Как в последний раз, я падаю на пол Казалось, что сейчас, я играю в рок-н-ролл Как в последний раз клянусь тебе в любви Пока ещё заглушено чувство моей вины
— Здравствуй, Дотторе. Я невольно вздрагиваю от этого тона. Человек в прихожей говорит так грубо и холодно, с отвращением выделяя имя. Голос звучит знакомо, но настолько пугающе, что я действительно боюсь даже выглянуть в дверную щель, чтобы получше рассмотреть говорящего. — Я смог, сволочь! — Дотторе тоже не отличается особым расположением к собеседнику. Слышу, как шелестит бумага, а после резкий удар. Что, черт возьми, происходит?! — Как ты меня назвал? Я, тот, благодаря кому ты до сих пор жив. И это твоя благодарность? Бегство? Отдав мне всё это, ты пожалеешь, что вообще связался с Фатуи. Мерзко. Снова Фатуи и неизвестность. Осознание того, кто сейчас стоит в прихожей медленно проникает в сознание, заставляя всё внутри сжиматься в тугой ком. Я боюсь этого человека, пусть и ни разу не встречался с ним лично. — Эксперимент удался, братец. — шипит Дотторе сквозь стиснутые зубы, — Ты смог создать монстра, который выплясывал под твою дудку столько лет… Я не боюсь потерять то, что ты дал мне. Жаль только, что псих- Ещё удар. Меня начинает трясти то ли от страха, то ли от ярости. Я не верил ему… — Моё имя, Зандик. Это всё, что мне нужно. Хочу посмотреть на то, как всё твое окружение поймет, какой ты отвратительный лжец. — он насмехается. Я слышу отвращение в каждом его слове. — Не смей называть меня так. Доктор — звание, а не имя. Я заслуживаю называть себя так, а ты — нет. — Ох… Ты боишься, что твой милый светленький мальчик вновь разочаруется в тебе? — Откуда ты… — этот голос… Как тогда, ночью на кухне. Дотторе мне не врал. — Я из Фатуи. Не забывай об этом. Даю тебе три дня, а после… Посмотрю на то, как тлеет пепелище того, что ты называл своей жизнью. Стоило двери закрыться, я сразу выбежал в коридор. Картинка перед глазами была настолько смазанной, словно мой мозг просто отказывался её воспринимать. Воспоминания смешивались в темное, липкое нечто, пытающееся поглотить нас обоих. Пустота в глазах Дотторе — то, что, кажется, теперь никогда не сотрётся у меня из памяти. Он сгреб меня в объятья и, словно мантру, повторял «прости». — Что это было? — наконец придя в себя, спросил я. — Я уволился. Официально. — он говорил тихо, почти шепотом, утыкаясь носом в мое плечо, — Я должен был сделать это давно, но знал, что он придет. И я знал, что потом потеряю всё, но… Я не хочу больше жить во лжи, видя, как из-за этого страдают другие. Но плевать на других. От этого страдаешь ты. Я гладил Дотторе по волосам, по плечам, спине. Я чувствовал, как он дрожит. — Я хочу, чтобы ты остался со мной. Остался навсегда. — я говорил негромко, шепотом. Дотторе молчал, — Я люблю тебя. — сказал ещё тише. Дотторе кивнул. Я не понимаю, как это произошло. Просто… Слова вырвались сами и меня никто не исправил. «Ты»… — Ты ведь знаешь, что я не смогу. — прошептал он в ответ. — Ты сам знаешь… Теперь это небезопасно. Оно и до этого так было, но я был наивным придурком, который верил, что всё обойдется. — Зандик это… — Моё настоящее имя, да. Даже здесь я врал тебе и всем остальным, кто знал меня. Но это не важно. — сказал он. — Иль Дотторе мне пришлось стать. Так было надо. Иначе бы меня убили. Поверь, я тоже этого не хотел. Я молчал. — Мне пришлось сделать это. — он отстранился и посмотрел мне в глаза. — И я сделал. Прости. Это было давно. Теперь я просто Зандик. Ничтожество, — губы дернулись в нервной улыбке. В его глазах стояли слезы. Он плакал. Я видел его слезы так редко, но всегда, абсолютно всегда, они так или иначе были связаны с Фатуи. И сейчас… Он просто хотел чтобы я знал. Его уже ничего не удерживало. Но… Что-то внутри не давало мне покоя. Что-то… Неправильное. Нелогичное. Как будто я должен был что-то сделать. Просто обязан был. Мы смотрели друг на друга. Молча. Я не знал что сказать. Я понимал, что все это правда. И от этого осознания было еще больнее. Рука Зандика медленно потянулась к моей щеке. Погладила. Я слышал как он вздохнул. Слышал как часто задышал. Он убрал руку, закрыл глаза и снова заплакал. В этот раз, я не смог сдержать себя. Слезы сами потекли из моих глаз. Я обнял его и прижал к себе. Не помню, сколько времени мы так простояли. Просто стояли и молчали. — Я люблю тебя, — наконец тихо произнес он. — И я тебя. Очень.***
