on the art of unplanned serenading

Февраль, учитывая все обстоятельства, менее суров, чем должен быть. Докча многое думает: прошло чуть больше месяца с тех пор, как он и Ю Джунхёк в последний раз разговаривали. День святого Валентина завтра. Его день рождения на следующий день, но об этом никогда не стоило думать, так что он может игнорировать это двадцать девятый год подряд. Однако, в конце концов, это не должно иметь большого значения. Раньше это не имело большого значения. Нет причин, по которым это нужно менять сейчас. — Ким Докча! — раздаётся голос из-за двери. — Ты можешь просто постучать. — кричит он в ответ, но открывает дверь и видит, что Хан Суён держит букет цветов. На мгновение его охватывает ужасное чувство дежавю: настолько сильное, что он делает шаг назад, даже не осознавая, что делает. — Ты не.. — Боже мой, ты идиот. — Хан Суён закатывает глаза. — Я не собираюсь приглашать тебя на свидание. У меня есть девушка, помнишь? – Когда она говорит «девушка», её губы изгибаются в лёгкой улыбке. Докча чувствует поток зависти, прежде чем он вспоминает, что у него был такой шанс, и он отказался от него, так что у него нет права быть — озлобленным или что-то в этом роде, ведь он в любом случае никогда особо не мечтал о романтике. Хан Суён машет рукой перед его лицом. — Ты вообще слушаешь? — Да, — лжёт Докча. Она смотрит на него, совершенно не удивлённо — Ага. Что я говорила? — Цветы красивые, — говорит он, потому что на девяносто девять процентов уверен, что она спрашивала его мнение каким-то извращённым, раздражающим образом. — Сана-сси они понравятся. Сможешь ли ты сохранить им жизнь? — Я могу справиться с ними в течение дня, — рявкает Хан Суён, хлопая его по руке, но теперь она искренне улыбается. — Она сказала, что белый — ее любимый цвет, так что я просто подумала, знаешь, с камелиями, розами и всем остальным — тьфу. Это… они должны ей понравиться. Он не завидует. Определенно нет. Он не имеет права. — Фу.— Хан Суён протягивает свободную руку, чтобы щёлкнуть его по лбу. — Ты всегда выглядишь таким жалким, когда я прихожу. Это похоже на универ всё больше и больше. — Она осматривается вокруг него, осматривая квартиру и выглядя неудовлетворённой тем, что находит. — Впусти меня; мы можем… я не знаю, поговорим о каком-нибудь дурацком веб-романе, который ты читаешь. — Ты пишешь эти дурацкие веб-новеллы, — указывает Докча, но все равно отходит в сторону. Проходит два часа полных оскорблений разговоров, прежде чем Хан Суён ломается и спрашивает: — Ты что, больше никогда не будешь разговаривать с Ю Джунхёком или что? — Ты здесь только для того, чтобы допросить меня? — Я задала тебе один вопрос примерно за миллион часов, — ворчит Хан Суён. — Я действительно могу начать допрашивать тебя, и тогда ты… — Хорошо, — перебивает Докча, — хорошо. — Он закрывает глаза. — Я не думал об этом. Возможно нет; Я не думаю, что он все равно захочет меня видеть. Хан Суён смотрит на него. — Вау, — говорит она после долгого, мучительного молчания. — Ты на самом деле тупой. — Эй.. — Знаешь, Чон Хивон сказал мне, что он сейчас хандрит. Как щенок. — Она морщит нос. — Чертовски тупой, если ты спросишь меня, но всё равно. — Вы сплетничаете о нас? Как и ожидалось, Хан Суён выглядит абсолютно невиновной. — Остальные из нас ведут себя как взрослые или как функционирующие люди. — Она пожимает плечами. — Нам нужно чем-то развлекаться. — Прежде чем Докча успевает указать на то, что за последние несколько месяцев она и Ю Сана несколько раз вели себя как не функционирующие люди, она продолжает: — Почему ты отверг его? — Он мне не нравится, — лжёт Докча, пристально глядя на свой кухонный стол. — Ты буквально так нравился ему, что мы с Чон Хивон поспорили, — прямо отвечает она. —Нет, подожди, дай угадаю: было ли это что-то вроде «о, боже, я такой грустный и непривлекательный, а этот двадцативосьмилетний мужчина просто не знает меня таким и я должен защитить бла бла...» Докча молчит. Хан Суён врезает ему по затылку. — Он не… когда бы он ни появлялся, — говорит Докча, обороняясь и быстро,— это было… я