***
Мягкое пробуждение от лучей солнца; от зайчиков, которые проникают через просветы листвы деревьев, отражаются через стекло и бегают по моему сонному лицу. Растягиваюсь на кровати звёздочкой. Ещё не до конца проснулась, внезапно вспоминаю сон… содрогаюсь… В нём было что-то про природу, туман… «…Туман расстилается по лесу густой дымкой. Слух улавливает щебетание птичек, журчание игривого ручейка. Ранее утро встречает меня дружелюбно. — Красиво тут, не правда ли? — приторный голос возвращает к реальности, в нос ударяет противный запах бензина. Машина едет медленно, обходя кочки и глубокие лужи. Вчера шёл дождь. До сих пор моросит время от времени; капли слабо барабанят по запотевшем окнам. Это я так надышала, ха-ха? Почему здесь так душно? Чешутся запястья, туго скованные веревкой. О как… Я словно зритель, наблюдающий за паникой какой-то незнакомой девушки от третьего лица. Ведь это не могу быть я, у меня не столь короткие волосы. И эта дама… какая-то растрёпанная, заплаканная, лица её не вижу. — Что такое, Юи, почему ты молчишь? — слащавость из голоса мужчины исчезла. — Скоро мы будем дома. Да, знаю, я совершил ошибку, изменил, но все мы не без греха… Ты меня даже не выслушала, тц. Я люблю только тебя, всегда любил, а тогда просто алкоголь, и эта девка кинулась на меня сама, и ты пошла к блядскому Харучиё, и… ты меня слушаешь? По мере того, как парень погружался в диалог с самим собой, глаза девушки расширялись в ужасе. Она не могла вымолвить ни слова, нижняя губа подрагивала в паническом приступе; затем губы сжались в одну тонкую линию, настолько велико было её напряжение. — Не смотри так на меня. В это же мгновение, после фразы незнакомца, я догадалась посмотреть в зеркальце заднего вида. В отличие от этой связанной бедняги, меня в движениях ничего не ограничивает. Знакомо ли вам чувство, когда хочется вскрикнуть, что есть мощи, но сил нет, голос и без того хриплый и сорванный, потому с уст срывается лишь глухой полустон?..» Веки тяжёлые, дыхание тоже. Не хочется даже и думать, что могло придумать моё больное воображение дальше. Аромат жареного мяса настиг моего нюха и увел на себя внимание… Где я сейчас? Помню, как ехала с Раном… значит, сейчас у него. Но каким образом из машины я перенеслась в спальню? Взгляд шустро прошелся по окружающему интерьеру. В отличие от холостяцкой квартиры Санзу, у Рана здесь всё обставлено не без приложенной женской руки. И всё так чисто… Наверное, пока я спала, он устроил генеральную уборку; мебель и пол сияют, ни пылинки, одна я здесь выделяюсь — на фоне всего сверкающего выгляжу, как чмо, с бодуна вставшее. Поднимаюсь с нагретой постели, расправляю плечи, и тут же хруст моего позвоночника разнёсся по комнате эхом. Окей, это было слишком громко. Пора идти насиловать мозги Рану. Какого хрена я вчера отрубилась? И что он там болтал себе под нос, меня целуя?! Думал, что я забуду? А, ОХРЕНЕВШИЙ, ММ? Я в нём разочарована. Неужели съехала от одного психа к другому, боже. Не женщина, а магнит прям. На расхват всем нездравомыслящим.***
Беру свои слова назад. Бляха муха, какой же он горячий: готовит, лицо такое спокойное, черты лица идеальные, так ещё и в повседневной одежде выглядит по-домашнему обворожительно. Зыркнул на меня, гостеприимно улыбнулся. — Доброе утро, выспалась? И что же получается? Винила в биполярке Харучиё, а сама залипаю на него после того, как только что поливала говном в своих мыслях… — Доброе, очень, — угрюмо ответила я, вспоминая свой кошмар. Обычно не запоминаю сны, но тут другой случай, всё казалось слишком реалистичным, страшным… — Где здесь ванная? — На втором этаже, ты увидишь сразу же. Вернись сюда потом, я тебе приготовил поесть. Голодна наверняка… Спала около тринадцати часов, — отвёл взгляд на настенные часы. Я и правда столько продрыхла? Хайтани заметил моё «хорошее» настроение, в этом я уверена, но не стал спрашивать. Вот же ж… А я планировала, чтобы он поинтересовался да хоть словечко сказал, любую провокацию! Тогда я бы весь свой негатив выплеснула в лицо его. Ну а что! Не нравится мне, когда в напитки снотворное подмешивают. Даже если у него благие цели, так делать нельзя. Нашлась мне тут мамочка.***
Подушечками пальцев растираю скраб по коже; думаю, он не будет против, если я попользуюсь здешними всякими средствами гигиены. А если и против… мне всё равно. Я тоже не давала разрешение на насильное усыпление, поэтому идёт нахер. Да, очень злюсь. Может, у меня пмс, отстаньте. — Так-то лучше. После умывания чувствую себя значительно лучше, свежо. На тумбочке, около раковины, находилась ещё запечатанная зубная щётка; всё это создаёт впечатление, что Ран готовился к моему переезду сюда. Подозрительно, но в любом случае, спасибо.***
