Англия, Виндзорский замок, 1408 год.
Как долго тянулись дни в Виндзорском замке, похожие один на другой. И ночи были такими же долгими, когда темнота своим мрачным покрывалом укутывала огромный, и не менее мрачный замок. У юного Эдмунда Мортимера, 5-го графа Марча было много времени для размышлений, весьма грустных размышлений. О том, отчего его королевское происхождение, вместо славы, почестей и власти принесло ему лишь грусть и заточение? Впрочем, о власти, славе и почестях он никогда и не мечтал. Не мечтал и о подвигах на поле боя, как это ни странно. Нет, блеск оружия не привлекал его, не привлекали ни битвы, ни смерть, ни кровь, несмотря на то, что большинство его сверстников мечтали об этом с самого раннего детства. Он желал лишь одного — быть свободным и счастливым, иметь право самому выбирать свою судьбу. Самому решать чем заниматься, на ком жениться, с кем проводить досуг, он желал путешествовать и познавать мир. Отрочество и юность — золотое время, когда так хочется узнавать что-то новое, к чему-то стремится, но юный граф Марч был лишен этой возможности и простых радостей молодости. С детства его мир был ограничен лишь крепостными стенами неприступного Виндзорского замка. В чем же была его вина? В том, что он был правнуком Лайонела, герцога Кларенса, приходившегося их славному предку, королю Эдуарду III-ому вторым сыном, и в том, что его права на трон были предпочтительнее, нежели права Генриха Болингброка, который был сыном Джона Гонта? А ведь Джон Гонт, герцог Ланкастерский был лишь третьим сыном Эдуарда. Однако, это не помешало Болингброку свергнуть своего кузена Ричарда с престола, и самому занять трон. Восьмилетний Эдмунд и младший братик Роджер оказались взаперти. Отца, Роджера Мортимера, 4-го графа Марча они потеряли годом ранее, он погиб в Ирландии. — Благодарите Господа, что этот мерзавец вас не убил, — ворчал их старый слуга, которого новоявленный король Англии, Генрих IV Ланкастер милостиво оставил при них, — Ланкастеры еще за все заплатят сполна, да будут они прокляты. Но за что Болингброк должен был их убить? Чем ему мешали невинные дети? Будучи ребенком, Эдмунд не понимал почему их с братом разлучили с матушкой и сестрами, что плохого они сделали? Но детство кончилось слишком рано, слишком скоро пришлось познать тоску и печаль. На троне восседал новый король, и у него был наследник. Старший сын, которому ничто не должно помешать наследовать трон. Ничто и никто. Эдмунд смутно помнил его, помнил и его младших братьев. Их было четверо — самый старший Генрих, Томас, Джон и самый младший Хамфри. Они вместе играли. Старшего называли Хэлом…Замок Кенилворт, 1397 год.
— Давай покормим уток, Нэд! — позвал его высокий, большеглазый мальчик, его кузен Гарри, которого все называли Хэлом. Ну, раз все так называют, будет звать его так и он. Хэл был очень взрослым, ему было уже целых одиннадцать лет. Еще три года, и он сможет сражаться! А Эдмунду было всего шесть. Он с трудом держал даже тренировочный меч. Да и не нравилось ему это — все эти упражнения. Странно, мальчик же должен уметь биться, защищать свою Родину и короля. А он еще совсем не умел. Не умел и не хотел. Уток и впрямь кормить гораздо интереснее. А еще интересно собирать цветы, делать из них букеты — желтые, красные, фиолетовые, синие, голубые, белые. Почему-то зеленых цветов не бывает. Листья бывают, стебли бывают, а цветы — нет. Интересно, почему? А может быть, они где-то есть, где-то далеко, в неведомом краю. И еще над цветами кружатся стрекозы и бабочки. У бабочек такие прекрасные крылья. И почему люди не летают как бабочки, почему у них нет таких красивых разноцветных крыльев? А еще так прекрасно качаться на качелях — взмывать вверх, будто улетая в небеса, касаясь их рукой. И играть в прятки с детьми слуг. И… много еще можно придумать увлекательного, например бродить по фамильному замку, изыскивая потаенные уголки, а вдруг там притаились какие-нибудь секреты? Но нужно было изо дня в день тренироваться, делать упражнения, учиться обращаться с мечом. А это совершенно неинтересно. Неинтересно и скучно. Ведь мечом же можно кого-нибудь убить. Разве это хорошо — убивать? Отец сказал, что убивать врагов — богоугодное дело. Но Эдмунду этого отчего-то совсем не хотелось. — Ты