всегда был в хорошем настроении. Он никогда не видел — он не видит — он не знает всего. — Ты действительно думаешь, — отвечает Хан Суён тоном, который она приберегает для людей, которых она особенно раздражает, — все знают всё о человеке, с которым они встречаются, ещё в начале отношений? Ты думаешь, люди приходят со списком своих самых больших недостатков? — Это не так. — Всё именно так, — возражает она. — Послушай, я… твои грёбаные романы про неудачников – это всё твоё собственное дерьмо, и я действительно не хочу играть роль посредника или что-то в этом роде; Мне даже не нравится этот парень, но Ю Джунхёк — большой мальчик, и он может принимать собственные решения. Докча прикусывает язык. — В любом случае, слишком поздно… что-то менять. — Ты всегда такой драматичный, — бормочет Хан Суён, но не спорит, поэтому Докча предполагает, что это конец. +++ В идеале двадцать девятый день рождения Докчи должен пройти так же без происшествий, как и остальные двадцать восемь. У него была только одна вечеринка (в университете, организованная Хан Суён против его воли) это раздражало, и никто не хотел там быть, поэтому с тех пор он избегает празднования. Все в порядке. В основном, это просто еще один день в году. От: Неизвестный номер С днём ​​рождения Докча выключает телефон и прячет его в карман. Это просто еще один день в году, думает он почти в отчаянии, и… и он все равно не знает, что ответить. — Хён! — кричит Ли Гильён, когда Докча закрывает за ним дверь квартиры, готовый идти на работу. Прежде чем Докча успевает его поприветствовать, он бросается ему в объятия. — С днём ​​рождения! — С днём ​​рождения! — Шин Юсон припевает, хотя она выглядит немного раздражённой из-за того, что не обняла его. — Я сделала тебе открытку. — Я тоже сделал тебе открытку! — Ли Гильён делает шаг назад, выискивая что-то в карманах, прежде чем вытащить сложенный лист плотной бумаги с огромным пауком, нарисованным спереди. — Моялучше. Шин Юсон показывает ему язык, протягивая Докче свою карточку — заметно аккуратнее, с блестящими глазами собак, желающих ему счастливого двадцать девятого. — Ты нам все равно нравишься, даже несмотря на то, что ты старый, — говорит она, похлопывая его по руке. Ли Гильён яростно кивает. Улыбка Докчи даже ему кажется натянутой. Он такой старый? — Спасибо, — все равно отвечает он, взъерошив им волосы. — Вы оба мне тоже нравитесь. — Это просто еще один день в году, — повторяет он про себя; садясь в лифт, когда идёт к книжному магазину, когда проводит инвентаризацию с Ю Саной которая поздравляет его с днём ​​рождения еще до того, как он входит внутрь. Это не должно быть чем-то большим. — О, Докча-сси, — говорит Ю Сана, наклонив голову. — Мне интересно, не мог бы ты проводить меня до квартиры Суён-сси? Я не, гм… я не совсем уверена, правильно ли я записала адрес, поэтому я хотела убедиться, что не опозорилась… Докча не уверен, следует ли ему сосредоточиться на том факте, что Ю Сана все ещё звонит Хан Суён-сси , или на том, что она определенно лжёт ему о том, что не знает, где находится её квартира, даже если он не уверен, почему. — Конечно. — осторожно соглашается он, потому что если он что-то и узнал о Ю Сане за последние несколько лет, так это то, что она способна быть невероятно страшной, когда захочет, и он сделает почти все, чтобы не вызвать её гнев. Она сияет. — Отлично, — говорит она, сверкая глазами. — Ну давай же. Ю Сана такая же приятная и уклончивая, как всегда на прогулке: Докча пытается вытянуть из неё информацию, а она противостоит ему лёгкой светской беседой. Тем не менее — несмотря на то, что может сказать Хан Суён — он не полный идиот, и его тёмные подозрения еще больше оправдываются, когда подходя к её двери, он слышит, как люди спорят. — Суён-сси, — зовет Ю Сана, трижды постукивая в дверь, прежде чем аккуратно сложить руки за спину. — Я здесь. Он слышит что-то вроде «ладно все, заткнитесь, а теперь тишина». Хан Суён открывает дверь, ухмыляясь ему. — Что ты здесь делаешь?