Свой человек.

Новая неделя для Сюмина начинается с адской головной боли и бессмысленного обещания о вечной трезвости, которые смешат Бекхена, хотя и ему приходится нелегко. Первая пара в университете оказывается безжалостно пропущенной, а на второй – Сюмину кажется, что его вот-вот вывернет от реальности, потому что к общей слабости прибавилась и легкая, почти привычная дрожь, которая охватывает его тело в присутствии Криса. Он, даже не поднимая головы, знает или даже чувствует, что чужой взгляд иногда скользит по его спине и буравит где-то между его лопатками, но у Сюмина почти нет сил на раздражение, все уходит на то, чтобы хоть немного утихомирить беснующуюся пульсацию между висков. К концу третьей пары перед ним из ниоткуда возникает Сехун, и в глазах начинает рябить от обилия красок, а от его сочувствующего взгляда становится совсем нехорошо. Сюмин не понимает, какого черта у него такое тяжелое похмелье, никогда раньше такого с ним не происходило, более того, удивляло и состояние Бекхена, который оклемался почти спустя полчаса после пробуждения. Он болезненно морщится, когда рядом со скрипом отодвигается стул и на него садится Сехун, собираясь что-то сказать, но только невнятно мычит, или Сюмину так кажется из-за шума, который раздается за его спиной, где парочка придурковатых студентов выясняет отношения, он морщится еще сильнее, но сосредоточиться на голосе младшего все равно не удается. – Ну что за дегенераты, мать твою, заткнитесь! – вскипает он, даже не поворачиваясь, и в кафетерии наступает долгожданная тишина, нарушаемая только звуками приближающихся шагов. – Хён, – тихо лепечет Сехун, и Сюмин прищуривает один глаз, глядя на него. – Это Лухан. Ему приходится приподнять тяжелеющую с каждым мгновением голову, чтобы посмотреть, кого ему представляют. – Олень? – он видит перед собой уже знакомого блондина и на секунду даже забывает про головную боль, а потом его взгляд соскальзывает на цепкую ручонку Сехуна в ладони этого самого Лухана. – Лу… Лухан, он это… Как бы это… – Сехун слишком заметно нервничает, ярко краснеет и вообще начинает безбожно заикаться, и Сюмин с внутренней улыбкой замечает, как блондин целует разноцветную макушку и улыбается, беря инициативу на себя. – Я его альфа, – он опускает обе ладони на тонкие плечики парня и довольно щурится. – Я не знал, что ты его хён, но надеюсь, тот инцидент не станет твоим худшим впечатлением обо мне. – Если вы не исчезните сейчас… – Сюмин не договаривает, стискивая ноющие виски, потому что их простреливает боль, которая почти сразу же стихает, и он недовольно вздыхает, почувствовав холодные ладошки Сехуна на своих руках. – Хён, спасибо. Сюмин только фыркает в ответ, несколько секунд смотрит на удаляющуюся держащуюся за ручки парочку и чувствует, как голову опять наполняет боль. Кажется, теперь ему точно пора домой. Он коротко прощается с Бекхеном и матерится, когда тот придирчиво ощупывает его лоб, прежде чем отпустить. Сюмин даже успевает позлиться на пустующую парковку, ведь он почти привык прощаться с Крисом, но опомнившись, он тут же заряжает себе мысленную оплеуху и с чистой совестью едет домой, чтобы проспать по крайней мере, до следующего утра, надеясь, что у организма прекратится эта внезапная истерика, но во вторник у него начинается новая. Проклятая течка напоминает о себе практически на неделю раньше прогнозируемой календарем даты, что совершенно не удивляет Сюмина, он и так балансировал на грани сумасшествия с тех пор как появился этот проклятый альфа. Но тем не менее он и не думал, что все будет гораздо хуже, чем обычно. Сюмин подтягивает колени к животу и тихо стонет, пытаясь