Запретный плод

Зная нравы и поведение маэстро, а также учитывая тот факт, что до свадьбы оставалось всего пара дней, Пьер был прощён, а на его поведение, со скрипом зубов, закрыли глаза. И вот, глядя на отражение в зеркале, Белоснежка не узнает себя. До завершения образа остаётся пара деталей. Каждый миллиметр платья, каждый шов выглядит, как произведение искусства. Бисером прошитые узоры, цветы из нитей серебра, кружевные манжеты… Всё выглядит настолько нежно, словно это не платье, а маленькая коробочка хлопка. Завтра. Уже завтра свадьба. Уже завтра это будет не просто примерка. Она наденет этот наряд и пойдет под венец с чуждым себе человеком, в то время, как самые любимые глаза будут наблюдать за каждым её шагом со стороны, не в силах бороться, без шанса на спасение. Душа готова кричать от боли, осознавая это. Но всё, что девочка может себе позволить, - это наблюдать за собственным убийством, улыбаясь. Окончив примерку, Белоснежка направилась в свои покои. Через 15 минут наступает время ужина. Последнего ужина в её жизни в качестве ребёнка. Завтра она уже будет женою. Думать об этом всё время, если честно, было в тягость. Поэтому бездумно глядя перед собой, она просто шла. Незаметно для себя, в какой-то момент, девочка свернула в противоположную сторону. Очнулась она только когда прохладный ветер начал сильнее пускать мурашки по её телу. Она стояла посреди того самого сада. *Будто сама судьба велела. - подумала Белоснежка, продолжая идти к родной скамейке. Девочка медленно шла по саду, рассматривая каждое дерево, каждую ветку. Ей хотелось впитать эту атмосферу в себя навечно, стать частью этого сада. Лёгкий шелест листвы будто разговаривал с ней, подтверждая мысли. Холода не ощущалось, скорее окутывающая свежесть и отрезвляющая прохлада сопровождали её. В эти моменты хотелось раствориться, стать ветром, гуляющим по этому саду, птицей, сидящей на ветке, даже скамейкой. Только бы остаться в вечности одной её крупинкой, вместо того, чтобы тащить на себе бремя бытия. Сегодня ей не хотелось говорить ничего. Всё уже давно было сказано. Она просто подошла в своей скамейке, сев на неё, и заплакала. Навзрыд. Как плачут маленькие дети, когда их забирают от матери. Хотелось оставить в этом плаче все эмоции, чтобы к завтрашнему дню осталась только красивая оболочка, которой будет всё равно на то, что с ней происходит. *** Гримхильда не находила себе места весь день, не понимая, что сейчас вообще можно сделать. На одной чаше весов стояла любовь всей её жизни, за которую она сама себе обещала бороться. А на другой совершенно иное - спасение целого королевства. Многие бы сказали, что выбор слишком очевиден. Однако вовсе не для влюблённого человека. Её голова была готова взорваться от мыслей и чувств. Нервно постукивая пальцами по столу, она сидела за ужином, практически не притронувшись к нему. Ссылаясь на недомогание, она отправилась в свои покои сразу после, не перекинувшись с Белоснежкой и парой фраз. Впрочем, этот ужин действительно был намного тише других. Грядущий день у каждого из присутствующих поселился скребущей на душе кошкой. Когда за́мок потихоньку начал засыпать, женщина всё же вышла и направилась прямиком в комнату принцессы. Последняя сидела на подоконнике, задумчиво глядя на сад. Мыслями она была явно не здесь. Под ночную рубашку залетел лёгкий сквозняк из-за отворившейся двери, заставив тело девочки покрыться колючими мурашками, а саму её повернуть голову на ночного гостя. –Гримхильда? - слегка удивлённо произнесла девочка, нервно, но грустно, улыбаясь. - Пришла попрощаться? –Белоснежка, я… - она помедлила, резко отрывая свой