Путь к себе

Лидер пораженно застыл. Он даже забыл вдохнуть от изумления. Тонкий лик, такой нежный, такой исполненный благородства предстал перед ним. Глаза незнакомца вызывали благоговейный трепет той непостижимой чистотой, какой они сияли. Голос был до того простым, но до того нежным и манящим, что вызывал мурашки по спине. Лидер, хоть уже не раз слышал о «совершенной красоте» юноши, склонен был считать все это преувеличением. Но сейчас он не мог даже шевельнуться. Даже вдохнуть. Он не верил, что на свете существуют такие красивые люди. Смешавшись, парень отвел глаза, вдыхая поглубже и стараясь вернуть себе спокойствие. Но стоило ему еще раз поднять взгляд — и неведомая сила вновь захватила его, подчиняя, не давая оторваться. Прекрасные губы незнакомца были слишком нежными. Легкая остринка в скулах придавала лицу аристократическое благородство. Нос был тонким, стройным, но вместо прямоты создавал магнитящую простоту. А бриллиантовый цвет глаз давал такую хрупкость, такую неуловимость, будто этого излияния самых совершенных фантазий о красоте нельзя было и коснуться рукою. Лидер пораженно дышал и победить не мог ту силу, что приковывала все его чувства к этому созданию. И при всем при том, при всех манящих чертах насколько был проникновенным взгляд, непоколебимый и решительный. Как слабого существа, он подчинял другого своей воле. Пред ним ты был никем и отдавался, не противясь, в руки победителя. По крайней мере так ощущал себя глава Гильдии воров, еще молодой, недостаточно окрепший юноша, чье сердце так легко поддается порывам чувств, даже если этот человек — иной, и гораздо взрослее и серьезнее своих ровесников. Но никогда, никогда он еще не сталкивался с такой силой красоты. Но, надо сказать, он смог восстановить обладание достаточно быстро для юноши двадцати одного года, и на то было много причин. Неспроста этот человек был организатором пристанища для бездомных детишек, постепенно превратившегося в информационную сокровищницу. Опустив глаза и откашлившись, он несколько раз глубоко вздохнул. Потом задумался, правда, не поднимая к Вильгельму глаз. Он глядел на стол и на лежащие там бумаги, а в голове его уже происходила серьезная умственная работа. Вдруг особенно удивительная мысль посетила его, и он нахмурился, сосредоточенно вдаваясь в нее. А потом передумал: и до поры до времени откинул ту, решаясь начать с главного. Подняв на гостя уже гораздо более спокойный и даже загадочный, цепкий взгляд, он спросил: — Вы говорите о змеях? Вильгельм дрогнул и не без уважения взглянул на лидера. Тому хватило нескольких минут, чтобы по одному внешнему виду юноши и фразе «Я хочу спасти своих друзей» заключить, что тот — змей, а друзья его — его сородичи. Парень утвердительно кивнул и с большим интересом стал смотреть на лидера. А тот, не меняя серьезности своего лица, с глубокой морщиной меж бровей смотрел на Вильгельма. «Может ли быть, чтобы те слухи…» Впрочем, это не имело сейчас значения. Но нельзя было сказать, чтобы после этих умозаключений поведение главы гильдии не поменялось. Настороженность, а между тем какое-то едва заметное, даже почти и не заметное вовсе, а все же почтение появилось в его обращении. Будто бы перед ним сидел не просто Вильгельм, а человек высокого положения. Лидер еще раз осмотрел Райена, здорово назабавлявшегося с таких необычных реакций своего уважаемого старшего, но с большим доверием глядящего на него и обязательно ждущего содействия; на Вильгельма, такого решительного и непоколебимого… Еще раз подумал о кое-чем, опустив глаза… — Хорошо, я помогу вам, — лидер утвердительно кивнул и встал, бросая еще один задумчивый взгляд на змея. «Если это правда, то Райен…» Он, однако, не закончил своей мысли и вышел из комнаты вниз за бумагами. Вскоре он вернулся с кипой листов и положил их на стол перед ребятами. — Расскажите мне, что Вам уже известно, — обратился он к гостю. Вильгельм кивнул и задумчиво перевел взгляд на подлокотник кресла, стоящего напротив. До