— спрашивает она, втягивая Ю Сану внутрь. — Ты должен… ну, я не знаю; что, чёрт возьми, ты делаешь после работы? Читать? Спать? — Прежде чем Докча успевает ответить, она продолжает: — Хорошо, я больше так не могу, все говорят… Появляются разные головы кричат от удивления, заставляя Докчу улыбаться и притворяться, что он вообще удивлён. — Ты ужасно планируешь , — бормочет он сквозь стиснутые зубы. — Я не виновата, что Чон Хивон не может говорить тише, — отвечает она, хлопая его по спине. Он осматривает комнату: речь идёт о толпе, которую он ожидал, с Чон Хивон, Ли Хёнсоном и несколькими постоянными посетителями книжного магазина, стоящими вместе, и всеми тремя детьми... обычно их не бывает трое, — понимает он. Ю Мия стоит рядом с Шин Юсон, что означает… Ю Джунхёк смотрит на него, не улыбаясь, как всегда, ярко-синяя шляпа на лбу. Она гласит: С 9-летием!, но кто-то нацарапал два, чтобы было точнее. Прежде чем Докча полностью осознает, что происходит, он делает шаг вперёд, не в силах отвести взгляд, даже когда ему не терпится бежать. — Ты не ответил на мое сообщение, — говорит Ю Джунхёк. Его кудри растрёпаны против шляпы, как будто их развевал ветер, прежде чем пригладить. Докча сопротивляется желанию провести по ним руками. Почти рефлекторно он возвращается к старым привычкам. — Ты хочешь, чтобы я отправил тебе абзац с благодарностью? — спрашивает он, выгибая бровь. — А если я был занят? Что, если я попал в четыре автокатастрофы ранее, а ты злился на меня за то, что я не ответил тебе? Ю Джунхёк, как всегда, выглядит с ним измученным. — Ты не водишь. — Я мог бы начать. В любом случае, это было гипотетически. — Он прочищает горло, глядя в пол, а затем снова на Ю Джунхёка, который вытворяет нервирующую вещь – смотрит на него, как будто он единственный человек на планете. — Однако, спасибо. Я не думал, что ты знаешь об этом. — Ю Сана сказала мне, — сухо говорит он. Несколько месяцев назад. Затем он отводит взгляд, и если бы Докча не знал лучше, он бы сказал, что выглядит немного застенчивым. — Ты старше меня. — Я… да. — смущённо отвечает Докча. — Думаешь, я только что солгал тебе? Ю Джунхёк пожимает плечами. Докча даже не может найти в себе силы обидеться. — Ну, — всё равно говорит он, потому что должен хотя бы притвориться раздражённым, — я честен. Я никогда в жизни не лгал тебе. Или кому угодно, вот так. —Никогда? — спрашивает Ю Джунхёк. Он, возможно, единственный человек в мире, который может сделать слишком маленькую шляпу на день рождения красивой. Докча не уверен, когда его опустошение из-за подобных вещей превратилось во что-то более мягкое. — Хм. — Он борется с желанием отступить в безопасное место от оскорблений Хан Суён или чуть более приятных оскорблений Чон Хивон. — Ага. Никогда. Когда Докча снова встречает взгляд Ю Джунхёка, он смотрит на него, его губы слегка приоткрыты, как будто он ждёт, пока Докча полностью сосредоточит на нём своё внимание, чтобы что-то сказать. — Хотел бы я, — говорит он медленно, словно вкладывает всё в каждое слово. — Только однажды. И Докча понимает. Так что они не собираются это игнорировать. — Ты… — начинает он, не зная, что сказать дальше, но от правильного ответа его спасает Шин Юсон, которая тащит его к торту. — Мы должны вернуться домой через час, — объясняет она, все еще крепко держа его за рукав. — А это Джунхёк-оппа испёк, и он так хорош.— Он такой хороший, рассеянно думает Докча глядя на красиво покрытый глазурью белый торт, его имя аккуратно написано черной глазурью. Это просто, но в каком-то смысле это предполагает, что это только потому, что он знал, что Докче это понравится. Это делает всё намного хуже. По команде Шин Юсон все начинают петь для него — и там, где на вечеринке по случаю его дня рождения в университете шум казался удушающим, кучка друзей друзей притворялась, что им не всё равно, здесь просто комфортно, с детьми в идеальном хоре и Хан Суён радостно, намеренно фальшивит, а низкий баритон Ю Джунхёка мягок под всем этим. Мило. Достаточно мило, что на мгновение Докча просто позволяет себе купаться в привязанности, прежде чем Шин Юсон садит его на пол, дёргая за руку и указывая на свечи. — Оппа