Сезон цветения вишни

      Молодой человек неохотно открывает свои золотистые глаза, хмурясь, когда кто-то пытается его, как будто, ударить по лицу. Парниша несколько секунд собирается с мыслями, пытаясь понять, где он находится, но в голове почему-то так пусто, а вот на душе кошки скребутся.       — Что?       Казутора осматривается, замечая то, что он находится в каком-то странном поле. Оранжевые лилии заполонили все пространство вокруг. Солнца совсем не видно, лишь ясное голубое небо без единого облака. Ханемия делает шаг в сторону, подмечая, что любое движение отражается невыносимой болью во всем теле, заставляя его сцепить зубы от этой непонятно откуда взявшейся слабости и недомогания.       Кругом нет ни единой живой души, лишь он один в странном месте, которое, кажется, на первый взгляд, бесконечным. Альфа кричит, зовя кого-то, хоть он и понятие не имеет, кого. Кричит, срывая голос, ощущая, как начинает саднить бедное горло. Однако, никто не откликается на его зов. Давящая тишина слишком напрягает, а странные лилии, как будто, начинаю расти на самом юноше, собираясь полностью поглотить его.       — Есть ли здесь хоть кто-то? — шепчет еле слышно мальчишка, стряхивая со своей одежды оранжевого цвета цветы, — Хоть кто-то.        Ответом ему служит лишь ледяной ветер, который заставляет все тело покрыться мурашками.       — Ты…       Ханемия резко разворачивается назад, встречаясь с силуэтом человека, которого он явно не ожидал увидеть.       — Ч-чифую?       Человек или же существо, отдаленно напоминающее заместителя первого отряда, подходит слишком медленно, но все ближе к стоящему. Казутора всем своим естеством ощущает, как его сердце начинает невыносимо биться в груди, а руки слегка трясутся. Сущность нещадно бьется внутри, пытаясь вырваться наружу, громко взвывая и, как побитый песик, жалобно скуля.       У парня ощущение, как будто, кто-то сканирует его надменным взглядом, медленно, но уверенно, отрывая одну часть души, а после берется за вторую, лишь после этого переходя на пылающее сердце. Становится не по себе.       Внутри образовывается странная пустота.       Время, как будто, больше не существовало. Нет ни будущего, ни прошло, а уж тем более нынешнего. Есть лишь он и этот силуэт.       — Как ты мог? — Мацуно подходит ближе, смотря своими пустыми, когда-то яркими, голубыми глазами на Ханемию, — Ты использовал меня, как последнюю шлюху, а еще и оставил после себя свое мелкое отродье, — омега криво улыбается, — Ты серьезно думаешь, что я буду воспитывать ребенка от убийцы? — раздается громкий и немного истерический смех, — Ты настолько идиот, что не понимаешь, что мне это не нужно?       Казутора открывает свой рот, собираясь что-то сказать, но, спустя минуту понимает, что он не может произнести ни единого слова. Альфа резко падает на колени, хватаясь за горло, начиная сильно кашлять. Его трясучие руки хватаются за голову, а по лицу стекают прозрачные слезы.       Оранжевые лилии резко сменяются черными розами, небо, вместо простого и светло-голубого, становится темным, как во время сильной грозы. Ветер нещадно бьет по телу.       — Я ненавижу тебя! — восклицает Чифую, — Ненавижу!       Руки, как и ноги, мальчишки оплетают стебли с острыми, как настоящая сталь, шипами. Они болезненно давят на все тело, казалось, еще немного и проткнут насквозь.       — Почему ты никак не умрешь, а, Казутора? — Ханемию жестоко хватают за волосы, поднимая его личико вверх, — Ты такой мерзкий. Как я вообще мог с тобой переспать?       — Чифую, — тихо шепчет парень, прикусывая свою нижнюю губу и болезненно смотря на юношу.       — Ты самый ужасный человек в мире, — его отталкивают куда-то назад, а после чужая нога наступает на грудь, болезненно надавливая на легкие, — Я не хочу тебя знать! Я не хочу иметь от тебя ребенка! Ты мне отвратителен, Казутора Ханемия!       — Чифую, послушай!       — Умри, Казутора! — безумно улыбается Чифую, наклоняясь к чужому лицу и шепча прямо в губы, — Сдохни, наконец-то!       Казутора в ужасе смотрит на леденящие и ничего не выражающие голубые глаза, которые могли, казалось, заморозить человека навеки вечные. Весь вид омеги так и показывал то, что альфа ему неприятен и само его существование портить остальным жизнь.       Мальчишка сглатывает тяжелый ком в горле.       — Сдохни.       Ханемия резко подрывается с кровати, ощущая, как быстро бьется его бешеное сердце, а дыхание сбитое и обрывистое. По виску скатывается капля пота, а с глаз текут слезы. Он неуверенно смотрит по сторонам, замечая, что находится, все также, в тюрьме.       — Это, — парень касается неуверенно своего горла, — Был лишь сон?       