***
Где-то давным-давно он слышал о волшебном сообществе Крита, расположенном на южном побережье, вдали от крупных магловских городов. Солнце и море были бы полезны для, все еще заживающего, горла, и там можно было найти несколько интересных ингредиентов для зелий. Северус арендовал небольшой коттедж на холме с видом на океан у старой ведьмы по имени Мелия, которая, как он вскоре обнаружил, не довольствовалась простой игрой в хозяйку, и регулярно приходила проведать его и убедиться, что он накормлен, так как по ее мнению явно не мог справиться с чем-то настолько сложным, как готовка. Женщина говорила только по-гречески, и Снейпу потребовалось некоторое время, чтобы выучить язык, но вскоре он узнал больше, чем когда-либо хотел, о трех ее сыновьях, которые переехали в Афины, Кефалонию и Берлин и приезжали к матери только на Пасху. Коттедж был простым, но достаточным для него, с одной спальней, одной гостиной и крошечной кухней, а также сараем, который он превратил в лабораторию. Дом был расположен достаточно далеко от остальной части волшебной деревни, чтобы никто не беспокоил его, если в этом нет крайней необходимости, но все же достаточно близко, чтобы можно было сходить за необходимыми товарами без аппарации. Так же, Северус купил сову, породы богини Афины. Птица, названная Пеаном в честь лекаря богов, составила довольно приличную компанию. В местном волшебном сообществе не было хороших зельеваров, поэтому он мог легко зарабатывать на жизнь варкой зелий, получая оплату либо в местной валюте, называемой совами, либо обменивая на другие товары. В соседней магловской деревне в местной школе было пианино. Северусу давали играть по вечерам и в выходные дни, а взамен он учил детей английскому языку. Несколько семей волшебников также отправляли к нему своих детей, когда услышали о его импровизированных уроках. Хотя он отказывался пускать кого-либо в комнату во время игры, местные жители, все же, собирались за окном, которое было часто открыто для проветривания. Северусу нравилось плавать и загорать. Под влиянием солнца и морской воды, неприятные шрамы зажили, а сам он потерял бледную полупрозрачность и даже умудрился нарастить немного мускулов. Зимой вода стала холоднее, но несколько согревающих заклинаний решили эту проблему, так что он мог продолжать плавать, если только волны не были слишком сильными. Письма продолжали приходить. К его беззастенчивому облегчению, Гермиона рассталась с угрозой-Уизли через некоторое время после Рождества, когда мальчишка, по-видимому, пытался сделать ей предложение на глазах у всего клана рыжеволосых, в то время как всего за несколько часов до этого она узнала от Джорджа Уизли о многочисленных поклонницах квиддича. Так же, девушка начала уроки анимагии с Минервой, но пока не преуспела в добровольной трансформации. Она держала Северуса в напряжении и в учебе, писала комментарии к последним журналам или задавала запутанные вопросы о темной магии, зельях или чем-то еще, что только могла придумать. В ответ он писал о своей жизни в крошечной деревне, о новых растениях и других ингредиентах, которые исследовал, о своем общении с местными жителями и об иронии судьбы, связанную с тем, что он снова стал школьным учителем.***
Письма становились длиннее и детальнее по мере того, как последние месяцы в Хогвартсе подходили к концу. Гермиона рассказала о своем детстве, о годах, проведенных в магловской школе… и о том, как стерла память родителям и отослала их в другую страну ради безопасности. Прочитав это, Северус вздрогнул, хотя он думал, что это был правильный выбор, но по-прежнему было ужасно трудно обратить вспять чары памяти, а в данном случае она удалила почти двадцать лет воспоминаний. Тем не менее, в ответ он прислал подборку книг и статей, которые, как он считал, ей следует поискать, и другие идеи и методы, которые можно было бы попробовать. К изумлению, Гермиона попросила