Оберег

«Любовь умирала от страха, Билась, крича истерично. Страх для любви — это плаха, Как пороху дети и спички…»       Сенджуро не мог знать, что заставило его сделать это с такой отвагой. Он крепко держал танто за костяную ручку, с силой надавливая и вгоняя сталь Ничирин всё глубже в тварь, а вся ночная юката уже была перепачкана кровавыми пятнами. И Кейко — она лежит на спине, прижатая к полу мощными лапами и молча смотрит на то, как мерзко корчится демон. Разве, мог он остаться в стороне?! И не важно, что с ним будет дальше, братец бы гордился этим его поступком…       Он любил сестрёнку той же любовью, что и старшего брата, а потому, прибежав на крики, не мог не вмешаться. Но смелость всегда покидает нас в самый неподходящий час, и один из хвостов отбросил ребёнка в стену. Сенджуро потерял сознание сразу же, и Кейко истерично рванулась в его сторону из хватки лисы, но та лишь сильнее бесновалась.       По виску мальчика стекала тонкая струйка крови, и он безвольным мешком свалился на пол. Нет… Нет же, только не Сенджуро! И собрав последние силы, ещё будучи толком не восстановленной после родов, Кейко подтянула под себя ноги и изо всей мочи толкнулась ими в живот твари. Та чуть поддалась, ведь удар потревожил глубоко вогнанный в тело нож.       Из-за явно адской боли, демон взревела опять, извиваясь и приподняв лапы, которыми держала девушку. И пользуясь возможностью, Кейко смогла выкатиться из-под лисы, пачкаясь в луже ещё тёплой демонической крови. Да плевать, в чём перепачкаться… Взгляд заметался от бессознательного Сенджуро к кричащему Тоджуро, а сердце билось настолько часто, отдавая в висках, что казалось, это кто-то невидимый не перестаёт стучать по черепичной крыше молотом. Она сомневалась лишь несколько мгновений, сначала подхватывая из колыбели сына, а затем бросаясь к Сенджуро — ещё дышит… Он жив, только лишь сейчас без памяти от сильного удара головой! Бедненький…       Меж тем, глубоко воткнутый в тело танто лиса резко выдернула, и по рыжей шерсти текли алые реки, слепляя пушистый мех в бесформенные шмотки. Наверно, нож задел какие-то важные артерии, но демон снова восстанавливалась, и вот, остались лишь темнеющие, красные пятна.       Эта тварь буквально безумна… Ей не хочется жрать, ей не хочется убивать — ей просто нужен ребёнок, которого она «залюбит» до смерти и выбросит в канаву, а потом найдёт следующую жертву! Шипастые веера нависли над Кейко, когда она прижалась к стене возле Сенджуро, удерживая на руках орущего младенца.       Нельзя, нельзя бросить Сенджуро, но и вытащить бы Кейко его не смогла, да и на это нет времени. Демон не станет выжидать, и очередной рёв вынудил девушку молча сползти по стене. Неужели, это всё?! Не может же всё закончиться вот так! Кёджиро вернётся домой и… Что он увидит?! И Кейко не может этого допустить. Вдруг, есть на этом свете чудо, и пока демон терзает её тело, кто-то защитит двух беспомощных детей?!       Кейко безрассудна, но она и сама это знает. Неясно почему, но лиса не нападала, будто ждала какого-то жеста, который её спровоцирует, как шавка ждёт указки хозяина. И ласково укладывая сына на колени Сенджуро, который всё ещё не приходил в себя, девушка улыбалась. Кёджиро сказал ей это ещё в первые дни их знакомства — «Улыбайся, даже если больно и тяжело!»       Без оружия, растеряв последний страх, Кейко сделала несколько шагов навстречу демону. Когда она выходила замуж за охотника, стоило ожидать, что подобное однажды случится. Но возможно, ей удастся потянуть время для того, чтобы смог прийти Шинджуро-сан! Если он ещё жив… — У тебя забрали ребёнка? — голос заметно осип — Как давно? — Заткнись, дрянь! — лиса всё ещё не приближалась — Да что ты об этом знаешь?! — Может, я смогу тебе помочь? — голубые глаза твари светились в полумраке неоновым омутом, и отчетливо виднелись цифры в зрачках — тринадцать. Кейко передёрнуло от осознания, но она не прекращала говорить — Хочешь, мы вместе поищем твоего малыша?       Несчастная тварь повелась… Будучи демоном, даже она оставалась женщиной, готовая поверить каждому, кто даст хоть какую-то надежду! Огромная лапа неожиданно замахнулась, и Кейко уже попрощалась с жизнью, когда когти опустились ей на голову. Их холодное прикосновение провалило девушку куда-то в пустоту, в которой также не было боли. Неужели, это всё?