конца своего монолога он так и не свел с него глаз. — Граф Ардон Розенталь фон Баррет, старший сын древнего рода основателей королевства Альдона. Наверное, сейчас стоило перейти в блаженное наслаждение от звуков голоса Вильгельма, но при всей красоте речи лидер старался обращать внимание на то, что змей говорит, и на то, как. Ему очень хотелось подтвердить или опровергнуть свою догадку, которую он не думал высказывать вслух. — В данный момент имеет небольшое влияние, однако владеет богатыми землями на севере королевства. А также занимается… — тут взгляд Вильгельма наполнился болезненной мрачностью, — работорговлей. Лидер молчаливо его слушал, отмечая грамотность и лакончиность речи. Даже сам язык Вильгельма был простым, но красивым. Достаточно многое юноша рассказал о графе. Наконец он перешел к самому главному: —… в его распоряжении находится элитный отряд охотников. Численность — пятьдесят человек. Именно они и охотятся на змей, — вот тут Вильгельм приостановился, а лидер не позволил тишине вступить в свои права и тут же задал вопрос. — Вам известны их методы? Юноша кивнул. — Немного. Они пользуются магическими ловушками второго уровня, «Зорким глазом», камнями ускорения и дымовыми бомбами. — А еще среди них есть скрытый колдун, — добавил лидер, вызвав у Вильгельма молчаливый, но удивленный взгляд, наконец-то поднятый от диванного подлокотника к собеседнику. Змей помолчал, а потом немного более шумно выдохнул. Лидер улыбнулся. — Вижу, Вы в одиночку собрали немало информации, — он протянул руку к лежащим на столе бумагам. — Теперь давайте же поговорим о тех сведениях, что могут принести Вам пользу. *** Ночной сумрак охватывал еще ползущие бледные облака и обращал их в ночь. Давящая темнота нависла над городом. По широкой гостиной, всей в блеске золотых подсвечников и дорогих ковров, не спеша ступала женщина. Несмотря на то, что в сравнении с другими дамами, раздетыми в кринолин, она была в довольно лёгком и свободном платье, выглядела она значительно. Легкие ткани свободно спускались по телу и давали хозяйке комфорт, которому позавидует любая родовитая барышня, решившаяся угнаться за все новыми писками моды. В то же время глубокий вырез, оголяющий ключицы, и тонкие шлейки на плечах пристыдили бы любую даму. Но Адельен и не собиралась задумываться об этом. Она носила не то, что было модно или прилично, а то, что хотела. Рысий воротник нежно охватывал ее плечи, а черные как сама ночь волосы распадались сзади. Было в ее походке что-то ленивое. Движения ног были неспешными и размеренными. Благородство и аристократизм сквозили в каждом шаге, в каждом повороте головы. Но самое важное, что она двигалась свободно, не скованная ни правилами этикета, ни необходимостью куда-либо спешить. Даже когда герцогиня шла энергично, она не изменяла независимости и личному вкусу в движениях. Она делала это все так, как ей хотелось. Когда она поднималась по лестнице, хозяин то и дело выказывал ей знаки уважения и почти подобострастно выслуживался. Как только он услышал, кто решил посетить его гостиницу — в тот же миг бросил все дела и уже как пять минут старался доставить герцогине наиприятнейшее удовольствие. Он быстро смекнул, что госпожа шума не любит — и только наивежливейше провожал гостью в лучшие покои. — Прошу Вас, — он лично распахнул двери и поклонился, пропуская герцогиню Вайронэс. Адельен прошла внутрь и осмотрелась. Покои были убраны в лучшем вкусе, со всеми удобствами того времени. Даже придраться было не к чему. Единственное, они были уж слишком освещены. Госпожа не любила яркого света. Сделав несколько медленных, но отчего-то уж слишком величественных, слишком уверенных шагов — будто именно она и была хозяйкой этого места, — Адельен вытянула руку и провела кончиками пальцев по невысокой тумбочке. «Ни пылинки». Подобное обстоятельство положительно подействовало на госпожу. Вернее сказать, она не стала разворачиваться и покидать это место. Еще несколько раз щелкнули туфли, и Адельен