сопровождать ее в Австралию летом после сдачи ТРИТОН, и Северус с радостью променял палящее жаркое средиземноморское лето на зиму в пригороде Сиднея. Они встретились в международном порту портключей Афинского Министерства магии, проделав остаток пути вместе через Иран, Индию и Индонезию. Мужчина сразу же заметил ее. Непослушные волосы были стянуты лентой, в магловских джинсах и узком топе под джинсовой курткой, а через плечо висела сумка, вмещающая, несомненно, больше, чем казалось. Однако глаза… Это все еще был тот затравленный, далекий взгляд с последнего года войны. Гермиона просканировала глазами зал прибытия, но, по-видимому, не заметила его, пока он не оказался рядом. — Я не ожидала, что ты так оденешься, — призналась девушка, краснея. — Я обнаружил, что учительские мантии крайне непрактичны, учитывая климат, — подняв бровь, ответил Северус. Он был одет в черные джинсы, накрахмаленную белую рубашку и черную кожаную куртку. — Мне нравится, — пробормотала она, — Тебе идет. Еще солнечные очки и завязать волосы назад… Когда Грейнджер поняла, что ее комментарий был услышан, она покраснела еще сильнее и посмотрела вниз, занимаясь билетами на следующую часть их путешествия. Хотя использование портключа имело свои преимущества перед магловскими транспортными средствами, им предстояла долгая и утомительная поездка, прежде чем они смогли провести ночь в волшебном отеле Сиднея в двух одноместных номерах. Северус едва проснулся, когда Ми прижалась к нему посреди ночи, но ее присутствие помогло ему расслабиться. Хотя они легко узнали новый адрес проживания Грейнджеров с помощью нескольких быстрых заклинаний, процесс восстановления памяти был сложным и длительным. Северус предложил сварить зелье, которое сделало бы их разум более восприимчивым к изменениям, но даже с зельем Гермионе требовалось не менее трех часов на каждого из родителей, чтобы восстановить воспоминания. Было бы лучше, если бы первоначальный заклинатель сделал реверсию, иначе это, скорее всего, было бы неполным восстановлением, а поскольку она удалила из них так много, другого выбора не было. Все это время Северус снабжал девушку бутербродами, чаем, перцовкой и зельями от головной боли и следил за тем, чтобы она не теряла надежды. Наконец процесс был завершен, и они осторожно разбудили Грейнджеров, предварительно приготовив для них две чашки чая с успокоительным. — Гермиона? — прошептала мать, и юная ведьма прыгнула к ней на руки. Объяснение того, что произошло, заняло много времени и много чая. Грейнджеры были осторожны, но постепенно расслабились и приняли его присутствие как бывшего профессора Гермионы, который согласился помочь. — Ты все еще превращаешься в выдру по ночам? — спросил отец, пока мать возилась с обедом. Гермиона уставилась на отца широко раскрытыми глазами, от изумления разинув рот, прежде чем спохватилась. — Эм, да, но как…? — О, мы были шокированы, когда вместо тебя в постели нашли щенка выдры, — сказал он со смешком, — Мы впервые заметили это, когда тебе было около шести, и ты была самой пушистой малышкой, которую мы когда-либо видели. Я не знаю точно, что вызвало это, но случалось оно не так часто, может быть, раз в два месяца или около того. — Почему ты мне не сказал?! — О, — из кухни вышла миссис Грейнджер, — это казалось таким странным, что мы никогда не знали, как рассказать об этом, потому что ты, казалось, никогда не осознавала этого впоследствии. Когда ты получила письмо из Хогвартса, мы испытали большое облегчение, и просто подумали, что это, вероятно, нормально для волшебных детей. — Да, — кивнул мистер Грейнджер, — и после того, как ты поступила в Хогвартс, мы видели тебя в образе выдры всего несколько раз за каникулы, так что мы как бы забыли об этом. Гермиона проводила Снейпа обратно в отель, и он провел еще одну ночь с выдрой Ми. Она решила остаться с родителями на некоторое время летом, и поэтому они попрощались