Мышка

— Так есть ли повод задерживать казнь спасателей Аладдина? — задал риторический вопрос Мозенрат. — Нет повода, — Ксерксис злорадно захихикал. Мозенрат молчал, сосредоточившись. Он посылал сигналы предводителям мамелюкских отрядов, которым следовало вместе с Мозенратом сторожить пленника до того, как планы Мозенрата резко поменялись. Мамелюкам следовало достойно встретить спасателей Аладдина. Правда, вряд ли спасатели знали, как на самом деле выглядел Аладдин. Даже Мозенрат до последнего считал: он тратил лишние силы, нанося на магические путы демаскирующие чары. Некромант до последнего думал: Аладдин окажется юношей. Только вот платок с неоконченной вышивкой, найденный Ксерксисом, выдавал с головой пол владельца. Мозенрат не так хорошо знал повадки героев, но был уверен: никто из них не занимался вышивкой в свободные минуты. Аладдин оказалась первая. Аладдин… Мозенрат нахмурился. Он по-прежнему не знал, как звали его первую и единственную наложницу, которая куда-то смылась, воспользовавшись минутами, когда господин телепатически отдавал приказы мамелюкам и не обращал на нее внимания. Хоть в чем-то девчонка оставалась предсказуемой. Аладдин в истинном обличье постоянно пыталась от Мозенрата удрать. В этот раз ее попытка увенчалась успехом. — Мышка моя, ты где? Мозенрат знал ответ. Девчонка, вероятно, умудрилась спрятаться под тахтой. Покинуть опочивальню она не могла — мешала магическая преграда. Аладдин таинственно отмалчивалась, игнорируя вопрос господина. — Там, — Ксерксис указал хвостовым плавником место, где спряталась Аладдин. Как и подозревал Мозенрат, девчонка спряталась под тахту. Аладдин хватило ловкости и гибкости спрятаться именно там. Некромант понимал: варварка боялась его. Вполне справедливо: он взял ее силой. Конечно, Аладдин являлась девственницей лишь чисто технически. В списке половых партнеров Аладдин Мозенрат занимал почетное тридцать первое место. Если только Аладдин не хвасталась или, наоборот, не преуменьшила число партнеров из девичьей стыдливости. Правда, понятия «Аладдин» и «девичья стыдливость» плохо сочетались между собой. В любом случае сомнений не оставалось: Аладдин была очень даже виновной и опытной. А вот у Мозенрата первая интимная близость случилась именно сегодня. И он бы не отказался повторить этот опыт с хорошенькой невольницей перед сражением, так сказать, закрепить материал. У него даже оставалось время зажать девчонку еще раз. Вот только для начала следовало извлечь ее из-под тахты и хорошенько отмыть. Хотя, пожалуй, не следовало лезть к девчонке еще раз. Наоборот, Аладдин следовало успокоить. Варварки отличались непредсказуемым поведением, а сюрпризы повелитель Черных Песков не любил. Его мышка убивать умела. Причем совсем не по-геройски, а очень даже по-злодейски. Жестоко и неожиданно.  — Отправь тирдака домой. В его мир. Или он отведает твоей магии, — Аладдин совершенно по-плебейски показала пальцем на привязанного к с толу тирдака, который задергался с новой силой, чувствуя приближение долгожданной свободы. Мозенрат сжал пальцы здоровой руки в кулак, чувствуя гнев. Ох, если бы попалась ему Аладдин тогда. Даже миленькая мордашка не спасла бы ее от мучительной казни. Но Мозенрат пощадил уличную мышку. Аладдин не обладала магией, да и в физической силе уступала ему. Мозенрату только оставалось придумать, чем бы занять чересчур энергичную девчонку, чтобы под ногами не путалась. Но сначала Аладдин следовало извлечь из ее временного убежища, чтобы отмыть и избавить от возможности забеременеть от него. На этот раз… Мозенрат к отцовству был пока не готов, но уже знал: Аладдин подарит