Путь к себе

Райен жил у Вильгельма уже вторую неделю. Вильгельм не высказывал возражений на этот счет, и Райен просто остался, помогая с домашними делами и выходя в город вместе. Они вместе ходили на рынок, гуляли по набережной и готовили завтрак. Потом убирались на кухне, занимались необходимым хозяйством — и расходились по своим делам. Вильгельм чаще всего вновь шел в город или раскрывал утренние газеты; или читал книги, или заходил в старые лавки за покупками. Поначалу весь образ жизни Вильгельма казался Райену странным. Он вставал в одно и то же время и всегда строго выполнял все необходимые дела. Он много читал, особенно газет, и постоянно уходил в свои мысли. Но самым странным в Вильгельме было то, что он почти не общался. Нет, он не только не общался, но даже не испытывал никаких эмоций. С виду он был похож на бессмысленную оболочку, выполняющую одинаковые и бессмысленные вещи. Но когда Райен повнимательнее присмотрелся к юноше, то заметил, что Вильгельм постоянно испытывал эмоции и много думал, просто вся работа происходила внутренне, незаметная для внешнего взгляда. Например, недавно парень поливал сад и заметил в кустах бабочку. Она отчаянно хлопала крыльями, а большой паук беспощадно впился в ее тельце. Райен тогда стоял рядом и с интересом и трепетом наблюдал за своим странным знакомым. Вильгельм спокойно смотрел на бабочку, но спустя пару мгновений отвел глаза и поднял с травы лейку для продолжения работы. И внезапно стоящий мальчуган осознал: это было сочувствие! Вильгельм, не желая смотреть, как одно существо пожирает другое, отвел взгляд! Это была именно реакция на что-то неприятное, просто не выраженная работой мускулов лица или какими-то словами! Определенно, Вильгельм ощутил сочувствие, ведь через несколько секунд начал поливать сад, чтобы отвлечься от увиденного. Заметил Райен подобное и спустя несколько часов. Когда они шли по улице, рядом внезапно раздался девичий крик — и что-то грохнулось прямо перед ними. Обычный человек сначала бы испугался внезапного шума, а потом удивленно посмотрел на упавшую и рассыпавшую яблоки девочку. Вильгельм же вместо этого повернулся в сторону шума и сосредоточенно смотрел какое-то время. Райен догалался: он внутренне пережил и страх, и удивление. Страх — в более резком, чем обычно, обороте головы; а удивление — в слишком долгом взгляде, направленном на упавшую девочку. Нет, Вильгельм не был безэмоциональной оболочкой. Он обладал эмоциями, и, может быть, даже более сильными, чем окружающие. Потому что он один из всех подошел к упавшей девочке и помог ей собрать рассыпавшиеся по земле фрукты. И именно он помогал всем другим тогда, когда остальные отворачивались и старались сделать вид, что ничего не замечают. Возможно, его эмоции почти не выражались на его лице и не высказывались вслух. Но при этом Вильгельм чувствовал, и чувствовал многое. И, обдумав что-то внутри себя, принимал порой даже эмоциональные решения. Например как тогда, когда в одно солнечное утро он решил отдать все деньги загорелому мальчугану и молча отправился домой без покупок. Был ли он безэмоциональным всегда? Нет, Райен был уверен, что это не так. Он не имел подтвержений, но чутьем чувствовал: если Вильгельм увидит сцену жестокого насилия, его лицо исказится знакомым выражением гнева. И, скорее всего, тяжелое потрясение тоже заставит его губы дрожать, а глаза увлажняться слезами. Внезапно осознав вот эту особенность Вильгельма, Райен быстро к ней привык. Он сам был не слишком общительным, и при змее не ощущал необходимости говорить. Часто он понимал его без слов, одним чутьем. Так они выработали очень гармоничное взаимодействие. Райен иногда что-то рассказывал и начинал разговоры, но получал чаще всего односложные короткие ответы. Однако этого было достаточно. Райен знал, что его поняли. Так и прошли две недели. *** Сегодня с утра Вильгельм встал раньше обычного. Еще только-только солнце пробиралось первыми лучами из-за широкого горизонта, а юноша уже открыл глаза, сонным взором глядя на блеклые краски рассвета. Рядом сопел Райен, безмятежно погруженный в утренние сны. В комнате было темно, и только скромные лучи