***
Сижу в холодной ванне в пижаме. В подобном одиночестве намного спокойнее, чем с любым моим «знакомым». Я пыталась писать друзьям… Пыталась звонить им. Они даже не пытались меня выслушать: обвинили, что «уехала в свою Японию и кинула, могла бы хоть слово написать, как ты там». Это я их кинула?! Я даже в сети не появлялась, блять. Теперь все они в чёрном списке… Всё чаще задаюсь вопросом, где я ошиблась, что я сделала не так, что теперь… теперь даже нет настроения куда-либо уезжать. Кто меня ждёт дома? Могила матери? Нет слов, нет эмоций. Ничего не получается, ни-че-го не выходит. Признаюсь честно — я в отчаянии. Хоть и очень благодарна Рану за то, что он пытается меня искренне подбодрить, помочь. Но мне это не нужно. Больно видеть, как он всеми силами пытается наладить со мной общение и только из-за того, что я сестра Юи… Может, я и накручиваю себя, но это очевидно, он не интересуется мною, только моя внешность важна ему. Случайно поранилась, обожглась маслом при готовке — тут как тут, налепит пластырь, полюбуется и уйдёт обратно. Класс, спасибо. Живу в своём маленьком мирке, изредко встречаясь с Харучие… только взглядами, даже не общаемся, не едим и не спим вместе. Исключение — когда меня отвозят для заключения этих тупых «сделок», где я просто стою и нихрена не делаю. Достало.***
Сегодняшний день обещал мне быть таким же скучным… Вот, слышится хлопок входной двери, шаги, грубые спорящие голоса… Так, стоп. В смысле голоса? Мне своего достаточно, неужели у меня всё, крыша окончательно в разгул ушла. Выкорячиваюсь из ванной, проверить, что да как. Ран и Санзу стоят на пороге, пилят меня взглядом в явном ожидании чего-то… — Что? — не выдерживаю давления и спрашиваю их. И жалею об этом. Видимо, для них это сработало так, будто бы я нажала на спусковой крючок, и теперь они без перебоя втирают мне какую-то херабору… — Так, я поняла. Я больше не нужна Бонтену вашему… то есть, всё? Вы меня отпустите? — Майки сказал, что мы можем делать всё, что захотим. То есть да, ты теперь вне ответственности, — парень с укладкой кивнул, повторяя информацию. — Ты могла бы улететь домой, если бы, блять, не Харучиё! Он рассержено посмотрел на своего названного братца, что был необычайно серьёзен для наркомана со стажем. Розоволосый на слова, обращённые ему, среагировал с неким раздражением: — Да, «делайте что хотите», это босс говорил. Так вот, я и буду, блять, делать, что хочу. Чё ты сюда припёрся?! Она вообще не должна была узнать об этом, — последнее предложение прошипел сквозь зубы, толкая Рана к выходу. Я не собираюсь стоять на месте. В смысле «не должна была узнать»?! У меня неожиданно возникло много вопросов, но, прежде всего, я не должна оставаться с Санзу один на один. — А-м. Я, пожалуй, пойду с Раном. Даже вещи собирать не над, всё вон, в пакете, — указываю на собранные вещи в углу. Да, пусть там и не всё, в основном документы; множество из одежды валяется в корзине грязного белья. У меня нет времени бежать обратно в ванную и начинать собираться, придется идти прямо в этой «умилительной» пижаме с черепами. — Ты… блядь неблагодарная, пиздуй, куда хочешь, — Харучиё чуть ли не плюнул язвительно в мою сторону, уходя от нас. М. Ну ладно. Кто он мне? Друг, может, мать родная, или брат? Никто, так что, иду с улыбочкой от уха до уха рядом с Ранчиком. Неужели всё закончилось. — Так… смогу сегодня уехать? — Боюсь, что нет… нет рейсов на ближайшую неделю, — тон его голоса был вежливым, голос мелодичный, теплый. Он мне, определено, нравится, я понимаю, почему сестра выбрала его. С ним как-то… уютно… — Я могу снять тебе квартиру на время или хочешь у меня побыть? Теперь я озадачена. С одной стороны, лучше бы жить отдельно, буду чувствовать свободу… с другой: будет некрасиво тратить его время и кошелек… а ещё… не думаю, что проживая с этими братьями Хайтани, я что-то потеряю. Ну, кроме девственности, может. (Это шутка) (…или нет) Как же мне поступить?