Солнечное затмение становится всё масштабнее

Тянется пошлятская улыбка, показываются острые зубы. – Мун, ну... я не знаю даже... А вдруг нас кто-то увидит? Солнце растерянно смотрит на парня. Его и привлекает это предложение, но одновременно и пугает. А если действительно их застукают? То как тогда выкручиваться? А никак. Сразу увольнение и метка на всю жизнь от начальства, что на другую работу вообще не возьмут. Но с любимым и рай в шалаше, верно? Ну оно-то, в принципе верно, но а жить на что? Сан волнуется, Мун радуется. – А мы свет выключим. – чётко проговаривает старший, и, с Райзом на руках, смело и даже уверенно идёт к столу. – Но я боюсь темноты! – откуда-то появляется острый ком в горле, говорить дальше невозможно, в голове начинается рой мыслей и неприятных воспоминаний. – Не бойся, нас будет освещать твоё красивое личико. – наклоняется к чужой шее и начинает трепетно целовать каждый сантиметр кожи, туго дышит. – "Моё красивое личико?" – влетает вопрос по мозгам. Всё так же обдумывая и прокручивая в голове одно и то предложение Сан смущается ещё больше; от нежных действий Луны ему ласково, щекотно. Он поднимает глаза и видит перед собой огромный экран плазменного монитора, где изображён он сам, с дневной сладостью в руках и яркой улыбкой. Это реклама энергичной конфеты для детей. Пока неизвестно, что она приносит больше: вреда или пользы. – "А, вот какое личико... Всё продумал. Заранее, что ли?" Ночной этого не замечает, он отрывается от дыхания на его шею, аккуратно опускает дневного на мраморный стол, Саннидроп нехотя отсоеденяется от источника теплоты и начинает принимать удобную позу. Виски пульсируют как ненормальные, ноги дёргаются, а снизу пульсирует от нарастающего желания. – (шёпотом) Я сейчас. Аниматор резво отталкивается от Сана, разворачивается и быстро направляется к выключателю. Словно тренировался это делать – все движения неразрывны и плавны. Секунды идут, слышится звук – свет выключен. Во всём саду начинает свое владение ночь. Теперь единственный источник света – огромный светодиодный экран с Райзом, который частично освещает стойку охраны. Луна идёт обратно, к возбужденному телу. Нашли где заниматься сексом. Могут же увидеть. Хотя кому это интересно? – Мне страшно. – Я же тут, не бойся. – словно отвечают светящиеся вишнёвые глаза в ночи. По началу расстегивание обоих рубашек, да так, что пуговицы чуть не слетают от давления силы на них. После частичного обнажения начинается смутение и неловкость. Ну как восьмиклассники, действительно. Теперь хочется большего. Как в подтверждение своих слов Мунни захватывает его ноги и кладёт себе на бёдра, он нетерпеливо наклоняется к губам. Снизу уже всё настолько натянуто, что движения ног начинают хаотичный порядок. Всё не терпится. Сан отвечает взаимностью и поддаётся вперёд, прикрепляет руки за шею напарника, так их фиксируя. Так ему будет спокойнее, ведь вокруг сплошная темнота и кипящее дыхание Луны спереди. Ноги Солнечного на его бёдрах; руки Лунного на его рёбрах. Поцелуй – страстный, настойчивый; длится приблизительно сорок секунд. Бьётся сердце младшего – за ним повторяет сердце старшего, они ударяются в унисон. Лучистый сладко постанывает от удовольствия, смотря в гранатовые глаза. Раньше он их боялся, опасался, избегал, а теперь наоборот: чувствует себя безопасно, жаждет, успокаивается. Невозможно отвернуться, отвергнуть. Пухлые розоватые губы соединяются с тонкими, будто сложенными нитью, очерченными, бледными. Не хочется заканчивать лобызание языками. Уста так подходят друг другу. Светлый принял решение. Всё. Он точно уверен, что это стоит сделать. Вот сейчас, именно сейчас, иначе никогда. Это его шанс, он должен попробовать. Ему хочется сделать приятно своему возлюбленному, чтобы тот это запомнил. Тем более он так давно этим бредил ночами, после чего днями смущённо отворачивался от коллеги, лишь бы снова не влюбиться в его привычки, походку, голос... Ну, давай! Сейчас! – Мунни... я