербинов, дочь Паветты от крови Ard Rhena, Калантэ Элен Рианнон, по праву свыше и человеческому закону наша бесспорная Королева. И вы, пришедшие сюда сегодня в знак почтения и покорности, готовы ли признать ее? — Сейчас маршал Виссегерд занимает высший пост в королевстве, — тихо пояснил Регис среди оглушительных аплодисментов, встретивших слова человека. — А потому только у него есть власть короновать Цири. — Он улыбнулся. — Должен признать, меня это более чем устраивает. — Когда-нибудь ты расскажешь, как прошла встреча Цири с его превосходительством, — пробормотал Геральта. — Во всех подробностях. — С удовольствием, друг мой, — улыбка Региса приобрела злорадный оттенок. — С величайшим удовольствием. Камергер заставил толпу умолкнуть, а Виссегерд, подождав немного, снова обратился к Цири. — Ваше величество готова принять присягу? — официально спросил маршал. — Готова, — раздался в тишине зала голос Цири: ясный, четкий, уверенный. Регис сильно жалел, что не видит ее лица. — Обещаешь ли ты и клянешься править народом в соответствии с законом, обычаями и религией? — Обещаю, — так же официально ответила Цири. Вампир вспомнил бесконечные репетиции несколько дней назад: Альвар терпеливо показывал очередность и этапы коронации, а Цири едва сдерживала беспокойство — предстоящая церемония крайне тяготила ее. Теперь же в ней не было и намека на нервозность, ни в голосе, ни в жестах, ни в позе. В его сердце вспыхнула обжигающая гордость и восторг. — Обещаешь ли использовать власть, чтобы закон и милостивая справедливость присутствовали во всех твоих решениях? — Обещаю. К маршалу присоединились три чиновника пониже статусом, держа резные деревянные шкатулки разных размеров. Выстроившись позади него, они подняли крышки. Виссегерд повернулся к первому, достал из шкатулки причудливо украшенный, инкрустированный драгоценными камнями серебряный меч, и вознес его над головой Цири. — Прими же королевский меч, что вершит справедливость: защищай слабых, восстанавливай утерянное, держи восстановленное, измени неправое, храни верное! — Она и так делала это, — пробормотал Геральт с некоторой обидой. — С настоящим мечом в руках. — Возможно, вам, ведьмакам, следует отказаться от нейтралитета и получить корону, — тихо ответил Регис. Йеннефер метнула на них фиолетовый взгляд, заставивший их разом замолчать. Цири приняла у маршала меч и плавным движением обнажила его, что говорило о богатом опыте владения клинком больше, нежели любые легенды о победе над чудовищами. Мгновение она держала его острием вверх, и лезвие сверкало в лучах солнца, а потом с коротким изящным поклоном вернула в ножны и положила на подушку справа. У второго чиновника Виссегерд взял красивый золотой скипетр в виде головы льва с сапфировыми глазами. Он повернулся к залу и обратился к Цири. — Прими королевский скипетр, знак королевской власти и правосудия. Будь же милостива и внимательна, верши правосудие, помня о милосердии. Накажи зло, защити и сохрани справедливость, веди народ куда должно. С этими словами маршал передал скипетр Цири. Она поместила его перед собой, сложив руки на голове льва. — Все, что обещано, я исполню, — провозгласила она. Наконец Виссегерд повернулся к третьему человеку и взял у него корону, которую попросила сделать Цири. Вместо традиционного тяжелого украшения она заказала изящный обод из белого золота, похожий на эльфийский, украшенный сапфирами, крупнейший из которых занимал центральное место надо лбом. Обод походил на переплетение виноградных лоз, тянущихся к солнцу, и свет танцевал на камнях, оживляя их. — Цирилла Фиона Элен Рианнон, прими корону, знак королевского величия, символ твоих прав и обязательств, твоей власти и долга. Отныне и впредь стой непоколебимо и держись королевской чести, что сегодня передана тебе. Маршал возложил корону на голову Цири и поклонился ей. Казалось, она на миг задержала дыхание, а затем Виссегерд протянул руку, которую она приняла, поднимаясь. Он провел ее по ступенькам к трону. Там Цири остановилась и повернулась к залу. Регис замер. — Наша девочка, — голос Йеннефер дрогнул. Геральт издал странный тихий звук, который Регис