падали из окна на небольшой кусок пола. Вильгельм встал, зашуршали одежды, и голые стопы зашагали по холодному полу прямо к свету. Подойдя к окну, он замер, вглядываясь в краски рассвета. Облака безмятежно плыли по небосводу, и выглядывающие из-под них лучи солнца падали на золотые волосы и прекрасный, завораживающий лик. Заскрипели ставни, и окно с треском раскрылось нараспашку. Свежий воздух вихрем влетел в комнату, колыхая одежды и цветы у кровати. Райен недовольно зажмурился и отвернулся на другой бок, явно не горя желанием просыпаться. Вильгельм стоял под прохладным ветерком, и его дуновение захватывало нежные волосы парнишки и колыхало в стороны. Змей с удовольствием прикрыл глаза, покуда ветер забирался ему под шею и обдувал свежестью плечи и локти рук. Вдохнув полной грудью и зажмурившись от резко выстрелившего ослепительного луча, Вильгельм подошел к зашторенному окну и сдернул занавески в сторону. — Пора, — громче обычного, такой красивый, такой соблазнительный голос наполнил комнату. Райен, правда, глядел третий сон и совершенно не хотел обращать внимания на посторонние шумы, а, кроме того, был еще ребенком, не способным оценить такой завораживающий голос. Недовольно жмурясь, мальчик хотел как-то спрятаться от забившего со всех сторон в глаза света, но яркое солнце уже расцветало в ослепительных красках утреннего рассвета. — Ммм... — мальчишка недовольно поморщился и сонно разлепил глаза, с недовольством косясь на сияющее солнце и на стоящего недалеко юношу. — Еще ведь рано... — лениво бурчал он, однако Вильгельм, поправив сдернутую штору, повернулся к нему и сказал: — Вставай. Мягкие волосы продолжали колыхаться, и влетающий ветер продолжал нежно охлаждать спину и плечи, а также залетал в свободную рубашку и остужал нагретую грудь. Вильгельм был змеем, а змеи являлись холоднокровными животными и больше любили холод. Освежаясь на утреннем сквозняке, юноша чувствовал себя особенно хорошо и приятно. Райен недовольно приподнялся на кровати, вынужденный проснуться и начать новый день так рано. Они и так вставали на восходе, но сегодня тот только-только зачинался, когда Вильгельм начал шуметь ставнями и открывать окна. Мальчик пытался вспомнить, отчего его могли поднять так рано, и внезапная мысль заставила его потерять остатки сна. — Точно! Сегодня же фестиваль Солнца! — улыбка появилась на мальчишеских губах, но тут же смущенно пропала: Райен постоянно пытался оставаться серьезным и «сосредоточенным», таким себе угрюмым ребенком. Вернее сказать, зачастую он просто им и был, думал о сложных вещах и недовольно критиковал все, что ему не нравилось. Он привык жить на улицах и рано повзрослел, рано закрыл сердце и рано научился самостоятельной жизни. Он знал, как выживать, знал, что такое голод, и боролся с этим миром, отбросив всякое ребячество. Но временами в нем появлялся ребенок, особенно в таких детских вещах, как гордость, непогрешимость установок и непонимание чего-нибудь нового. Когда происходило что-то, слишком непонятное мальчишке, он всеми силами начинал искать ответ на интересующий его вопрос; когда что-то задевало его гордость или самолюбие, он начинал возмущенно защищаться. А когда Вильгельм в первый день пристыдил его тем, что проявил бескорыстную доброту, мальчишка, почувствовав укор совести, и вовсе решил идти напролом, лишь бы снова стать в своих глазах «нормальным и хорошим человеком». Однако вместо этого Вильгельм его невероятно привлек и показался интересным, и мальчик, заряжаясь каким-то обожанием, чем-то вроде дружеской симпатии и братской любви, начал гулять со змеем вместе и делать домашние дела. Внешне он не показывал своих теплых чувств. Но он заботился и проявлял свою любовь так, как умел: критиковал слишком добрый нрав Вильгельма, пытаясь тем самым предостеречь его от болезненных предательств (правда, вскоре Райен растерял энтузиазм в этом деле и сам стал прислушиваться к словам змея), помогал делать дела, пытался узнать друга получше. Вильгельм это замечал и, ничего не говоря, принял Райена словно бы члена семьи, сразу же деля с ним хозяйство, покупая продукты в соответствии уже с их общими вкусами, гуляя