хочу... – неуверенный блеск зрачков в сторону. Смущённый вид, руки снова дрожат, нервы скачут. Райз наклоняется вперёд, мягко толкает Луну так, чтобы тот выпрямился. Неопытно дёргает нижней конечностью, чтобы воспитатель выгнулся к нему вперёд паховой частью. Прямо к лицу. К его красному лицу. Парнишка сгибается ещё ниже, чтобы достать до заветного. Его пальцы тянутся к синей ширинке. Взгляд и внимание лишь на этой чёртовой застежке. Раньше она не была преградой – взял да снял, что тяжёлого-то, но теперь же – это целая стена. Руки не слушаются совсем. Светлый уже давно заметил там наростающий бугор. И оставить без определённого внимания не собирается, пора уже наконец это попробовать. Только он хотел взяться за замок и потянуть его вниз по молнии, как его остановил сам Мун в нескольких сантиметрах от желаемого. Он легко сжал тёплые пальцы и оставил их висеть в воздухе – в своей крепкой, но надёжной, безопасной хватке. – Ну нет, мальчик, это я хочу сделать тебе. До аниматора вообще не дошло. Завис на одном месте. Он же чётко тянулся к его ширинке, уже рот разминал, губы облизал раз десять. Язык как сумасшедший метался от одного ряда зубов к другому. А его вот так просто остановили. Зубы кусают внутреннюю сторону щёк. Луна убирает свои пальцы, красные ленточки на запястье так же летят вниз, следом. Он наклоняется вперёд и кладёт руки на оранжевую молнию таких же штанин. Теперь до Солнца дошло, что он хочет сделать. Ноги трясутся ещё больше. Лёгкие забыли, что такое получать и перерабатывать О₂. – Мха-ах, Мун... Воспитатель понял, чего тот хочет, и Лунышко начал спускаться ниже, неспокойно дыша на тело. Поцелуи и облизывания начинаются с шеи, ключиц, за ними не спеша идут грудь, пресс, и наконец наступает часть пояса, но ремень штанов же мешает. Очень сильно мешает, между прочим. Луна мог бы с кем угодно нелюбимым просто взять и сразу трахнуть, без почестей, поцелуев, касаний, всех этих нежностей. А на следующее утро просто исчезнуть, забыть всё, что было до и после: «вошёл-вставил-толкнул-вышел-ушел». И всё. А зачем париться? Ведь часто в сексе он эгоист, двигается так, как хочет. Но это маленькое Солнышко творит с ним перемены, и теперь он опасается, лишь бы тому было комфортно, мягко, не больно. Чудо. А он ведь так хотел сделать Лунышку приятно, поработать на полную силу, показать, как он его любит. Но осознавая то, что сейчас с ним сделает это Лунышко – ещё пошлее, возбуждающе. Да даже звучит невероятно: «Луна мне отсосал». Но хвастаться не надо, надо наслаждаться. Голова откидывается назад, натыкается на какой-то журнал о безопасности, рядом ручки, карандаши, пропуск пятого уровня. Но не это главное, можно и потерпеть ради такого мужчины. Солнце затруднённо дышит, через рот, он так ждёт этого момента. А Мун не медлит – снимает пуговицу с петельки, плавными движениями тянет замочек к концу. Сан дрожит ещё больше, ещё чаще, от безвыходности он закидывает ноги Лунному на плечи, на что тот успокаивающее отвечает поцелуем в чужой живот. После прикосновения губ к чувствительной коже там начинает закручиваться в спираль желудок, делать сальто печень и тройной переворот поджелудочная. – А-а... Мунни-и... ах... Мундроп приснимает широкие пестрые штаны, в то время как в его давно бушует нижний орган, но ещё рано. Белье не задерживается надолго и тянется следом. Его взору открывается подрагивающийся от удовольствия половой член Солнца. От чего его хозяин смущается ещё больше, краска залила его лицо. Градусы повышаются до невыносимой шкалы, уже даже не Цельсия, а, скорее, Кельвина; всё тело горит, даже стол нагревается от высоких температур. Хочется закрыть это постыдное место, отвернуться, снова надеть штаны. Стыдно. Стеснительно. – Не стесняйся. Как будто читает мысли. Луна смачивает собственной слюной пальцы, бережно берёт орган в руки, он медленно целует его где-то в головку, около канала, двигает крайнюю плоть