приготовил суп из морских водорослей, — гордо объявляет она, когда он выпрямляется и отрезает для нее кусочек. —Я помогала. — Я тоже помогал, — говорит Ли Гильён, глядя на него. —Я помогала больше всех, — фыркает Ю Миа. Когда она видит, что Докча смотрит, она отворачивается. — Просто потому, что я хочу готовить, как Оппа. Ты все еще уродлив. — Хорошо, — любезно говорит Докча. — В любом случае, спасибо. Торт, как и ожидалось, вкусный. Суп из морских водорослей еще лучше, и по какой-то причине все так заинтересованы в разговоре с ним, что он может безопасно избегать Ю Джунхёка часами, даже после того, как дети ушли на ночёвку, а взрослые принесли алкоголь, еще долго после того, как они все тоже ушли, оставив Ю Сану, Хан Суён, Ю Джунхёк и Докчу сидеть вместе на диване, и разговор течёт легко, когда они не только вдвоем. — Так. — говорит Хан Суён, незаметно пытаясь обнять Ю Сану, которая смеётся. — Лучший день рождения, правда? Я величайшая? Я самый великий гений в мире? — Это было мило, — соглашается Докча, и его взгляд останавливается на Ю Джунхёке, который пристально смотрит на стол, щеки его темного, лестно-красного цвета. — Еда... сойдёт.. — Просто сойдёт? — спрашивает Ю Сана, ее рот дергается в легкой улыбке. — Если бы у меня были деньги, я бы просила Джунхёка обслуживать каждое мероприятие. Хан Суён закатывает глаза. — Просто пригласи его. Ублюдок не станет есть чужую еду. — Он съел мою, — рассеянно говорит Докча. — Но только один раз. — Глаза Ю Джунхёка метнулись к нему, прежде чем он качнул головой, теперь поднимая лицо, чтобы посмотреть в потолок. Он делает глоток воды, его идеальный профиль прерывается взмахом его кадыка. Докча решает, что взгляд на него, вероятно, только усугубляет проблему, поэтому он поворачивает голову к Хан Суён и Ю Сана, которые всё время шепчутся и улыбаются. Он должен уйти. — Это действительно было мило, — говорит он, вставая и потягиваясь. — Спасибо, Сана-сси. — Ты не собираешься меня благодарить… — протестует Хан Суён. — И тебе тоже, я думаю, — поправляется он, сдерживая ухмылку от фамильярности. — Однако сейчас мне пора домой; становится поздно. Ю Сана хмурится. — Ты уверен, что сможешь успеть так поздно? Это немного длинная прогулка, не так ли? И штормит довольно сильно. Хан Суён замирает, её глаза перебегают с Докчи на Ю Джунхёка и обратно. — Я думаю, что он может ходить, — говорит она немного быстро. — Он делал это раньше; он будет в порядке. Или — я тоже умею водить… — Я умею водить, — предлагает Ю Джунхёк, и Хан Суён издаёт долгий разочарованный вздох. Докча мог сказать «нет» — он, вероятно, должен был бы, если они просто собираются продолжить тот же разговор или, что еще хуже, погрузиться в неподвижную, всепоглощающую тишину. Вместо этого он говорит: — Это было бы хорошо. — Он усмехается. — Я скучал по твоей машине. — Заткнись, — говорит Ю Джунхёк, но жестом показывает Докче следовать за ним. Все это слишком знакомо, думает Докча, — от того, как он попросил Ю Джунхёка открыть ему дверь, а в ответ ему угрожали, дождя, бьющего в окна, пока они ехали, до выражения лица Ю Джунхёка на дороге, такого же беззаботно-хладнокровного. — Итак, — неловко говорит он, — как прошёл твой… как прошел для тебя последний месяц? Ю Джунхёк недоверчиво смотрит на него. — Отлично. Та часть Докчи, которая ужасна и не умеет думать, говорит: — Хан Суён сказала мне, что ты ведёшь себя как грустный щенок. — Хан Суён — идиотка, — отвечает Ю Джунхёк, но его уши снова становятся темными, прекрасным оттенком красного. Доблестно, Докча настаивает, потому что, если они собираются видеться только на более крупных мероприятиях, он мог бы получить все свои ответы, пока он может. — Когда ты сказал… когда ты сказал, что хотел бы, чтобы я солгал, — говорит он, спотыкаясь на своих словах и проклиная себя за это, — ты имел в виду, что хотел бы, чтобы солгал говоря «да», или хотел бы, чтобы я солгал, говоря «нет»? Руки Ю Джунхёка сжимаются на руле. — Это имеет значение? — Не совсем, — признаёт Докча. — Я просто… ты знаешь. — Он хотел бы, чтобы он немного напился. По крайней