там, где и ему, и Райену больше бы нравилось. И, конечно же, он покупал все то, что мальчишке было необходимо. Хотя паренек так и не знал, откуда у его друга берутся деньги, если он нигде не работает и ни с кем не общается. Но этот вопрос как-то не сильно его волновал, особенно сейчас, когда на носу было пышное торжество, на которое приезжали все, даже люди из дальних деревень, и устраивали ярмарку и гуляния. Молодые девушки и юноши плясали всю ночь, взрослые пили вино и жарили на огромных кострах свежее мясо; в лавках было множество необычных диковинок — в этот день можно было найти на прилавках все что угодно. Даже некоторые местные аристократы посещали это мероприятие, хотя обычно большая часть из них лишь присутствовала на торжественной церемонии открытия — и разъезжалась по частным дорогим банкетам, недоступным обычным жителям. Был этот праздник полон радости, шума и народного удовольствия. Уже сейчас, с первыми лучами солнца, в городе начиналась массовая подготовка. Наблюдать за пробуждающимся городом и людьми, снующими всюду словно муравьи, которые взялись строить новый муравейник, было очень интересно. Уже с утра в некоторых лавках можно было купить вкусные угощения, а на прибрежном рынке появлялись самые свежие и очень редкие продукты. Вильгельм и Райен собирались прикупить чего-нибудь особенного в этот день и полюбоваться преображающимся городом, поэтому и встали сегодня так рано. Они быстро собрались, и уже совсем скоро шагали по шумным и ярким улочкам портового города. Вернувшись к завтраку и закончив с делами спустя час, они опять разошлись по комнатам, к середине дня планируя повторно выйти в город. Как раз к этому времени подготовка оканчивалась, гуляющие юноши с девушками выходили на воздух — и появлялась та атмосфера народного праздника, которую можно было почувствовать, только побывав на нем. Когда на губах многих людей появлялись улыбки, когда солнце светило особенно ярко, когда погода была особенно приятной и весь день казался сказочно-прекрасным, несущим всем особенные чувства и незабываемые воспоминания. Райен надел чистую серую рубашку, а Вильгельм вновь поверх белой хлопковой майки и черных лёгких штанов набросил свой длинный плащ, скрывающий лицо и фигуру. Райен ни разу не спрашивал, для чего Вильгельм это делал. Хоть ему было тринадцать, он прекрасно понимал, насколько красив его друг. Он сам помнил свою первую реакцию на это лицо и уже отчётливо представлял, сколько людей, особенно противных богатых старикашек или необузданных юных дам, могли создать им проблем. Сам же Райен из-за роста мог видеть лицо Вильгельма, когда шел рядом, и общаться с ним. Поэтому он не испытывал трудностей или неудобств. Вильгельм и его новый компаньон шли по шумевшим радостными разговорами и веселой музыкой улицам. Райен с живым интересом оглядывался по сторонам и старался вместить в свое сознание как можно больше воспоминаний. Вильгельм шел спокойно, но и в его глазах виднелся лёгкий блеск. Райен понял: парень был заряжен тем же ощущением удовольствия, что и все вокруг. Вильгельм действительно чувствовал себя приятно. Хоть скопления людей ему обычно приносили дискомфорт, сегодня на улицах было так пестро и весело, так все были заняты радостными переживаниями и общим чувством добродушного веселья, что внезапно эта толпа стала даже уютной. Думалось: «И они пришли сюда, чтобы испытать эту радость», — и каждый человек сейчас был не таким чужим и отдаленным, а связанным единой движущей силой празднования. Вильгельм и Райен прошли мимо огромной площади и свернули к менее многолюдным улицам. Тут не плясали и не пели, но с интересом наблюдали необычные изделия в раскинувшихся с двух сторон улицы лавках. Ребята тоже подошли посмотреть, что сегодня продается. — Это же..! Это же жемчужина берега! — с удивлением воскликнул мальчишка, указывая пальцем на какой-то лежащий брелок. — Жемчужина берега? — переспросил Вильгельм, впервые услышавший это название. — Это довольно редкий камень, который иногда рыбаки находят на берегу. Он похож на жемчужину, поэтому считается более ценным, чем другие. Вильгельм удивленно слушал, не ожидавший таких