Тёмно-оранжевый закат на фоне потресканных домов Ты так хотела рассказать ему насколько тяжело Ты так хотела показать ему прокуренный балкон У тебя слёзы на глазах, у него – целый горизонт
Я бы мог начать с рассказа о том, как же здорово, когда тебя будит не будильник своими воплями, а запах еды на кухне, ещё сонная Кли, которая пришла по твою душу по просьбе Алисы, и… Ладно, довольно перечислений, ведь говорить я буду не об этом, учитывая, что, когда я проснулся (под вопли будильника), Алиса уже убежала «по делам», оставив мне тонну стикеров на холодильнике и Кли, которую нужно отвести в садик. Мда… Ну, в принципе, я привык к подобному. Просто надо выйти из дома пораньше и не забыть, что мелкую надо сдать в руки воспитателей, а не, задумавшись, случайно не привести с собой. Судя по количеству стикеров, Алиса ушла на весь день. Так… «Заведи Кли в сад.», «Поесть только не забудьте. Оба!», «Забеги после школы к Астрид за Додоко.»… Стоп. Что? Это был удар ниже пояса. Помнится, я говорил, что готов сделать ради Кли и Алисы всё, что могу, но это… Не считается. Последний раз я был «дома» летом, чтобы забрать какие-то документы для справки в школу и, буду честен, вновь возвращаться туда я не хочу. Астрид Рейндоттир — специфический человек, и я никогда ее толком не понимал. В прошлый раз мне потребовалось время, чтобы отойти после обычного, казалось бы, разговора с ней. Алиса тоже побаивается свою сестру, хоть и никогда не говорила об этом напрямую. — Альбедо, а ты долго будешь в пол смотреть? Мы сейчас везде опоздаем. — голос Кли вернул меня в реальность сильным мысленным подзатыльником. Ишь, нашел время думать. Я взглянул на время и чуть не заработал инфаркт. До начала занятий полчаса, а я собран лишь наполовину, а про мелкую я вообще молчу: та стоит, запутавшись в колготках. Я ещё никогда так быстро не собирался и никогда так быстро не бегал. В спешке чуть не забыл надеть куртку, но, думаю, ничего страшного в этом нет. Главное, что Кли накормлена и в полной боевой готовности.***
Холод на улице прогоняет остатки сна. Я стараюсь идти как можно быстрее, чтобы не опоздать на занятия. Первым уроком алгебра, если я не ошибаюсь, поэтому, по идее, бояться мне нечего: учительница математики всегда прощает ученикам опоздания. К тому же, я всё время до этого приходил вовремя. Эх, даже как-то завидую Кли. Её садик не так далеко от дома, поэтому она уже, наверное, с остальной группой завтракает, ну или чем там ещё в садиках занимаются? Спит? Черт, сейчас понял, что явно упустил часть детства, ни разу не сходив в детсад. Хорошо, что хоть в школу мне было позволено ходить, ведь иначе моим примитивным социальным навыкам и вовсе пришел бы трындец. Забегаю в школу вместе со звонком. И, не успев толком отдышаться, бегу на поиски кабинета. — Извините за опоздание… — я вваливаюсь в класс, смотря себе под ноги, чтобы не запнуться о порог. — И вам доброе утро. — с этой раздражающей насмешкой в голосе здоровается химик. Стоп. В смысле химик? В смысле здоровается? Я, наверное, не туда попал… Скорее всего даже не класс перепутал, а вселенную. Дотторе. Поздоровался. У меня всё. Инфаркт. — Чего завис, опоздун? Вот спал бы поменьше, узнал бы, что из-за этого срез-теста, какой дурак вообще его придумал, мне отдали два часа вашего времени, которые до этого были выделены под математику с биологией. — хмыкнул Дотторе. По всей видимости, он тоже был не очень доволен всей этой суетой, связанной с переносами дат и изменением порядка сдачи предметов. — Извините… — Так, кидай рюкзак на свое место и дуй к доске. У