(^_-)
Юнги готов уже давно. Он знал к кому идёт. Не зря же купил целый набор анальных пробок разных размеров. Конечно, ехать в такси с огромной (читать как, гигантской) анальной пробкой в заднице, не очень хорошая идея. Водитель слишком часто смотрит в зеркало заднего вида. Конечно, этот парень на месте не сидит и все ерзает, пытается найти удобное положение. Внешний вид не выдаёт Мина за шлюху. Обычный парень в чёрных брюках и таком же чёрном пальто. А вот под всей этой строгой мантией скрывается настоящая жизнь Юнги. Кружевные чулки, закреплены на бёдрах резинками, ажурное белье из мягкого материала, чтобы не натирало и рвалось легче — вот он, Мин Юнги. Но, сегодня его образ дополняет ещё одна деталь — ошейник. Хосок сходит с ума, когда Юнги надевает эту вещицу. Крышу срывает, а Мин только рад. Что между Юнги и Хосоком? Обычный, но великолепный, секс без обязательств. То, что нужно обоим.°°°
Иногда Юнги охватывала такая грусть, что Хосок не его. Что не он будет просыпается с ним каждое утро. Он не сможет быть с ним всегда. Когда-то Чон обзаведется семьёй, нормальной семьёй, забудет Юнги как страшный сон… Эти мысли пугали парня. Но, как только он видел глаза Хосока… Мысли пропадали и оставались только чувства. Искренняя любовь к Чон Хосоку. Такому близкому, но такому недосягаемому. Один только взгляд любимого человека способен убить и воскресить в одно мгновение. Как сильно чувство любви. Сильнее него только привязанность. Безграничная нужда и ломка. Вот что испытывает Юнги, когда едет к Хосоку — ломку. Все чувства обостряются, а тепло словно уходит — так сильно начинает трясти от невозможно долгого расставания. Вот уже дверь квартиры. Палец только с третьего раза попадает по звонку. Тяжёлые секунды и плавные шаги из-за двери. Ломает… Крошит… Дверь открывается и в голову сразу бьёт аромат геля для душа. Кружит сознание, замедляет движения. Юнги готов поклясться, что если через секунду не коснётся желанных губ, то умрёт прямо здесь, на пороге квартиры. Хосок думает о том же. Хлопок двери. Губы сливаются в спасительном поцелуе, сминают, душат. Хо руками по спине вниз, за бедра хватает, а Мин тут же ноги на пояснице сцепляет, нести позволяет. — Шуга, — немного отстраняется Хосок, воздух спасительный глотая. «Сахар» — именно так он прозвал Юнги, когда только встретил его. Такой же сладкий и такой же чистый. Может убить и исцелить. Без него никак и с ним умираешь. — Хоби, — тянет Юнги, наполняя лёгкие. «Надежда» — так ответил Мин, когда услышал свое прозвище. Спасал в сложное время. Если умирает Хосок, то значит умирает всё. Высшая концентрация лучшего, что есть в мире. Счастье во плоти. Один вдох, и кровать уже проминается под весом тел. Хоби тянется к пальто Юнги, которое он так и не снял. Одежда летит в разные стороны, создавая творческий беспорядок. Не до неё сейчас. Пока Хосок снимал домашние штаны, он оглядывал стройные бедра под ним и не мог оторвать от них взгляд — слишком красивые. Вдруг ночную тишину разрезает легкий лязг цепи. И лучше бы Хо не поднимал взгляд так быстро. Юнги лежит, широко раскинув ноги, на его белоснежном теле чёрные кружева, а на шее… на шее чёртов ошейник с поводком. Словно собака с цепи сорвалась и под хозяина легла. Чон слюной давится, а Шуга только забавляется от такой реакции. — Чёрт… Ты серьёзно надел его. Я же пошутил тогда… — взгляд чернеет, а боксеры становятся слишком тесными. Этот чёртов Мин Юнги со своим ошейником. Хоби хватает за цепочку