***
Парень высокого роста изучающим взглядом пилил меня, не понимая, почему я испугалась, и что в принципе там ему протараторила на своем русском. — Я напугал тебя, верно? Прости, — неловко положил руку на моё плечо Ран. — Немного, — выдохнула облегчённо я, задумываясь над своими словами. С чего бы ему здесь не быть? Это ведь его дом, и нет ничего удивительного в том, что он тоже пришёл в ванную ночью. — Это было немного неожиданно, вот и всё, Вздыхаю столь же озадаченно, как и он. Ну надо же было так подкрасться! Любой бы на моем месте обосрался, так что я не какая-то там трусиха, а просто осторожная. Ведь мало ли кто в дом мог проникнуть. Например, Харучие. Почему я вновь думаю о нём? Кстати, между мной и Хайтани нет неловкости после той сцены на диване. Всё ещё покрываюсь приятными мурашками, вспоминая его губы, скользящие по моей коже. Вот же засранцы! Проникли в мои мысли и наотрез отказываются из них уходить. Подведенные карандашом сиреневые глаза внезапно стали ближе; рука Рана, что была на моём плече до этого, теперь придерживала меня за талию. Теперь уже я смотрю на него, покрасневшая и не понимающая, какого хера он со мной так откровенно «флиртует». — Я провожу тебя обратно, — отстранился. Крепко держа за руку, ведёт меня вниз по лестнице, доводит до самой спальни, что за время моего отсутствия успела остыть. Усаживает. Взгляд его кружит голову. Почему. Я. Почему я не хочу отпускать его?! Не смотри на меня так, мальчик. Мне бы самой понять, что я творю. Пусть и буду искать себе оправдания и дальше. Он сам меня завёл, так что, да, выгляжу сейчас, как дура озабоченная, но в этот раз не позволю играться со мной, не позволю дразнить и проявлю инициативу сама! Тяну его тело на себя; он явно опешил, но не смеет перечить. Послушно садится рядом, вникая в мои действия. Я же сажусь сверху, на его колени, к нему лицом; обвиваю руками мужскую шею, целую мягко в губы, и по нутру разлетаются те самые знаменитые бабочки. От ладоней Рана на моих бедрах исходит тепло, столь же манящее, как и он сам. В моих зрачках мерцают звёздочки временной влюбленности. — Что на тебя нашло? — усмехается, разрывая наш поцелуй. А ручки-то шаловливые: пролезают снизу под ночнушку, сжимают ягодицы. Пока ещё молчу. Что ответить, что делать? Я смущена и прямо сейчас переступаю через себя, точнее, через свою нерешительность. Пора меняться. Вместо слов примыкаю к его губам вновь. Все это непривычно. Даже простые поцелуи, и при том, я не говорю о тех, что с языком. О тех, в которые меня пытается вовлечь парень. Внезапное влажное ощущение заставило меня промычать прямо в чужой рот, и это вызвало у Рана очередную усмешку; Его пальчики проскользнули под ткань нижнего белья, указательный и средний трутся в районе промежности круговыми движениями, а после он и вовсе увлекается узорами. Ощущения сладки, но не более. Будучи не слишком чувствительной от природы, я не изгибаюсь от его манипуляций в три погибели, как наверняка его бывшие партнёрши. Я не комплексую по этому поводу; что поделать, если такое вот моё строение. Доводит до жжения, приятного; вводящего в транс; и хочется ещё; хочу больше, интенсивнее. Смотрит на меня из своих полуприкрытых век томно, слегка надменно, и это распыляет меня ещё больше, заставляет чуть сжаться от накрывающего возбуждения. Вот теперь уже пошла жара. Ха, Ранчик, думаешь, я позволю тебе в этот раз оставить меня неудовлетворенной? Ох, нет-нет. Ничего меня не остановит. — В мой первый раз я хочу попробовать всё сделать сама, ты только позволь, — шепчу в ушко столь же завуалированным тоном голоса. Его бархатистый отвечает мне «подожди». Тяжёлое дыхание нас обоих стало естественными звуками комнаты. Чуть поднажать на него, и я знаю, он не будет против. Прекрасно понимаю, что, возможно, согласись он на мою авантюру, то предаст свои чувства, и терзаний станет лишь больше. А я не хочу больше думать о других. Почему я должна всем помогать? Рисковать своей жизнью ради какого-то ебучего Бонтена, быть тихой, послушной мышкой?! И при всём этом, я должна что ли, заботиться ещё и о чувствах этих мафиози грёбанных? Хер там. Настало моё время побыть козлиной, я заполучу то, что хочу, и ничего мне не помешает. Не буду обращать внимание на чужую тень в окне. Успокоюсь и успокою объятиями Рана, «поддержу» лёгкими поцелуями, да хоть всё его лицо вылижу, дабы он мне дал. Такое чувство, что я его насилую сейчас — сидит задумчиво, не шевелится, глаза пустые, любуется моими ключицами. Пора бы попользоваться своей внешностью. — Ну же, посмотри на меня, — приподнимаю его личико за подбородок, дарю мягкую улыбку, а в ответ вновь ничего, кроме вымученной фальшивой улыбки. Он все ещё нерешителен и, кажется, желает отстраниться. Чёрт.***