меня сегодня совершенно нет желания объяснять что-то в те два часа, которые я мог ещё спать дома. Эх, как же я вас понимаю… Тоже не хочу напрягать мозги в те два часа, которые я мог ничего не делать. Как жаль, что у меня слишком много совести, если так вообще можно выразиться. — А ты, Сахароза, сильно не радуйся там. Следующие сорок пять минут все твои будут. Дотторе чинно расхаживал между рядами, попутно успевая диктовать мне условия задач и делать замечания за «слишком корявый почерк» некоторым ученикам. И я, клянусь, всеми силами старался сосредоточиться на том, что он диктовал, но мысли улетали куда-то в сторону дома моей матери, в который мне предстоял визит. Так странно… Более ничего обычно не могло выбить меня из равновесия так легко. — Эй, Бетховен. — вдруг окликнул меня химик, удобно так устроившийся за пустой партой в самом конце класса. — А? Почему Бетховен? — Скажи спасибо, что не Чайковский. — усмехнулся Дотторе, а я так и продолжил тупить, ожидая нормального пояснения, — Да потому что глухой ты, гений. Я же сказал «шестьдесят пять и семь тысячных процента». Почему ты пишешь просто шестьдесят? — А, ой, простите. — я принялся быстро всё переделывать, ведь из-за неправильного условия у меня слетела часть решения. — Меньше в облаках витать надо. — хмыкнул Дотторе, — Ну, чего опять завис? Считай давай. — Считаю. Куда деваться-то. — я пробурчал это неосознанно, продолжая скрипеть маркером по доске. Я пишу. Не знаю что, но пишу. На какой-нибудь физике это был мой девиз изо дня в день, но сейчас рассуждать подобным образом было неуместно. Ну ладно, спишу на то, что мои мозги всё ещё спят. — Альбедо, ты себя точно нормально чувствуешь? — ни с того, ни с сего спросил химик. Я даже не заметил, как он вернулся за учительский стол. — Всё в норме, а что? — Ничто. Просто это уже вторая ошибка в ответе за пять задач. Ты может тему эту не понимаешь? Странным было то, что он говорил это совершенно спокойно, без наезда или насмешки. Просто констатация факта, от которой мне стало слегка не по себе. — А остальные в классе, видимо, спят ещё, раз никто на ошибку не указал. Да, Сахароза? — прикрикнул учитель, заставив Сахарозу вздрогнуть от неожиданности. Через мгновение в классе раздался грохот, — Хороший был мобильник… — с усмешкой вздохнул химик. Оказывается это просто был телефон, который от испуга выронила из рук девушка. — Из-извините… — Сахароза теперь боялась даже поднять взгляд. — То-то же. Дисциплина хоть какая-то должна быть. Да, даже если это никому особо ненужный лишний час химии. Я уже не оборачивался в сторону класса, а просто старался как можно быстрее найти ошибку в решении. К сожалению, ничего не получалось. Задачи на газовые смеси — зло. — Альбедо, ты чего опять подвисаешь? А в ответ — тишина… Я, если честно, изначально даже не понял, что он обратился ко мне, поэтому продолжил дальше сверлить взглядом доску. Внезапно Дотторе взял меня за запястье той руки, в которой я держал маркер, и поставил ее на то место, где была ошибка. Я не успел ничего понять, просто обычный жест, но на запястье всё ещё ощущалось тепло его руки. Мда… Звучит крипово. Всё оставшееся время до конца урока я боялся даже взглянуть в сторону химика. Глупо, признаю, но, к сожалению, ничего не могу с собой поделать.***