Он всё ещё на кухне, всё ещё мило улыбается и сейчас отодвигает для меня стул, усаживает, ставит на стол несколько тарелок: ножка курочки, покрытая золотистой корочкой, с белым рисом, на второй же салат оливье… он даже приготовил то, что близко мне, что я люблю. И чай. Черный чай. Обожаю, да. Скучаю по родине, но пусть и так, всё равно не жалею, что приехала и ввязалась в это всё. Будет, что внукам рассказывать: как их бабка ввязалась в криминал в другой стране, кутила с красавчиками-мафиози! Дала одному из них такого леща, что тому пришлось раскошелиться на лечение… хе-хе… Какие страсти то, ух! Нужно будет как-нибудь навестить дедушку в больнице. Моя жизнь стала похожей на сказку. И я надеюсь на хеппи энд. — Приятного аппетита. Если захочешь переодеться, вещи есть в шкафу, — как-то странно посмотрел на меня Ран и ушёл, скорее всего, в свою комнату, дабы не приносить мне дискомфорт своим присутствием. Непонятно ощущаю себя… вроде это я тут обуза. — Ага… спасибо, — улыбнулась натянуто в ответ. Несмотря на его вежливость и доброту, я испытываю странные чувства после своего сна. Хотя, это ведь всего лишь сон, чё я до человека докопалась. Выглядит, как типичная ситуация: «Ты мне изменил, и теперь мы расстаёмся. Всм такого не было? Мне вот приснилось, как ты сосался с другой. Тварь, козлина, пж умри.» Глупость же, действительно брежу. И ведь даже не знаю, усыпил ли меня он или я просто от недостатка сна отключилась. Да и вообще! Хайтани ко мне всей душой, а я к нему жопой. Фу, ужас, Влада, разве так тебя маман воспитала? Доев и помыв за собой посуду, иду на разведку: сам дом довольно просторный, три этажа; обстановка здесь уютная, пахнет чем-то сладким, фруктовым, мне нравится. Это важно, ибо некоторые ароматы дома не по душе, ведь бывает такое — заходишь в гости, и нос сразу же морщится, и хочется уйти побыстрее.***
Мой знакомый сидит в гостиной на небольшом диванчике. Присаживаюсь к нему, заглядывая в журнал, что находится в его руках. Возможно это некрасивый жест, но делать мне нечего. — Там что-то интересное? — с глянцевой бумаги поднимаю взгляд на его глаза. Словно два обработанных аметиста, отражают они свет извне, и смотрят далеко не на сборник новостей в мире моды. На меня?.. Смущает и ставит в неловкое положение… Сидела бы, блин, в предоставленной мне комнате, как тихая мышка, и чего это я. — Ещё раз спасибо за еду… было очень вкусно, — тихо благодарю, дабы прервать возникшую тишину. Усмехнулся так, будто мною умилился. Рука его легла на мой затылок, притянула к своей груди. Дурманящий… обаятельный… безупречный. Как можно быть настолько идеальным… — Не особо, — наконец отвечает на вопрос, нежно поглаживая. Ещё немного, и я готова растаять. Что-то говорит, подробно объясняет, так монотонно и убаюкивающе, что я сейчас усну вновь. Почему моё сердце, нутро так трепещет? Разве это не аморально, быть настолько близко к парню своей покойной сестры и испытывать подобное? — …не хочешь сходить завтра куда-нибудь? Я буду свободен до вечера, после чего уеду на несколько дней по работе. — Угу… Неплохая идея, можно будет прогуляться… хоть в парке, хоть где… — мурлыкаю еле слышно. — Рин напрашивается сюда. Ты же не против? Побудет с нами… с тобой… может, ты ему понравилась? Со своей наигранной ревностью иди в жопу, не порть настрой. Хотя то, что Риндо хочет сюда… чт… ну, интересно. Ему что-то нужно от меня или от Рана? В любом случае, на фоне этих двух, которые устраивают мне эмоциональные горки, только он не вызывал такой перегруз. И причина не в редких встречах, просто действительно — хоть и младший, но выглядит самым адекватным. — Мне всё равно, это же я на твоей шее сижу. Не на что жаловаться, ха. — Как скажешь, куколка, — пальцы Рана зарываются в мои волосы глубже; массирует кожу затылка осторожными движениями. Я плавлюсь и хочу плакать от столь приятных ощущений, что испытываю… В таких приобьятиях-ласках, непринужденных разговорах о Рине и Харучиё и прошёл весь день. Мужчина рассказал мне некоторые истории из детства, участниками которых в основном была их троица и Юи. Не думала, что раньше все они были такими… дружными. — Вроде бы, ничего особенного не делала, а стемнело так быстро. Я так и не замечу, как постарею, чё за ужас. В ответ Ран слегка посмеялся, что-то шепнул на ушко ласковое. Уже не помню. На его груди я пригрелась, такое родное ощущение… Мне, не знающей отцовской любви, наверное не говорить такое. Наверное потому я столь и восприимчива к подобному, это моя слабость. — Как жаль, что на следующей неделе я улетаю обратно, в любимую Россию, хаха, — мысли вслух, упиваюсь комфортом. А он всё так же безмятежен; словно я для него какой-то ближний, драгоценный человек, дарит мне себя, свою заботу и внимание. Не спорю, мне лестно. Не отрицаю, что пользуюсь им. Разве это не называется равноценным обменом? Значит, всё честно, никто не в убытке. Его объятия становятся излишне крепкими, целует уже не только макушку, но и кончик носа. Настойчивый, будто не замечает своих действий, спускается ниже… щеки, дальше шея… А я что, хуже? Нежно целую его лицо в ответ; случайно задеваю своими устами его губы, когда он повернулся ко мне, дабы что-то произнести очередное… уже неважное. Мысли просто-навсего растворяются в созданной нами атмосфере, нашем неправильном поцелуе. И как так вышло, что теперь я лежу на этом кожаном диване, а он, едва смущённый и будто под гипнозом, нависает надо мной, намереваясь продолжать прелюдию?