дотянуться до айфона, чтобы набрать сообщение Бекхену. Он всегда так поступал, потому что предпочитал проводить это неблагоприятное время дома, чтобы лишний раз не мучиться. Обычно это адское состояние длилось почти неделю, а потом Сюмин быстро приходил в норму, закидываясь витаминами, реабилитировался в глазах преподавателей, не без помощи лучшего друга, конечно. Бекхен тут же отзвонился, как только Сюмину удалось отправить сообщение, и пообещал приехать после занятий. Его общество приносило некоторое облегчение, забота друга придавала ему сил и помогала справляться с давящей на разум ненавистью ко всему живому, которая обострялась в период течки. За все время их непродолжительной дружбы он уже слишком сильно привык утыкаться в плечо друга, позволяя себе требовать от того поддержки. И Бекхен окружал его бескорыстной заботой, часто вслух удивляясь самому себе, ведь до знакомства с Сюмином он был тем еще эгоистичным засранцем, а теперь в шутку называл его потерянным братишкой, к которому так привязался, словно он действительно был ему родным человеком. Сюмину показалось, что уже вечер, когда он проснулся от входящего звонка и приподнялся на постели, думая, что это Бекхен, обычно он всегда звонит, когда находится в паре кварталов от него, чтобы спросить, не нужно ли ему чего в магазине, но на часах было всего два часа дня, а номер, появившийся на дисплее, был ему не знаком, и он решил не отвечать, хотя в последний момент передумал. – Слушаю, – хрипло буркнул он, прижимая айфон к уху, завалился на подушку, хотя тут же нервно подскочил. – Спускайся вниз, – это был голос Криса, и Сюмин едва не застонал от того, насколько жестко он прозвучал, но быстро пришел в себя. – Ты… что?.. – он зажмурился, растирая вспотевшей ладонью лоб, не в состоянии сформулировать вопрос, жар, приливший к низу живота с новой силой от одного только голоса альфы, просто сжигал разумные мысли. – Оденься и спустись вниз, – почти прорычал парень. – Иначе я поднимусь. – Нет… Нет-нет, – забормотал Сюмин в панике, скидывая одеяло, он швырнул за ним и обе подушки с постели, схватил первую попавшуюся футболку и натянул штаны, морщась и постанывая от причиняемых тканью неудобств. Он даже не задумывался, почему идет на поводу у чужого человека и куда сейчас его повезут, но почему-то безоговорочно верил в собственную безопасность, не говоря уже о том, что все лучше того, что может произойти, если Крис окажется в его квартире, насквозь пропахшей течной омегой. Сюмин вышел из квартиры на ватных ногах и едва не свалился в лифте, когда открылись дверцы и он увидел Криса около консьержа. Его пробило крупной дрожью, когда тот приблизился и заглянул в глаза невыносимым, чернеющим взглядом. – Как ты себя чувствуешь? – хриплый голос едва доносился до его сознания, но Сюмин не был бы собой без саркастичной ухмылки. – Охуительно, – скривился он и чуть не потерял равновесие, потому что Крис внезапно обхватил его за шею, словно на секунду потерял самообладание, прижался щекой к влажному виску и шумно вдохнул, опаляя выдохом покрасневшее ушко. У Сюмина и без того подкашивались колени, а теперь он вообще едва стоял, окутанный запахом горячего возбужденного альфы. Крис вздохнул еще раз и, крепко обхватив рукой тонкую талию, быстро повел его к выходу, где он припарковал машину. Он усадил его на пассажирское сидение и заботливо пристегнул ремень, скользнув взглядом по прикрытым векам, а потом уселся за руль и сорвался с места. Сюмину было почти наплевать, куда он его везет, спрашивать он не хотел, да и вообще подумывал о том, что неплохо было бы выброситься из машины на полном ходу. Поясница неимоверно ныла, а задница