Blood, sweat and tears

Кирилл вломился в его тело с яростью дорвавшегося до своего хищного зверя. Вадим подавился отчаянным криком, насаженный на толстый пульсирующий член Миронова. Его словно разорвали надвое, натянули как доступную бордельную сучку, какой сделал его Кирилл. Где-то на заднем плане застыл Давлат, сжимающий в пальцах недокуренную сигарету. Он не мог отвести взгляда от розовой дырки Вадима, бессердечно вскрытой Мироновым, от пышных упругих полупопий, беспомощно содрогающихся под напором агрессора. Было в этом что-то неправильное: в искренних, щемящих сердце криках Вадима, в пристальном нездоровом внимании, с каким наблюдала за их соитием замершая толпа; в самом факте изнасилования бывшего лучшего средневеса федерации и кумира тысяч людей. Если бы не силовое ограждение ринга, возбужденные зрители разорвали бы обоих бойцов в клочья; градус сексуального напряжения бил все рекорды, какие набирала арена Колизея. Миронов насиловал Тихонова неторопливо и со вкусом; он медленно погружал головку в его тугую задницу, а после одним резким рывком входил в него полностью. Кириллу было немного больно от того, с какой силой недавний девственник Вадим сдавливал его своей нетронутой гордостью, но мощное наслаждение захлестывало сознание победителя и туманило взгляд. Такого кайфа у него не было никогда: Андрей не выдерживал страстного напора своего любовника и просил его быть нежнее и мягче; побежденные соперники Колизея вызывали отвращение, смешанное с ироничной жалостью. Только этот чересчур гордый, непослушный и потрясающе сексуальный боец заводил его так, что ломило в переполненных яйцах. Надрывные всхлипы Вадима отдавались сладкой музыкой в ушах наслаждающегося собственным триумфом Кирилла; его покорность, сломленность, моральный нокаут заставляли ощущать вкус победы острее и ярче. Тихонову вполне было по силам завалить и отыметь на этом ринге Миронова при первой же его неосторожности; конечно, Кирилл был значительно сильнее и злее, но и Вадима считали слишком опасным для него соперником. Миронов обратил внимание на затекшие, посиневшие запястья принудительного любовника. Он развязал свои боксеры, не боясь внезапного удара, и освободил предплечья Вадима. Тот не успел распрямить сведенные судорогой руки, когда Кирилл навалился на него всем телом, вогнал член глубже, с удовольствием раскрывая пульсирующий анус, и засунул трусы в его приоткрытый рот. — Фу, блять!! Не ожидавший этого Вадим с омерзением рванулся от куска вызывающе красной ткани, впитавшей в себя запах и предсемя своего хозяина. Кирилл одной рукой перехватил его шею локтем, сдавил голову, чтобы не вырывался, и принялся методично запихивать в рот соперника собственную форму. Тихонов орал от саднящей обжигающей боли внутри себя, бессмысленной ярости и отвращения, но стальному напору Миронова сопротивляться было невозможно. — Открой рот или я тебя придушу, — прошипел Кирилл, наклонившись к его уху. Левой рукой он усилил хватку на беззащитном горле зареванного Вадима. Тот закашлялся, задыхаясь от жестокого удушающего, кинул мимолетный взгляд в сторону трибун. Там в припадке животной радости орали и улюлюкали друзья Кирилла. Нагорного и Тимофеева не было — их увели. Он остался один на растерзание малолетнего зверя, разрушившего его жизнь. Кирилл сжал руку сильнее, передавливая кадык и гортань. К горлу Вадима подкатил сильнейший рвотный позыв, в глазах потемнело. Он рефлекторно приоткрыл разбитые пухлые губы, и ликующий Кирилл впихнул ему в рот собственные трусы. Он отпустил почти потерявшего сознание от удушения Вадима и сосредоточился на дотрахе ненавистного врага. Тихонов упал щекой на резиновое покрытие ринга и отдался воле победителя, измывающимся над