и, наматывая её на кулак, поднимает Юнги и впивается в его губы несдержанным поцелуем. Без промедления получает ответный стон. Рука уже тянется к тонким кружевам и одним резким движением рвёт их. Юнги свои руки на плечи Хоби, пальцами кожу гладит, нежность отдаёт. Знает, куда надавить и уже слышит тихий полу-стон. Чувствует чужое и собственное возбуждение, что уже свободно стоит. Кружева разорваны. Хоби одной рукой все ещё поводок держит, а другой по бедру к заветной дырочке путь ведет. Гладит, пощипывает кожу внутреннего бедра, стоны вызывая. Только пальцами огладить дырочку принимается, как натыкается на что-то холодное. — Ты уже готов, малыш, — шепчет на ухо, отстраняясь от губ. Юнги быстро-быстро головой кивает и хрипло посмеивается. Знал к кому шёл. Тихо выдыхает, когда из него вытаскивают игрушку, но знает что сейчас заменит её. Хосок избавляется от последнего элемента одежды и окидывает жадным взглядом парня по собой. Такой красивый, до одури возбуждающий. Лежит под ним и губы в предвкушении облизывает, кусает. Грудь вздымается вверх, лёгкие воздухом наполняя. Невероятный. Такой мягкий и податливый, словно глина — лепи что хочешь. Только с ним Хоби чувствует себя нужным. Только отдача его Шуги спасает. — Хоби… — тянет Юнги и ноги шире раздвигает. Не терпится. Чон и не отказывает. Перестаёт восхищаться и, легонько чмокая в губы, переворачивает Юнги на живот и коленями ставит. На поясницу немного давит и Мин, словно кошечка, выгибается, попку выставляя. Хосок шлепком умелым выбивает первый стон из парня и оглаживает красное место. Нет картины красивее, чем его Шуга. Быстрым движением из прикроватной тумбочки лубрикант достает. Юнги хоть и готов, смазка никогда не помешает. Выдавливает на ладонь немного прозрачной субстанции, запаха спелого цитруса, и по всей длине размазывает. Шуга бедрами двигает в ожидании и еще больше прогибается, собственным возбуждением о простынь трется. Совсем не терпится. Хосок входит медленно, вызывая тягучие стоны у Юнги. Эти стоны были самой прекрасной мелодией для ушей. То, как его Шуга стонал, не сравнить ни с чем. И с каждым разом, каждым толчком в поддатливое тело, оба теряли рассудок окончательно. — Хоби… Я почти все, — Мин уже был на пике и его слова терялись среди хрипов. Совсем сорвал голос. Чон резко поворачивает Шугу на спину и начинает входить под другим углом. Цепочка свисает с ошейника и, следуя ритмичным толчкам, издает приятный лязг, смешивающийся со скрипом кровати. Хоби не удерживается и наматывает манящее железо на кулак. Грубо целуя Мина в мягкие и блестящие от частых облизываний губы, кончает вместе с Юнги, тому на живот. Лёгкие не успевают набирать воздух, сердце колотится, словно хочет вырваться и улететь далеко. Парни лежат на простынях и глупо улыбаются. Губы болят от частных покусываний, только поцелуем можно исцелить их. Руки Хосока покоятся на талии Юнги, слегка поглаживая белую кожу. От этих изгибов невозможно оторваться — манят и искушают. Одним разом они никогда не обходятся. За первым оргазмом следует второй, третий… Юнги просто смотрит в эти глаза и тонет. Этот шоколад затягивает похуже болота. Не выбраться из цепких лап привязанности. Хосок ещё долго оглаживает руки любимого и целует костяшки. Они любят полежать вот так: никуда не спеша, молча, думая о своем. Такие моменты обычно прирывались принятием совместного душа и так по кругу. Пока солнце не взойдёт, а голос совсем не потеряется.Они любили так проводить ночи…