ему хотя бы одного ребенка, который определенно будет силен, если ему передастся магия отца и гены выживаемости матери. Аладдин, в отличие от принцессы, выживать умела. Да и умом не была обделена. По поводу интеллекта принцессы Мозенрат не мог сказать ничего определенного. Но здравым смыслом в отличие от Аладдин она обладала, раз выслушала его приказ. Мозенрат был почти уверен: Аладдин бы не поняла ничего из того, что он ей втолковывал. Она нападала бы снова и снова с тупым упрямством, пока не лишилась бы чувств окончательно, или, точнее, Мозенрат, потеряв остатки терпения, попросту не прибил бы придурковатого героя. — Мышка моя, вылезай, — непривычно мягко приказал Мозенрат и, немного подумав, добавил: — Твоя казнь отменяется. — Отменяется? — недоверчиво переспросил Ксерксис, обиженно глядя на Мозенрата, — угорь не простил Аладдин за случай с тирдаком: девчонка могла убить его хозяина. — Да, Ксерксис, — Мозенрат погладил питомца по голове: — Я как раз искал переводчика с древнеегипеского и совершенно случайно нашел его. Пески Аэрии* хранят много тайн. Также наша мышка может варить тебе суп, пока я буду занят научными исследованиями, — Мозенрат довольно улыбнулся, почесывая голову угрю: крысеныш приносил большую пользу, чем некромант первоначально рассчитывал. — Суп, — радостно подхватил Ксерксис. — Я лучше буду служить Ксерксису, чем тебе, — девчонка предсказуемо среагировала на провокацию: долго молчать она не умела. Вылезать из-под тахты Аладдин не спешила, наивно надеясь отсидеться в убежище. Мозенрат бы мог приказать мамелюкам достать пленницу, но не стал пугать мышку, которая и без того его боялась. Наверное, девчонку страшили возможные пытки. Мозенрат пленницу пытать не собирался. Максимум, пленнице предстояло познакомиться поближе с подземельями Цитадели. Да и то, если Аладдин будет орать и носиться по всей Цитадели. А Аладдин будет. Девчонка являлась по характеру копией своей мартышки: воровала, делала гадости и обезьянничала. Обезьянничать Аладдин особенно любила. Любила и нести чушь. Мозенрату нравилось наблюдать за кривляниями Аладдин. Девчонка его развлекала. Даже пошлые шуточки Аладдин Мозенрату нравились — ученик Дестана не был неженкой и не падал в обморок, когда слышал крепкое слово. Некромант наложницу не затыкал, милостиво позволяя ей нести чушь или делиться бредовыми откровениями. Хотя иногда откровения Аладдин были не бредовыми. Мозенрат уже понял: девчонке крепко досталось. Потрепанная шкурка мышки требовала лечения. Мозенрату предстояло избавить Аладдин от следов экзекуции на спине. В отличие от его шрамов, шрамы Аладдин не были получены магическим путем, поэтому их было легче устранить. — Мышка моя, — некромант присел на корточки, напротив тахты. — Уверен твоей энергии с лихвой хватит, чтобы без труда прислуживать нам обоим, — Мозенрат подпер здоровой рукой голову, кажется, ему удалось разглядеть в темноте очертания стройной девичьей фигурки. — Кстати, как тебя зовут? — спросил Мозенрат, вспомнив: он так и не узнал настоящее имя спасительницы Аграбы. — Ксерксис, нет, — приказал Мозенрат, но было уже поздно. Угорь, желая выслужиться перед хозяином, уже планировал нырнуть под тахту и выгнать оттуда девчонку. Аладдин отреагировала мгновенно, из-под тахты вынырнула девичья ножка и почти ударила босой ступней Ксерксиса по морде, но промахнулась. — В следующий раз я буду более меткой, — объявила Аладдин. — Извини меня, Ксерксис, — обратилась она к угрю, угорь от удивления распахнул пасть: сегодня перед ним извинялись уже второй раз. — Я не хочу делать тебе больно. Ты милашка, но твой хозяин — редкая