Так странно… Ожидание конца занятий ещё никогда не было настолько тревожным. Убеждать себя, что всё будет хорошо, на протяжении семи часов было не лучшей идеей. Хотя, почему я так её боюсь? Это же моя мать, человек, с которым я провел бо́льшую часть своей недолгой жизни. Мне слегка стыдно перед Кэйей и Люмин, если честно, ведь я динамлю их уже который день подряд. Хорошо, что у обоих есть с кем поговорить и навернуть кружок по коридорам на перемене. Эх, сейчас понимаю, что кроме этих двоих у меня-то действительно никого из друзей нет. А ведь все равно поступаю по скотски… Отвратительный день, навевающий аналогичные мысли. Ну ничего, всё ведь закончится, стоит мне забрать эту несчастную плюшевую хрень. Ещё и часы в кабинете истории, кажется, идут нарочито медленно, оттягивая время. Начинаю ненавидеть себя в подобные моменты. Совершенно бесполезный, но сделать с этим ничего не могу. На химии слишком много ошибался, на литературе завис и пялился в стену, физкультуру прогулял просто потому что могу. Когда же уже завтра, день без вот этого всего, день, когда всё будет хорошо. Неожиданно прозвеневший звонок заставил меня вернуться в реальность. А дальше по накатанной, будто робот: гардероб, остановка, дом. А, нет, к сожалению, не сегодня. Сегодня нужно ехать на метро почти в самый центр города. Десять минут до станции и всё. Но я не хочу. Не понимаю сам себя. В итоге решаю пойти пешком, причем прекрасно понимая, что это займет больше часа. Но ничего, надо немного развеяться. На улице по-зимнему холодно, хотя сейчас ещё только середина октября. Ветер забирается под одежду, пронизывая тело. Надо было надеть что-то потеплее, а не просто набросить плащ на рубашку. Надо будет поискать дома шарф. Небо над головой серое, как и лица прохожих, как здания вокруг, как, кажется, весь мир. Что-то меня заносит на сравнениях. В общем, тускло и неприятно, да, вот что я имел ввиду. Хотя, чего я вообще ожидал? Спальные районы никогда не пестрили красками. Мне обычно даже нравилось это навязанное спокойствие, но сейчас оно только лишает возможности сконцентрировать свое внимание на чём-то кроме Рейндоттир. Пришло время признать: я ее боюсь. Боюсь скорее не человека, а её слов. Она всегда говорит то, что думает, прямо и без прикрас. Раньше я хотел быть таким же, считая это правильным, но теперь понимаю, что такие разговоры вызывают лишь тревогу. Она всегда права, не спорю, но всё равно…***
Я так давно не был в этих краях, в окружении высоток, словно полностью сделанных из стекла (хоть это и просто облицовка), красивых дворов и улиц, кишащих жизнью даже в такую погоду. Я ведь даже не удосужился предупредить о своем приходе. Ну и ладно, просто буду надеяться, что она дома. Домофон пропиликал несколько раз, после чего мне открыли. Дома. Консьерж на первом этаже кивнул мне в знак приветствия. Так странно, вроде не так давно был здесь, но всё равно количество кнопок в лифте удивляет. Сорок пять этажей… Как сейчас помню: первые тридцать — жилые, а остальные отданы под офисы и какую-то ещё ерунду. На самой крыше располагался пентхаус. Никто, кстати, не знает, живут ли в нем вообще. Он просто был там с самого начала и всё. Всё вокруг такое светлое и чистое… Я даже забыл каково это, когда подъезд не выглядит так, словно в нем кого-то убили. На этаже у лестницы большое окно во двор, на подоконнике удобно устроился какой-то небольшой кустик в цветочном горшке. Дверь в квартиру была открыта. Стоило зайти внутрь, как я тут же встретился с глазами, полными отвращения (?). — Ты опять эти патлы отрастил? — хмыкнула Астрид. Я же стоял молча, боясь отвести взгляд. Краем уха услышал, что на кухне кто-то разговаривал, вероятно, это телевизор, — Ужасно выглядит. Алиса тебя вообще запустила. Ладно. Та штука в гостиной валяется где-то. Сам найдешь, я надеюсь. Мне некогда, у меня гости. Алиса же