горела почти адским пламенем, и присутствие альфы только ухудшало состояние. Сюмину казалось, что по его венам течет раскаленный свинец, наполняя его тело нестерпимым жаром, он уже почти свернулся калачиком на сидении и зажал между бедер обе ладони, неосознанно потирая колени друг о друга, ища хоть какое-то облегчение. Не замечая встревоженных взглядов Криса, он скрипел зубами, проклиная себя за проявленную тупость, от чего готов был шарахнуться об лобовик башкой, лишь бы все закончилось. Ему было невыносимо душно, хотя потоки прохладного воздуха из кондиционера почти не переставая обдували трясущееся в агонии тело. Сквозь тонированное стекло он рассеянно заметил, как городской пейзаж сменился плотными зарослями деревьев. И в голове мелькнула мысль, что он может подышать… – Не могу… – сиплый выдох вырвался из груди, ему показалось, что его сейчас вывернет наизнанку. – Останови… Машина съехала на обочину, ближе к деревьям, и Сюмин открыл свою дверь и зажмурился, неловко пытаясь отстегнуть ремень безопасности, его руки столкнулись с руками Криса, и он едва не взвыл, прижимая свои дрожащие ладони к груди, будто обжегся. – Минсок. Сюмин вздрогнул, услышав свое имя, и сильнее зажмурился, только бы не видеть Криса и сосредоточиться на чем-то другом, но когда тот позвал его во второй раз, сдался. Ему вообще выть хотелось и от того, что он сейчас не на его месте, однако когда он посмотрел на блондина, ему действительно стало не по себе. Он никогда раньше не замечал, чтоб на него так смотрели, а Крис будто задался целью сжечь его заживо одним взглядом. Сюмин растерянно скользнул глазами по напряженным вздувшимся на руках венам, и понял, что блондин держится из последних сил, лишь бы довезти его куда он там хотел. И это незнакомое чувство собственной непонятно откуда взявшейся робости перед альфой, словно он жертва перед хищником… неужели он уже начал бредить? Сюмин даже захлопнул дверь со своей стороны, думая, что теперь они точно доедут, но очередную волну жара, лавиной спускающуюся к низу живота, Минсок все-таки не вытерпел и чертыхнулся тихим хныкающим голосом, ударяясь затылком о сидение. У него просто не осталось сил на все это. Он смутно услышал, как Крис выматерился, а потом легко поддался движению сильных рук и скоро оказался на бедрах блондина, сразу же жадно прилипая к горячим губам парня. Сюмин выдохнул горячий стон, как только широкие ладони с нажимом прошлись по его спине, и инстинктивно выгнулся, избавляясь от панических мыслей в голове, успокаивая себя тем, что это происходит лишь единожды. Он даже поражается своей гибкости в тесном салоне автомобиля, когда Крис без особого труда оставляет его абсолютно голым и сидящим на своих бедрах. От этой возни и пережитых мучений Сюмин вспотел, и рыжие волосы теперь прилипли ко лбу и вискам аккуратными прядками, которые он раздраженно пытается смахнуть. Он неудобно выгибается, потому что тело почти ломает от возбуждения, и сам тянется за прикосновениями, а потом снова обращает свое внимание на рубашку Криса, расстегивая мелкие пуговки. Пальцы постоянно соскальзывают, потому что чужие горячие ладони мнут ягодицы, а длинные пальцы совершенно бесстыдным образом без предупреждения проскальзывают внутрь разгоряченного тела, и из груди Минсока вырывается первый судорожный стон. Он едва успевает распахнуть рубашку на чужой груди, чтобы уткнуться в нее лбом, и снова протяжно стонет, глубоко вдыхая чужой запах, и беспомощно хрипит, потому что Крис жарко дышит ему в шею, засасывая влажную кожу, оставляя горящие следы, а его пальцы дразнят, задевая такую чувствительную сейчас простату. Между бедер все кажется