на следующее утро после совместного завтрака. — Большое спасибо, Северус, — девушка бросилась к нему, крепко обнимая. — Ты проделала всю работу, — осторожно обнял в ответ мужчина, — Я впечатлен тобой, это было непростое заклинание. — Нет, я не смогла бы без тебя. Когда Гермиона немного отстранилась, смотря на него снизу вверх, Северус заметил стекающую по щеке слезу. Он вытер ее большим пальцем, желая утешить, но не зная как. Сердце колотилось в груди. — Береги себя, Гермиона. Напиши мне. — Ты напишешь ответ? — Я уверен, что Пеан уже может долететь до тебя с завязанными глазами. Уголки его губ приподнялись в теплой улыбке и, недолго думая, Северус поцеловал ее в лоб. В ответ Гермиона нежно провела ладонью по его челюсти. Краткий контакт подогрел кровь, прежде чем он выпутался и без оглядки аппарировал обратно к портключу.***
Он вернулся в сонную деревню к своим новым занятиям, плаванию, варке зелий, долгим прогулкам по оврагам и вдоль пляжей, где можно было найти интересные ингредиенты. С наступлением осени переписка, после продолжительного пребывания в Австралии, возобновилась. Гермиона работала в Министерстве, на тупиковой должности, намного ниже ее возможностей в Департаменте магического транспорта. Вскоре Северусу, если не Гермионе, стало очевидно, что предубеждение против маглорожденных до сих пор не искоренено в недрах Министерства и что ее руководители никогда не позволят ей продвигаться в том темпе, в котором она должна. Минерва и Поппи написали ему, рассказав о восстановлении замка. Также, Северус начал посещать местную таверну, поначалу довольствуясь только слушаньем сплетен, но вскоре один из старших волшебников вызвал его на партию в шахматы, и после того, как Снейп выиграл пять матчей подряд, остальные, похоже, приняли его как одного из лучших, вовлекая в обсуждения. Его прозвали «Высокий», но он хорошо слился с местной толпой, так как большинство волшебников носило черные ботинки, черные брюки и черную льняную рубашку, которую меняли на белую, если хотели выглядеть модно. Свободные мантии поверх всего этого завершали образ и были единственным видимым различием между магическим и магловским сообществами. Между Мелией, школьниками и посетителями таверны Северус получал всю необходимую социализацию, и никто из них ничего от него не требовал. Это освежало и исцеляло. В то время как первый год в деревне исцелил его физическое состояние, его разум, казалось, восстанавливался дольше, возможно, потому, что он никогда по-настоящему не знал, что значит не подвергаться насилию и гневу, обремененный виной и страданиями, причиненными самому себе и из внешних источников. Это было облегчением. Мужчина даже провел несколько дней в одиночестве, ничего не делая, кроме как спал и читал, попивая медовую рецину на террасе. Мысли его все чаще и чаще возвращались к одной ведьме или выдре. Она быстро повзрослела за годы войны, и в Австралии он определенно заметил, что она уже взрослая ведьма, а не ребенок. Северус поймал себя на том, что хочет рассказать ей, какую забавную вещь Ставрос рассказал Константиносу в таверне, или показать письмо, которое восьмилетняя Элени написала ему по-английски, или поинтересоваться, понравится ли ей присоединиться к нему в прогулках по горам. Он беспокоился о ее положении в Министерстве и боялся, что она связалась не с тем волшебником, с кем-то, кто воспользуется ею или не поймет ее стремления к обучению, кем-то, кто не был им.***
