Зловещая долина

      Я доехал до пиццерии немного позже, чем рассчитывал – в одиннадцать тридцать вечера. Солнце к этому времени уже закатилось за крыши домов и за парковые деревья. Небо от этого приобрело приятный сиреневый оттенок, а облака – нежно-розовый. Знаете это чувство, когда смотришь на что-то настолько красивое, что тебе от этого плакать хочется? Вот и мне сейчас, когда я вышел из автобуса, захотелось заплакать. Но для слёз сейчас не самое подходящее время – надо торопиться на мою первую смену. Мамины сэндвичи с собой, любимая кружка для кофе с рисунком Скуби-Ду тоже со мной. Всё это шуршит и качается у меня за спиной, в чёрном ранце. Передо мной – большая парковочная площадка, а прямо после неё – «Пиццерия Фредди Фазбера» с головой медведя Фредди на крыше в качестве логотипа. Надо же, а вечером этот логотип даже немного пугает, в отличие от дневного времени: слишком уж пристально он на меня смотрит сквозь уличные сумерки. Днём на это не обращаешь внимания, а вот в темноте оно как раз бросается в глаза. Ну да ладно, что он мне сделает? Смотрит и смотрит. Чем ему ещё заниматься, если он – голова?       Я толкнул входную дверь и по началу столкнулся с темнотой – в коридоре не работали лампочки. Неужели в пиццерии настолько экономят электричество, что им даже лишнего света жалко? Где-то за стенкой слева раздавались голоса – там был офис дневного охранника. Интересно, здесь ли сегодня будет сидеть Бэн? Я уже жду не дождусь нашего совместного дежурства, во время которого мы с ним будем переговариваться по рациям, прямо как копы в крутых боевиках. Я тихо прошёл в Праздничный зал, осмотрел это просторное помещение и вдруг понял, что до сих пор не знаю, где расположен мой ночной офис. Только я напрягся от этой мысли, как откуда-то из-за угла раздался задорный присвист.       – Джерри, дружище! А вот и ты, – это был Бэн с небольшой металлической баночкой пива в руке. Он весело помахал мне, подошёл поближе, и мы пожали друг другу руки. – Ну что, к бою готов?       – Привет! Я-то всегда готов!.. Слушай, а что, все уже ушли? Так пусто...       – Через двадцать пять минут ещё более пусто будет – останемся только ты и я. Ну и ещё, пожалуй, роботы. Их вот здесь сейчас будут устанавливать, прямо на сцене. Пока что они в мастерской вместе с ещё не ушедшим по домам народом.       – А нам что делать?       – Пока что просто побродим вокруг да около. Можем посмотреть на установку аниматроников... А ещё я могу тебе краткую инструкцию по правилам безопасности провести.       – Да зачем, Бэн? Мне уже десять раз её пересказал мистер Николсон.       – Но вряд ли он объяснил тебе всё, – и Бэн неожиданно серьёзно и пристально посмотрел мне в глаза своим фирменным прищуром. – Послушай-ка меня сейчас как бывалого человека буквально минуту, ладно? И не перебивай, даже если тебе покажется, что я прикалываюсь. Усёк, Джерри?       – Усёк... Только я не Джерри, а Джереми.       – Отвяжись – «Джерри» мне проще выговорить... В общем, слушай, – он залпом допил своё пиво и с жестяным грохотом выкинул банку в мусорное ведро. – У нас в последнее время начали возникать необъяснимые неполадки с роботами.       – Ты имеешь в виду, с аниматрониками?       – Да, с ними... Сами неполадки заключаются в том, что эти роботизированные звери иногда начинают своевольничать... а по ночам так и вовсе ходят...       – Ходят? Сами?       – Угу. Ходят, как живые, прячутся в разных комнатах. Начальство приказало нам не препятствовать их прогулкам, мол они как лунатики – если их в таком бродячем состоянии тронешь, только хуже будет. Мы и не трогаем, нафиг надо – оно и так со стороны неприятно выглядит. Представь только: робот сам ночью очухивается и гуляет, где хочет! А ты только сидишь и смотришь, терпишь и ничего сделать с этим не можешь.       Я это ещё как представил, и почему-то эта картина в моих мыслях мне совершенно не понравилась. По коже пошёл холодок, и я зачем-то начал оглядываться, словно ожидая увидеть за углом одного из аниматроников.       – А что, они и до наших офисов могут добраться?       – Вполне, – мне стало ещё хуже. – Им ничего не мешает это сделать. Поэтому вот тебе мой совет: сиди на посту смирно и не открывай лишний раз дверей в офис. Да и вообще лучше поменьше шуми, ладно?       – Ладно, допустим, это я понял, – хрипло заговорил я. – Но я не понял кое-чего другого: почему мистер Николсон не предупредил меня о таком вчера?       – Не знаю. Может, чтобы ты не зассал раньше времени и согласился работать.       – Но это ведь не честно! Всё должно было быть прописано в соглашении, тем более такие жуткие вещи!..       – Погоди, Джерри, да ты чего психовать-то начал? – принялся успокаивать меня Бэн. Я и правда весь трясся с ног до головы. – Всё нормально. Ну чего эта великолепная четвёрка тебе сделает, даже если и придёт к твоему офису? Вряд ли игрушки – пусть и такие большие – смогут нанести тебе хоть какой-то урон... Был тут, конечно, один случай с Фокси, но его с тех пор уже починили, и теперь он как новенький, без глюков.       – А что был за случай? – осторожно спросил я, потирая ладонями плечи. К сожалению, Бэн на этот вопрос лишь отмахнулся.       – Не надо тебе это знать, нафиг... В любом случае, это уже в прошлом, так что, Джерри, не парься ни о чём. Тебе вообще намного легче, чем мне: я-то сижу на ресепшене, на более открытом пространстве – и то не ссыкую! А у тебя аж целый офис с двумя дверями. Как запрёшься там, так никакой терминатор тебя не достанет, ха-ха.       – А к тебе они когда-нибудь приходили?       – Пока – нет. Они больше в твоей половине тусуются. Наверное, там им больше нравится... Словом, расслабься: наше дело – охранять ресторан и не подпускать их к себе. Остальное уже не наш геморрой, а начальства.       – Эх, ладно, постараюсь расслабиться... – и между нами ненадолго повисла таинственная пауза, в которой я собирал свои мысли воедино, а Бэн тоже думал о чём-то своём. – ... Кажется, гремит что-то. Тоже слышишь?       Мы с Бэном хором прислушались к звукам в коридоре и точно услышали железный грохот, словно где-то там ехала вереница магазинных тележек.       – Везут их, ненаглядных, – усмехнулся он, прищурившись на коридор. И точно, оттуда скоро вышла примерно дюжина техработников, которые везли крупные вертикальные тележки с аниматрониками, застывше стоявшими на них.       – Как сцена из «Молчания ягнят», верно? – пошутил Бэн, но в нашем положении это замечание было не очень смешным. Я смотрел на всех роботов по очереди – на Фредди, на Чику, на Бонни, на Фокси, которого повезли в «Пиратскую бухту», за шторы – и почувствовал неожиданную неприязнь к каждому из них. В моей голове столкнулись два полюса: первый, который восхищался этими созданиями днём, и второй, который не хотел оставаться с ними наедине ночью в этом ресторане. Ладно, когда здесь механики и работники. Но когда здесь останемся только я и Бэн – вот это и правда пугает.       Роботов сняли с тележек, перенесли на свои места, поставили на ноги, поправили им музыкальные инструменты, бабочки, пуговицы – всё было готово к завтрашнему рабочему дню. В зал зашёл незнакомый мне человек в коричневом пальто (видимо, уже собирается уходить домой) и громко осведомился.       – Ну как у вас, ничего нового не случилось? Никто больше не глючил?       – Больше нет, сэр! – отозвались работники. – Пока более-менее порядок.       – Ладно, тогда оставлю личный осмотр на завтра... Ну что, все молодцы! Отлично сегодня потрудились. Единственное, чего мне не хватило – это увидеть нашего нового ночного сторожа. Надо было мне с ним хотя бы словом обмолвиться перед его первым дежурством...       – Мистер Эмили, а мы здесь! – крикнул Бэн. – Ещё не поздно познакомиться с новичком!       Так вот кто это – тот самый мистер Эмили, главный конструктор этих механических лунатиков! Он обернулся на нас с Бэном, улыбнулся и зашагал прямо к нам. А человек-то он на вид вполне приятный. Есть такие люди, которым доверяешь сразу же, ещё не успев познакомиться – вот это он. Лет ему где-то за тридцать, но ещё не сорок, одежда приглушённых тонов, свободная походка, немного встрёпанные волосы, лёгкая, но аккуратная щетина, а самое главное – большие, очень выделяющиеся на лице серо-голубые глаза. По всем этим признакам в нём было ощутимо что-то творческое и в то же время родное, земное, близкое. Он совсем не был похож на начальника (в отличие от мистера Томаса Николсона), он – обычный человек с достатком, выглядящий счастливо и приветливо. На какое-то время у меня даже страх из головы вышел из-за его присутствия.       – Ну здравствуйте, мистер Фитцджеральд! Наконец-то мы с вами встретились, – поприветствовал он меня и крепко пожал мне руку. Я поздоровался с ним и улыбнулся в ответ. – Ну, и как вам у нас? Первые впечатления?       – Пока что мне здесь... очень нравится, – я не смог ответить иначе, глядя в эти весёлые глаза. Мистер Эмили коротко засмеялся.       – Это замечательно. А вообще, здесь мало кому может не понравиться... Я вижу, вы немного меня стесняетесь – не стоит этого делать, я вас не съем. Я со всеми своими сотрудниками на короткой ноге, так что будем знакомы. Обращайтесь ко мне по любому поводу, если вдруг что.       Я было подумал спросить у него насчёт ночных прогулок его роботов, но Бэн, словно прочитав мои мысли, незаметно наступил мне на кончик ботинка. Я понял, что это была просьба держать язык за зубами, и смолчал. Странно...       – Бэн, ты уже всё показал мистеру Фитцджеральду?       – Не то чтобы каждый уголок, сэр, но в общих чертах он всё знает, – кивнул Бэн.       – Ну хорошо, хорошо... Что ж, уже без двадцати двенадцать. Кажется, вам пора занимать свои рабочие места. Удачи вам сегодня – первое совместное дежурство. Я думаю, что всё пройдёт отлично. А вы как? Как настрой?       – С настроем всё супер, – браво ответил Бэн. Вот же храбрец, однако. – Не волнуйтесь за нас, мы справимся. Я, если что, Джерри подстрахую.       – Отлично! Рад, что вы уже успели стать такой дружной командой. А я, пожалуй, пойду домой. Так умотался сегодня – слов нет!..       Мы вновь пожали руки, и на этот раз, когда я сжал ладонь мистера Эмили, я ни за что не хотел её отпускать. Мне казалось, что стоит ему уйти отсюда, и меня вновь накроет страх, а мы с Бэном вновь будем уязвимы. Но, к сожалению, рукопожатие не могло быть вечным: я с жалобными глазами пожелал мистеру Эмили спокойной ночи, и наш второй начальник развернулся и пошёл к выходу как ни в чём ни бывало. Скрылся за поворотом, как и те двенадцать сотрудников ресторана. В коридоре какое-то время были слышны их весёлые голоса и перешучивания, затем раздался скрип входной двери и её железный хлопок. Дверь закрылась – мы с Бэном одни, до утра...       Нас – двоих ночных сторожей пиццерии – обволокла вакуумная тишина. Было слышно, как мы дышим и как на улице тихо гудят двигатели автомобилей. Я краем глаза покосился на сцену и с ужасом понял, что от аниматроников нас с Бэном отделяют какие-то жалкие пятнадцать метров. Захотелось срочно спрятаться в офис, до утра. Уйти из-под прицела их глаз. Бэн нарушил тишину вздохом и вытянул из своего набедренного ремня тяжёлый чёрный фонарик.       – Ну что, салага, начинается наша смена. Проводить тебя до офиса? А то вдруг заблудишься. Или ещё хуже – от страха обоссышься, ха-ха-ха!       – Смешно тебе, да? А ведь они и правда по вечерам жуткие. Только посмотри на эти морды.       – Да чего я в них не видел? Почти каждую ночь на них смотрю...       – И всё же, давай скорее уйдем отсюда. А то мне кажется, что они прямо сейчас начнут бродить.       – Ой, да хорош тебе скулить! Я тебе уже десять раз говорил, что они не опасны, – мы потихоньку двинулись к лестнице на второй этаж. – То, что бродят – стрёмно, но и это можно перетерпеть при большом желании. Так что если ты ещё раз начнёшь жаловаться, я тебя не то что «Джерри» – «мамкиным молокососом» буду называть. Усёк?       – Ты же вроде не любишь длинные названия, – ухмыльнулся я.       – А, так тебе больше хочется быть ёмким «ссыклом»? – подхватил Бэн, улыбаясь и оборачиваясь на меня через плечо.       – Не, лучше уж «молокосос», – отозвался я, и мы слегка посмеялись. Мы уже были в коридоре с настенными плакатами, с каждого из которых на нас смотрели Фредди, Чика, Бонни и Фокси. Я старался не смотреть на них, отводил взгляд в пол, но и полы меня напрягали своей шахматной чёрно-белой клеточкой. Что-то нервы у меня стали не к чёрту. Может, я просто плохо выспался? И всё же я не думал, что меня настолько легко напугать. Началась крутая лестница, ведущая на второй этаж. Бэн шёл, постоянно что-то рассказывая и размахивая фонариком, а я оборачивался себе за спину через каждую ступень, чтобы понимать, что за нами точно нет погони.       – Эй, ты меня вообще слушаешь там, Джерри?       – А? Да, я слушаю, слушаю...       – Ну и что я сейчас говорил? Процитируй, будь добр, – и Бэн остановился, с выжиданием глядя на меня. Я остановился тоже и виновато смотрел на него снизу вверх, так как находился ступени на три ниже.       – Ну прости, прости... Я просто подумал, вдруг они пойдут за нами, и...       – Сейчас – не пойдут. У них какой-то свой негласный закон: ходить только после двенадцати. До этого момента они будут в «спящем режиме». Так что не ссы! Достал уже, честно.       – А я вот не понимаю, как тебе удаётся их не бояться.       – Да я тоже их боюсь, просто не хочу постоянно это акцентировать, в отличие от тебя! – прикрикнул Бэн, из-за чего я ему очень даже поверил.       – Так ты что, только прикидываешься, что тебе не страшно?       – Представь – да, – с вызовом ответил он, выйдя на этаж. Я последовал за ним. – Я прикидываюсь, но для того, чтобы поддерживать в нашей паре какой-никакой боевой дух. А ты этот и без того слабый дух постоянно ломаешь к херам своим нытьём! Нам не нужна паника, понимаешь ты или нет? Всё надо делать с холодной головой. Я остужаю её насильно – шутками-прибаутками, – и тебе советую делать то же самое, чтобы кукуха не слетела...       – Хорошо, я тебя понял... – мы шли по коридору прямо к моему офису, в тишине и полумраке. Впереди – мой приземистый и хмурый напарник с фонарём, сзади – долговязый и глупый я. – Извини меня, Бэн. Просто... мне и правда не по себе. Мне кажется, что это не нормально, что они ходят. Оно не должно происходить с ними просто так, с нифига, – Бэн ответил лишь еле слышным вздохом. – Неужели мистер Эмили не может ничего с этим сделать?       – Он не знает, что с роботами что-то не так, – очень серьёзно ответил Бэн, даже голосом не своим, а каким-то чужим. – Он вообще ничего, считай, не знает. От него принято скрывать всё и по возможности говорить с ним только на абстрактные темы.       – Это почему же? – опешил я, настолько, что даже споткнулся о собственный ботинок.       – Попробуй спросить у мистера Николсона – он это странное правило придумал. Но я так думаю, что лучше в это не вникать: там что-то тёмное кроется, точно тебе говорю. Пожалеешь ещё потом, что что-то узнал. «Наша хата с краю...» А вот, кстати, и твой офис. Вéлком.       Я зашёл в офис – неприятная и маленькая комнатка, – Бен же остался в проходе.       – Все свои обязанности помнишь? – устало спросил Бэн, облокачиваясь на дверной косяк. Я робко кивнул. – Ещё раз напоминаю: не смей разводить панику. Сожми в кулак своё хозяйство – и начистим роботам морды. Понял?       – Понял... Бэн, погоди, – он только хотел уйти, но я его остановил. – Мне почему-то захотелось признаться... Ты – мой первый друг, за всю жизнь.       – Серьёзно что ли? – неподдельно удивился он, и я неловко улыбнулся. – Ну даёшь – настоящий интроверт... А зачем ты мне это сказал?       – На всякий... случай.       – Ты мне это прекрати, не навсегда ж прощаемся. Клянусь, Джерри: моргнуть не успеешь – и будет утро. Веришь мне?       – Верю, – охотно согласился я, изо всех сил желая, чтобы так и случилось. – Только я не Джерри, а Джереми. Это же два разных имени.       – Ох, ну ты и зануда, парень! – засмеялся Бэн. – Ну так что, спокойной нам ночи?       – Спокойной.       Мы крепко пожали друг другу руки, и Бэн ушёл к лестнице. Один раз он и луч его фонарика мигнули в одном из боковых окошек моего офиса, и больше я его не видел. Переведя дух, я запер обе двери на ключ и огляделся. Ну и каморка – неужели офис нельзя было сделать просторнее? Эти серые узкие стены, эти мониторы компьютеров, этот жужжащий вентилятор, и эти боковые окошки, которые внушают ощущение чьего-то пристального взгляда. В лифтах и в тех уютнее, чем здесь... Ладно, буду терпеть. В конце концов, тут есть кофеварка – значит, всё не настолько плохо. Помирать, так с кофе...       Я достал бутерброды, кружку со Скуби, заварил кофе, сел в чёрное кресло на колёсиках. Поглядел на настенные часы у потолка: уже десять минут как первый час. Смена началась. Я опасливо взялся рукой за компьютерную мышь и пощёлкал камеры. На первом этаже – шесть камер, на втором – пять. Нелегко будет за этим уследить, ну и пусть. Самые ближние ко мне камеры – это КАМ 4Б (угол восточного коридора, прямо за левой дверью) и КАМ 2Б (лестница на второй этаж, по которой совсем недавно поднимался я сам). Камера 2А охватывала весь западный коридор и была довольно далеко, то есть на ней мы с Бэном были видны со спины. Камера 4А – восточный коридор, то же самое, что и предыдущая камера, только с левой стороны от моего офиса. Камера 7 отображала рекреацию, в которой я совсем недавно сидел и ждал прихода мистера Николсона. Да, тогда я ещё ничегошеньки не подозревал... Со вторым этажом всё, теперь перейду на первый.       Там – те же самые тёмные локации, сквозь которые просвечивает атмосфера детских дней рождения. Ну и жуть, однако. Камера 3 – кладовка, самая ближняя к лестнице комната. Ещё дальше – КАМ 6 – камера, находящаяся на кухне. К сожалению, у неё сломан объектив, так что с кухни я смогу услышать только звуки, которых скорее всего не будет. Следующие несколько камер были в одном помещении – в праздничном зале, поделённом на несколько секторов. КАМ 1А – сцена с механическими игрушками. Вот же уродцы. Даже когда они стоят вот так, они умудряются наводить на меня животный страх. Что же будет, когда они очнутся?.. КАМ 1Б – обеденная зона со столами и стульями. КАМ 1В – «Пиратская бухта» с зашторенными занавесками. Где-то там прячется ещё один упырь – лис. Как я понял из слов Бэна, с ним надо быть начеку... Самая последняя камера показывала коридор, ведущий к вахте Бэна – это камера 5. Вспомнив про Бэна и забеспокоившись за него, я схватил рацию, зажал на ней кнопку для своей реплики и спросил:       – Бэн? Бэн, ты уже на месте? Приём, – я отпустил кнопку. Пару секунд ответа не было, но когда он всё-таки последовал, у меня значительно отлегло от сердца.       – Да тут я, тут, – прошипело из динамиков рации. – Живой, здоровый, не боись... Ну что, ссыкуешь там, небось? Поэтому же звать меня начал? – раздался щелчок – моя очередь говорить. Я опять зажал резиновую кнопку.       – И вовсе я не ссыкую. Просто боялся, что ты не дошёл... Приём.       – Да куда бы я делся?.. Тем более, зверюги ещё на месте. Видел же на камерах?       – Да, уже видел... – мне было нечего ему сказать, но говорить хоть с кем-то ужас как хотелось. – Значит, пока сидим? Приём.       – Пока – сидим... Слышь, что-то меня уже достал этот твой «приём». Давай не надо, без него обойдёмся.       – Я думал, что по рациям нужно общаться именно так.       – Это если переговариваешься не так часто. А десять раз в минуту говорить «приём» как-то по-дурацки, не находишь?       – Возможно, не знаю.       – Не знает он... Ладно, давай пока в тишине посидим. Чуть что – сразу говори мне, я всегда на связи, не усну. И ты там не спи!       – Да тут фиг уснёшь.       – Верно подмечено... Ну всё, давай, Джерри, – Бэн по другую сторону «провода» ухмыльнулся и добавил, – приём.       – Приём, – также усмехнулся я, и мы замолчали. И ведь он снова назвал меня этим дурацким «Джерри»...       Я решил, чтобы хоть как-то отвлечься от тишины и жутких мыслей, заварить себе кофе. Звук работы кофемашины был довольно громким, из-за чего меня невольно колбасило и подмывало ещё раз проверить все камеры – вдруг ко мне уже идёт один из чёртовых киборгов. Сделав кофе и распаковав бутерброды, я впрыгнул в кресло, прощелкал мышкой каждую камеру – всё спокойно. Все спят. Жаль, что Бэна на пятой камере не видно. Я так хочу видеть, как он также сидит и охраняет, иначе мне кажется, что я в этом здании совершенно один...       Прошло десять минут, двадцать, тридцать, час, два часа – всё ещё никто не двигался. Мы с Бэном пару раз поболтали, и пару раз посидели в тишине. Я успел ему рассказать про свои любимые книги, он же мне успел рассказать про какую-то девушку, с которой он, кажется, хочет начать встречаться. Кто о чём, как говорится... Удивительно, кстати, но о той девушке Бэн говорил без своей обычной похабной интонации, с которой он говорит о «прекрасном поле». Видимо, он и правда её любит. Надо же, образ Бэна у меня в голове никак не вяжется с такими романтичными вещами, как любовь. Вот с банкой пива, ковбойской шляпой и с красным платком на лице я вполне могу его представить, а вот в паре с кем-то – нет...       Размышляя о Бэне, я пощелкал камерами ещё раз, и тут на одной из них что-то бросилось мне в глаза. Какая-то несостыковка, словно пейзаж изменился. Эта несостыковка была на камере 1А... Сцена. Сердце резко сжалось в кулачок и забу́хало, кровь в висках застучала и наполнилась адреналином. Рано мы расслабились, рано забыли об опасности. Холодеющими пальцами я схватил рацию, зажал кнопку и затараторил.       – Бэн, Бэн, приём! У нас проблемы!       – Какие? Что такое? – заговорил он мне в ухо. – Только говори спокойно.       – Где заяц?! Синий который! Его нет на сцене, он ушёл!       – Твою мать... – сквозь панический шум в ушах я услышал, как Бэн тоже защёлкал кнопкой своей мыши. Пока он изучал свой монитор, я кусал губы и тревожно поглядывал на боковые тёмные окна. – И правда ушёл, паскуда эдакая... Так, ты там возьми себя в руки, слышишь? Я придти и откачать тебя не смогу. Сидим, как сидели, и работаем в том же темпе. Просто смотри на камеры и не шуми.       – Л-л-ладно, – я сглотнул ком в горле и принялся переключать камеры. Включив «Обеденную зону», я увидел Бонни там. Между столов. Он стоял, замерев и исподлобья глядя прямо в камеру. Словно знает, что на него кто-то смотрит в ответ.       – Бэн, – почему-то прошептал я в рацию, – он совсем недалеко от тебя. Он в столовой.       – Да вижу я. У меня тоже есть монитор...       – П-почему он не идёт?       – А хер его знает. Затаился...       – Слышь, не нагнетай. И без того плохо.       – Посмотри, вдруг ещё кто со сцены ушёл, а то там грохот какой-то стоит.       Я повиновался с замиранием сердца и, к несчастью, увидел что сцена уже успела опустеть целиком!       – Да они издеваются! – просипел я в рацию.       – Что?       – Все ушли! Никого не осталось!       – Так, спокойно. Просто следим, куда они идут. Просто следим.       Я лихорадочно тыкал по камерам и на каждой из них находил аниматроников в разных замерших позах, словно они играли с нами в «тише едешь – дальше будешь». У кого-то была жутко свёрнута набекрень голова, у кого-то были закатаны наверх глаза – настолько, что не было видно зрачков роботов. Некоторые просто смотрели на меня из темноты таким взглядом, от которого хотелось сбежать домой к маме. Стоило мне ненадолго переключиться на другую камеру, а затем вернуться к предыдущей, как аниматроники меняли свои позы. Они двигались, но пока на них никто не смотрит. Они знают, что на них смотрят! Они знают о нас!       – Г-господи, Бэн, надо звать подмогу! – скулил я в рацию. Рука, в которой я её держал, ужасно потела, из-за чего рация ощущалась в моей ладони, как брусок хозяйственного мыла. – Они что-то задумали, что-то недоброе. Только посмотри им в глаза!       – Да смотрю я, смотрю. Но Джерри... – он издал тяжёлый вздох, который меня совершенно не успокоил. – Пойми, никакой подмоги не будет. Она в этом ресторане не предусмотрена.       – Да как такое может быть?!       – А вот так. И не кричи там, не то они тебя сейчас услышат и пойдут быстрее.       – А ч-что, если они придут все разом? – от страха и от выпитого кофе я почувствовал, что мне срочно нужно выйти в туалет, вот только в данной ситуации – когда на нас охотятся как минимум трое одержимых роботов – это не представлялось возможным.       – Ну и нахрена им это надо, скажи мне?       – А нахрена им надо гулять по ночам по всему ресторану! – заявил я в ответ. Бэн только цыкнул языком.       Я опять защёлкал мышкой, напоролся на камеру 1В и вздрогнул: синие занавески пиратской бухты были чуть раздвинуты в стороны, а из них, из тёмной щели, выглядывали два белых фонарика – глаза Фокси! Только его ещё здесь не хватало!..       – Эй, Бэн, там ещё и Фокси! Он тоже активировался! – прохрипел я в динамик не своим голосом.       – Ага...       – И что нам делать с ним?!       – Я не... Не знаю... – тускло прозвучал голос Бэна.       – Что там с тобой? У тебя всё в порядке? – ну и тупой же вопрос я задал. Как всё может быть в порядке, когда мы с ним буквально в окружении, на грани жизни и смерти?       – Нет, не в порядке, – прошептал в самый динамик Бэн, и все мои внутренности от его голоса сжались судорогой в один болезненный ком. Я вцепился руками в стол и слушал Бэна, не понимая, что с ним происходит и как ему помочь. – Джерри... тут медведь.       – Где?.. Насколько далеко от тебя?       – Да прямо передо мной, – с какой-то нездоровой усмешкой ответил он. Я включил КАМ 5 и увидел Фредди, который неподвижно стоял прямо под камерой. Его пушистый затылок чуть ли не касался объектива камеры, а взгляд, которого с моей стороны не было видно, был направлен прямо на вахту. Моё сердце запрыгало сильнее прежнего – Бэн под прямым прицелом! Не представляю, каково ему видеть такое своими глазами, а не через монитор. – Джерри, он смотрит... на меня... мне в глаза...       – Как его отогнать? Есть какой-нибудь способ?.. Только не молчи! Говори со мной!       – Его уже не прогонишь... и я тоже уже не сбегу... А ещё знаешь что?.. Я врал, что они безобидные... Он меня убьёт, Джерри.       – Не-ет! – вскричал я и хлопнул рукой по столешнице. Вентилятор рядом со мной задрожал, а у меня из глаз покатились отчаянные слёзы. – Зачем ему убивать тебя?.. Я не позволю, я должен помочь тебе хоть чем-то!..       – Даже не думай, ты слишком далеко, – тяжело дыша говорил Бэн. – Твоя задача теперь – затаиться, задержать дыхание, выключить свет и ждать утра. Ждать механиков и мистера Николсона с мистером Эмили. Меня ты уже не спасёшь.       – Тогда беги сам! Спрячься в какой-нибудь комнате, выбеги на улицу, позвони в полицию! Сделай хоть что-то!       – Я не могу...       – Да почему?!       – Он меня держит. Словно под гипнозом... Мне не пошевелиться...       – Какой к чёрту гипноз? Ты это серьёзно?       – Сейчас не время для шуток.       – Чёрт, чёрт, ЧЁРТ! – кричал я сквозь слёзы и всхлипы и вытирал лицо рукавом своей формы. – Бэн, пожалуйста!.. Спасись!.. Не оставляй меня одного в этом прóклятом месте! Ты мне нужен!       – Прости меня, Джерри... – прошептал Бэн совершенно беззвучно, и тут Фредди дёрнул ухом. Дёрнул вторым, наклонил голову... и вдруг сорвался с места, отчего его перестало быть видно на камере!       – БЭ-Э-ЭН! – рявкнул я напоследок, но было уже слишком поздно. В рации раздался жуткий железный грохот ног медведя, а затем непереносимый вопль Бэна, от которого мне захотелось зажать руками уши. Хлюпанье, хруст его костей и плоти, журчание крови и крик, крик! Я онемел и тупо глядел на рябивший экран компьютера, чувствуя, как от моих конечностей отливает вся кровь, и до сих пор не веря в то, что сейчас происходит.       Аниматроник... взял и убил... моего единственного товарища... Убил человека!.. А я даже не смог ему помочь. Я просто сижу и плачу, без звука, без сил, и чувствую, как по всему моему телу волосы поднимаются дыбом...       Ужасный вопль боли стих, от него осталось только прерывистое дыхание и стоны – Бэн ещё живой! Тем временем в рации (которая, наверняка, сломалась, иначе как она до сих пор передаёт звук без зажатой кнопки) снова зазвучали железные шаги, только теперь они были в разы медленнее. Я с опаской посмотрел на монитор и вдруг увидел Фредди в движении. Он шёл неуклюже, как самый настоящий робот, а вся его обшивка была залита кровью! Где-то были только брызги, где-то были целые бордовые пятна. Руки Фредди были особенно сильно измазаны в крови Бэна, словно он намеренно зачерпнул её в ладони. Господи, бедный Бэн. Что этот ублюдок с ним сделал?.. Медведь остановился около стены, внимательно посмотрел в камеру (на меня!) своими глянцевыми глазами, потом перевёл взгляд обратно на стену и начал писать на ней кровью какое-то слово! Неужели роботы могут вести себя подобным образом? Неужели они могут делать осмысленные движения по типу вот этого?! Боже, как страшно... Теперь я один. Один против этих монстров!.. На стене постепенно проявлялось слово на букву «М». М-Е-С...       «МЕСТЬ» – вот что он пишет! Дописав последнюю букву этого страшного слова, Фредди снова упялился в камеру, и из его утробы раздался жуткий механический и повторяющийся, как на заевшей плёнке, смех. Низкий, раскатистый – он полетел по коридорам пиццерии, по лестницам и вентиляциям и даже долетел до моего офиса, словно призывая сдаваться. Я очнулся от шока и вновь вернулся в реальность. Это не сон – я сейчас в пиццерии, совсем один, и выбраться отсюда мне явно не удастся, так как весь первый, а то уже и второй этаж, заполнены ходячими аниматрониками-убийцами. Мне вновь захотелось заплакать, но на этот раз жалкими, детскими слезами, потому что я проиграл. Я уже никак не спасусь, и потому меня ждёт то же, что и Бэна – мучительная смерть от потери крови и боли переломанных костей.       Двигаясь по офису на ощупь из-за слёзной пелены перед глазами, я принялся задвигать двери мебелью: тумбой, на которой стояла кофеварка, частью стола, своим креслом, какими-то коробками. Затем я выключил свет, сел в угол под стол и принялся шептать в рацию: «Бэн? Бэн, т-ты ещё ж-жив? Бэн, ты слышишь меня?» Никто мне не отвечал, и я даже не знал, радоваться этому или наоборот. С одной стороны, теперь он не страдает, а с другой... он был первым человеком, с которым я сдружился за последние года три-четыре или даже больше. Я уже успел к нему привязаться, успел им проникнуться... а у меня его забрали, да ещё и таким зверским способом... А ведь днём он ходил, шутил, работал, мечтал о своей девушке – как её там звали? То ли Кейт, то ли Рейчел... Кажется, всё же Рейчел... За что жизнь так несправедливо обошлась с ним? Чем он заслужил такой конец? Чем Бэн Хэнкс заслужил умирать молодым?.. И чем Я заслужил умирать ещё более молодым?! Ведь я ещё ничего на свете не попробовал. Вся моя жизнь – это книги и мечты о том, как я «заживу». Вот только зажить я уже не успею...       Меня сломило, и я поддался слезам и отчаянию. Спасаться уже не хотелось, жить дальше – тоже. В голову лезли сплошь экзистенциальные мысли, злоба, гнев, боль и всё это вперемешку. Я злился на своих одноклассников, злился на девушек, которым я не нравился. Злился на мистера Николсона за то, что он допускает в пиццерии такое и обрекает молодых и честных людей на верную гибель... Говорят, то, что со мной сейчас происходит – это одна из стадий принятия. Значит, скоро я должен буду смириться... И Бэн, наверное, тоже смирился, когда смотрел в глаза Фредди – поэтому его голос был таким трагично-спокойным, когда он со мной прощался... Господи, да придите уже и убейте меня! Сколько можно тянуть эту пытку?!       Я привстал с пола, всхлипнул и потянулся за мышкой компьютера, чтобы проверить камеры. Единственным источником света в офисе теперь стал монитор. Просматривая комнаты первого этажа, я не нашёл никого. Занавески «Бухты» почему-то были распахнуты настежь, вот только я не придал этому никакого значения. Просматривая комнаты второго этажа, я почему-то тоже никого не увидел. Куда же спрятались эти черти?.. На секунду мне в голову пришла логичная мысль о том, что они, должно быть, уже стоят у меня под дверями, раз их нет в других местах. Я быстро проверил ближние к дверям камеры – 4Б и 2Б, – но они почему-то перестали показывать видео. Неужели аниматроники их сломали? Если сломали... то они точно находятся прямо здесь, за окошками.       Собравшись с духом, я вскинул голову на правое окошко... и действительно увидел в нём Фокси. Красношёрстого, одноглазого Фокси, глядящего на меня и медленно машущего мне своим пиратским крюком. Хоть я и был готов его там увидеть, но я всё равно испугался, а затем тут же оглянулся на левое окошко – в нём уже выглядывал Бонни, заносивший из-за головы свою гитару аки топор, чтобы разбить окно. Я отчаянно завопил, призывая кого-то неизвестного на помощь, но меня перебил оглушительный звон стекла с двух сторон от меня. Господи, что теперь будет с моей мамой без меня?..       Четыре часа спустя в пиццерию приехали самые ранние из её сотрудников. Они всегда приезжали первее всех, чтобы убрать перед рабочим днём какие-либо улики, оставленные аниматрониками или маньяком. Этими сотрудниками были трое приближённых начальника и сам начальник – мистер Томас Николсон. Пройдя в праздничный зал и осмотрев его издалека, эти люди тут же шарахнулись при виде аниматроников: все четверо роботов стояли на своих местах (на сцене и в «Бухте») в своих обычных выключенных позах, вот только сейчас они все были с головы до ног облиты чьей-то кровью, которая сильно впиталась в обшивку роботов. На Чике были лёгкие брызги, у Фокси с крюка прямо-таки капала человеческая кровь, образовывая в «Бухте» лужицу. Бонни был забрызган на уровне груди, и почему-то его гитара была разбита в дребезги. Фредди же вообще весь с ног до головы был покрыт бардовыми пятнами, словно он недавно искупался в целом бассейне крови.       – Гаррольд, увези их быстро в мастерскую, пока никто не увидел эту мерзость. Ясно? – приказал мистер Николсон. Гаррольд с дрожью в ногах повиновался и побежал за тележками. Присмотревшись внимательнее к кафельному полу, оставшиеся трое людей увидели на нём кровавые запекшиеся следы механических лап. Они шустро пошли по этим следам, готовясь увидеть что-то страшное, и в итоге они это увидели. Вахтенный стол был опрокинут и лежал на боку. Стул вахтёра тоже валялся где-то у стены, а возле разбросанной мебели лежал человек. Это был Бэн Хэнкс, несомненно – ветеран среди работников ресторана и душа их компании. Он лежал на спине, весь залитый своей же кровью и в некоторых местах разорванный до самого мяса. Когда работники и Николсон к нему подскочили, он приоткрыл один глаз и тихо проскулил.       – Боже, Бэн! – охнул Николсон и сел рядом с ним на корточки. – Ты жив? Кто это с тобой сделал?       Бэн пробормотал что-то похожее на «меветь», и всем сразу же стало ясно, что это точно дело рук Фредди. Девушка, стоявшая над Бэном, прикрыла рот рукой, а другой парень суетился, желая вызвать скорую. Но, понятное дело, жертвам аниматроников вызывать скорую ни в коем случае нельзя, иначе пиццерия сдастся в своих злодеяниях со всеми потрохами.       – Вы... не волнуйтесь за... меня, – шептал без звука Бэн, еле шевеля окровавленными губами. Николсон пристально и хмуро смотрел ему в глаза, видимо, жалея такого верного и задорного сотрудника. – Лучше... Джерри там... помогите, – он судорожно всхлипнул, вздрогнул, как от лёгкого разряда тока, а затем постепенно начал обмякать. Взгляд остановился на потолке, рот приоткрылся, а грудь осела, прекратив вдыхать воздух. Бэн погиб. Девушка сдавленно всхлипнула и закрыла лицо ладонями, а Николсон опустил голову как можно ниже и какое-то время оставался в таком положении.       – Жаль его до ужаса... – в итоге произнёс он. Двое молодых людей ему не ответили. Тем временем из праздничного зала прибежал третий сотрудник с докладом о том, что он довёз аниматроников куда надо. На пол пути он остановился и подозвал к себе остальных, призывая их посмотреть на стену. Николсон и трое работников, оставив тело Бэна на полу, посмотрели на то, что было на стене: на ней жирными мазками крови было написано чёткое «МЕСТЬ». Тяжело было поверить, что даже это совершил аниматроник, но других вариантов у работников пиццерии просто не было. Хотя, это мог сделать и маньяк, если он, конечно, заодно с роботами...       Бэна унесли в подвал и там накрыли какой-то простынёй, а после этого они не торопясь отправились на второй этаж. Не торопясь – потому что, во-первых, они не верили, что Джереми ещё возможно найти живым и спасти, а во-вторых, они элементарно боялись обнаружить очередной расчленённый труп на своём рабочем месте. К сожалению, самые жуткие их опасения оправдались уже на пороге второго этажа: на лестницу из офиса вели кровавые следы одного или даже двух роботов. Николсон замедлил шаг и пропустил своих помощников вперёд себя. Они же побежали вперёд к офису и метра за три до двери обнаружили у себя под подошвами кучу осколков стекла. Затем нашли и их источник – разбитые боковые окошки, которые в добавок ко всему ещё и были забрызганы артериальной кровью. Дальше этого окошка Николсон заходить не стал – и так знал, что он там увидит. Он отвернулся от всего этого ужаса и побрёл обратно, слыша у себя за спиной вскрики работников: «Господи Боже!.. Сколько крови!.. Как это могло произойти? Какое зверство?.. Неужели всё это сделали наши роботы?..»       – Мистер Николсон, вы не посмотрите? – вдогонку спросил один из работников у своего начальника. Николсон на него даже не обернулся, и только тихо буркнул:       – Не на что там смотреть – труп и труп... Унесите его вместе с Бэном в подвал, а полы хорошо подметите и вымойте. Да и за роботов кто-нибудь возьмитесь, хотя... кровь очень тяжело отмывается... Я буду у себя в кабинете. Без стука никому не входить.       На этом он ушёл к себе.       Николсон остался в своём кабинете один. Красные обои, красные занавески – всё это так напоминало кровь, которая сопровождает Томаса по всей его карьере. Кровь и жертвы, смерти и ночные вылазки на кладбище. «Как же всё надоело... К чёрту, к чёрту!» Николсон, значительно постарев лицом и фигурой, приземлился в своё кресло, подумал и выдвинул нижний ящик своего рабочего стола. В этом ящике лежал блестящий дорогой пистолет. Перед начальником встала дилемма – как быть и какая участь будет лучше: уйти из жизни или же сесть в тюрьму?..       После пятиминутного размышления начальник весь с ног до головы покрылся пóтом, и в итоге захлопнул ящик обратно. «Не могу, не готов – страшно... Какой же я малодушный...» Проведя ладонями по лицу и по блестящей от люстры лысине, он вздохнул, издал нервный смешок и взял в руки офисный телефон. Набрал номер, приложил телефон к уху и, услышав в динамике ответ, заговорил:       – Алло. Полицейский участок Лоуренса? Говорит директор ресторана «Пиццерия Фредди Фазбера», Томас Николсон. У нас... – он вдохнул, собираясь с духом, – случилось двойное убийство, сегодня ночью...