Зеленые цветы

— Ты желаешь, чтобы я воевал вместе с ним? — слегка нахмурился Джон. — Ты против? В составе твоей армии он отправится освобождать Арфлер. Нэд способный, и он жаждет служить мне, — улыбнулся Хэл, — не будь к нему столь строг. — Скорее всего, он просто хочет обогатиться за счет наших военных экспедиций. Стать более независимым, — губы Джона тронула кривая усмешка. — Не думаю, что Нэд желает независимости от меня… — задумчиво ответил Хэл, — я верю в искренность его чувств. Но, ты прав, Джонни… Я не стану давать ему полной свободы. Он получит ровно столько, сколько я позволю ему получить. Не более. — Мы выбьем их оттуда, обещаю. Французы еще поплатятся за то, что посмели осадить Арфлер, — в гневе сузил серые глаза Джон. — Не сомневаюсь в твоих способностях, да и Нэда тоже. А я заметил, как ты недавно глядел на него… Находишь его красивым, правда? Он тебе нравится? — Что за вздор, Хэл?! — удивленно приподнял брови обескураженный вопросом Хэла Джон, — мужчины меня не интересуют. — Ты в этом уверен? — Я уверен. Они никогда меня не привлекали. И никогда не будут, — решительно ответил Джон. — Что ж, я рад за тебя, — грустно улыбнувшись, Хэл обнял брата, — пора готовиться к новым битвам.

Франция, Нормандия, 1418 год.

Солнце золотило кроны деревьев, в темно — голубом небе проплывали белоснежные облака, а луг пестрел множеством ярких цветов. При виде них, сердце Эдмунда наполнялось покоем и счастьем. Увы, среди них не было зеленых цветов, какие он хотел бы найти в детстве, но они цвели в его душе. Эдмунду казалось, что он наконец — то нашел их, и чувствовал себя необычайно счастливым. Конечно, начать собирать цветы в его возрасте было бы весьма неординарным поступком, ведь детство давно осталось позади. Взрослый мужчина, приближенный короля, лейтенант Нормандии с цветами выглядел бы, по меньшей мере глупо и очень странно. Ведь ему, даже некому было бы их подарить. Хэлу они не нужны, ему нужны верные люди и безупречная служба, и с этим Эдмунд успешно справлялся. В составе войска Джона он участвовал в освобождении осажденного французами Арфлера, хотя французы, наверняка, думали, что это они освобождают оккупированный врагами город. Затем Хэл доверил ему сто копий и пятьсот лучников для патрулирования флотом моря у берегов Франции. Были захвачены полуостров Котантен, города Домфрон и Кан. Нынче же, предстояло завоевать столицу Нормандии — крупный город Руан. Но в этот погожий летний день думать о войне вовсе не хотелось. Хотелось забыть о ней, хотя бы на небольшой промежуток времени. Просто наслаждаться этим ярким небом, свежей листвой, зеленой травой, вновь вдыхать аромат цветов, как в далеком детстве. Забыть на миг о крови, трупах и стонах раненых. А правильно ли они поступают? Ранее, Эдмунд никогда не смел задавать себе подобных вопросов. Он был уверен, в том, что их дело правое, что Господь на их стороне, на стороне короля. Но, теперь, лежа в траве, и вдыхая запах одного, все же сорванного цветка клевера, Эдмунд думал о том, что могли бы чувствовать их противники, французы, веками жившие на земле, которую искренне считали своей территорией. Разве у них не было короля, которому они присягали на верность, разве они не любили и не почитали его, как они, англичане почитают Хэла? Разве им не хотелось мирного синего неба над головой, разве не желали они так же лежать на зеленой траве и вдыхать аромат цветов, не думая о том, что муж или сын могут быть убиты в бою, а дочь или сестра могут быть обесчещены и увезены в неволю. Французы, быть может, и вовсе невиновны, в том, что не желают признавать Хэла своим королем. Эдмунд знал, что он сам ни за что бы не согласился признать королем кого-либо другого, кроме Хэла. Конечно, повиниться в своих мыслях он не смог бы ни перед кем и никогда. Эдмунд осознавал, что его мысли греховны, раз он посмел сомневаться в божественном праве своего короля. Хэл имел право на корону Франции, полное право, и ежели французы не желают покориться добровольно, значит он возьмет ее с боем. Третьего не дано. Нет, он не имел права поддаваться минутной слабости и сомневаться в божественном предназначении своего короля. — Может быть… все же позволить им уйти? Прости, я не смею давать тебе советы. Но там дети… — Они сами выгнали своих женщин, стариков и детей за пределы города, чтобы избавиться от лишних ртов, — глаза Хэла блеснули огнем, губы искривились в недоброй усмешке. — Но они желают вернуть их назад. Горожане совершили ошибку и поняли это, — Эдмунду стало по — настоящему жаль жителей Руана, голодавших в осажденном городе уже не первую неделю, и вынужденных есть кошек, собак и лошадей. Да, они действительно выдворили своих немощных жителей — женщин, стариков и детей, чтобы сберечь запасы провизии. Хэл не позволил им уйти и покинуть линию осады, они остались умирать во рву, вырытом возле крепостной стены. Среди них были и совсем маленькие дети, даже младенцы. Чем же они провинились перед Господом и королем? — Они поняли это слишком поздно, — ледяным тоном ответил Хэл, — Пусть же их женщины и дети жрут червей, каких смогут откопать в земле. Нынче дождь, думаю червей там хватит на всех. — Как пожелаешь, Хэл, — опустил глаза Эдмунд. — Этого желает Господь. Непокорные французы должны знать, что за свои ошибки они будут дорого платить. И каждый раз все дороже. — Неужели корона Франции… того стоит? — хотел было спросить Эдмунд, но вовремя сдержал свой необдуманный порыв, — должна быть добыта столь дорогой ценой? — Я не постою за ценой, — сузил глаза Хэл, — Если Господу будет угодно, то я выжгу половину Франции, но получу, то, на что имею все права. Бог и мое право. — Ты волен поступать, так как считаешь нужным. Ты действительно имеешь право на корону Франции и эту землю. Просто мне стало жаль детей. Они не виноваты… я подумал, что они не виноваты. Прости, — протянув руку, Эдмунд нежно погладил Хэла по щеке, коснулся шрама. — Дети должны отвечать за грехи родителей. Нэд… — обняв Эдмунда, Хэл зарылся пальцами в его волосы на затылке, — Ты слишком добр. Ну, и каким бы ты был королем? — негромко рассмеявшись спросил он, — Ты бы, наверное, запретил войны, казни, помиловал бы всех преступников, выпустил их из тюрем и отменил налоги, правда? — Из меня бы вышел не очень удачливый король, это верно. — Но из тебя вышел прекрасный подданный. Я весьма доволен тем, как ты несешь службу, Нэд. — Я счастлив быть полезным тебе. Я чувствую себя мужчиной… настоящим мужчиной. Тем, кем я никогда не был, — улыбнулся Эдмунд. — Ты лучше любого, так называемого, настоящего мужчины. Ты такой один. И ты мой. Двадцатого января 1419 — ого года жители Руана капитулировали.