мокрым, скользким и зудящим, и каждое движение дается с трудом, Сюмин тщетно дергает вспотевшими трясущимися пальцами пряжку чужого ремня, пока блондин не останавливает его. – Приподнимись, – Сюмин едва слышит хриплый шепот, но хватается за плечи Криса, подчиняясь, немного приподнимается на дрожащих коленях и жалобно всхлипывает, сжимая находящиеся внутри длинные пальцы. Он жмурится, потому что Крис не медлит, расправляется со своими брюками на раз, и осторожно опускает его на свой член, и от первого же движения твердой горячей плоти внутри мир Сюмина рассыпается мириадами искр, а из груди вырывается полный отчаяния гортанный стон. Сюмин почти не соображает, когда первый раз качает бедрами, он громко стонет, жмурится, хватаясь за чужие плечи. Ему кажется, что он задыхается от каждого движения твердого члена внутри него, почти прилипает к горячему телу Криса, судорожно хватается за него, впиваясь ноготками в светлую кожу, боясь потеряться в ощущениях этой заполненности. Сюмин надрывно ругается, его стоны превращаются в один сплошной жалобный скулеж, как только бедра Криса начинают жить собственной ритмичной жизнью, вгоняя твердый член в его задницу почти по самое основание. Он уже весь трясется, каждый глубокий толчок в тело только усиливает эту лихорадку и затмевает сознание. Он почти не соображает, ощущая жалящие поцелуи на шее, и даже когда его рот запечатывают мокрым поцелуем, только отзывается новым стоном, путаясь пальцами в светлых волосах, и даже сильные руки не удерживают его на краю пропасти, в которую он срывается, сжимаясь от головокружительных ощущений, и тонет в плотной-плотной темноте. Сюмин приходит в себя и не сразу понимает, где находится, пока не открывает глаза. Первое, что бросается ему в глаза, – голый торс Криса, сидящего за рулем, он даже засматривается на крепкое подтянутое тело, кожа которого наощупь слишком горячая, и натыкаясь взглядом на ярко красные царапины на груди и плечах, он шумно сглатывает, стараясь отвести глаза, и пытается сесть удобнее на пассажирском сидении, тем самым привлекая к себе внимание. – Проснулся? – блондин улыбается уголком губ, расслабленно и нежно, как кажется самому Сюмину, и он почти улыбается в ответ, но сразу же облизывает припухшие губы и хмурится. – Куда мы едем? – его голос хриплый и тихий, горло непривычно саднит, будто он орал, не переставая, несколько часов подряд, и думая об этом, Сюмин неумолимо краснеет, опрометчиво сжимая колени, а от проснувшихся ощущений ниже поясницы, его и вовсе заливает алой краской и закладывает уши так, что он едва слышит ответ. – Ко мне. Сюмин неосознанно кивает, хотя пока еще не хочет понимать, что происходит и, пытаясь расслабиться, наконец обращает внимание на собственное до сих пор тихо гудящее тело. На его плечах рубашка Криса, застегнутая всего на пару нижних пуговиц, и больше ничего, а она едва прикрывает бледные бедра, на нежной коже которых уже расцвели красноватые пятна от пальцев блондина. Сюмину становится душно от этих мыслей, и он отмахивается от них, натягивая полы рубашки, стараясь прикрыться больше, и вздрагивает, когда Крис отвлекается от дороги, чтобы прикоснуться к его коленке, трогательно выглядывающей из-под его рубашки. – Не думай сейчас об этом, – его голос действует на Сюмина успокаивающе, и он послушно прикрывает глаза. Он действительно слишком вымотан и к тому же ничего сейчас не хочет знать, поэтому снова засыпает, откинувшись на сидение, и когда кажется, что он почти просыпается, то сквозь сон чувствует себя на чужих руках. Ему слышатся какие-то голоса, которые быстро перебивает шепот Криса, а потом они, кажется, поднимаются по лестнице.