размазанным тонким слоем бойцом. Миронов не дал ему вытащить свое белье изо рта. Он перехватил обе руки Вадима и завел их ему за спину, навалился на лежащего соперника, ускорил грубые ритмичные толчки. — Такая жирная жопа и такая тугая, — рычал Кирилл, вбиваясь в стонущего под ним Вадима. Тот не мог даже ответить ему с намертво вбитыми в глотку, сильно отдающими тяжелым мужским ароматом трусами. Миронов отпустил одну руку и хлестко ударил по пухлой молочно-белой ягодице Вадима. Улыбнулся, повторил движение, любуясь содрогающейся обильной плотью. Кирилл начал жестко и больно шлепать Вадима в такт движениям. По сравнению с пыткой яиц эта боль была терпимой, но измученный Тихонов уже не мог сдерживать жалкие поскуливания от каждого обжигающего удара. Влажные шлепки налившихся яиц Кирилла о налитые бедра Вадима, звонкие звуки публичной порки вогнали в краску даже привычного ко всему, прожженного циника Давлата. Толпа ревела, беснуясь в сексуальном экстазе от зрелища унизительного наказания и соития двух заклятых врагов. Краем сознания Давлат отметил, что сегодня акции его «Колизея» взлетели выше таких лидеров развлекательного сектора, как лесбийский клуб «Рапунцель» и парк развлечений «Последний нерв». Он пообещал себе сделать все, чтобы свести этих двоих на своей арене снова. — Запомни свое место, Вадим, — хрипло рычал Кирилл, впиваясь упругими пальцами в его мягкую ягодицу. Колени Миронова были содраны в кровь, но он этого даже не замечал. — Ты просто доступная шлюха, которая строит из себя актива. С твоими дойками я бы стал порномоделью и не лез бы в спорт для настоящих мужчин. Это не твое, Вадимка, — хищно усмехнулся Кирилл. Он вытер слезу, скатившуюся по щеке соперника, и демонстративно слизал ее с пальцев. Вадим затравленно вскрикнул и захрипел, когда Миронов еще увеличил темп движений. Кирилла плавило от выкручивающего внутренности удовольствия; он так сильно сдавил запястье Вадима, что на пике очередной волны наслаждения сломал ему одну из мелких костей. Тот выгнулся в пояснице, зажмурив заплаканные темные глаза, сжал зубами импровизированный кляп своего насильника. Уже теряя сознание, Вадим словно в мутном сне услышал последние слова лишившего его чести мужчины: — Я буду доказывать тебе, что ты моя похотливая сучка, пока ты сам не признаешь себя ею.

***

Очнулся он уже в больнице. Яркая лампа ударила по глазам ослепительным неживым светом. За его пробуждением последовала вспышка сильнейшей головной боли. Вадим чуть приоткрыл глаза, зажмурился, отвернулся и окончательно пришел в себя, почувствовав, как болезненно игла в вене поменяла свое положение. Он находился в палате частной медицинской клиники, куда после поединка его отвез Давлат. Правая рука Вадима, сломанная в бою, была затянута в эластичный бинт, на обожженную ладонь левой наложили мягкий восстанавливающий пластырь. Лицо было обработано многочисленными антисептическими и заживляющими кремами, между ног приятной прохладой давал о себе знать регенерирующий компресс. Разорванный анус почти не болел, разрывы перестали кровить; травмированные мышцы промыли и тщательно смазали. Вадим лежал полностью голым в обставленной по последнему слову техники медицинской капсуле. За окном ярко светили предутренние звезды. Мерный шум работающего кондиционера убаюкивал и вгонял в тяжелую предрассветную дрему. Рядом на больничных койках спали повзрослевшие за этот день на пять лет Алекс Тимофеев с Иваном Нагорным. Было очень тихо. Вадим с трудом привстал на локтях и выдернул из вены иглу капельницы. Брызнула струйка темно-красной крови. Все тело пронзило острой болью, ослабленные мышцы отозвались крупной дрожью. Вадим попытался набросить на себя тонкую белоснежную