взгляд от рассматривания пола в глаза девочки. В ясных голубых глазах плескалась обречённость. Да уж столько ей там было, что впору и захлебнуться. Гримхильда, не выдержав этой скупой боли, в несколько шагов преодолела расстояние между ними, впиваясь в нежные губы страстным поцелуем. Поцелуй был слегка рваным, скорым, будто они пытались урвать последнее друг у друга, надышаться друг другом напоследок. Сильные губы Гримхильды сминали такие податливые губы девочки. Мокрыми поцелуями она спустилась в шее, начав целовать каждый её миллиметр, стараясь не пропустить ничего. С уст Белоснежки то и дело срывались тихие стоны, каждый из которых Гримхильда ловила и запечатывала в своей памяти. Кожа девочки покрывалась тысячами мурашек от каждого прикосновения, каждого трепетного поцелуя. В руках Гримхильды она горела, плавилась. Тонкие пальцы младшей впутывались в волосы женщины, прижимая её ещё ближе, будто стараясь соединиться воедино. Каждой клеточкой тела она ощущала жаркие поцелуи, от которых голова шла кругом, а дыхание напрочь сбивалось. Руки Гримхильды тем временем проникли под ночное платье принцессы, оглаживая молочную кожу. Вся Белоснежка была в её руках, словно распустившийся цветок, которым та не могла надышаться. Схватившись за края сорочки, она резко стянула её, открывая взору хрупкое тело возлюбленной. Не отрывая ни на секунду взгляд от желанного тела, женщина, нежно обхватив девочку одной рукой за талию, а вторую удержав на затылке, аккуратно положила ту на кровать, вызывая короткий вздох. Одной рукой она трепетно касалась открытых участков кожи, будто изучая тело, а другой завела руки Белоснежки над её головой, продолжая их удерживать в таком положении. Ещё раз поцеловав столь желанные губы, она принялась спускаться поцелуями ниже. Казалось, её губы были везде: шея, ключицы, грудь, плечи, живот. Мокрым языком она прошлась по рёбрам, очерчивая их. Белоснежка, отзывающаяся на каждое действие, только больше раззадоривала королеву. Короткими поцелуями Гримхильда перешла к груди девочки, лаская поочередно соски языком, в то время, как руки опустились ещё ниже, оглаживая паховую область через бельё, задевая чувствительный клитор. Девочка прогибались в спине, призывно приподнимая таз, ощущая сильное возбуждение, завязывающееся внизу живота. Одним осторожным движением Гримхильда стянула бельё принцессы вниз, сохраняя зрительный контакт. Несмотря на желание обоих, она хотела быть уверенной в том, что никак не навредит девочке, посему была готова остановиться в любой момент, если та попросит. Но Белоснежка только томно вздыхала, краснея до кончиков ушей, наслаждаясь процессом. Быстро сняв свою сорочку, Гримхильда принялась целовать бёдра с внутренней стороны, попутно замечая, как дыхание девочки стало сбиваться настолько, что порой она и вовсе забывала дышать. Это не могло не вызвать у неё довольную улыбку, которую она тут же скрыла за очередной порцией поцелуев. Широко лизнув низ живота ещё раз, Гримхильда провела горячим языком по клитору, вызывая громкий стон младшей. –Солнышко, будь потише, пожалуйста. Мы ведь не хотим, чтобы нас услышали. - томным от возбуждения голосом произнесла королева, мимолётно целуя руку девочки, отчего тело последней прошлось лёгкой дрожью. –А разве… Разве я не должна тоже… Доставить тебе удовольствие? - прерываясь, произнесла Белоснежка, пока губы Гримхильды творили что-то невообразимое. –Нет, солнышко. Лежи и наслаждайся. - улыбнулась Гримхильда, прежде чем снова вернулась к изучению любимого тела, замечая особо чувствительные места, вызывая новую порцию стонов, что та так старательно пыталась скрыть.