вниз. После следуют движения по вертикали: вверх и вниз, и так по несколько раз в три секунды. Он набирает ускорение. Сан прикрывает ресницы, закрывает ладонями рот от доносящихся со связок горла громких стонов, чтобы никто не услышал. Он смотрит на себя в экране, а после переводит взгляд на напарника, который на его глазах неспешно прижимается ближе и захватывает член в рот, он проскальзывает тёплой полостью к венчику головки, специально останавливается на нём, двигается как стрелка компаса, делая незабываемые ощущения. Солнце забыл как дышать, ему настолько необычно и благостно, что теперь он точно на точке невозврата.Половому органу становится лестно и удобно скользить по языку. От переизбытка эмоций Солнце неразборчиво стонет куда только можно, парень кладёт руки на голову Муна, благодарно гладит круговыми вращениями. Дроп захватывает член полностью, теперь горячая и головка, а не только его надгортанник во рту. Движения влево, вправо, вверх, вниз, и всё повторяется снова, как по цикличному кругу. Мунрайз умышленно надавливает кончиком языка на выступающую под кожей вену, Санрайз чуть не теряет сознание. Стоны льются ещё громче, ещё чаще. Кругооборот языка начинается по спирали, парень облизывает всеми формами движений. Хочет как можно больше доставить удовольствие Солнышку. Ночной поддразнивает партнёра и преднамеренно останавливается на верхних препуциальных железах члена, попутно нежно посасывает их. Всё. Сердце Солнечного теперь никогда не успокоить, парень пальцами давит на скулы напарника, прося остановиться ведь он уже на самой вершине пика. Через щёки Мундропа он руками ощущает, как двигается в нём по всем сторонам. Язык проходит вдоль всей длины, не выпуская из крепкой хватки рта. Половой член изнемождается, начинает исполнять пульсирующие движения с большей частотностью. Воспитатель ночного времени же не собирается останавливаться, он набирает быстрый темп, теперь головка и шейка в его глотке, он поперхнулся, не рассчитал; но выпускать изо рта не собирается, слишком уж ему нравится вкус, а Сан вот уже всё рассчитал, после того, как ощутил чужую углубляющуюся миндалину. Вот! Это было «Солнечное затмение»? Это оно становится масштабным? Нет, снова мимо. – Мун... А-а... Я сейчас... – от оргазма закатывает глаза наверх, явно больше не в силах сдерживаться. До этого все могли поклясться, что Сан вообще таких стонов не знает. Но вот, Мун научил. Теперь знает и на практике. – Дахфай. – с вызовом красные глаза метнулись к золотистым радужкам напротив. Как только они встретились, Лунный подмигнул, тем самым успокаивая на расстоянии. Удивительно, но Луна даже приспустился по органу вниз, чтобы Санни было легче это сделать. Какой заботливый. Ночной воспитатель не закрывает глаза, а дневной прикрывает, проходит несколько мгновений – он кончает. Семя тёплыми струйками разливается по всему языку, попадает под него, затекает куда-то в трахею. Мун вынимает орган изо рта, тот успокоенно качнулся в сторону; Луноликий с довольной улыбкой приближается к лицу Сана, на что второй завороженно смотрит и внимательно наблюдает, дышит до сих пор через рот. Жар немного начинает идти на спад. Теперь легче после выделения материала. Но это только начало. Мун слишком близко, Солнце не понимает, что происходит, а юноша намеренно смотрит в пшеничные глаза, улыбается ещё больше. Что-то задумал, ну точно же. Тем самым он сделал тишину, после – громко глотает всё залпом, был услышан явный глоток. Белая жидкость покачивается в трубке трахеи, отодвигает выпирающий кадык и плавно падает вниз, в пищевод, кадык возвращается в исходное положение. Теперь Сандроп понял. Мун соблазнительно облизывает губы. Он доволен. Слишком. – Мунни, фу. Зачем ты это сделал? – его руки обеспокоенно покоятся у второго на щеках, как всегда, бережно гладят. – М-м, потому что вкусно. Ты сладкий, оказывается. Не давая Санни вставить хоть слово, он чмокает его в губы. На что