должна была тебя предупредить. — бросила женщина без какого-либо интереса. Точно, она же собиралась встретиться с какими-то там студентами. Но ведь днём они обычно на учебе, разве нет? Я бегло окинул взглядом прихожую в поисках часов. В смысле я шел сюда так долго?! Уже четыре часа… Быстро скинув кроссовки я ушел в гостиную. Чем раньше найду эту хрень, тем быстрее уйду домой. Пока я осматривал комнату, до меня донёсся голос Рейндоттир из кухни. Эти две комнаты разделяла лишь тонкая стена из гипсокартона, так как изначально планировалось, что вся эта территория будет отдана под кухню и столовую, что не особо понравилось Астрид. Помню как в детстве, будучи наказанным, плакал, стоя в углу за диваном, и слушал, о чём говорит в телевизоре за стеной. Обычно там бухтел диктор новостных каналов, но иногда можно было послушать какой-то фильм, представляя, как могли бы выглядеть главные герои. Чаще всего получалось не очень, но годам к шести я уже неплохо развил этот навык. — Да, сын. То ещё разочарование, если честно. — голос Астрид звучал устало. Я сразу понял, что речь обо мне, хоть и прослушал вопрос, на который эта фраза послужила ответом, — Никогда меня не слушал. А я ведь как лучше хочу. Извините уж, что душу изливаю. В ответ ей послышались слова поддержки и одобрения. Я хотел как можно быстрее уйти отсюда, но я не мог понять, куда Кли закинула эту несчастную игрушку. — Всю жизнь ему говорила, что надо учиться, но нет же, он решил, что какие-то каракули важнее. Это по часу в неделю тратить на это! — Мда… Ужас. — тихо отозвался кто-то. — А он же не умеет ни черта. Если бы хоть что-то путное делал. В итоге просто сказала ему, чтобы фамилию мою не позорил и к химии с биологией даже не прикасался. — В груди что-то болезненно сжалось. Я был готов услышать это. Да, такое она говорила часто, но это было лично, а не так… За спиной. А все вокруг лишь соглашались, не зная, вероятно, что я все ещё здесь и могу их слышать. Хотелось побыстрее уйти. Наконец я нашел то, что искал. Кто-то закинул эту хрень под шкаф. Ну вот зачем? Тихо выхожу из гостиной, закинув игрушку в рюкзак. Надеюсь, что Кли обрадуется, потому что эта надежда — единственная причина, по которой я сюда пришел. В шуме разговоров голос Астрид, к моему счастью, был почти не слышен, лишь иногда выделяясь парой реплик. Обо мне. Опять. — Поэтому надеюсь, что в научных кругах моя фамилия будет прочно ассоциироваться только с моим именем. Если услышите имя «Альбедо» рядом с ней, то считайте, что это просто совпадение. — хихикнула она. Так больно… Почему она говорит это? Почему остальные с ней согласны? Глаза жжет. Неприятно. Никогда не думал, что слова, обычные, те, которые я раньше слышал изо дня в день, теперь смогут довести до слез. Так, Альбедо, ты же взрослый человек. А ну-ка возьми себя в руки. Ты не девочка, чтобы нюни распускать. Соберись, блин! Как же вовремя, черт. Я неудачно потянул за шнурок на кедах, и он завязался на два узла. Плевать. Потом завяжу. — Вам не кажется, что это уже перебор? — смутно знакомый голос звучал куда громче остальных, — Говорить о человеке такое, не важно, в лицо или так, как вы сейчас, мерзко. До последнего молчал, думая, что мы думаем о разных людях. Даже не жалею, что меня затащили сюда, если честно. Столько нового о всех вас узнаю, это ж только подумать можно! У меня такое ощущение, что я попал в какую-то дешевую комедию или что это вообще. Всё ещё не уверен, что я прав, но этот голос… — Дотторе. Ты здесь вообще на птичьих правах, поэтому не надо. — шикнули на него. Плевать на кроссовки, на