не понял. Виссегерд снова обратился к залу. — Народ Цинтры и достопочтенные гости! Вы стали свидетелями клятвы, приняли оммаж! Представляю вам королеву Цинтры, которой отныне принадлежит ваша верность. Клянетесь ли вы хранить верность и преданность, верить и доверяться королеве, а также ее наследникам и преемникам по закону? Зал взорвался криками и аплодисментами. Регис рассматривал Цири, стоявшую перед троном с королевским скипетром в руках. Она окинула взглядом зал, напитываясь происходящим. На долю секунды их взгляды встретились. Он не мог бы сказать точно, но кажется, губы Цири дрогнули в благодарной улыбке. Он пытался сопоставить образ королевы Цинтры с едва живой девушкой, которую нашел несколько месяцев назад, с девушкой, которая не могла стоять, с девушкой, которую ночами мучили кошмары. Та девушка учила его играть в гвинт и всякий раз безжалостно обыгрывала, спорила с ним о природе судьбы, зла и прощения, а потом просила поддержки и совета. Та девушка едва виднелась за гордой, уверенной в себе прекрасной женщиной. Перемена была разительной, но неуловимой, и отозвалась в нем отголоском неожиданных чувств. — Будь я проклят, — благоговейно повторял за его спиной Лютик. Регису его слова показались точной оценкой происходящего. Виссегерд поднял руки, и в зале снова повисла тишина. — Народ Цинтры и достопочтимые гости! Да будет вам известно, что в этот день Цирилла Фиона Элен Рианнон согласилась выйти замуж за его королевское величество Танкреда Тиссена, короля Ковира, Повисса, Тальгара, Вельгада и Нарока. Призываю всех вас стать свидетелями помолвки, а также их взаимных клятв верности! Сопровождаемый вздохами, криками и возгласами, Танкред медленно направился к трону, у которого стояла Цири. Она все еще улыбалась, но теперь сквозь самообладание прорвались мелкие признаки нервозности, невидимые для большинства, но очевидные для Региса: едва заметная тень в глазах, напряженная линия плеч. Его сердце болезненно сжалось. Жертва Цири приносилась у них на глазах. Танкред взошел по ступеням и опустился на колено. Она протянула правую руку, которую он принял с легким поклоном. — Цирилла Фиона Элен Рианнон, я, Танкред из дома Тиссенов, приношу тебе клятву, которую ты согласилась принять. — Я принимаю ее, мой король, я приношу тебе свою, — ответила Цири среди оваций. Танкред поцеловал ее руку, после чего поднялся и встал напротив Цири, все еще держа ее за руку. Глубоко внутри Регис не мог не восхититься — они контрастировали как день и ночь: тьма и серебро, черный и изумрудный, малиновый и лазурный. Всем сердцем он надеялся, что этот союз не станет ошибкой, надеялся, что инстинкты Цири верны, даже если его собственные кричали обратное. Страх за нее вернулся, за ее безопасность после обещания разделить жизнь с незнакомцем, когда никто из них больше не сможет ее защитить, за последствия ее выбора… и за ее счастье. Он опасался, что она не найдет последнего в условиях брака, заключенного по необходимости, а не по любви, только не с такой пламенной, беспокойной натурой. И эта мысль терзала его сердце. Он знал, что она понимала, чем жертвует, выбирая безопасность своего дома вместо личного удовлетворения, и он презирал обстоятельства, толкнувшие ее на этот шаг. Но она выбрала сама, выбрала по серьезной необходимости, как не раз указывала. И ему оставалось только надеяться и быть рядом, насколько позволяли новые обстоятельства. Специально по такому случаю Виссегерд изготовил пояс из тончайшего офирского шелка, украшенный переплетающимися символами обоих Домов. Танкред накрыл руку Цири своей, и маршал обернул поясом их запястья. — Да благословят боги союз Цириллы и Танкреда, союз Цинтры и Ковира. Да соединятся судьбы наших народов во имя мира и процветания! Геральт рядом с ним тихо ругался.***