остановилась возле книжного шкафа. Задумчиво проведя по корешкам рукою, она вдруг заметила особенно яркую книгу, розоватого цвета, и вытащила ее. «Истинная сущность счастливой любви» красовалось на обложке. Герцогиня, прочитав это, на какие-то пару секунд замерла, а в ее глазах появилось снисходительное презрение. Она отвела руку с книгой немного в сторону и, внезапно распустив пальцы, выронила ее на пол. Отвернувшись от шкафа и осматривая уже рабочий стол, она приказала: — Вынесите отсюда эти все слащавые книжонки. — Хорошо, меня устраивает. Я останусь здесь, — и, вернувшись к двери, но так и не удостоив хозяина взглядом, герцогиня подождала, пока Лиза снимет с нее шарф. Впереди висело большое зеркало. Госпожа поправила прядь волос и, развернувшись к хозяину уже совсем спиной, отдала приказ достаточно невнимательно, почти небрежно: — Подай мне ужин. — Будет сделано! — хозяина, кажется, не оскорбило такое безразлично-пренебрежительное отношение госпожи, почти и не замечающей его, стоящего в дверях. Но, сказать по-правде, он был рад уже тому, что его голова не полетела после встречи с герцогиней Вайронэс. Одно неверное движение могло стоить ему жизни. Потому он поспешил распорядиться о самом лучшем ужине, что мог дать. Адельен тем временем прошла во вторую комнату и, поправив подушку, села в кресло. Лиза заносила и раскладывала вещи. Госпожа немного склонила голову в бок и посмотрела в окно, куда глядела мрачная, темная ночь. Надо сказать, что герцогиня не была изнеженной дамой, привыкшей, что за нее все делают другие. Человек, побывавший на поле боя много раз, своими силами и руками обеспечивающий свою безопасность, не станет изнеженно капризничать и ждать, что ему все принесут на ручках. Она вполне была способна сама и принести вещи, и выбросить в окно глупые книжки. Но для первого у нее была Лиза, а во втором случае она пожалела литературу, в которую глупые люди вложили силы и свои нежные мыслишки, а другие, победнее, день и ночь множили экземпляры этих детских мыслей при неумолкающем скрипе пера. Да и, по правде, хотя Адельен и любила чистоту и опрятность, она спокойно засыпала на земле, усыпанной гниющими трупами, еще лет с пятьдесят назад. Но это не значило, что сейчас, располагаясь в номере, она бы удовольствовалась грязными и неприветливыми условиями. Или не самым лучшим номером в каком-то маленьком городке человеческого королевства Альдона. Герцогиня достала новую книгу и открыла ее где-то на середине. Она принялась читать, пока готовился ужин. Время текло, вещи были разложены, а часть свечей потушена. Комната приняла более сумрачные краски. Шелест переворачиваемых страниц вдруг прервался уничижительным смешком. — Только тот, кто забывает обиды, умеет жить счастливо, — бархатный голос не без доли насмешки вычитал эту фразу из лежащей в смуглых руках книги. Губа герцогини изогнулась, правда не в добродушную улыбку. Ее низкий голос зазвучал вновь: — Так говорят слабаки, которые боятся противостоять этому миру. Забыть обиды? — еще одна усмешка слетела с ее губ. — Они что, не понимают, что их просто съедят? — Адельен отложила книгу. — Если хочешь быть счастливым, умей быть бесстрашным. И встречаться со сложностями лицом к лицу, — неспешно продолжала она. — Пф. А забывая обиды, ты лишь дашь окружающим понять, что ты слаб и тебя можно просто растоптать. Лиза ничего не говорила, но на ее лице появилась улыбка. Внезапную атмосферу размышлений нарушил хозяин, явившийся с превосходным ужином. Адельен осмотрела его и вновь не нашлась, к чему придраться. По крайней мере, большего от небольших городков и нельзя было ожидать. Госпожа кивнула головой, а хозяин, еще раз учтиво поклонившись, спросил, не угодно ли ей что-нибудь еще. Адельен взяла бокал с вином и отпила немного. Поболтав его содержимое и наблюдая, как оно стекает со стенок хрусталя, женщина подняла голову к хозяину. А потом облокотилась на подлокотник дивана, разместив свою щеку на ладони. Хоть она просто задумчиво