все это. Дверь тихо закрывается за спиной. Изображение перед глазами размыто. Смаргиваю слезы, утирая их рукой. Сейчас… Надо немного успокоиться: нельзя выходить на улицу в таком виде. Я залез на широкий подоконник, составляя компанию тому кустику, и уткнулся лицом в колени. Сейчас отпустит и пойду домой. А ведь она права, если подумать. Бесполезный, бесталанный идиот, который только и может, что позорить её. Я вполне понимаю, почему она говорит так, ведь ей тоже тяжело. Вложить столько сил, чтобы в итоге получить такого, как я… Уверен, многие её поймут. Мне послышалось эхо шагов. Вероятно просто кто-то из соседей. Ну подумают, что я наркоман, выгонят палками. — Эй, мелкий, ты как? Да вы издеваетесь! Вот в таком виде мне только лицом к лицу с Дотторе встретиться осталось. — Всё в порядке. — тихо отзываюсь я не поднимая головы. Голос слегка дрожит, теряясь эхом. — Огоньку не найдется? — хмыкнул химик, словно каждый день у меня об этом спрашивал. — Думаете, я курю? — И то верно… И как часто ты такое слышишь? — тихо спросил он. — Повезло, что сейчас не так часто. В любом случае, сколько бы это не повторялось, всё равно неприятно. — не знаю зачем Дотторе спросил меня об этом, не понимаю, почему вообще отвечаю ему. Вдруг он осторожно погладил меня по голове. — Это всё равно ужасно, хотя я понимаю, что мне не обязательно было озвучивать и так понятную всем мысль. Никогда не понимал таких людей, как она. Почему Дотторе говорит это? Словно ему не плевать на то, что я чувствую. Забавно. Он сейчас похож на кота. Не знаю почему, но мне всегда казалось, что между ними есть какое-то сходство. — На вашем месте я бы промолчал: речь всё же идёт о моей матери. — холодно бросил я в ответ. — Ты прав, прости. — стушевался химик. Вероятно его смутил мой резкий ответ. Хотя, я тоже не ожидал от себя такого. — Вы с ней похожи. — Ну, в отличие от нее, я не могу позволить говорить подобное о тебе да и о ком-либо другом. — Дотторе был явно не в настроении вести диалог. Тогда почему он все ещё тут? — Я там со стола пару печенек спёр. Будешь? — Нет, спасибо. — И правильно. Не могу отрицать того факта, что она могла их отравить. — усмехнулся химик, — Я без понятия, зачем вообще притащился сюда сегодня. Просто остальные вроде по ней скучают и всё такое… Но ведь это из-за меня она перестала давать лекции. — вздохнул он, — Не обращай внимания на её слова. В жизни многие будут говорить подобное, но это не значит, что они говорят правду. Почему мне кажется, что его тон изменился? Пропала насмешка, но без нее всё это звучит так, будто он не врёт, хотя я знаю, что это не так. — Эй, посмотри на меня. Ты мне не веришь? — тихо спросил он. Мне так стыдно смотреть ему в глаза. Я такой жалкий прямо сейчас. Бесит… Иногда я так завидую ему. Скрываться за ехидной ухмылкой от всего в жизни куда проще. Однажды и я смогу так же. — Ты один из немногих действительно умных людей, которых я встречал в жизни. Кто позорит свою фамилию, так это она. Да, не спорю, она многое знает, но совершенно не понимает людей. — Уверен, она знает лучше, что говорить и что делать. — отзываюсь я, стирая влажные дорожки со щек, — Я пойду, пожалуй. До свидания. Свет солнца из окна окрашивал лестничную клетку в оранжевый. Золотой час, так, вороде бы, называется это время. До заката ещё далеко, но... Красиво. Если бы не было так стыдно. Чувствую себя идиотом. Единственный, кто действительно не понимает людей — я. Почему Дотторе вообще заговорил со мной? Почему ему не плевать? Пусть он и врёт, но где-то в глубине души я надеюсь, что это не так…