Альфа падает обратно на кровать, закрывая рукой глаза и тихо смеётся, не сдерживая слез.       — Это был сон.       Казутора громко вздыхает, когда ему вручают новое письмо от лучшего друга. Ханемия не спешит его открывать, задумчиво рассматривая свою камеру и теребя бедное письмо в своих руках, прикусывая губы. Стоит ли говорить, что он боится читать содержимое? Пожалуй, он чувствует себя просто отвратительно, мягко выражаясь. Особенно, когда во снах начал появляться милый образ такого невинного Чифую, который звал с собой, а после пытался убить и винил во всех греха его, Казутору.       Впрочем, заслужено.       Странные сны начали преследовать бедного юнца на протяжении двух недель, после первого полученного письма от Баджи. Молодой человек списывает все на свое состояние, но, эти сны не дают ему нормально жить.       Хах, возможно, Мацуно таким способом пытается показать ему, что от этого всего не сбежать?       Ханемия громко вздыхает, открывая письмо и вытягивая оттуда лист бумаги, замечая, что помимо него так еще было несколько фотографий. Решив, посмотреть их немного позже, парниша принимается за чтение.        «Хеллоу, май бест френдли! Не знаю, так написал или нет, впрочем, неважно. Как и обещал, я сделал несколько снимков, наслаждайся!       И так, с чего бы начать? Бля, знаешь, я даже не знаю. Вроде бы и есть моменты, которые хочется рассказать, но не можешь нормально описать. Все же, расписывать все это не в моем стиле. Тебе ли не знать. Однако, начну с главного.       Казутора, слушай, а ты мне место в тюрьме не подготовишь?»       Брови заключенного непроизвольно поднимаются вверх.       Простите, что?       Возможно, Казутора слепой и не так прочитал?        «Нет, никого убивать я не собираюсь, просто мне страшно, а где спрятаться я уже не знаю! Тюрьма неплохой вариант, так-то. Да, Казутора, я боюсь. Прикинь, я тоже могу бояться, как и другие люди, и нет, это не моя мама. Знаешь, моя мамочка это, пожалуй, самый лучший человек в мире и ее бояться просто грех. Так, что там у меня за страх? Я боюсь беременных омег, оказывается.»       Ханемия тихо прыскает на такое заявление.        «Прикинь, Чифую в два часа ночи заполз в мою квартиру (у него есть ключи от нашего дома), залез в мою кровать и начал жестоко будить. Он на меня даже книжку уронил, лишь бы я открыл глаза! Если верить его словам, это было не специально и, вообще, рука соскользнула. Но я видел его взгляд! Этот взгляд голодного зверя, когда ему не дали желаемого. Блядь, я тогда чуть не описался, мне реально стало страшно.»       Казутора тихо посмеивается, представляя подобную картину.       Как бы он хотел принимать участие в подобном, а не гнить в тюрьме за свои деяния.       Возможно, будь он на свободе, альфа смог бы добиться прощение омеги и сделать его, хоть немного, счастливее. А могут ли убийцы делать кого-то счастливыми или же их предназначение лишь в том, чтобы приносить всем беды и несчастье?       Вот бы узнать ответ на этот вопрос.       Знаете, даже, если бы Чифую не согласился на никакие отношения с молодым человеком, мальчишка бы отпустил его. Держать рядом с собой того, кто тебя не любит и призирает, теша себя надеждой, что со временем все поменяется, довольно глупо.        «Интересно, может это считать, как покушение на убийство? Так вот, я еще не полностью проснувшийся, смотрю на это беременное чудо, а он мне такой на полном серьезе заявляет: «Баджи-сан, пошли учить английский». Я, встаю в два часа ночи, и иду учить этот чертов английский, который мне никуда не вписывается. И, вообще, какого черта на английском Япония называется джапани? Это типа намек на то, что мы находимся в жопе, или что?       Пожалуйста, не спрашивай, как мы с английского перешли на обсуждение эмбрионов динозавра. Я сам ахуел.»       — Эмбрионы динозавра? — округляет свои глаза парниша, — Боже, Баджи, какая же у тебя интересная жизнь.       А ведь такая же могла быть и у него.        «Знаешь, походу Чифую меня совсем не любит. Он заставил бедного меня таскать Доракена на руках, а он, между прочим, не пушинка! Почему я вообще его слушаю? Ах, точно, потому что Чифую меня может огреть сковородкой или любым предметом, который просто попадется под руку. А еще есть вероятность получить с вертухи от Майки и словить фирменный удар Доракена.»       Парень прищуривается, пытаясь понять, что написано в следующей строчке. Кажется, Кейске пытался это зачеркнуть, но у него плохо получилось.       Осталось разобраться, что это все значит.       