Казалось, будто всё вернулось в норму уже спустя несколько часов. Мы пересеклись несколько раз, перекидываясь буквально парой отрешенных реплик, но что-то не давало мне покоя. Действительно, Альбедо, что же?! Состояние Доттор- Зандика меня настораживало. Он сильно изменился за последнее время и я могу его понять. Забавно… Остальное меня ничуть не удивляло. Человек, с которым я, можно сказать, встречаюсь даже не сказал мне своё настоящее имя; я так резко перешёл на «ты», даже не спросив у него. Страницы книги быстро сменялись, но я не мог уловить смысла ни единого слова. Зачем я это делаю? Хочу отвлечься. Но помогает ли оно? Нет. Хочется просто заглушить шум мыслей в голове хоть на пару минут. Шуршание куртки, поворот ключа, эхо шагов в пустом темном подъезде и, наконец, январский холод возвращает меня в реальность. На город медленно, прячась за синеватой дымкой, опускались сумерки. Снег, как обычно, противно скрипел и лип к ботинкам, но мне было плевать. Я машинально достал ту самую коробочку, которую До- Зандик просил выкинуть. Да уж… Пока он приближает неизбежное, я бегу от самого себя. Зажигалка чиркает и вот, я снова делаю то, что мне запрещают. Сигаретный дым такой противный, но от него становится легче. Внутри я все равно такой же противный как этот дым… Когда-нибудь я разберусь во всём и со всем, а пока продолжу убегать. Жалкий! Жалкий придурок! Пока люди рискуют жизнью, ты не можешь справиться с какими-то пустяками! Хочешь знать, кто действительно ничтожен? Ты. Да, именно. Такие как ты не достойны жить. Что ты вообще сделал за всё время своего существования? Только портил всё… Мысли… Бесконечный поток этих пугающих мыслей. Они скребутся в голове, словно маленькие тараканы, заползая в самые темные углы. Они слишком громкие, чтобы их можно было заглушить. Ничего не помогает. Я тушу окурок о ладонь, морщась от боли. Так надо. Ты заслужил, Альбедо. Всё плохое, что происходит сейчас, — твоя вина.***
— Кто это сделал? — Дотторе смотрит на мои ладони, на которых видны несколько красных отметин. — Никто. Буквально никто. Я и есть никто. — Альбедо. — он строго посмотрел мне прямо в глаза, — Зачем? Ты ведь помнишь, что я говорил. Оно тебе не нужно. — Не знаю. Не обращайте внимания. Всё нормально. — отмахнулся я, но Доттор- Зандик, останавливает меня, взяв за запястье. — Альбедо, прости за то, что произошло сегодня. Я сам не ожидал, что меня настолько всё это заденет. — За… За что вы извиняетесь? — За то, что веду себя как тряпка всё то время, пока ты живёшь тут. Я должен оставаться сильным, но безразличия не хватает надолго… — Невозможно постоянно быть сильным. Я слышал весь ваш разговор утром и… Это сломает любого. — я осторожно перехватил его руку и поднес к своим губам, — Я люблю вас любым. Я поцеловал его пальцы, а потом сжал их в своих, и мы оба улыбнулись. — Ты должен понимать, как это всё опасно. — Зандик нервно поджал губы. — Понимаю. Но это не значит, что я просто уйду сейчас или что-то в этом роде. — я накрыл его губы своими и он не смог противиться. Он целовал меня жадно, словно не мог напиться моими губами. Его руки скользили по моей спине, а я наслаждался каждым прикосновением, каждым взглядом, каждым жестом. — Чертовски опрометчиво. — подметил Дотт- Зандик, но я заставил его замолчать, вновь припав к его губам. Теплые руки пробираются ко мне под толстовку. Я растворяюсь в его касаниях и голосе. Кожа словно плавится от чужого дыхания. — Зандик… — имя вырывается с тихим стоном. Я не понял, почему это вообще произошло. Всё это так неправильно, но так… Ново и по-своему прекрасно. — Ты не можешь быть таким, — шепчу я, и он обнимает меня крепче, приникая губами к шее. От этого я не могу пошевелиться, не могу отстраниться. Его губы скользят вниз, а руки продолжают сжимать бока. Я чувствую, как по телу разливается тепло. Нежное, жаркое, пьянящее. И я… Я выгибаюсь, прижимаясь спиной к его груди. Он такой тёплый… Обнимает меня крепко-крепко, так, что становится трудно дышать. Губы касаются моего лица, шеи, груди, живота… Он нежен и осторожен, он боится спугнуть меня. В его руках я чувствую себя таким слабым, таким беспомощным. Хочется прижаться к нему, раствориться в нём.