Путь к себе

Вильгельм молча смотрел на стол. — Не ходи туда! — упрямо, взволнованно воскликнул Райен. Змей поднял на него глаза. — Ты погибнешь там или попадешь в плен! Ты нужен своему народу! Разве ты не принц?! Ветер на улице завывал грустную песнь. — Я не знаю, ради кого ты туда хочешь пойти, но разве они будут рады, если из-за них погибнет принц?! Тени от свечей тяжелым отпечатком лежали на лице Вильгельма. Райен сжал кулаки и вскочил, громко крича: — Вильгельм! Ты не можешь погибнуть!!! А как твои люди, твоя страна и…! — тут он осекся, ведь не мог в таким возрасте и с таким характером сказать этот мальчишка сокровенного: «А я…» Вильгельм с болью смотрел на Райена. Потом опустил голову вниз. Темные тени изрезали его лицо мрачными пятнами. — Я понимаю… — ответил он негромко. Ночная сова пела длинную задумчивую песнь. Ветер качал листву, заставляя ее трепетно дрожать. В лесу выл раненый зверь, предчувствующий свою скорую погибель. Вильгельм долго сидел, глядя в пол, и тяжелые думы давили на его сердце. Райен молча смотрел, сидя напротив. Он и представить не мог, о чем думает принц в это время, каких вопросов он коснулся в своих мыслях. В сущности, мальчик вдруг осознал, что он вообще не знает змея. Размышляет принц о том, что спасать подчиненных — его долг; или о том, что не сможет жить, если будет идти по трупам своего народа? А может, сейчас его волнует чья-то судьба, а не все эти перипетии на пути жизни? Или он вспоминает свою семью, дворец? А может, занятия с каким-нибудь мудрым стариком-учителем, который рассказал ему, как нужно управлять государством и принимать решения? Райен совершенно не представлял, что творится в голове его друга. Да и как он мог догадаться, когда Вильгельм ему никогда этого не рассказывал? Продумывал он планы по спасению сородичей или размышлял о государстве — он молчал. Какая бы боль не терзала сердце змея, он беззвучно ее проживал, словно никогда не был приучен открываться другим. Молчал он и сейчас, долго, волнуя сидящего рядом мальчика. Тот все переживал: ведь не пойдет Вильгельм в то опасное место? — Я не знаю… — ответил змей и поднял глаза. Блестящие золотом волосы и такие тонкие черты вызывали еще больше трепета, когда он смотрел на других такими глазами. Такой непонятный, такой противоречивый взгляд. На таком спокойном лице. Вильгельм выдохнул, выждал ещё паузу и стал совсем как обычно: непроницаемым, тихим; как чистый нефрит, холодный и сияющий светом. — Сейчас я не смогу сказать, что я буду делать дальше. Глаза Райена вспыхнули, он открыл рот и вскочил, чтобы начать доказывать ценность Вильгельма, но тот неожиданно продолжил: — Я понимаю то, что не должен умереть. Райен сел обратно. — Если я погибну, моему народу придется пережить много несчастий. Но и оставить тех, кто сейчас страдает, я не могу. Я… — Вильгельм несколько секунд смотрел на Райена, выражая этим взглядом свои теплоту и дружескую любовь, — ...подумаю. Кукушка трижды крикнула, а мальчик напряженно смотрел в пол, будто подражая старшему. Только вот смотрел он туда уже из-за других мыслей. А потом он бросил такой отчаянно-влюбленный взгляд на Вильгельма, какой только могли бросить дети, обожающие какого-то человека до глубины души и так желающие, чтобы он был с ними, но уже понимающие, что это не только невозможно, но и, быть может, они больше никогда не встретятся с тем, кого так сильно любят. Вильгельм навсегда запомнил этот взгляд. Райен вскочил и хлопнул дверью, поражаясь себе, своему порыву, своим чувствам к этому человеку, таким сильным, каких он не знал никогда. Даже к Лидеру и всем его товарищам он не испытывал такой сильной привязанности. Он никогда не имел родителей, не имел настоящих братьев и сестер, но в глубине души он чувствовал, что если бы у него были мама или папа, то, наверняка, он бы что-то такое и испытывал. Райен выбежал на улицу, унося себя куда глаза глядят, и более десяти минут блуждал как неприкаянный по переулкам, все думая о том, что он никак не способен помочь своему другу или не может сделать так, чтобы тот остался. Он знал, он прекрасно уже понимал, что такое ответственность. Он не винил Вильгельма за то, что тот уходит. Райен не был маленьким ребенком, которому собственные хотелки были важнее судеб людей, таких важных вещей, как спасение чужих жизней, помощь государству! Но каким в то же время ребенком чувствовал себя Райен! Он ничего не мог подсказать Вильгельму, ничего не мог сейчас придумать или сделать, чтобы дальнейшие приключения были безопасны! Он понимал, что он — обуза, и если даже он поможет ему несколько раз хитрыми планами, то в ответственный момент он будет тем, кого придется спасать! Он только ножом и умеет орудовать — прорезать багажи… Он не знает ничего толком ни о Королевстве Змей, ни о наследнике, ни о том, что такое магия и как можно против нее бороться. Он не способен даже убежать от вампира! Чем он мог бы помочь Вильгельму дальше? Ничем! Но разве даже сейчас, просто советом, маленькой мыслью — он не сможет сделать так, чтобы тот выжил, чтобы скоро вернулся и сказал: «Я в порядке. Теперь я в безопасности»?! Нет, не может, ничего он не может! Он слишком мал! Слишком глупый! Райен с силой пнул камень, и он полетел и разбил мутное стекло в доме. Раздался лай собак, мужской крик, и мальчик скорее вбежал в переулок и спрятался. Что же он тогда может сейчас сделать? Что ему еще доступно? Точно, скорее, скорее! Мальчик рванул и, пробегая прямо под носом разъяренных мужчин, ищущих виновника хулиганства, бросился обратно в гильдию, почти не разбирая дороги. Пока он еще тут, пока не ушел — хотя бы увидеться, попрощаться, высказать все, что на сердце! Райен быстро несся и столкнулся прямо со змеем, уже вышедшим на улицу и, вероятно, искавшим его. Мальчишка полетел назад, но в последний момент змей схватил его за плечо и поставил на ноги. — Райен… — Вильгельм хотел что-то сказать, но мальчик крепко в него вцепился, обнимая. Казалось, он дрожал. Принц чуть дольше обычного смотрел на друга, испытывая удивление, а потом наклонился и прижал Райена к себе. Шелестела листва, ярко светила бледная луна, а змей в мантии обнимал мальчишку на две головы ниже его, смуглого, темноволосого карманника с улиц и по совместительству искреннего, умного и храброго мальчика, ставшего его первым другом.