простыню, лежавшую в ногах, не смог дотянуться и уронил ее на пол. От этого тихого шелеста проснулся Алекс. — Вадим!.. — Не смотри на меня, — выдавил отчаянно покрасневший Тихонов, пытаясь закрыть от друга пострадавшие интимные места. Полупрозрачный пакет, приятно охлаждающий воспаленную область члена и яиц, закрывал далеко не все. — Лежи, не двигайся, — шикнул Алекс. Он вскочил с кровати, метнулся к другу. Поднял с пола упавшую простынь и накрыл ею Вадима до пояса. От этих действий проснулся Иван Нагорный и тоже бросился к наконец-то пришедшему в сознание другу. — Боже, Вадим… — только и смог выдавить из себя Иван, в немом горе глядя на проигравшего и изнасилованного бойца. Он аккуратно протянул руку и взял своей горячей ладонью холодную как лед ладонь Тихонова. Алекс набрал из кулера горячую воду, добавил чай, сахар, размешал. — Выпей, пожалуйста, хоть немного, — он умоляюще посмотрел на мертвенно бледного, безмолвного друга. Вадим перевел на него лишенный всякого выражения взгляд. Алекс смотрел на него, не чувствуя боли в обжигаемых горячей чашкой пальцах. Нагорный встал на колени и неловко обнял травмированного лучшего друга, уткнувшись ему в плечо. Тихонов отвернулся, закрыл лицо здоровой рукой и горько разревелся.

***

Легендарный поединок с Вадимом сделал Кирилла звездой подпольных боев. За такую победу над заклятым соперником Давлат выдал ему жирный чек и добавил хорошие премиальные — от себя, за угробленную психику и сожженные нервы. Видеть Миронова своим соперником теперь не хотел никто. Давлату было немного страшно за его будущее в Колизее — без спортсменов своего уровня Кириллу здесь было просто нечего делать. Пользуясь пятилетним отстранением, он мог последовать своему же совету и уйти в порно, зарабатывая миллионы за несколько часов съемок в день. С его физическими параметрами, яркой привлекательной внешностью и скандальной известностью у Кирилла не было шанса не стать знаменитой порнозвездой. Давлат боялся, что, добившись абсолютного успеха на арене Колизея, Кирилл потеряет интерес к спорту и будет наслаждаться приятной расслабленной жизнью. Но он не сделал этого. Через несколько дней после своей триумфальной победы Миронов собственной персоной заявился в скромный тренажерный зал одной из безликих панельных многоэтажек небогатого спального района. Андрей, выполняющий жим лежа с рабочим весом в сорок килограммов, чуть не уронил на себя штангу. Он аккуратно опустил гриф, привстал на одном локте, откидывая влажные волосы с лица. От его внимания не укрылось то, с каким хищным желанием в глазах посмотрел на него Кирилл, но вовремя надел маску адекватного — в зале помимо них находились люди, — и подошел к нему. — Отойдем? Есть разговор. Андрей немигающе смотрел на него, тяжело дыша. Кирилл жадно прошелся взглядом по его подтянутой спортивной фигуре, особенно выделил выступающие худые ключицы, на которых мелкими бисеринками застыли капли пота, усилием воли заставил себя посмотреть ему в глаза. Во взгляде Андрея не было привычной нежной насмешки, которая сквозила в нем всегда, когда он смотрел на бывшего любимого. Тот неподдельный холод, появившийся в прекрасных глазах любовника Миронова, сложно было подделать или сыграть. Сердцем Кирилл понимал, что потерял его. И сделал это намного раньше того момента, когда на горизонте появился Вадим. — Говори что хотели и уходи, — сказал как отрезал Андрей. Его оторвали от тренировки на самой середине подхода. — Здесь люди, — одними губами ответил Кирилл. Он подошел ближе и намеренно встал так, чтобы его пах был максимально близко к голове лежащего на скамейке Андрея. Миронов был одет в стандартную спортивную форму: черная футболка и красные боксеры — в этот раз на порядок