познаний от своего друга. — Но, разумеется, он не драгоценный, — продолжал довольно серьезно, словно юный эксперт, подавать информацию мальчишка. Змей немного помолчал, а потом спросил: — Тебе он нравится? Райен удивлённо посмотрел на юношу, а потом перевел взгляд на камушек. Жемчужин берега на прилавке было несколько. Они были приделаны к тонкому кожаному ремешку, а снизу к камушкам добавили небольшие кисточки из ниток. В результате жемчужины превратились в довольно изящные подвески, которые носили на память от близких или возлюбленных. Райен повнимательнее рассмотрел изделия и утвердительно кивнул. — Они красивые. Вильгельм взял тонкими пальцами две подвески и поднес продавцу. Тот, заметив заинтересованность покупателей, тут же начал нахваливать выбор и предлагать какую-то скидку, хотя цена и так была явно довольно высокой. Змей ничего не ответил, а просто достал из мешка серебрянные и положил их на прилавок. — Отлично! Эти подвески обязательно принесут вам счастье и благополучие! — радостно вешал лапшу на уши продавец, покуда Вильгельм и Райен отходили. Они стали поодаль, и змей протянул мальчишке подвеску. — Это..? — Райен был рад получить подарок, но не понимал, почему по первому слову ему купили что-то такое. — Память о нашем знакомстве. Глаза Райена засияли, и он с удовольствием пристегнул подарок на пояс. Ребята вновь продолжили идти по улице, но внезапно из толпы вынырнули три пугающих лица. Они вынырнули так внезапно, что почти сразу оказались около Вильгельма с Райеном. Один из мужчин подошел поближе и осмотрел двоих гулявших. У него был шрам прямо поперек глаза, однажды им где-то потерянного. Сбритые налысо волосы, золотистые вставные зубы и дикий взгляд не сулили ничего хорошего. Вильгельм и Райен хотели бы пройти мимо, но незнакомец с товарищами подошли прямо к ним со своими пугающими физиономиями. — Мальчик из гильдии воров и странный человек в мантии, — и на его губы нашла радостная безумная улыбка. Он, казалось, так был рад увидеть этих людей, как был бы рад застать потерянную свинью для убоя хозяин свинобойни. Наклонившись чуть ближе к ребятам, мужчина спросил их: — Это ведь вы побили и отдали городовым брата капитана, Рыжего Джека? Вильгельм не знал никакого Джека, но припомнил, что один из избитых им две недели назад преступников действительно был рыжим. Райнер же, только услышав этот вопрос, тут же развернулся и, схватив Вильгельма, бросился бежать. — Это пираты!!! Змей и сам успел догадаться по их загорелой коже и страшным лицам о том, кто они. На мгновение он задумался, не попробовать ли решить все своей силой, но, увидев вдалеке еще пять страшных лиц, развернулся вместе с Райеном. С таким большим числом он так просто не справится. Тем более, эти ребята наверняка вооружены до самых зубов. Парни бежали обратно мимо прилавков. Впереди виднелся проход на узенькую и малолюдную улицу, где оставалось много старых домов и где легко было спрятаться. Однако, когда Вильгельм попытался туда свернуть, Райен решительно потянул его за собой, крича на ходу: — Нам нужно в толпу!! — и бросился еще стремительнее в гущу гуляющего народа, собравшегося на огромной площади. Пираты бежали следом, врезаясь в людей и догоняя убегающих. Но они их быстро потеряли среди такого количества человек, поэтому некоторые поскорее выбежали из толпы и стали внимательно искать глазами убегающих. Мужчины точно выбежали раньше, чем могли вырваться из многолюдной толпы парниша с мальчишкой, поэтому им всего лишь нужно было приметить этих двоих, выходящих из скопления народа. Но время шло, а человек в мантии с мальчиком так и не появлялись. Вильгельм бежал мимо людей, крепко держа Райена за руку, чтобы не разделиться. Внезапно кто-то сорвал с него мантию, и спустя секунду змей заметил, что это был Райен. Разумно! Его внешности никто не знает. Это была очень быстрая и проворная реакция того, кто уже много лет занимается воровством и умеет убегать. Двое бежали сквозь толпу. Внезапно у одной женщины пропала накидка, которую она несла в руках. В следующее мгновение у шагавшего с корзинкой продавца тканных изделий пропал клок шерсти. Они удивленно обернулись, но