Кому: Неизвестный номер
Завтра в полдень. То же место.
Кому: Неизвестный номер
Я бы сказал, приготовься к лучшему обеду в твоей жизни, но ты и так это знаешь.
Ю Джунхёк не отвечает, но Докча особо и не ожидал, поэтому он не слишком дуется. — Ты улыбаешься своему телефону? — требует Хан Суён, вырывая его из полузадумчивости, в которой он позволил себе сидеть. Докча сжимает рот в нейтральную линию. — Я просто улыбался, потому что очень люблю курицу. — Ты отвратителен. — Не тебе это говорить. Хан Суён машет руками и захлопывает ноутбук. Докча взвешивает все за и против того, чтобы читать ей лекции о стоимости ремонта ноутбука, прежде чем мудро решить, держать рот на замке. — Я всегда забываю, что не могу работать, пока ты рядом. — Ты так говоришь, как будто это моя вина, — отвечает он, пока она собирает вещи. — Пришли мне черновик, когда закончишь. — В любом случае, — кричит Хан Суён, когда она уходит, сбивая его с толку. Теперь, когда он один, Докча открывает рецепт и смотрит на горы текста перед собой. — Хорошо, — бормочет он, собираясь с духом. — Я могу сделать это. Теоретически приготовить жареную курицу не должно быть слишком сложно. К сожалению, это одна из вещей, от которых он держался подальше — сочетание его несогласованности, его пугливости в отношении горячих предметов и разбрызгивания масла — это то, что он не особенно любит исследовать. Вполне естественно, что с первой попытки у него не получилось бы ничего фантастического. — Да, — говорит Докча себе вслух, полностью осознавая, что выглядит и звучит безумно, — я в порядке. Это нормально. К завтрашнему дню я буду гением приготовления курицы… Его монолог прерывает стук в дверь. Он задается вопросом, почему в последний раз он мог быть в покое в своей собственной квартире за день до встречи с Ю Джунхёком. Серьезно, этот человек должен быть каким-то плохим предзнаменованием. — Хён, — жалобно зовёт Ли Гильён снаружи. — Мы можем войти? — Дверь открыта, — отвечает Докча, и Ли Гильён все равно практически ломает ее, сопровождая слегка раздраженную Шин Юсон. — Уже поздно. — Ещё только десять, — говорит Ли Гильён, взбираясь на табурет и упираясь локтями в стол. Шин Юсон выглядит так, как будто она обдумывает возможность толкнуть его. — Родителей Юсон нет дома, поэтому мы сказали даме по соседству, что ты мой отец, поэтому нам не нужно было идти ко мне. — И она поверила тебе? — серьезно, на сколько лет он выглядит? — Она сказала, что неудивительно, что ты не женат, — весело передает Шин Юсон. Прежде чем Докча успевает обдумать последствия этого (и обдумать очевидную рассудительность своего соседа), она добавляет: — Что ты делаешь, аджосси? — Жареный цыпленок, — говорит Докча, окуная щипцы в кастрюлю и вздрагивая, когда масло летит ему в лицо. — Брат моего друга готовит очень вкусную жареную курицу, — вздыхает Ли Гильён. На короткий момент отчаянный Докча почти спрашивает, можно ли ему получить рецепт. — И очень хорошие пельмени. И он очень хорошо играет в видеоигры, и ещё он водит очень крутую машину. Он хорош во всем. Шин Юсон с тревогой смотрит на Докчу. — Ты тоже во всем хорош, аджосси, — говорит она с лучезарной улыбкой. — Спасибо. — Докча изо всех сил пытается сохранить свою улыбку. — Однако я не уверен, что хорош во всем. Это же не главное. — Конечно, — настаивает Шин Юсон, и Ли Гильён яростно кивает. Докча задаётся вопросом, насколько это жалко, что он ловит комплименты от десятилетних, но это проблема осталась на потом. Она заглядывает поверх него в кастрюлю (когда она успела подойти так близко к плите?) и смотрит на мгновение, прежде чем отступить. — Я думаю, твоя курица готова. Докча заглядывает в кастрюлю и видит едва обугленную курицу, которая сгодиться в большинстве случаев, но, несомненно, убьёт его (или, что ещё хуже, даст Ю Джунхёку повод чувствовать себя таким превосходным) — Ай. — Он выключает масло. — Спасибо. Вы спасли меня. Шин Юсон улыбается так ярко, что на мгновение Докча устраивает тот факт, что его шансы доказать, что Ю Джунхёк неправ, сорваны. (На этот раз он уверен, что ему сойдёт с рук, если