посмотрела на хозяина, у того уже успела остыть в жилах кровь на несколько градусов. Мужчина сглотнул, а вампирша отвела взгляд немного в сторону, неспешно замечая: — Пока мы плыли, я невероятно соскучилась. Скажи мне, — ее зрачки снова повернулись к испуганному хозяину, — происходит ли в этом городе что-нибудь интересное? — Не знаю, сочтет ли госпожа это достойным ее внимания, — хозяин очень учтиво наклонил голову, — но завтра у герцога Розенталя состоится прием. Он самый богатый человек в этом городе. — Хмм… — Адельен задумалась, не отводя взгляда, что так пугал бедного хозяина. Он хоть смог ненадолго спастись от него учтивым поклоном, но теперь был вынужден вновь видеть черные пугающие глаза. Впрочем, пугали они больше не тем, как выглядели; а тем, что знал об этом вампире сам хозяин. Любая искринка казалась ему пугающей, а любая улыбка — очень страшной. — Хорошо. Ступай. Хозяин еще несколько раз раскланялся, предложил прислугу и окончательно скрылся со своими людьми за дверным проемом. В комнате вновь остались двое. Адельен усмехнулась и подошла к столу, доставая из небольшого чемоданчика чистую и плотную бумагу. Она присела за стол, а Лиза не применула тут же подготовить ей чернильницу с пером. Герцогиня решила написать графу. Через несколько минут на бумаге красивыми буквами значилось следующее: «От герцогини Адельен Вайронэс. Дорогой граф Розенталь, завтра я планирую развеять скуку на Вашем приеме. Надеюсь, Вы не разочаруете меня.» Перечитав и убедившись, что написано как надо, герцогиня запечатала письмо и распахнула окно. Черный ворон тут же влетел и, угрожающе каркнув, сел ей на руку. Адельен подала ему письмо. — Графу Розенталю. Глаза птицы сверкнули красным блеском, и она стремглав вылетела на ночную улицу. Девушка же повернулась к своей служанке, покорно дожидающейся приказа. — Лиза. Собери всю информацию. — Так точно, госпожа, — ее взгляд исполнился находчивого понимания. Поклонившись, и она покинула комнату. … Граф мерно посапывал, развалившись на широкой кровати и до самой шеи укутав свое округлое брюшко шелковым одеялом. В лице его, изрезанном морщинами от вечно недовольно-насмешливых гримас, сейчас появилась капля безмятежности и покоя. Он сладко видел сны о каких-то продажах и прибылях, о красивых женщинах и дворцах, как внезапно в его окно что-то громко застучало. Граф изнеженно замычал и повернулся на другой бок, не желая отвлекаться от своих сладостных дрем. Но внезапно стук раздался такой громкий, что он открыл глаза, подскочил и в ужасе и с недовольством разразился бранью: «Да кто, черт тебя побери, осмелился стучать здесь?!» Он озирался по сторонам, покуда стук не повторился — и граф не увидел птицу с красными глазами, стучащую своим клювом в его широкое окно. Волна ужаса нахлынула на него. А вообразите: ночью, в кромешной темноте и тишине в окно стучит ворон, а рядом даже нет никого из слуг! Еще и ворон смотрит тебе в самые глаза, как разумное существо! Но тут вдруг граф увидел письмо и чуть спокойнее выдохнул. «Кто додумался передавать письма с помощью ворон и кто мог посметь это сделать ночью?!» Мужчина больших округлостей тут же списал все это на дрянной розыгрыш и, вызвав стражу, приказал открыть окно и впустить птицу. Ворон влетел и сел на подлокотник кровати, протягивая графу с покрасневшими от сна глазами письмо. «Ну, что там…» Мужчина было начал презрительно открывать и уже готовился побранить отправителя на чем свет стоит, но вдруг его руки задрожали, а письмо, такое маленькое и лаконичное, мягко упало на пол. В лице графа застыл ужас. Стража напряглась, ведь так мог реагировать их господин или в том случае, когда ему писал сам король, или когда пришли бы вести о полном разорении. Но они не угадали: это было ни то, ни другое. Это писала известная и производящая во всех аристократических кругах одинаковый ужас герцогиня Адельен Вайронэс. Великая вампирша, без труда способная сравнять этот город с землей за какую-то ночь. Уже одно ее присутствие