***

      Она не контролировала это тело, могла только наблюдать его глазами. В какой-то красиво убраной комнате взад и вперёд бегали служанки, нося то воду, то сахар, то полотенца… Окна завешаны, но утренний свет пробивается в мелкие щелки.       Кейко видела фарфоровые руки этого тела и большой живот перед собой. Разум приходил к осознанию того, что перед своей смертью Кейко видит жизнь этого демона. И на самом деле, это лишь мгновение, которое её умирающее сознание воспроизводит во всех деталях!       Незнакомый голос говорит жуткую вещь: «Семнадцать часов, уж давно помер!» Кто-то отбрасывает простынь с живота и мажет его спиртом. Женщина, от лица которой Кейко пребывала здесь, взбрыкнула ногами и руками стала закрывать живот. Но кто-то крепко ухватил её за конечности, не давая даже шанса на то, чтобы сдвинуться. Эхом раздавался гортанный крик, на который никто не отреагировал: «Не убивайте его!»       Поздно. Нож уже впился, и разрубает кожу живота, словно это просто ткань. Хорошо, что Кейко не чувствует боли этого тела, лишь леденящий ужас сковывает душу. Режут на живую… Кейко хочет, но не может отвести взгляд от того, как достают перепачканого в крови младенца, который не кричит и… Не подаёт никаких признаков жизни.       Тело истошно орёт и начинается судорога, но кто-то продолжает держать конечности. Огромной иглой, кто-то умело сшивает разрезанную плоть. Кошмар в дорогих покоях лишь продолжается, когда переговорившись меж собой, две акушерки начинают стучать младенцу по спине. А он так и не дышит…       Всё оборвалось. Должно быть, от болевого шока, но Кейко теперь видела это тело в зеркале. Бледное, изрезанное тело Ойран в дорогих одеждах… Она не видит смыла жить. Так вот, как женщины становятся демонами…

***

      Демоница убрала когти от лица Кейко, когда та осела на пол, не способная стоять на ногах от увиденного. На девушке не было ни царапины, но было чувство, будто полоснули ножом по чему-то гораздо более важному, чем её тело. А Тоджуро плакал тише, потому как уже просто не мог… — Ты видела?! — лисица шипела, истерично шевеля хвостами — Если бы они не сделали этого, тогда… — Тогда бы ты умерла вместе с ним.       Достаточно было бы одного удара, чтобы переломать Кейко половину костей. Теперь уже точно ничего не спасёт, и девушка встречала шипастые веера улыбкой, с готовностью отдавая себя им на растерзание. И та, которую Кейко пожалела, теперь убьёт её, а затем, возможно, насытится её плотью.       Говоря с ней как мать с матерью, Госпожа Ренгоку не могла не благодарить мир, богов, да и просто случайность, что Тоджуро родился живым и здоровым! Невозможно представить боль, перенесённую этим демоном, но Кейко пыталась. Как же тяжко будет Кёджиро… Он ведь придет к ней на могилу? Если от её тела вообще что-то останется. Тоджуро еле слышно… «Хорошо, что мама смогла потянуть для тебя хотя-бы немного времени… Я надеюсь, что тебе повезёт больше, чем мне»       Прощаясь с жизнью, мы чаще всего жалеем, что не успели дать близким людям достаточно любви. Страх убивает любовь. Не ненависть, а страх противоположен любви! У Кейко больше не было страха, лишь обида на мир за то, что она не успела воспитать сына, не успела дать достаточно любви мужу, не успела прожить жизнь любимой женщины! И эта демоница тоже не успела.       Яркое пламя обдало захолодевшую спальню жаром такой силы, что было сложно открыть глаза. Кейко всё ещё безвольно оставалась на полу, когда Шинджуро стоял над ней, отбивая атаку за атакой, разрубая шёлк опасных вееров! Он всё же пришёл к ним! И под его защитой, словно бездушная кукла, Кейко почти лишилась всех эмоций. Наверно, вот что чувствует человек, мгновение назад избежавший смерти.       Часть его одежды изорвана… Значит, в дом влезла не одна тварь, и все это время он расправлялся с другой! Неожиданно, он подхватил невестку за ворот и с силой откинул в сторону детей. Она ударилась, но не слишком сильно. Только вот андоновый фонарь покачнулся от потока воздуха, и масло мгновенно разлилось по полу, протекая в щели на полу и впитываясь в дерево. Пламя вспыхнуло…       Выход перекрыт огнём, а лиса беснуется всё сильнее, всё больше хочет убить! Не сожрать — убить. И не смотря на долгие годы без тренировок, Шинджуро всё равно теснил тварь, раня её и без того окровавленное тело и пытаясь отсечь звериную голову. Не выходило — если у демона есть осознанная цель, то сделать это всегда тяжело.       Кёджиро очень похож на своего отца. Даже движения Шинджуро-сана в точности совпадали с тем, как управляется катаной его сын! Кейко ещё помнила, как увидела это впервые, в зимнем лесу, в ночи, когда снег падал на кровавые полосы. И это пламя, высекаемое из клинка, было её спасением!       От пожара, несдерживаемого ничем, нужно было как-то защититься, и подхватив Тоджуро, девушка отволокла Сенджуро в более безопасный угол комнаты. От исхода схватки Господина Шинджуро сейчас зависело четыре жизни, и не оставалось ничего, кроме как наблюдать и молиться. Да почему вся женская участь — это наблюдать и молиться?!       Тварь оказалась хитрая… Взгляд не успевал за их движениями, но по итогу очередного выпада, старый мечник также отказался откинут. И возиться с ним демон явно не хотел, нацелив взгляд на Тоджуро, которого Кейко покрепче прижала к себе. Ну уж нет… Нет, только через её мёртвое тело, которого было уже не жаль!       Она во второй раз попрощалась с маленьким сыном, готовая броситься наперерез демону. Но на шее мальчика вдруг показалось что-то знакомое… Оберег! Хлопковый мешочек, на котором было нарисовано пламя. Но… Она никогда не вешала их на шею Тоджуро… И спешно разорвав его, Кейко принялась втирать лепестки в кожу ребёнка — может, хоть так эта тварь не захочет его брать?!       Малыш плакал от того, что мама делала больно, растирая нежную шею колючими сухоцветами глицинии. Но так нужно, это было одним из последних шансов. Часть сознания слышало голос Шинджуро-сана откуда-то издалека, но не придавало значения: «Дура, беги…» Вот и всё, что удавалось разобрать.