идешь, Нэд? — Эдмунд вновь услышал знакомый голос кузена Хэла. У него был приятный голос. И сам он такой высокий, такой большой. У него есть чему поучиться. — Но… у меня нет хлеба, — лишь теперь Эдмунд понял, что кормить уток ему вовсе нечем. Хлеба у него и правда не было. — У меня все есть, — весело ответил Хэл и взяв его за руку, подвел к пруду, где плавали утки со своими утятами. Хэл отломил половину от своего ломтя свежего белого хлеба и дал Эдмунду, — Держи, это тебе. Теперь ты можешь угостить их сытным обедом. У уток сегодня пир! — рассмеялся Хэл. — Спасибо, Хэл, — улыбнулся Эдмунд, и отламывая кусочки стал бросать их в воду. Утки сразу слетелись на нежданное угощение и начали пировать. Как хорошо было на душе от того, что он такой маленький, а уже может кого-то накормить. Уточкам же тоже хочется есть, как и людям. Эдмунд даже почувствовал себя важным. Сегодня он устроил пир. Пусть и не настоящий. Но когда он вырастет, то будет устраивать настоящие пиры, с танцами, музыкой, жонглерами и менестрелями. И они будут петь. Петь ту песню, которую перед сном пела ему матушка. Ему очень нравилась эта песня. — Как хороша моя любовь! Красива, как цветок лесной! Ее к груди я приколю. Чтобы всегда была со мной! Там будут собираться все — матушка, отец, сестренки и брат, его друзья, и конечно Хэл. Хэла он будет приглашать всегда. Он хотел дружить с ним, и быть рядом. Но только с ним, а не с его противными братьями! Один из них как раз шел прямо к ним. Это был Джон. Ему было восемь, и он был двумя годами старше Эдмунда. А вид у него был такой важный, будто ему уже все четырнадцать! Эдмунду стало не по себе. Он желал остаться с Хэлом вдвоем, и ему вовсе не хотелось стоять в компании его братьев, особенно этого Джона. — Ты сегодня обещал научить меня одному приему, Хэл, — обиженно проговорил Джон, даже не глядя на Эдмунда. — Поздоровайся с Нэдом, Джонни. Ты ведешь себя невежливо, — несмотря на строгий тон, Хэл улыбнулся и погладил своего брата по голове. Эдмунду захотелось, чтобы Хэл погладил и его. У него не было старшего брата, только младший братик Роджер, но тот был еще совсем маленьким, и с ним нельзя было по настоящему играть. А с Хэлом можно. Но этот Джон явился совсем не вовремя! Зачем он пришел и все испортил? — Здравствуй, Нэд, — наконец-то, довольно холодно поприветствовал его Джон. — Здравствуй, Джон, — тихо ответил Эдмунд, желая, чтобы Джон побыстрее ушел. Увы, кажется его желанию не суждено было исполниться. — Я научу тебя. И научу Нэда, — раздался голос Хэла, — Пойдемте. Он вновь взял Эдмунда за руку и они отошли от пруда к большому раскидистому дубу, под которым лежали тренировочные мечи. Взяв в руку один из них, и бросив Джону другой, он стал показывать разные приемы техники владения мечом. Хэл уже многое умел и многому мог научить, но Эдмунду было неинтересно смотреть на то, как они с Джоном тренируются. Кормление уток в пруду доставило бы ему гораздо большее удовольствие. Осмотрев лужок, пестрящий клевером и маргаритками, он стал собирать цветы. — Как хороша моя любовь Красива, как цветок лесной… — Гляди, что он делает, Хэл! Собирает цветы, как девчонка! Какая еще любовь, что за вздор? — Джон подошел к Нэду, и чуть сузив свои серые глаза внимательно посмотрел на него, — А ты и правда похож на девчонку. У тебя глаза и губы, как у девчонки. — Не надо Джон. Не обижай Нэда. Он еще маленький, — подойдя к ним, Хэл укоризненно взглянул на Джона, — и разве плохо, когда мальчик красивый? — Мне не нравится, когда мальчик красивый, как девчонка. Мальчик таким не должен быть, — резонно заметил Джон. — А мне нравится! Что ты сегодня весь день дуешься? Нэд гостит у нас, а ты так невежлив, — заметив, что в глазах Эдмунда заблестели слезы, Хэл подошел к нему и погладил по голове, так же, как до этого гладил Джона. — Какой у тебя красивый букет. Ты мне его подаришь? — ласково спросил он. — Да, это тебе, — сквозь слезы улыбнулся Эдмунд, протягивая Хэлу букет, — А почему не бывает зеленых цветов? Ты такой большой, ты все знаешь. — Может быть, они где-то и есть… — задумчиво ответил Хэл, — Где-то, в далеком краю, а может быть и совсем рядом. Может быть они цветут за проливом? Может быть… во Франции? Мы обязательно поплывем туда! Я возьму тебя с собой.