в этом городе… Ещё и на приеме! Мамочки! Граф вновь поднял письмо, еще раз вчитался и схватился за голову. «Пропал… Пропал, если ей хоть что-то не понравится!» Между тем птица, совсем не разделяя его печали, громко напомнила о своей существовании. — Чего тебе?! — раздражённо рявкнул граф, но потом вспомнив слухи, что герцогиня Вайронэс глазами птицы видит и ее ушами слышит, смешался и с большей опаской произнес: — Ч-что тебе еще… надо?.. А птица спрыгнула с подлокотника и перелетела к столу, ткнувшись клювом в чистую бумагу. — О-ответ? — Кар! Граф весь был на нервах. Он на дрожащих ногах подошел к столу и чуть не споткнулся о него. Держась за спинку стула и с трудом усаживая себя, он макнул в чернильницу перо и долго не мог вытянуть из себя ни единого слова. Когда наконец письмо было готово и птица скрылась в ночном небе, граф развернулся к своим слугам и разразился такой бранью, которой давно от него не слыхали даже провинившиеся работяги. Быстро мужчина начал устраивать особые приготовления и все с ужасом перебирал в голове: не забыл ли чего? … Адельен сидела в кресле, сосредоточенно о чем-то размышляя. Вдруг раздался шум крыльев, и чёрный ворон влетел в комнату. — Неужели он наконец-то управился, — пренебрежительно заметила вампирша и открыла полученное письмо. Содержание ей понравилось. — Ну что ж, хотя бы займу себя чем-то, — Адельен прошла в третью комнату, закрывая за собой двери. *** — Сегодня вечером у графа будет прием, — сказал лидер и указал пальцем на бумаги. — Это лучшая возможность его достать. Охотники вернутся завтра, и пока что он под защитой только обычных стражей. Вильгельм кивнул и еще раз сосредоточенно рассмотрел лежащие карты. Он и не знал, что уже как неделю охотники отправились на сложную миссию и граф остался без защиты. Не приди он сегодня сюда, упустил бы такой прекрасный шанс. — Я пойду тоже! — решительно сказал Райен, чем вызвал удивление, а после и серьезный отпор со стороны лидера. Пока ребята спорили, Вильгельм внимательно смотрел и выдумывал свой собственный план. — Ладно, так и быть, — по итогу долгого и горячего спора сдался глава и предоставил мальчишке делать все, что тот считает нужным. — Вам нужно принарядиться, — обратился он к змею, оглядывая его простой, почти крестьянский наряд. Про одежды Райена и говорить было нечего. — У Вас деньги..? — Есть. — Замечательно, — какой-то загадочный взгляд вновь скользнул по Вильгельму. — Рекомендую лавку «Венец». Если Вы не хотите выделяться, но все же соответствовать уровню приема, то тамошняя одежда подойдет лучше всего. — Спасибо, — Вильгельм благодарно кивнул, а у Райена загорелись глаза. Лавка «Венец»! Если он хоть что-то оттуда наденет, он будет просто счастлив! Мальчик еще восхищеннее смотрел на змея. У него есть деньги на такие места? Да кто же он, в самом деле, такой? Лидер догадался больше своего подопечного. Но он решил промолчать. — Отлично, раз с деталями мы разобрались, давайте перейдем к самому плану. Думаю, Вам стоит поступить таким образом… ... Раздался колокольчик, и в красивую комнату, сплошь уставленную живописными платьями и яркими костюмами, вошел человек в мантии, а за ним мальчик. Увидя их одежду, слуги уже собирались прогнать нагрянувших посетителей, но тут Вильгельм снял мантию и, хоть был в дешевой хлопковой рубашке, прошел так изящно и благородно, что его тут же сочли за дворянина, для чего-то вырядившегося в грубые тряпки. Райен не произвел похожего впечатления, но он был вместе с господином — а каких у господ не бывает причуд. Хотя когда прекрасный незнакомец попросил нарядить и мальчишку помоднее, служащие очень удивились. Но исполнили просьбу. Два часа вокруг них кружились услужливые девушки, со всем старанием подбирая наряды. Райен то и дело морщился и спрашивал, долго ли еще ему примерять тряпки. Вильгельм спокойно сидел, излучая благородство, и пред ним трепетали и с благоговением подбирали наряды. Очень долго ему ничего не могли найти дельного: вроде шло все, а