Плавные толчки; я сверху, ещё не привыкшая к подобной заполненности, обнаженная. Волосы спадают с плеч; как жаль, что нет рядом никакой резинки. Двусмысленно звучит. Совсем не больно; я даже скажу, Хайтани слишком нежен со мной. Гладит, целует всю, а в зрачках его уже не отражается тоска. Полностью погружён процессом, словно только и ждал, пока я его начну уламывать. Тц. Меня провели? — Ран, ты думаешь только о моем удовольствии, а я желаю, чтобы мы получали его оба, — нежусь ближе к мужчине. Мои хотелки, обещаю, его сегодня достанут. Помогает мне двигаться вверх-вниз, бедрами навстречу мне идя, и я отдаюсь всему происходящему, плавлюсь, будто завтра не наступит. Мы в глуши, так какая разница, если мои стоны станут обрывистыми, частыми, иногда тихими, а порой столь громкими, что и меня саму будут оглушать? И прямо сейчас в моей голове мелькают события из совсем уж давних снов, где будто он любил меня, был героем и пытался спасти от кого-то плохого. Неуспешные попытки, одна за одной, всё случалось сначала. И будто он каждый раз вновь и вновь пытался со мной сблизиться, но в итоге, только раз оно выходило по плану. Что за бред? — Я не трону тебя, — шепчет на ухо мне он. А ведь правда, старший Хайтани всегда был ко мне положительно настроен, никогда не срывался на крик, никогда не желал зла. Можно ли такому идеальному человеку довериться? Ведь он не хуже Санзу будет — связан с криминалом; привязан к нему намертво.***
Странно. Непонятно. Я словно в бреду. Что произошло? Что на меня нашло? Неужели последствия овуляции. Как я могла быть такой смелой? И после всего ещё уснула с ним в обнимку. Роковая женщина. Ночь слишком длинная. До сих пор за окном мерцает серая луна; и я снова проснулась, ибо захотелось справить естественную нужду. Ну и умыться бы не помешало — я лицо будто подсолнечным маслом обмазала. Когда я выходила из комнаты, то пред тем, как закрыть за собой дверь (привычка), посмотрела на Рана. Тот спит сладко, обнимая одеяло, которое, между прочим, мне предназначалось.***
Выполнив все гигиенические процедуры, смотрю на лестницу, ведущую вверх. И вновь фальшивые воспоминания из снов возникают в моей пустой голове. Я не знаю, почему, но хочу исследовать ту самую комнату, до которой «ноги ещё не доходили». Наверное, будет выглядеть крайне странно, если я займусь изучением чужой квартиры прямо сейчас. Порядком туплю из-за недосыпания, взглядом утыкаясь в пол, обнаруживая какую-то металлическую штучку. Когда она здесь появилась? Поднимаю небольшой ключик обыкновенной формы. Подключив свою дедукцию, составила такую теорию: из кармана Рана эта вещица выпала, когда он тут меня ночью случайно напугал. Это всё, что мне удалось понять. И ещё раз мои мысли посещает комната на третьем этаже. НЕТ, НУ Я НЕ МОГУ БОЛЬШЕ СДЕРЖИВАТЬ СВОЕ ЛЮБОПЫТСТВО. Если уж и быть сегодня засранкой, так прям в конец. Прислушиваюсь к тишине дома. Тикают часики, слегка капает кран. Не слышно ничего особенного — хороший знак; Ран наверняка после наших с ним бурных кувырканий спит столь крепко, что и танком не разбудишь. Ну вот, подумала об этом, и теперь тело стало ныть. Блять. Он был нежен лишь поначалу. Тихими шагами ступаю ввысь, молясь, дабы никакая половица не заскрипела. А ещё, как бы мне не шиндорахнуться, иначе будет очень неловко объяснять своё поведение Хайтани. И что я ожидаю увидеть? Предо мной обычная дверь, ну, может, прочнее всех остальных в доме; цветом правда не отличается. Дёргаю за ручку, и та не поддаётся. Зато замечаю, что здесь есть замочная скважина. Ага. Понятно. Неужели Ранчик тут порнушку хранит или что-то такое? Теперь понимаю, что он здесь делал ночью. Эх. От одного извращенца к другому. А может, у него тогда стояк вовсе не из-за меня был? Бля. В темноте не сразу получается попасть ключом в отверстие, однако, после множеств настойчивых тыканий и отборного мата, удаётся. Провернув ключ пару раз по часовой стрелке, слышу тихий щелчок. Открылась? Не терпится узнать его грязные секретики. Дверь медленно распахивается. Моему взору предстает не комната, а настоящий морозильник бляха, почему тут так холодно? Ещё и стены вокруг обшарпанные, будто когтями драли. Ран от меня кошку скрывал что ли? Есть слабая мигающая лампочка, как в какой-нибудь русской общаге, небольшой холодильник и… О, БОЖЕ. Что-то еле-еле шевелится в углу; моё сердце пропускает удар. На кровати лежит истощенная девушка, одежда которой местами порванная, а на многих частях тела синяки и ссадины. Так ещё и вдобавок массивная цепь сковывает её руки. Я наблюдаю слабые попытки незнакомки приподняться с матраса, она поднимает своё лицо на меня. И мне не приходится долго вглядываться в него, дабы всё понять. Ступор пытался захватить мои конечности, испуг застрял где-то в районе груди, но я не застыла, а наоборот, активно делаю шаги в ужасе назад. Пазл внезапно начал собираться воедино. Шёпот мой сломил застывшее пространство: — Юи?