он притворится, что это был единичный случай) — Можно мне полить соусом? — спрашивает Ли Гильён и его пальцы уже движутся в сторону чаши. — Давай, — отвечает Докча, осторожно кладя последнюю уже высушенную голень в миску. Ли Гильён сияет, выливая соус на курицу. Покрытие слегка неровное, и Ю Джунхёк возможно укажет на это своей почти-улыбкой, которую он использовал на днях, но Докча поражает, что он все равно не возражает. +++ Он лжец. Он возражает, и даже мысль об этом вызывает у него головную боль. Однако он никогда не отступал (это тоже ложь, но ему не нужно об этом думать), поэтому в одиннадцать тридцать утра он выходит за дверь с корзиной, которую украл у Хан Суён, в одной руке и одеялом для пикника с рисунком миньонов, которое он купил в шутку, в другой. Доводить кого-то до смерти, принимая поражение, — это искусство, думает Докча, и он собирается овладеть им. Он опаздывает ровно на две с половиной минуты. Ю Джунхёк уже стоит под деревом, бросая на него болезненно равнодушный взгляд и почему-то это приводит в бешенство больше, чем что-либо еще. — Ты опоздал. — Пробки, — с лёгкой улыбкой отвечает Докча. Пробок не было, но прошло всего две минуты, так что он думает, что все в порядке. Он расстилает брезент для пикника и плюхается на него сверху, ставит корзину и похлопывает место рядом с собой. — Присаживайся! — Что это, черт возьми, такое? — говорит Ю Джунхёк, глядя на одеяло. — Миньоны, — отвечает Докча, моргая. — Ты никогда не видел фильмы? Первый милый, но я думаю, что следующие немного сошли с рельсов, и к тому времени, когда у них появился собственный фильм… — Это единственное одеяло, которое у тебя есть? — Голос Ю Джунхёка уже звучит слегка напряжённо. Его так легко задеть, что Докче, возможно, придется делать это вечно. Докча смотрит на него и сменяет свою улыбку на что-то невинное. — Это мое любимое. Он качает головой. — Ты действительно собираешься пристыдить меня за мои интересы, Ю Джунхёк? Тебе двадцать восемь, а ты все ещё играешь в игры. И я даже не уверен в твоей способности говорить. — Откуда ты знаешь, сколько мне лет? — У тебя есть целая страница в Википедии. Мне просто было любопытно, был ли я старше, — говорит Докча, хотя теперь ему интересно, звучит ли он одержимо. — Я уверен, что мог бы найти и твой рост, если бы захотел. — Ю Джунхёк кажется слишком растерянным, чтобы ответить – и это хорошо, потому что это спасает Докчу от неловкого разговора о том, как далеко он зашёл во время своего исследования. — Ты сядешь или нет? Хотя Ю Джунхёк выглядит так, будто ему физически больно это делать, он садится на одеяло на приличном расстоянии от Докчи, как будто боится прикоснуться к нему. Это немного забавно. — Кстати, я старше,— добавляет Докча, просто чтобы заполнить тишину — И с прошедшим. Ю Джунхёк косится на него. — Сколько тебе лет? — Тебе не обязательно знать, — беззаботно говорит Докча. Если он признает, что разница всего несколько месяцев, он потеряет то маленькое преимущество, которое у него есть сейчас. — Просто знай, что я старше. — Ты лжёшь, — решает Ю Джунхёк. — Я? Нет. Ты можешь спросить у Ю Саны — Спрошу. — И ты будешь разочарован. — Докча весело открывает крышку корзины, заглядывая внутрь, чтобы убедиться, что да, это его еда, и да, она неравномерно покрыта и немного подгорела по краям, и да, он снова будет унижать себя. Ю Джунхёк смотрит на курицу, прежде чем взять кусок из корзины и поднять его на уровень глаз. — Это не твой рецепт. — Кто сказал, что это не так? — возражает Докча, молча удивляясь тому, как быстро Ю Джунхёк это понял. Серьезно, у него есть какая-то телепатическая сила? Докча (где бы они ни были) с экстрасенсом? — Может быть, это передавалось в моей семье из поколения в поколение. Знаешь, мои предки могли бы рассердится на тебя только за… — Это мой рецепт, — перебивает Ю Джунхёк, — и ты его испортил. Ах. — Ты дружишь с Ли Хёнсоном, — говорит Докча, его голос звучит слабее, чем ему бы хотелось. Ю Джунхёк бесстрастно смотрит на него, прежде чем снова повернуться к курице и сказать: — Покрытие ужасное. — Эй. — Докча