было все как-то не очень. Не то. Когда же в итоге змей попросил нарядить его попроще, это вызвало удивленное роптание и возмущенно-смиренные вздохи. И все же слуги еще долго выбирали ему то, что ему одному, возможно, и пошло бы. Райен уже успел трижды выйти подышать свежим воздухом и мысленно пожаловаться на весь персонал. … Зачинались сумерки. Адельен привстала и медленно потянулась, не спеша вставать с кровати. — Лиза, который час? В ответ не последовало ничего, лишь крики с улицы и стук карет о криво вымощенную мостовую долетали из-за окна. — Ах, точно… — вампирша подняла сонные глаза к часам, вспоминая, что отправила свою служанку собирать информацию. Половина шестого. До приема еще два с половиной часа. Достаточно. Адельен еще раз медленно потянулась, подставляя под тусклый свет из окна свои изящные плечи. У нее была очень гладкая и красивая кожа. Встав с кровати, вампирша отправилась в горячую ванну, а после собралась на прием. Разумеется, она привыкла, что ее одевают служанки. Но, как и говорилось ранее, она могла все сделать сама и не находила в этом ничего уж очень странного. … Вильгельм и Райен возвращались из магазина, уже приведенные в презентабельный вид, но скрывающие это вновь под мантиями. Вдруг остатки пиратов ещё рыскают в округе. Такую выделяющуюся парочку странно не признать, даже если ребята оделись в дорогие и солидные наряды. Пройдя еще немного, Вильгельм вдруг внезапно остановился и взял друга за руку. — Райен. Не думаю, что тебе стоит идти. Взгляд змея был очень открытым и уверенным. Он прямо так и говорил: «Я очень много думал, я сверил все за и против, но тебе не стоит идти, это опасно». Райен, научившись неплохо понимать своего друга, примерно почувствовал то, что тот хотел сказать. Однако он решительно вырвал запястье и скрестил руки на груди. — Я пойду, и это не обсуждается, — Вильгельм пытался вставить слово, но он перебил его: — Я все решил, и тебе меня не отговорить. Я хочу помочь тебе. —… — змей замолк, но серьезно задумался. Райен, внутренне переживая легкое волнение, ведь по существу его слова ничего не значили, а Вильгельм мог оставить его дома, смотрел дерзко и решительно. А потом вдруг щелкнул пальцами. — А если со мной что-то случится, а тебя не будет рядом, я пошлю тебе дымовой сигнал. Парень удивлённо поднял на него глаза. Райен продолжил: — У меня есть сигнальная шашка. Если что-то произойдет — я запущу ее и дам тебе знать. Пойдем, покажу. Мне всего-то нужно нажать на курок… Райен потащил змея за собою, не давая и шанса отказаться от своих услуг.

***

Яркий зал ослепительно блестел своей роскошью и великолепными дамами, украсившими эту комнату словно прекрасные цветы. Здесь расположились гости больше за столиками и на диванах, в дверном проеме же виднелся главный зал, широкий, помпезный, который спустя сколько-то минут наполнится танцующими, изящно выделывающими танцевальные па и стремительно кружащими светские вальсы. Однако на одном из диванов сидела та, что слишком кардинально отличалась от прочих дам, увешенных всевозможными тяжеленными украшениями и усыпанных множеством бантиков, в широких кринолиновых платьях. Весь ее внешний вид выделял ее на всеобщем фоне. Во-первых, она была невероятно красива и могла посоперничать с любой барышней со своей яркой внешностью. Во-вторых, она больше всякой другой походила на светскую львицу, но была лишена и манерности, и какой бы то ни было пошлости, которой порой касалась овеянная славой и почетом дама, занимающее лучшее место в обществе. В-третьих, все манеры этой дамы были изящными и благородными, и редкая леди могла похвастаться такой же прирожденной грацией. Более того, несмотря на отсутствие пошлости, именно у герцогини был такой наряд, которого и не носили вовсе: она не стесняла себя пышными юбками и была в облегающей ткани, подчеркивающей все ее женские достоинства. В черных перчатках по локоть с кружевами на кистях; в кружевном полупрозрачном воротнике, изящно скрывающим шею и