И я куплю тебе всю сахарную вату в Лунапарке И мы оба виноваты — не подарки Прощание-прощение — на вкус, как вата Все по личным ощущениям. И я затеял побег, Тут движения нет и нет результата Жизнь не лимонад, а там облака, как сахарная вата И пусть это наивно — я могу и один быть, но без тебя там все одинаково, Стала безвкусной сахарная вата
— Да, и до сих пор работаю. Тело пробирает озноб. — Косвенно. Сердце заходится в панически быстром темпе. — Я люблю тебя. И я готов рвать на себе волосы от безысходности. Почему с Дотторе всегда так сложно? Почему у меня не может быть как у всех: без этих «Подожди до лета», «А, ой, ну да, я косвенно маньяк», без ненависти к себе и без страха за других? На улице уже давно стемнело. Фонари подсвечивали витиеватые узоры на стенах некоторых домов. Перед глазами пролетали хлопья снега, они падали на лицо и руки, отдаваясь уже ставшим болезненным холодом. В мыслях пустота, а взгляд то и дело цепляется за небольшую картонную коробку, которую я уже десять минут просто кручу в руках. Раньше я думал, что всегда буду ассоциировать сигареты с Дотторе, но это не так… Безысходность. Я живу с чёртовым убийцей под одной крышей! Не думаю, что какая-то обыденная дрянь сможет сделать мне хуже. Окружённый пробирающим до самых костей холодом, я слишком четко ощущаю тепло от маленького огонька зажигалки. Это всё как-то неправильно, хотя мне ли судить о правильности? Я, словно под гипнозом, наблюдаю за танцем ветра и маленького пламени, но после резко убираю зажигалку в карман. Не могу. Calks: Всё катится куда-то в пизду. Я пояснять не буду, но мне нужно было это кому-нибудь сказать. Ответ пришел достаточно быстроSora.ph: Нет, ты будешь мне пояснять. Знаешь, я сейчас посмотрел, а у вас там, оказывается ночь. Так вот. Мне очень нужны объяснения, почему ты ночью пишешь мне, что всё плохо.
Calks: Вот смотри, что бы ты сделал, если бы узнал, что человек, который тебе небезразличен, сделал нечто, граничащее с твоими моральными установками?Sora.ph: Таааак… Дотторе тебя ударил?
Calks: Что? При чем тут Дотторе вообще? И нет, никто меня не бил.Sora.ph: Так, допустим я тебе поверил (нет). Тогда либо ты сейчас рассказываешь, либо я лечу из Киото домой по твою душу.
Calks: Я просто запутался. Во всем. Прости, не могу более точно сказать.Sora.ph: Сложно. Очень сложно и непонятно. Единственный совет, который могу дать — поговори с тем человеком. Думаю, вы вдвоем разберётесь лучше, чем какой-то ноунейм в тысячах километров от вас.
Я ничего не ответил. А что должен был? Я не могу грузить случайного человека своими экзистенциальными проблемами и даже не могу раскрыть их причину. Зажигалка вновь щелкает, но в этот раз я поджигаю сигарету. Фу, у меня какое-то отторжение прям от этого действия. Но ведь люди говорят, что от этого становится легче, да? Поэтому я вдыхаю дым. Он режет горло, заставляя меня закашляться. Ожидаемо горько. Как кому-то вообще может нравится это.***
— Знаешь, я хоть и не могу тебе запрещать что-либо, но, прошу, не делай так больше. — сказал Дотторе, стоило мне зайти в квартиру. Он словно дожидался меня прямо у входа. — А? — от неожиданности я не уловил смысла вопроса, — Как? — Не пробуй курить. Тебе не идёт, плюс от никотина возрастает риск смерти на… Мне продолжать или и так понятно? — химик смотрел на меня выжидающе, но я ничего не ответил. Просто не мог. Со вчерашнего вечера мы толком не общались. Я не могу найти в себе силы и заговорить с ним, а он, вероятно, просто не знает, что сказать. Если бы по моей жизни кто-нибудь решил написать книгу, то я бы не дочитал её до конца. Да, вот есть у меня такой грешок, люблю диалоги больше чем целые абзацы душевных терзаний героев. — Простите. — всё же смог выдавить из себя я, — Но вы же курите, кстати. — Это потому что надеюсь, что однажды пополню ряды тех, кто составляет статистику смертности от этой дряни. А тебе туда нельзя — рано ещё. — хмыкнул Дотторе. Что он только что сказал…? Так беззаботно рассуждать о собственной смерти может только тот, кто действительно смирился с ней. — Хотите умереть? — недоверчиво переспросил я. Никогда раньше не слышал подобных слов от Дотторе. Я знаю, что с такой жизнью вряд ли подобные мысли — редкость, но всё же. — Нет. Просто ускоряю процесс. Знаешь, лучше уж так, чем от рук Фатуи. — усмехнулся химик, отводя взгляд, — Прости, что-то меня занесло малость. Забудь то, что я сейчас сказал. — отмахнулся он, уходя на кухню. Я действительно не понимал, что творится у него в голове. Самолюбие, граничащее с ненавистью к себе же и ко всему вокруг, сменяемое страхом. Дотторе боится Фатуи, но всё равно делает всё так, как хочет именно он. Любопытно.***