Почему, спросите вы, разобраться? Да тут ведь была еще загвоздка в том, что почерк Баджи — это непонятное творение в мире, которое даже, пожалуй, ученые не разберут.        «Казутора, меня держат в плену. Спасай.»       — Фу, напугал! — фыркает Ханемия, слегка хмурясь, — Я уже думал, что что-то случилось.        «Слушай, а может ты как-то с тюрьмы сбежишь? Ну, типа, как в фильмах знаешь, да?»       Молодой человек закатывает глаза, устало покачивая головой.       Такое ощущение, что сбежать с тюрьмы проще простого и никаких последствий после этого уже не будет.       Хах, как наивно.        «Кстати, Казутора, а кого бы ты хотел сделать крестным вашего с Чифую ребенка? Ибо Чифую хочет, чтобы Такемичи (Ты его хоть помнишь? Это тот тип, что за Чифую бегал и которого ты привел в Вальхаллу, чтобы он… Ну, ты понял) был крёстным отцом малыша. Майки тоже желает подобного, заверяя, что будет лучшим из всех. Хотя, я бы ему ребенка не доверил. Сам подумай, оставить дите с дитем, боже упаси. Если бы я выбирал, то, пожалуй, сделал бы крёстным Мицую. А что? Он ответственный и у него опыта побольше с детьми будет чем в остальных. Ну, а если серьезно… Почти вся верхушка Тосвы хочет быть крестным. Чё делать-то?!»       — Ты точно будешь замечательным крёстным, Баджи, — улыбается краешкам рта мальчишка, прикрывая устало глаза, — А еще лучшим будешь отцом, в отличии от меня.        «Кстати, мы скоро узнаем пол ребенка! Как думаешь, кто будет? Многие уверенные, что будет мальчик, я тоже так думаю. А ты кого хочешь? Чифую же говорит, что ему без разницы, лишь бы малыш был здоровым. С этим я, конечно, согласен, но, все равно, любопытно-то как! Мальчик или девочка. Это киндер-сюрприз, какой-то или рулетка. А еще мне до чертиков интересно, на кого же ваш ребёнок будет похожим! Что думаешь?»       Казутора прикусывает губу, размышляя о том, что он будет рад лишь от той новости, что Чифую не убьет их ребенка. Впрочем, если верить словам Кейске, тот и не собирался на подобное. Мальчик или девочка? А есть ли разница?       Хотя, честно говоря, Ханемия очень хочет девочку. Маленькую, милую принцессу, похожая на Чифую, как две капли воды, которую можно было бы взять на ручки и потискать. Его доченька, которая бы с радостью встречала его каждый раз дома и рассказывала бы обо всем на свете. Маленькая папина радость, которая бы одаривала своей замечательной улыбкой этот мир. Малы…       Кажется, Казутора слишком замечтался.        «Я обязательно напишу тебе, как только узнаем пол! А, если получится, сделаем снимок узи и отправим тебе! Кстати, там четыре фотографии я еще положил, если что, в следующий раз положу побольше!       Мы, все также, ждем тебя, Казутора!       Не грусти и не умри там!       Твой лучший друг — Баджи Кейске.»       Альфа откладывает лист бумаги в сторону, доставая фотографии и с интересом рассматривая их. На первой были изображены все верхушки «Токийской свастики» с их заместителями. Золотистые глазки с жадностью рассматривают довольную мордашку Чифую, которого кормил Майки своим, наверное, мороженным. А по фотографии и не скажешь, что Мацуно в положении. Около омег стоит недовольный Баджи с открытым ртом, а на его плечах расположился Санзу, свешивая ножки, с бутылкой в руках, а рядом с ними находились смеющийся Мицуя и Пэян. Хаккай же встал в позу какой-то модели и смотрел прямо в объектив камеры, делая губы уточкой. Соя с Нахоей показывали пальцами друга на друга, а Мучё стоял с лицом великого мученика. Приглядевшись, парень замечает и Доракена в кустах, который сидит со слишком серьезным лицом.       Вторая фотография оказывается довольно домашней. Чифую мило улыбается и смотрит куда-то в сторону. Его волосы собраны в забавный хвостик, а в руках находится поварешка. Сам омега был одет в голубую футболку с изображением черного кота. Кажется, этот снимок сделали на кухне.       Третья же фотография оказывается довольно забавной. Чифую, сидя на коленях Кейске, показывает Такемичи кулак, а тот с испуганным выражением лица прячется за Манджиро, пока Кен недовольно косится на Ханагаки. И все это происходит в гараже Шиничиро.       Завидует ли Ханемия?       Возможно, немного.       Казутора поджимает губы смотря на последнюю фотографию спящего Чифую. Омега выглядит просто очаровательно. Золотистые волосы красиво спадали на глаза, слегка розоватые губки были приоткрыты. Было ощущение, что Мацуно специально позировал, чтобы сделать эту фотографию.       В голове мимолетно проносится лишь одна мысль.       Такой красивый.       Альфа неуверенно подносит фотографию к лицу. Прикрывает глаза и целует снимок на котором изображен мальчишка.       — Прости меня.       По лицу вновь скатываются слезы.