тем самым ещё более привлекающим к ней; с оголенными плечами и открытой почти до пояса спиной. На плечах у нее был норковый шарф белого цвета, единственный светлый элемент ее почти всецело черного наряда. Элегантно, сексуально и независимо смотрелась на ней такая яркая и смелая одежда. Но Адельен даже не думала о смелости. Она одевалась так и на приемы к вампирам. Так почему она должна была что-то менять в среде людей, одетых в смешные юбки, что были в три раза шире самих дам? Герцогиня неспешно пила вино, когда к ней подошел граф, очень любезно улыбаясь и отдавая всякие почести. Он поинтересовался, приятен ли ей прием, представил свою жену, вынужденную склонить голову пред другой женщиной, и рассказал о подготовленной свежей крови и даже парочке «жертв», если герцогиня изволит «отобедать». Адельен заметила, что прием не так плох, и даже обменялась несколькими фразами с женою графа. Мужчина порекомендовал ей самых занимательных гостей и дольше, чем кому-либо, уделял свое внимание. Можно сказать, даже непозволительно долго для хозяина приема. Адельен поговорила с гостями, но быстро ощутила скуку. Важные вельможи, умные и передовые люди чувствовали себя рядом с ней чуть ли не детьми. Дамы — крайне оскорбленными и пристыженными существованием такой женщины. Но все же несколько более-менее приемлимых собеседников нашлось, и на четверть часа герцогиня заняла себя разговором. Между тем к поместью подъехала очередная карета. Она была не слишком богатой, не слишком и бедной. «Кто-то средний», — определил бы меткий аристократический взгляд. Из кареты вышли двое: довольно низкий и юный паж и господин… поразивший всех, кто успел в этой суматохе на него взглянуть, своею красотою. Стражники в дверях приветствовали гостей, покуда разодетый слуга отмечал в своем длинном списке новую фамилию и вежливо раскланивался. Подошёл черед Вильгельма, и слуга, подняв свои глазки, обомлел, широко раскрыв рот. «Дама? Нет, не дама. Земля мне пухом, видал ли я когда-нибудь человека прекраснее?» Слуга уж было хотел пропустить гостя без лишних церемоний, но он все же был обязан пометить в списке фамилию каждого из пришедших. Однако спрашивать у такого человека… Он весь сконфузился и осторожно спросил: — Милостиво извините, господин, Ваша фамилия… — Леймонд, — назвал змей первое, что пришло ему в голову. — Леймонд?.. — слуга озадаченно заглянул в список, не припоминая такого имени. — Позвольте… — Вильгельм подошёл вплотную и наклонился к самому лицу слуги. У того кровь бросилась к лицу, а сердце лихорадочно застучало. Змей что-то шепнул ему. Спустя немного обомлевший слуга вдруг задумчиво посмотрел в список и утвердительно кивнул. — А, ваше благородие барон Леймонд. Прошу, проходите… — мужчина значительно поклонился и, кажется, совершенно перестал замечать красоту гостя, да и вовсе о нем забыл после того, как тот ушел. В то же время Вильгельм и Райен прошли в широкий бальный зал. Дамы и кавалеры разместились со всех сторон, то шутя и смеясь, то споря, поедая десерты, выпивая и полностью воплощая собою «светский прием». Очень многие, мимо которых проходил Вильгельм, бросали на юношу восторженные, полувлюбленные взгляды. Многие шептались и даже, кажется, сговаривались, как бы подойти. Никто его не знал, но ни один человек, кто его видел, уже не оставался равнодушен. Змей быстро направился к краю зала и встал у самого окна. Он старался как можно меньше привлекать внимания и чуть ли не спрятался за широкой шторой. Новые гости не обращали на него внимания, новоиспеченные поклонники большей частью потеряли его — и до поры до времени Вильгельм притаился, настороженно ожидая подходящего момента. Герцогиня, сидящая в соседней зале, утомилась от своих собеседников и смотрела на бокал, покачивая его из стороны в сторону. Она скучала. Прекрасный змей стоял у окна и, охватывая взглядом живописные цветущие кусты, раскинувшиеся прямо перед ним, выжидал нужного времени. Роскошный прием вот-вот готовился перейти в шумный бал.