мере, тогда у него будет оправдание тому, что он собирается сказать. — Я не сказал «нет», не потому что ты мне не нравишься. Ю Джунхёк останавливается так быстро, что Докча клянётся, что видел Бога. — Что? — Мы не должны, — говорит Докча внезапно занервничав, — говорить об этом. Ты мог бы просто… —Ты был тем, — говорит Ю Джунхёк, который с каждой секундой выглядит всё более убийственно, — кто начал говорить об этом. Закончи это. Докча постукивает пальцами по краю сиденья, пристально глядя в окно в отчаянной попытке удержаться от всех этих эмоций, настолько сильных, что он думает, что может утонуть в них. — Это… это не сработает. И я... ты мне нравишься, но мне нравится... мне нравится быть друзьями или... кем бы мы ни были. И я не хочу — ты же знаешь. На какое-то время Ю Джунхёк замер. Докча немного боится, что он может просто выкинуть его из машины и оставить идти пешком. — Значит, ты решил, — наконец говорит он, — что ничего не выйдет… сам по себе. — Потому что ты меня не знаешь. — А ты меня знаешь? — Ю Джунхёк не выглядит злым — на самом деле, он выглядит почти устрашающе спокойным. — Думаешь, ты знаешь все, что со мной не так? — Я имею в виду, — говорит Докча, прежде чем он успевает остановиться, — я уже много чего знаю. Ты очень открыт в этом плане. Это почти достойно восхищения. — Ты тоже, — отрезает Ю Джунхёк, а затем снова успокаивается. — С тобой много чего не так. Я знаю это. Я всё равно спросил. — Но ты не знаешь и половины того, что… что запутано. В том-то и дело; если уж так много чего, то ты... Ю Джунхёк, выглядя так, как будто ему физически больно это делать, говорит: — Я хочу узнать. — После мгновения ошеломлённого молчания он продолжает: — Если это из-за того, что я тебе не нравлюсь, и это… чтобы помочь моему эго или что-то в этом роде, мне всё равно. Но если это действительно только потому, что ты боишься… — Я не боюсь, — перебивает Докча, хотя и немного. Это, вероятно, первый раз когда Ю Джунхёк столько говорил с ним. — Тогда это потому, что я тебе не нравлюсь. — Ты тупой? — спрашивает Докча. —Тебе нужно, чтобы я сказал это снова? Ты мне нравишься. Я уже говорил тебе; Я никогда в жизни не лгал тебе. Хан Суён сказала, что она и Хивон-сси даже сделали ставку на это, потому что я был таким очевидным. Серьезно, я начинаю думать, что у тебя просто не работают уши или глаза, или... — Ким Докча, — говорит Ю Джунхёк, фамильярно и медленно, когда он наклоняется, — помолчи. Поцелуй Ю Джунхёка… (ну, учитывая, насколько короток сам акт, это скорее символический жест, чем что-либо ещё) тем не менее, это кажется обнадёживающим: целомудренное прикосновение губ Ю Джунхёка к его губам, как обещание. Взгляд Ю Джунхёка, задерживается на его губах после того, как он отстраняется, а потом возвращается к глазам Докчи и снова на дорогу. — Что? — говорит Докча. — Если ты не хочешь больше меня видеть, — спокойно отвечает Ю Джунхёк, — или если ты просто хочешь быть друзьями, скажи мне. Но не делай этого, потому что ты думаешь, что я тебя не знаю. Я знаю достаточно. Докча делает паузу, рассеянно прижимая пальцы к губам, прежде чем сказать: — Значит, ты признаешь, что мы друзья? — Ким Докча. — Голос Ю Джунхёка словно предупреждение. — Я думаю, ты впервые это говоришь— радостно продолжает Докча. — Это большой риск. Прошло, типа, больше полугода. И ты... — Дай мне ответ. Докча думает. Он мог снова сказать «нет», и Ю Джунхёк не стал бы просить в третий раз, и они снова стали бы… кем бы они ни были. Друзья или что-то близкое к этому. Это было бы немного странно, но он уверен, что со временем они смогут это преодолеть, а если нет — у него была жизнь до Ю Джунхёка. Вернуться к этому не будет слишком трудно. Или он мог сказать да. Он не уверен в том, на что последует за этим, но прямо сейчас Ю Джунхёк улыбается чем-то вроде слабой улыбки, все ещё достаточно яркой, чтобы у Докчи закружилась голова от одного лишь его вида, и если ему удастся добиться этого, пока они продолжают пытаться, тогда… — Хорошо, — говорит он, когда они подъезжают к парковке. — Мы можем… мы можем попробовать.