хмурится. — В этом мне помог десятилетний ребенок, будь добрее. — Тогда он наполовину ожидал, что Ю Джунхёк скажет, что десятилетний мальчик ужасен, но вместо этого что-то в его лице меняется. — Всё не так уж и плохо, — наконец признает он. Ю Джунхёк питает слабость к детям, (отмечает Докча) Странный. — Ты собираешься есть? — спрашивает Докча. — А если ты его отравил? Ю Джунхёк способен как пошутить, так и вспомнить прошлые разговоры, отмечает Докча. Очень странно. — Очень смешно, — прямо говорит Докча, и прежде чем он успевает блефовать о том, что курица немного уродлива, но фантастична внутри, Ю Джунхёк откусывает небольшой кусочек. —Это ужасно. — Его выражение лица слишком драматично для того, что Докча считает невероятно средней курицей. —Ты вообще готовишь? Докча прочищает горло. — У меня много теоретических знаний. — В университете он читал поваренные книги, чтобы снять стресс, потому что для их прочтения не требовалось слишком много усилий. Сохранил ли он какую-либо из них информацию, ещё неизвестно. — Откуда ты знаешь Ли Хёнсона? — Это не твое дело, — холодно говорит Ю Джунхёк. — Ах, это потому, что ты дружишь с Чон Хивон? Я забыл, что они теперь встречаются. — Он делает паузу, обдумывая. — Подожди. — Ю Джунхёк ничего не говорит, но смотрит на Докчу с чем-то, что можно интерпретировать как любопытство. Не может быть, думает Докча, что все стороны его взрослой жизни связаны с этим человеком, но он спрашивает: — Ты знаешь ребёнка по имени Ли Гильён? Взгляд Ю Джунхёка теперь подозрительный. Он должен думать, что Докча сталкер. Честно говоря, он немного оправдан. — Да, — осторожно говорит он. — Это он помог мне с курицей, — весело говорит Докча. — Он дружит с твоим братом или сестрой? На самом деле он разговаривает только с одним ребенком за пределами школы; Я забеспокоился. — Ю Джунхёк открывает и закрывает рот, и на мгновение на его лице появляется сложное выражение. Это нервирует. Обычно, он чертовски легко читается. — Моя сестра, — наконец отвечает он, растопырив пальцы так, что его рука полностью накрывает миньона, и смотрит в небо. «Он действительно красив», — думает Докча, скользя взглядом по его подбородку, прежде чем отвести их. Это отвратительно. — Я несколько раз отвозил его домой. — Может быть, ты как-нибудь пригласишь ее пообщаться с ним, — задумчиво говорит Докча. — Он всегда у меня дома или в коридоре. — Ты хочешь… — Ю Джунхёк строит лицо, которое, по мнению Докчи, у нормального человека означало бы недоумение (но всё равно выглядит злым)— Хочешь встретиться снова? Ой. Докча, должно быть, прямо сейчас сходит с ума. — Для детей, — торопливо объясняет он. — Ли Гильён иногда бывает немного одинок. Ю Джунхёк вздыхает. — Конечно. Хорошо. — Здорово. — Докча сияет, совершенно искренне, и ему кажется, что это их первый вежливый разговор в жизни. — Напиши мне, когда будешь свободен. Ю Джунхёк хмурится. — Нет. Ты пишешь мне. Эх хорошо. Это должно было когда-то закончиться. — Я не запомнил твое расписание полностью, — говорит Докча, как будто объясняя ребенку математику. Он наслаждается тем, как челюсти Ю Джунхёка сжимаются так сильно, что кажется, что они вот-вот сомкнутся. — Я уверен, что ты очень занят. Кроме того, поскольку я принимаю гостей, вы должны дать мне время, чтобы я мог должным образом подготовить место. — Ты живёшь на свалке? — Нет. — Докча показывает свою улыбку шире. — Неужели это такое преступление – хотеть, чтобы для гостей было чище? Знаешь, я хороший хозяин. (Единственный взрослый в его квартире — это Хан Суён, но Ю Джунхёк не должен об этом знать.) — Если только ты не хочешь, чтобы я привел Ли Гильёна к тебе, но я уверен, что ты этого не хочешь. Лицо Ю Джунхёка выглядит так, как будто оно застыло в еще более суровой версии его постоянного хмурого взгляда. — Отлично. — Ты напишешь мне? — спрашивает Докча, хотя ему и не нужны разъяснения. Ю Джунхёк один раз кивает, по-видимому, не желая отвечать устно. — Хорошо. Тогда скоро увидимся. Ему действительно нужно перестать планировать такие встречи, думает он, уходя.(но почему-то он не хочет )