Я не помню, во сколько я сел за учебники, но уже прошло явно больше часа. Химия, химия и ещё химия. Зачем я продолжаю хвататься за нее словно утопающий за соломинку? Что я получу в итоге? Разочарование. Спасибо, но не очень хочется. Я так устал от всего. И снова все возвращается обратно! Только недавно я готов был чуть ли не плакать из-за Кэйи и думал, что хуже не будет. Будет. Оно уже. — Я всё понимаю, честно, учиться и на каникулах надо, чтобы ничего не забыть, но не в час ночи. Я даже не заметил, когда Дотторе вошёл в комнату. Всё же непривычно, когда пол под ногами не скрипит как дома. — Простите. — я виновато опустил взгляд, убирая книгу в сторону. — Интересная реакция. — хмыкнули мне в ответ, — Альбедо, скажи, что случилось. Я вижу, что что-то не так. Это всё ещё из-за вчерашнего? — Да. — всё же решился ответить я. Нам нужно поговорить. Либо сейчас, либо никогда, — Дотторе, я просто запутался. Я соврал вчера, что всё в порядке и, думаю, это далеко не секрет. Просто всё вскрылось так резко и неожиданно… Кажется, будто земля уходит из-под ног, каждый раз, когда я думаю об этом. Я хочу вам верить, очень хочу, но… — я не мог подобрать нужных слов. Слишком сложно. — Понимаю. Я знал, что всё будет не так просто, поэтому и не бежал сразу за тонной доказательств. Мне действительно больно смотреть на тебя последние два дня. — Дотторе сел на диван рядом со мной. Его глаза были словно пустыми. Не понимаю, что происходит с ним и между нами. — Честно, я не знаю, что хочу услышать. Просто… — я замолчал, подбирая слова, — Я действительно сильно старался убедить себя, что всё в порядке, но ничего не вышло. Даже здесь я провалился. — Альбедо… — голос химика был практически беззвучен. Я обернулся. Слишком близко. Непозволительно близко. Я могу почувствовать его дыхание и, кажется, даже слышу стук его сердца. Или это моё? — Прости меня. — Дотторе прислонился своим лбом к моему, — Я ужасен. Мне так жаль. Прошу… Прости, что я разочаровал тебя. — его голос дрожал. За что вы извиняетесь…? Пожалуйста, прекратите, просто прекратите. Мне невыносимо слышать это, невыносимо видеть вас таким! Прошу… Я не понимал, что движело мной в тот момент, но мне было плевать. Плевать на то, кто Дотторе на самом деле, на наш договор, на всё. Я прикрываю глаза и припадаю к его губам. Я всегда думал, что ненавижу брать инициативу в свои руки, но, оказалось, был чертовски неправ. Есть то, что сегодня прояснилось окончательно: я не оставлю Дотторе, несмотря на все, что он когда-либо делал. Он нужен мне подобно кислороду, как бы глупо это ни звучало. — Вы никогда не разочаруете меня. — сказал я отстраняясь, — Я просто придурок, раз заставил вас думать так. Я просто хочу коснуться его снова, хочу быть ближе, чувствовать его тепло. Нет, я не могу все время убегать от этого чувства. Глупо. Черт, как это глупо. Я провожу тыльной стороной ладони по его щеке. Дотторе прикрывает глаза и просто молчит. — Я… Договор. Блин! — Я отдергиваю руку и смотрю испуганно, ища хоть намек на злость в глазах напротив, но нет… — Альбедо… Знаешь, а плевать на договор! По крайней мере сейчас. — он тепло улыбнулся и легко поцеловал меня в щеку, — Меня добивают те рамки, в которые я сам же нас загнал. Хотел как лучше, а получилось как всегда, что ж. — В этом вся жизнь. — пожал плечами я. В этом вся жизнь… В поиске способа исправить ошибки, загладить вину и решить проблемы. Да уж. Сами облажались, сами пострадали, сами исправили. И ведь если бы не ошибки, жизнь бы была очень скучной.