младший блаженно стонет. Половой член до сих ощущает на себе призрачные движения языка, покалывание от горячих стенок инородной глотки. – Ты хотел мою ширинку. Давай расстегнешь её, а дальше я сам? Сан лишь послушно кивает, он до сих пор лежит в развалку нагим: теперь уже не стыдно, после такого он не стесняется, теперь наоборот, хочет большего. Ему хочется всего Муна, теперь он только его. И ещё. И ещё... Удивительно, как их никто не услышал. Просто чудо какое-то. Для удобства Мун становится впритык, приближая паховую область, стоит прямо, ждёт дальнейших действий. Пальцы не гнутся, но дневной не сдается, он продолжает делать то, чего не успел пару минут ранее. Пуговка смело повеливается, за ней молния. Он оттягивает пояс шаровар, за ними и, как можно быстрее, тянет нижнее. Теперь уже его глазам предстаёт та картина, о которой он мечтал уже очень давно. Оргазм всё ещё остался и теперь наростает с большей волной. Его мечта исполнилась. Половой орган Луны показывается, он тоже набухает от готовности и позыва. Сан ахает, ведь теперь уже боится за себя. Выдержит ли он? Сможет ли Мун войти? А если и получится, то Санни уверен, что после даже не встанет, будет невероятно больно. – Нравится? Луна приближается, хватает ноги Лучика и аккуратно отодвигает их в стороны. Даже такой хам как он ведёт себя как можно добрее и милее, не хочет сделать Солнышку неприятно. Удивительно, на что способны чувства. Старший воспитатель рассматривает новые части тела, те, которые не мог увидеть под одеждой. Расплывается в довольной улыбке. Хочется. Хочется войти. – Нра-авится... очень... Все точки Санрайза начинают запускать пульсацию ещё быстрее, вожделеннее. Он так хочет его. Хочет ощутить в себе, прочувствовать уже поскорее, как он двигается внутри. – Ты такой мокрый, что мне даже не без надобности растягивать тебя. Сандроп уверенно вскидывает голову вверх, член качнулся вместе с ним. Луна не спешит, он надрачивает себе, оттягивая крайнюю плоть и весь этот момент. Проходит мучительных семь секунд стонов, обоим не терпится, но ночной хочет затянуть этот момент и получать как можно больше удовольствия. Ведь зачем спешить, если хорошо? – Так и будешь на меня смотреть или всё же войдёшь уже наконец? Луна опешил. Ему слышится? Он точно правильно услышал, точно же? Когда его Солнышко успел запомнить такие слова? – Какой нетерпеливый, – хитрый оскал улыбки, – ну, готовься. А Муну и не нужно повторять дважды, он приподносит в руке свое средство к заднему проходу Лучистого. Из-за того, что он влажный, Луна с лёгкостью резко входит в кольцо мышц и стремительно движется вперёд, с силой толкается в первый раз. Член уже в проходе, надвигается к внутренним стенкам. Происходит всё настолько быстро, что Санни по законам физики толкается назад от вошедшего и насаживается снова обратно, вперёд. Он бы никогда не подумал, что это настолько круто. Мун начинает уверенные движения внутри, он ускоряется с каждой милисекундой. После толчка с уст Солнечного выплескивается очередной возглас. Наконец-то. Дошли. А вот это и называется «Солнечное затмение». Это оно, верно. И именно оно становилось всё масштабнее после каждых обычных приветсвий, рукопожатий, касаний, разговоров, комплиментов, поцелуев. И вот, когда настал акт интимной близости – это затмение больше не остановить. Луна накрывает Солнце, этого не избежать, теперь это навсегда. – Не больно? – парень двигается по траектории, руки блуждают по его прессу, гладят, успокаивают. – А-а, не-ет... Продолжай... Это так необычно, когда внутри тебя двигается что-то такое большое, новое. Стенки сжимают детородное "тело", приближая его всё дальше, ближе к прямой кишке. Как Луна умудряется попадать по таким чувствительным личным точкам, о которых может знать лишь сам Солнце? Парниша слишком занят, чтобы дальше раздумывать, ему сейчас как никогда хорошо, тело расслабленно, мышцы в покое, правда не те, что расположены снизу, дыхание ещё не