сволочь. Я надеюсь, у меня получится сломать ему нос. Мозенрат хмыкнул. Аладдин действовала как обычно: защищалась и дерзила. Крысенышу Мозенрат подобное поведение не спустил бы. Но мышка с боевым характером его забавляла, особенно когда пробовала драться. Конечно, для девушки Аладдин была достаточно сильна, но Мозенрату в силе она уступала. Очередное оскорбление некромант пропустил мимо ушей. Он находился в слишком хорошем настроении. Да и мышке требовалась выговориться. Аладдин пережила первую близость очень хорошо. Не устроила истерику, не разразилась рыданиями, даже не проклинала насильника. Любая благородная девица бы отреагировала совершенно по-другому, плача и жалуясь на несправедливую жизнь. Мышка оставалась по-прежнему жизнерадостной и веселой. А еще мышку требовалось покормить. Непонятно, успела ли девчонка поесть перед свиданием с принцессой. Мозенрат не планировал морить наложницу голодом. Крысеныша кормить он не собирался. Крысеныш являлся врагом. Мышка являлась не врагом, а служанкой. Правда, Аладдин вряд ли успела осознать новое положение. До героев всегда все очень туго доходило. — Мышка моя, — снова обратился некромант к пленнице, — возможно, тебя это удивит: но я теперь твой законный господин. Я взял тебя в рабство. Полагаю, значение слова «рабство» тебе известно? — на всякий случай поинтересовался Мозенрат, девчонка в ответ оскорбленно засопела. — Так вот, — продолжил Мозенрат, — я отношусь к тебе очень снисходительно, но запасы моего терпения ограничены. И все-таки как тебя зовут, Аладдин? Хороший господин должен знать имена слуг. — Ты мне не господин, Мозенрат, — парировала нахалка. — Мы всего-то трахнулись разок. А секс еще не повод для знакомства. Ксерксис выпучил глаза. Слова «секс» и «трахнулись» точно не входили в его лексикон. Мозенрат нахмурился. Мышка легко могла научить Ксерксиса разным словечкам, которых прежде угорь не знал. Ксерксис оставался хорошо воспитанным угрем. Ксерксис не понимал, почему хозяин был одет в одну нижнюю рубаху и зачем он приволок спасительницу Аграбы в опочивальню. Разумеется, порывы возбуждения у Ксерксиса случались. В определенное время года угорь дурел, летал по Цитадели, терся о мамелюков или стыдливо прятался в раковине под тахтой. Только бедняга Ксерксис не осознавал, что с ним творится. — Ксерксис, разведай обстановку, — приказал Мозенрат, не желая, чтобы его питомец слушал всякую грязь. — Доложи, как там мои мои мамелюки? Справились с задачей? Ксерксис кивнул и вылетел из опочивальни. Ему предстояло пролететь большое расстояние. Но Ксерксис был очень выносливой рыбкой. Мозенрат принялся одеваться. Девчонка сидела тихо под тахтой, надеясь отсидеться в безопасности до приезда спасателей. Правда, опасность Аладдин больше не угрожала. Во всяком случае смертельная. Не угрожали и пытки. Страх от близости с хозяином Аладдин вряд ли испытывала. Спасительница Аграбы была потаскушкой, пусть хорошенькой, сообразительной, острой на язык, но потаскушкой. Но к этой потаскушке Мозенрата необъяснимо тянуло, хотя правитель Черных Песков никогда прежде не связывался с девицами легкого поведения. Некромант знал: уличные мышки рано начинали половую жизнь. Вдобавок жители Аграбы не утруждали себя соблюдением правил приличия, конечно, если судить по рассказам Аладдин. Аладдин блудила и не стеснялась этого. Вероятно, ее невеста Жасмин являлась счастливой обладательницей больших ветвистых рогов. — Мышка моя, я уже тебе говорил: Цитадель не твой любимый притон, — Мозенрат вздохнул, он уже полностью оделся. — Надеюсь, ты вылезешь самостоятельно, — добавил он, приподнимая руку с перчаткой вверх