После своеобразного турне по Австралии Мелии, конечно же, удалось вытянуть из него слишком много информации о Гермионе и его прошлом в Британии. — Так почему ты не пригласил сюда свою ведьму, Севрос? Ты должен поселиться с ней здесь, знаешь, всегда можно расширить коттедж, если понадобится больше места. — Она была моей ученицей, Мелия, — Северус грозно посмотрел на старую ведьму, но, к сожалению, она была так же невосприимчива к этому, как и Минерва, — Я почти на двадцать лет старше нее, и она может найти кого-нибудь получше. — О, Севрос, — хихикнула Мелия, — Мужчины всегда слепы к тому, что у них перед носом. Ты любишь ее. Иди и скажи ей это, а потом приведи ее сюда и дай мне внуков. В ту ночь Северус не мог уснуть из-за наплыва мыслей. Он сдался, схватил бутылку местного напитка «Фрост Раки» и поднялся на террасу на крыше, где поставил простую садовую скамейку из оливкового дерева и небольшой столик. Вид на далекие горы вдоль берега, сходящиеся с морем, был освещен полной луной, а ночь была еще теплой, легкий ветерок нес ароматы разных трав и моря в обрамлении ритмичного стрекота цикад на холмах. Пеан ненадолго присел на скамейку и загудел в знак приветствия, прежде чем снова отправиться на охоту, а летучие мыши ловили насекомых, черными полосами проносясь по небу. Северус не мог выкинуть из головы слова Мелии. Он думал, что с любовью покончено, после всей этой заварушки с Лили. Он выплатил свой долг и освободился от обоих хозяев, но в основном он оставался тем же человеком, которым был всегда. Угрюмый, трудный, вспыльчивый, саркастичный и жаждущий одиночества, но также жаждущий интеллектуального разговора и значимой связи с кем-то. Тем не менее, кто-то такой умный и яростно преданный, как Гермиона, заслуживал счастья с кем-то ее уровня, с кем-то моложе, беззаботнее и популярнее. Только когда он начал представлять, как она выходит замуж за другого, и его сердце сжалось от боли, он наконец понял, что Мелия была права. Он любил Гермиону Грейнджер. С этой мыслью Северус допил оставшуюся часть стакана раки за один раз, шипя, поглощенный холодными парами.***
Каким-то образом Снейп поймал себя на том, что приглашает Гермиону навестить его летом. Должно быть, это «Фрост Раки» заморозил его мозг, или Пеан украл письмо до того, как мужчина успел его выбросить. К его крайнему удивлению, она почти сразу же согласилась, и следующие несколько недель он провел в тревожном ожидании. Он встретил ее в Министерстве магии Греции, в международном отделе портключей, где они встретились годом ранее во время поездки в Австралию. Пройдя через камин из местной таверны на целый час раньше, Северус беспокойно мерил шагами вестибюль, нервируя охранника. Наконец, магия активировалась, и появилось полдюжины путешественников, держащих большое латунное кольцо. Гермиону было легко узнать, самая младшая из них, и в глазах Северуса она казалась сияющей в своем бледно-зеленом сарафане. Она быстро увидела его и тут же расплылась в широкой улыбке, прежде чем практически полетела к нему в объятия, обвивая руками шею. Он держал ее так же крепко, уткнувшись носом в невероятные волосы, пока что укрощенные шелковой лентой. От нее пахло книгами, чернилами и пергаментом, жасмином и бергамотом, просто идеально. Северус аппарировал их обоих к утесу за своим коттеджем, не желая проходить через таверну, где находился камин. Квадратный белый коттедж с синей окантовкой дверей и окон контрастировал с крутыми холмами и морем. С разрешения Мелии он волшебным образом расширил крышу в сторону моря, так что перед коттеджем появилось немного тени и хорошее место для небольшого столика для завтрака, и теперь там был довольно большой сад ингредиентов. — Северус, это великолепно! — воскликнула Гермиона и тут же превратилась в выдру. С серией скрипов и писков она отправилась исследовать окрестности. Мужчина улыбнулся ее выходкам и пошел на кухню, чтобы приготовить легкий обед. Когда он вернулся на улицу, держа поднос с сыром, хлебом, оливками и различными другими простыми блюдами, выдра подскочила к нему и плавно перешла в свою человеческую форму. — Я вижу, ты освоила трансформацию, — прокомментировал он, наливая огуречную воду. — Да, Минерва помогла мне. Это было сложно и немного отличалось от обычного процесса, так как я уже знала свою форму. На самом деле мне нужно было превратиться из выдры обратно