Дийкстра изо всех сил старался демонстрировать восторг. Он не отличался спокойным отношением к поражению и, сколько бы ни отрицал, королевская помолвка, свидетелями которой они все стали, означала, что его грандиозные планы в отношении Севера разрушены. Он глотал проклятия, чувствуя взгляд Мэвы. Для нее эта ситуация означала победу, что еще сильнее раздражало Дийкстру. Он пока еще оставался чертовым канцлером Редании, хотя и вынужден был придерживаться проклятых условий. Он попытался изобразить улыбку, но судя по ухмылке Мэвы, неудачно. Черт бы ее побрал. Черт бы побрал их всех. Цирилла, сосредоточенная и охеренно царственная, настолько, что невозможно было представить ее покрытой внутренностями чудовищ в какой-нибудь дыре, стояла перед троном рядом с Танкредом, а церемониальный пояс обвивал их запястья признаком союза. Дийкстра подавил желание поморщиться и огляделся — смотреть куда угодно, только не на них, и не на золотых львов позади, которые, казалось, насмехаются над ним и его недолгими планами на будущее континента. Мельком он заметил кислое лицо ведьмака, и оно слегка поправило ему настроение. По крайней мере, не только он ни хрена не в восторге от такого поворота. Дийкстра не мог смириться с тем, что будучи первым предупреждавшим о недооценке опасности от нее, он позволил Цирилле обойти себя, позволил ей совершить ход, который еще пару месяцев назад никто не ждал. Он держал несколько планов на случай непредвиденной провокации или очередного нападения Нильфгаарда, но оказался не готов иметь дело с независимой Цинтрой, как и с остальным Континентом… исключая гребаный Ковир, разумеется. Ковир. Игрок с неизвестными исходными. В то время как Цирилла хотя бы оставалась понятным злом, Танкред был загадкой. Совершенно бесполезный в юности, согласно источникам Дийкстры, чертовым чародейкам и их посредникам, позже он исправился. Бывший шпион не верил россказням о неспособности Танкреда управлять, постоянно подкидываемым Ковиром. Дийкстре образ управляемого короля всегда казался слишком надуманным для правдоподобности, особенно после встречи с ним несколько лет назад. Этот вопрос требовал срочного и тщательного расследования, чтобы планировать дальнейшие действия, чтобы не позволить им когда-нибудь снова удивить его. Чертовы сопляки. Союз Ковира и Цинтры казался логичным — один имел деньги, другой — плодородные земли. Годы имперского правления не нанесли им значительного военного ущерба и улучшили инфраструктуру, в отличие от ебаного пустынного Велена. В итоге, вместе они обретали охеренную силу, и судя по самодовольному выражению лица Танкреда, ублюдок прекрасно это понимал. А что еще хуже, при первом взгляде на карту даже идиоту становилось ясно, что соплякам нужен их союз и с географической точки зрения — из-за Темерии, которая радостно встретит наследника Львицы на своем троне. Блядь. Дийкстре требовался новый план, и очень действенный.***
Большой сапфир в короне, которая теперь покоилась на столе, поймал луч заходящего солнца. Уставшая Цири почти с благоговением проследила пальцем лиственный узор. Такая простая, но несет столько смысла. Корона королевы Цинтры. Ее корона. Она почти ничего не помнила из церемонии. Та казалась почти нереальной: слова Виссегерда, которые Альвар заставил ее заучить заранее, танцующие на ветерке золотые львы, цветы, аплодисменты. Словно сон. Но посреди всего — несколько деталей, засевших в памяти. Выражение лица Геральта, слезы Йеннефер, улыбка Керис, невероятно гордая и ясная, как день. Глаза Региса, пылающие с невиданной ранее силой. Эти образы сильнее, чем вся остальная коронация, заставили ее почувствовать, как все изменилось, изменилось безвозвратно. Цири встала и подошла к окну. Солнце освещало реку, золотая лента простиралась к самому горизонту, где мерцало море. Дом. Она сказала Геральту правду: она счастлива… или по крайней мере, счастлива насколько возможно при ее беспокойном характере и тоске по месту, которому она принадлежала. Теперь, после окончательного выбора, Цири осталось только заплатить цену, и ценой был остаток ее жизни. Нахлынуло еще одно воспоминание: рука Танкреда на ее руке и его чуть заметная улыбка пока происходил обмен церемониальными клятвами. На этот раз цена казалась справедливой. Неожиданный стук в дверь напугал ее. — Ваша милость, — камергер поклонился. Цири вздохнула и напомнила себе, что теперь это она. — Все собрались в пиршественной зале. Как только ваше величество будет готова… Она улыбнулась ему. — Я готова.