длиннее и приличнее тех, в которых он появился на арене Колизея. Не считая, конечно, того факта, что они были на пару размеров меньше. Кирилл встал над напряженным Андреем и бросил взгляд на диски штанги. Сорок килограммов, практически неощутимый для него вес. Его мальчик так и не смог приблизиться к уровню бывшего возлюбленного хотя бы наполовину. Кирилл не стал скрывать едкой усмешки. Андрей закатил глаза и продолжил подход. Его движения были быстрыми, отточенными и очень техничными. Было видно, что он занимается этим давно. — Это касается Вадима? — на середине повторного подхода спросил Андрей. Его голос был спокойным и бесстрастным, словно он лежал на пляже в Майами, а не поднимал тяжелую штангу под пронизывающим взглядом того, кто до сих пор снился ему в ночных кошмарах. — Нет, — холодно отозвался Кирилл. — Это касается только нас двоих. — Тогда я не буду разговаривать, — краем глаза Андрей отметил, как бывший привычно подставил ладони под тяжелый гриф штанги. Страховал его. Чтобы, в том случае, если сорок килограммов железа сорвутся и полетят в лицо его ненаглядному, он успеет его спасти. Волной накатила ностальгия, смешанная с раздражением. Он ведь об этом не просил. — Андрей, я встретился с ним на арене Колизея и публично его трахнул, — спокойно, с выражением полного равнодушия на лице информировал Кирилл. Гриф в руках спортсмена ощутимо дрогнул. Миронов заботливо вернул его в прежнее положение. — У него родинка слева на внутренней стороне бедра и нет волос в жопе. Он делает эпиляцию? — с сарказмом, как бы невзначай, поинтересовался Кирилл. Резко ослабевший Андрей с грохотом положил штангу и теперь просто сжимал ее очень сильно, до боли в побелевших костяшках пальцев и судорог в ладони. Его бывший возвышался над ним подобно непробиваемой мускулистой скале, вызывающе сверкая ярко-красными боксерами и демонстрируя всему залу выраженный рельеф в плечах и между ног. Андрей поднял взгляд и сразу же отвел его от проступаюшего даже сквозь тренировочную форму мощного стояка Кирилла. Он хотел его, и даже не пытался скрыть своего желания. Хищник нашел свою жертву и теперь не дал бы ей от него уйти. — Если ты все еще не веришь, я могу показать тебе запись нашего боя, — сладко пропел Кирилл. — Давлат подарил мне ее на память. Предупредил, что нужно избегать возможных утечек в сеть, но представь, что будет, если я случайно залью это видео не туда куда надо… и жопа твоего Вадимки станет общенациональной гордостью. И не только жопа. Андрей прикрыл глаза, пытаясь унять судорожное сердцебиение. Ему было плохо. Кирилл одним движением содрал с себя футболку. Весь зал на секунду застыл, оценивая физические активы лучшего средневеса страны, его мощный прокаченный пресс и налитые грудные мышцы, которым, по ироничным замечаниям его старшего брата Арена, был нужен лифчик третьего размера. Андрей невольно посмотрел на густую блядскую дорожку, темневшую на фоне смуглой кожи Кирилла, и запоздало отвел взгляд. Ему не хотелось верить, что этот стероидный монстр совсем недавно завалил и обесчестил его любимого. Андрей тщетно пытался выйти на связь с Вадимом в последние несколько дней. То, что сказал сейчас Миронов, объясняло резкое исчезновение Тихонова. За те дни, пока они были вместе, Андрей успел слишком хорошо изучить личность Вадима. После такого унижения тот просто не смог бы показаться ему на глаза. — Пойдем в душ, — тихо произнес Кирилл, прожигая бывшего любовника взглядом непроницаемых темных глаз. — Вадим больше не твой. Он такая же сучка как и ты, Андрей. Это не тот мужчина, который тебе нужен. Поверь мне. Я же прекрасно знаю твой характер. Андрей рывком поднялся со скамьи и кивнул ему головой в сторону раздевалок. — Пойдем.