в человека, а не наоборот. — Так ты выдра, ставшая человеческим анимагом? — он изогнул бровь и улыбнулся, намазывая мягкий сыр на кусок хлеба. — Похоже на то, — улыбнулась Гермиона. В течение следующих нескольких дней он показывал ей остров. Они отправились в поход к местным оврагам, где девушка тут же трансформировалась, чтобы играть в ручьях, хотя из-за летнего солнца в них осталось мало воды. Мелия, конечно же, подошла, осмотреть Гермиону, и строго сказала Северусу, что он не должен напортачить. Две ведьмы пугающе хорошо ладили, несмотря на языковой барьер, благодаря языку тела, заклинаниям перевода и — он был уверен — найдя общий язык в его смущении. — Как ты думаешь, зачем ты пришла ко мне в ту, первую ночь в Хогвартсе? — спросил он ее однажды, когда они были на отдаленном пляже. — Точно не знаю, — закусив губу, размышляла девушка, — Помню сортировку и приветственный пир на первом курсе, все было так красиво и все были счастливы… кроме тебя, кажется. Высокий стол, и я помню, как подумала, что ты казался одиноким в комнате, полной людей, как и я. Видимо, моя внутренняя выдра согласилась, что тебе нужен друг, но я понятия не имею, как я добиралась до твоих комнат все это время. Закат у моря, полная луна, отражающаяся в спокойной воде. Бутылка белого вина на террасе. Гермиона сидела рядом с Северусом на деревянном диване, и он тайком вдыхал аромат ее волос, его рука была перекинута через спинку, а большой палец выводил узоры на ее плече. Девушка медленно повернула голову, смотря на мужчину, ее рука прошлась по воротнику его рубашки и обхватила щеку. — Ты бы поцеловал меня, Северус? — пробормотала Гермиона. Ее глаза были большими, почти черными в лунном свете. У него перехватило дыхание, он правильно расслышал? — Гермиона, ты уверена? Она кивнула, ее рука скользнула к его затылку, запутавшись в волосах, и каким-то образом их губы встретились, сначала целомудренно, едва касаясь, нерешительно, прежде чем углубиться. Она вкусила вина и моря, и ее тихие стоны воспламенили его кровь. Блаженство. Его еще никогда так не целовали, никогда. Он хотел, чтобы время остановилось, прямо сейчас, пожалуйста. — Северус, — прошептала Гермиона, затаив дыхание, и он подхватил её, аппарируя в свою спальню. — Ты уверена, Гермиона? — снова спросил Северус, когда они оба оказались на его кровати в беспорядочном сплетении конечностей, опасаясь, что она передумает, или не передумает, но дальнейшее движение разрушит все, что у них было до сих пор. Тем не менее он не мог удержаться от того, чтобы проследить изгиб ее бёдер, живота, рук, шеи. — Я давно хотела тебя, — ответила Гермиона, и он был уверен, сердце разорвется от всего этого. Девушка потянулась к нему, чтобы снова прижаться губами к его губам, и его разум стал пустым, мир отступил, пока не остались только они вдвоем, прикосновение, вкус, запах, ритм, наконец, вместе. Когда Северус проснулся на следующее утро, ему потребовалось мгновение, чтобы понять, что ведьма в его объятиях настоящая. Она пошевелилась и повернула к нему голову, открывая глаза и улыбаясь. — Доброе утро, — сказала Гермиона, подняв руку к его лицу, нежно очерчивая пальцами изгиб бровей и подбородок. — Ты не сожалеешь? — он должен был спросить. — Нет, — тепло улыбнулась девушка, — ни в коем случае. Я там, где хочу быть. А ты? Она вдруг встревожилась и прикусила нижнюю губу. Это заставило его улыбнуться, с какой стати он не будет счастлив после такой ночи? — Ведьма, я никогда не отпущу тебя, — пробормотал Северус, склоняя к ней голову и целуя лоб, губы, затем двигаясь вниз по телу, все, что угодно, лишь бы услышать ее стоны от удовольствия. Гермиона продлила свой отпуск еще на две недели, прежде чем ей действительно нужно было вернуться к работе, если она не хотела быть уволеной. Северусу казалось, что его сердце ушло вместе с ней, и Пеану снова пришлось совершать долгие перелеты туда и обратно в Лондон.