налажено. Темп меняется с быстрого на более налаженный и аккуратный. Внутри слишком влажно и приятно двигаться. Толчки получаются громкими: бёдра попадают по чужим, что создаёт эффект шлепков друг о друга. Как же хорошо, что свет выключен, так надёжнее и их не особо видно. Но зато слышно. Чтобы успокоить партнёра от такой нагрузки Мун наклоняется и целует его пальцы, держа дрожащую ладонь в своей кисти, но толчки продолжает, не меняя темп, а усовершенствуя. Никто из них не останавливается даже на секунду, слишком хорошо. Каждый из этих двоих так мечтал об этом. Хрупкое тело Солнечного покачивается, теперь он привык и даже сам всё ближе и ближе насаживается, просто лишь бы это никогда не заканчивалось... Только Мун случайно отведёт член назад, как Санни уже садится на него, придвигаясь вперёд. По началу было очень страшно, больно, но теперь же всё совсем иначе. Хочется ещё движений назад и вперёд, и ещё. Точка невозврата уже давно стоит на месте, они в ней. Синие руки скользят по рёбрам, словно пересчитывают их, направляются к прессу, гладят и легко надавливают ногтями. Оранжевые руки трясутся, но продолжают держаться на задней части чужой шеи, считают позвонки и нежно проводят по затылку. Поясница скользит по столу – это неприятно, но когда внутри прямой стенки скользит часть Муна – очень приятно... Проходит несколько минут в жаре, пар из уст больше не выходит, его просто не осталось, сердце ушло в пятки, грудь возвышается с каждым толчком всё выше, а когда идёт от-толчок назад, то спадает. Где-то сверху слышатся шаги, голоса, метушня. Но Луне и Солнцу абсолютно всё равно. Ночной прижимается ближе к любимому, обдаёт свежим дыханием шею, зарывается в светлые ключицы. – (шёпотом) Я сейчас кончу... Можно? – следом идёт продолжительный стон, что означает лишь одно – осталось очень мало времени, он может излиться. Все ждут ответа. – М-ха-ах... можно... – язык сам начинает речь, ведь мозги отключились уже давно. Луна благодарно облизывает выемку под худой ключицей, делает прижим тел туже. Оба закрывают веки, Мун делает последний толчок вперёд, резко останавливается и кончает в Солнце. Внутри словно расстекается огонь, который плавно добирается своими языками во все углубления. После воспитатель аккуратно выходит, забирая с собой и тепло. Солнышко ощущает внутри себя холод, пустоту; во внутрь заходит прохладный воздух, а мужской белый материал начинает плавно стекать от внутреннего прохода во внешние факторы. Мрамор придётся вымывать. Луна окончательно вышел, устало поцеловал Сана во внутреннюю часть бедра. – Ты был великолепен. Солнце уже не солнце, он весь красный, смущенный и просто удовлетворенный во всех местах. Ещё никто не приносил ему столько чувств, эмоций, ещё никто не заставлял его ощущать себя таким живым, а Луна смог. Накатывает сонливость, усталость подгребает под себя, честно и надёжно скрепляя веки к низу. Хочется спать. Хочется обняться и заснуть. Этот день был замечательным. Самый лучший, даже не смотря на его начало. Зато какое окончание! – (шёпотом) Я люблю тебя. – тихо-тихо вырывается с мокрых и уже искусанных солнечных губ. Было ли это сказано из-за сонливости или искренне? Предстоит узнать. Луна добродушно улыбается смотря на Сана совсем с другой стороны: измученный, уставший, но такой дово-ольный. – Я тебя тоже... – слышится приглушённый ответ в темноте, глаза "искрятся" от счастья. Парень натягивает на себя синие штаны, берёт почти спящего Солнце на руки и направляется в свою комнату. Почему он пошёл именно в свою комнату? Всё просто до мелочей: он не знает, как точно устроена комната Солнца, напутает ещё что-то, не дай бог. А у себя он хозяин, наоборот, устроит как можно лучше. С Райзом на руках аниматор толкает ногой дверь, та настойчиво поддаётся и он входит внутрь неосвещенного помещения. Настолько сильно парень привык к темноте, что уже спустя маленькое количество времени начинает различать очертания