промчавшиеся люди уже расстворились в бесконечном столпотворении гуляющих. «Воры!!!» - только и могли досадно крикнуть они. Прекрасный блондин, ведущий под руку своего престарелого дедушку, вышли из толпы. Старик сгорбатился почти пополам и очень кряхтел, вытирая улицу своей длинной бородой. Его не в пору большая накидка вызывала сочувствие к этому иссохшему и исхудалому телу. Дед едва ковылял и постоянно приговаривал: «Помедленнее, милок, помедленнее...» Прекрасный, завораживающий блондин старательно поддерживал своего пристарелого родственника, помогая ему сделать шаг. — П-пироженых... Хочу пирожных... — прокряхтел старик, закашливаясь и указывая дрожащей рукой на ближайшее кафе. Изысканный юноша кивнул и помог бедному старику зайти внутрь. Все более раздраженные пираты рыскали по улицам как шакалы, нигде не находя человека в мантии и мальчишку. Внезапно из толпы выбежал один из них, держа в руках черную накидку и злобно скаля зубы. — Упустили! Остальные подошли к ним. Озлобленные и дикие, они смотрели друг на друга, предчувствуя надвигающуюся катастрофу. — Ну что? — за спиной послышался холодный властный голос. К пиратам подошел мужчина сорока лет с длинными волосами и очень пугающим взглядом. Он был достаточно красив, но почему-то казался еще страшнее, чем вся свора уродцев около него. Мужчина с отсутствующим глазом сделал шаг вперед и ответил: — Капитан, мы их потеряли! На ледяном лице появилось стужащее кровь выражение. Безглазый мужчина заволновался и поспешил оправдаться: — Он-ни вбежали в толпу и исчезли! Однако они все еще где-то тут, они не могли уйти далеко... — Оцепите улицу, — приказал ледяной голос. Пираты тут же разбежались исполнять приказание.

***

— Если за тобой гонятся, надо обязательно бежать в толпу, а не в тихие улицы! — Райен с серьезным лицом отчитывал змея. — И, если есть возможность, постараться замаскироваться, — продолжал объяснять он, как учитель, стратегии выживания. Вильгельм спокойно смотрел на него, но в душе отмечал незаурядные способности своего друга, прекрасные лидерские качества и очень большую гибкость ума. Чем больше Вильгельм узнавал Райена, тем меньше относился к нему как к ребенку. Мальчик же, дочитав нотации, взглянул в окно и довольно засмеялся: — Ха-ха-ха! Ты видел их лица?! Они даже не поняли, что произошло! — и мальчик продолжил смеяться. Он был очень доволен собой. — Мы смогли обдурить этих тупиц. А я-то думал — страшные пираты! Вильгельм молчал, но его губы совсем слегка изогнулись в улыбке. Он тоже был рад, что они так легко выпутались и что Райен оказался таким сообразительным малым. Конечно, его внешний вид сейчас привлекал слишком много внимания... Но если не произойдет ничего непредвиденного, они просто пообедают в этом кафе и, прикупив новую мантию, вернутся домой. Тем более Райен, кажется, впервые пробовал пирожные и сейчас был очень счастлив. Вильгельм прикрыл глаза, тихо выдыхая. Внезапно на улице раздались крики и выстрелы. Все в кафе тут же бросились к окнам посмотреть, что же произошло. Райен и Вильгельм тут же вскочили, с беспокойством подходя к остальным. На широкой площади стояли пираты. Их было не меньше трех десятков, а мужчина в центре выпускал оглушительные выстрелы в воздух. В толпе слышались крики, это вызывало страх и панику. Однако люди боялись пошевелиться, ведь все пираты были вооружены огнестрельным оружием. Выпустив еще несколько залпов в воздух и собрав достаточно внимания, мужчина с длинными волосами и ледяным взглядом крикнул: — Вы двое, выходите! Я окружил ближайшие улицы, поэтому Вам не уйти отсюда! Люди в страхе начали перешептываться. Мужчина на площади ждал, но ничего не происходило. Выпустив еще один выстрел в воздух и напугав до визга стоящих вблизи девиц, капитан снова закричал: — Если Вы не выйдете через 5 минут, я начну поодиночке убивать всех этих людей! Вильгельм взволнованно дернулся, Райен тоже с ужасом сглотнул. Они обернулись друг к другу, переполненные эмоций из-за этой сцены. Райен, чуть дрожа, выдавил из себя: — У нас есть пять минут, чтобы придумать план... Вильгельм не говорил ничего, но с таким же беспокойством кивнул в знак согласия.