и приподнимая тахту. Аладдин вылезла из-под тахты, которая, подчиняясь магии некроманта, легко вернулась на место, когда девчонка выбралась из убежища. Мышка держала спину прямо. Слишком прямо: осанка выдавала ее нервозность, но Аладдин по-прежнему насмешливо улыбалась. Первая близость с мужчиной девчонку не сломала. Но Мозенрат и не собирался ее ломать. Аладдин стояла у стены, опасаясь приближаться к господину. — Боишься меня, Аладдин? — прямо спросил Мозенрат. — Ты бы тоже боялся, будучи девицей, — парировала Аладдин. — Я слишком хорошо знаю, на что способны мужчины. Может, мне следовало зарезать себя, когда было время? — Аладдин почесала нос. — Моя мать научила меня, как безболезненно себя убить, — поделилась Аладдин новой убийственной откровенностью. — Она тоже знала на что способны мужчины. Не все мужчины плохие, — добавила она. — Но мышкам лучше бояться. Страх позволяет жить. Кстати, ты, Мозенрат, был добр ко мне. Спасибо. — Добр? — переспросил Мозенрат, пряча за привычной насмешкой чувство, подозрительно похожее на сочувствие. Определенно, жизнь не баловала Аладдин хорошим обращением. Некромант лишний раз убедился: джинн не достался мальчишке на блюдечке. Им обоим жизнь потрепала нервы. Особенно досталось Мозу от Дестана. Дестан отличался суровым нравом, будучи изобретательным на наказания для провинившегося ученика. Мальчишка Моз познал голод, холод, унизительные обязанности прислуги и потерю друзей. Питомцев ученика Дестан убивал. Ксерксис оказался единственным счастливчиком, которому повезло остаться в живых. — Аладдин, я настолько сильно ударил тебя об скалу? — съязвил Мозенрат. — Мышка моя, я тебя сегодня несколько раз тебя чуть не убил и взял силой. — Ты… — девчонка хихикнула. — Ты взял меня силой? Аладдин расхохоталась счастливым беззаботным смехом. Она согнулась пополам, по щекам ее текли крупные слезы. Аладдин веселилась. Веселье мышки разозлило некроманта. Мозенрат ненавидел быть смешным. Ему нравилось быть грозным и устрашающим. Мозенрат подошел к девчонке, схватил ее за плечи. — Разве я сказал что-то смешное? — прошипел он, с силой встряхнув Аладдин. — Угу, — подтвердила мышка, кивая. — Утверждаешь, что взял меня силой? Но ты не бил меня сапогами в живот, не стучал головой о мостовую, как стражник,  — беззаботно объяснила Аладдин. — Знаешь, искры из глаз такие красивые. Кстати, если однажды захочешь покончить жизнь самоубийством, не рассматривай вариант с виселицей, — посоветовала Аладдин. — Будешь долго трепыхаться в петле, а еще описаешься и обкакаешься. Я знаю, о чем говорю. Меня Абу однажды из петли вытащил. Мозенрат не дослушал Аладдин. Не смог. Он поддался порывам чувств, бережно прижал мышку к груди, не говоря бестолковые слова утешения, которые могли бы лишь оскорбить гордую Аладдин. Внутри сурового некроманта Мозенрата совершенно неожиданно проснулся добрый мальчишка Моз. Мозенрат никогда бы не подумал, что сможет пожалеть крысеныша, более того, захочет защищать его от всего мира. Аладдин не вырывалась из объятий, позволяя себя жалеть. Кажется, девчонке объятия нравились. — Нам нужно помыться, — наконец сказала она, и Мозенрат неохотно разжал объятия. — Пожалуйста, Мозенрат, — вдруг попросила Аладдин. — пощади Жасмин. Твое милосердие ей нужнее, чем мне. Мне очень дорога эта девочка. Пожалуйста, не делай ей снова больно. Несколько секунд Мозенрат молчал. Аладдин снова просила его о пощаде. Не для себя, для принцессы. — Хорошо, — пообещал некромант. — Твоя любезная принцесса будет жить. Я даже постараюсь ее не покалечить. Идем, — приказал он, беря мышку за руку. Им действительно следовало помыться.