предметов. Находит свою кровать, очень аккуратно кладёт на неё Солнышко. – Спи, мой герой. – целует в лоб и мягко подвигает к обнаженному телу тёплое одеяло, накрывает до шеи. – Спасибо... – Сан улыбается, укрывается прочнее, но глаз не открывает. – В душ не пойдёшь? Я помою, если сильно устал. – волнующее говорит, но голос держится хриплым, хочется пить. В ответ Солнце приглушенно стонет через сон с отрицательными нотками. Мун на всякий случай оставляет включённым ночник в виде полумесяца, который приятно загорается автоматически синеватым оттенком после хлопка в ладоши. Ну а вдруг, Солнце внезапно проснётся от полнейшей темноты, начнёт паниковать? Так ещё и комната не его. Стрессняк словит. Так будет спокойнее и Мунрайзу, зная, что друг останется в безопасности. А друг ли уже? Не теряя времени Лунный раздевается до того, в чём родился. Очень не хочется упустить такой момент, когда Солнышко мило сопит без одежды под тёплым одеялом. Под твоим же. Хочется лечь рядом, прижать к себе и мирно заснуть. По началу Луна так и поступает, он ловко запрыгивает на широкую кровать, оказывается возле стенки. Теперь у него два выбора: первый – обнять Солнце сзади за талию, прижаться к его спине и тихо дышать на ушко. Но это слишком интимно, развратно, потому что оба без одежды. Да и уместно ли это вообще после первого между ними секса, не рано? И второй вариант – просто лечь рядом, но не касаться, придерживаться дистанции, отвернуться в противоположную сторону. Но это будет выглядеть как-то странно. Всё же был интим, что такого в обычном обнимании сзади? Но душа всё равно просит о первой вариации, а сердце разрывается от мольбы это сделать. И Луна принимает предложение. Он залазит под синее одеяло, очень аккуратно, чтобы не разбудить напарника, кладёт левую руку ему на талию так, что теперь концы фаланг пальцев касаются его пресса, нежно прижимает солнечное тело к себе ближе. Мун жмётся бёдрами к чужим, располагает голову таким образом, что нос у затылка парня. Становится только жарче, лёгкие пытаются изо всех сил наладить переработку дозы воздуха. – "Завтра утром обязательно что-то ему подарю. Что он любит: цветы, шоколад, безделушки? А может, заменю его на смене, сделаю так приятно? Завтрак в постель? Слишком банально, посчитает за идиота. А-а, ну а что там ещё есть?" – хаотично мысли перебивают одна другую. Это как в пятом классе мальчик стесняется что-то приподнести девочке, которая ему тайно нравится. И мучает себя всеми мыслями, что могло бы той понравиться из тех вещей, что у него имеются. Но эти двое уже давно мужчины. Вроде начинают разбираться. Всё не то, как хотелось бы. Мун приобнимает вздрагивающее тело, смотрит на часы: 02:11. – "Мы что, там два часа провели?" По началу спать не хотелось, но слыша посапывание Сана, то уже так же хочется. Проходит несколько минут в раздумьях, как неожиданно Сандроп переворачивается в спящем состоянии своим лицом к лицу Муна. Во сне, видимо, перевернулся на другой бок по какой-то причине. Солнечная рука взаимно ложится на лунное бедро. Теперь закрытые глаза встречаются с открытыми красными. Лунный улыбается ещё больше, нагинается и по-свойски целует того в нос. Проходит несколько мгновений и ночной воспитатель зарывается уставшим лицом в оранжевую грудь. – "Там же охранный стол надо вытереть. Чёрт, я забыл..." – неожиданно веки открываются с огромной скоростью, глаза округляются. Но сейчас так не хочется вырываться с взаимной хватки, что Мун с улыбкой закрывает глаза, вдыхая аромат чужой шеи – походит на мандарин и какие-то ягоды. А если кто-то из охраны завтра решит прийти пораньше? Ну ладно, Мундроп придумает, что сказать. Например, что это клей просто разлили дети. Ну а что, бывает же. – (шёпотом) Завтра ты кое что получишь, Солнышко. «Солнечное затмение» наконец-то произошло. И теперь этот цикл не остановить, он вечен. Ведь космическое тело «Луна» всегда любило "купаться" в лучах заката звезды «Солнца»...