***

Лучшие друзья Вадима Иван Нагорный и Алекс Тимофеев поклялись отомстить за зверское изнасилование лидера их группы. Основной целью, конечно, был Кирилл, но выйти на него два друга планировали через тех его друзей, кто видел происшедшее в Колизее своими глазами… и злорадствовал над проигравшим. С помощью Давлата Нагорному удалось найти телефонный номер одного из жополизов Миронова. Дело оставалось за малым — обговорить место и время стрелки. От стороны Вадима шли Алекс, Иван, юный борец Спиридонов, каратист Роман Астахов, решивший искупить вину за свое бездействие в тот злосчастный вечер в раздевалке, восстановившиеся после групповой драки Ландышев с Сотниковым и еще несколько парней из их группы. Сторону Кирилла представляли все его друзья, пришедшие поддержать Миронова в Колизей, и около семи человек из близкого окружения. Ирония заключалась в том, что, получив приглашение на стрелку, друзья победителя додумались не сообщить об этом самому Кириллу. Они знали, что тот собирался взять паузу и устроить себе небольшой отдых, уединившись вместе с братом в отцовском доме в компании знойных девушек по вызову. Преданные друзья Кирилла не захотели тревожить своего лидера и решили, что сумеют разобраться с противниками сами. Выходить против разъяренных защитников Вадима без поддержки братьев Мироновых было очень неосмотрительно, но друзья Кирилла считали, что с Тихоновым покончено — он бы уже не смог отойти после того психологического нокаута, в который его отправил победитель. Он бы, может, и не смог, а вот его друзья... На стрелку Иван, Алекс и остальные приехали раньше на полчаса. Их противники умышленно задержались, чтобы позлить и без того распаленных врагов. Кирилл, Арен и Вадим по-прежнему ничего не знали. Разрешено было любое оружие, кроме огнестрельного. В ход пошло всё — дубинки, кастеты, топоры, боевые трости, розочки из бутылок и обычные заточенные ножи. Спиридонов умудрился принести с собой чудовищную пудовую булаву, которой собирался выбить дурь из обидчиков капитана их сборной. Астахов недвусмысленно взял пилу. Ландышев захватил отцовскую катану, чем очень впечатлил приехавших на место встречи соперников. Их короткая кровавая драка получилась очень яростной, запутанной и безжалостной. Превосходившие числом и запалом защитники Тихонова — не без собственных огромных потерь — смяли, избили, покалечили и заставили спасаться бегством не ожидавших такой слаженной работы друзей Кирилла. «Это наш город!! Валите отсюда!», — в бешенстве орал Тимофеев, капая обильной кровью с разорванной надвое губы. «Мы тоже можем отодрать вас в жопы, если захотим!! Забирайте свою блядь Кирилла и валите отсюда! Этот город — наш!». О поражении и позорном бегстве своих ребят братья Мироновы узнали из полицейских сводок того дня. Тем же вечером избитые, окровавленные, но очень довольные Нагорный с Тимофеевым вернулись в палату, где лежал Вадим. Алекс подошел к его капсуле и молча кинул на прикроватную тумбочку трофейный именной нож с именем двоюродного брата Кирилла, выгравированным на его лезвии. — Мы сделали этих ублюдков, Вадим, — кратко сообщил Иван безмолвно охреневающему с них Вадиму. — Жаль, конечно, что самого Кирилла там не было — на своих ногах он бы оттуда не ушел. Но мы жополизов его нормально так отодрали. Так что — слышишь? — еще ничего не потеряно.