Like We're Living in a Fairytale || Как Будто Мы Живём в Сказке

      Главным в бытие шпионом было то, что большинство людей ошибочно считали это высоко рискованной, удивительно сложной работой, для который требовались годы и годы тренировок, природный талант в изобилии и готовность стать залогом в том случае, если всё пойдёт ужасающе плохо.       То, в чём ошибались люди, когда речь заходила о Кларинсе, была мысль, что все внутри королевства были лояльными к короне, вера, что в их системе безопасности никогда не могло появиться подобной опасности. Эта склонность предполагать патриотизм каждого было приличной того, что собеседования в королевскую стражу были нестрогими. Потому что никто не предаст королевство, которое хорошо относилось к собственным субъектам, верно?       Комбинирование этих двух ошибок вело к ясному заключению, результату коварной ухмылки, потиранию ладоней и куче слегка-сманипулированых доказательств против Рико Морияма, которые анонимно подбросили на стол капитану королевской стражи.       Когда шпион находился на безопасным расстоянии, он сел писать письмо. На рассвете он отправит его с лошадью. ***       Хорошие новости: Эндрю умудрился вытащить колышек для палатки из своего кармана и успешно освободил себя и Нила от верёвок.       Плохие новости: дверь была заперта. Когда Нил пнул её, его наградой стал глухой стук тяжёлого засова с другой стороны деревянной двери, который был прилежно закреплён, так что сломать его было нельзя. Когда Эндрю со всеми своими полтора метрами ярости и мышц не смог выбить её, они пришли к умозаключению, что на данный момент они могли только ждать и не более.       Так что они устроились и стали ждать.       Они нашли пустую, побитую консервную банку и умудрились зажечь в ней огонь с помощью стопки бумажек, которую Нил вытряхнул из своего кармана (вместе с рецептом, который он, по-видимому, не заметил, спрятав в рукав), и коробки спичек Эндрю. Они сидели на полу над маленькими язычками пламени, ютясь ближе к банке со стоическими выражениями лиц и такими же позами.       В этот день Нил открыл для себя, что сосал в камень-ножницы-бумага.       — О, ради всего святого, — пробормотал он, когда его ножницы в очередной раз встретили свою несвоевременную кончину, любезный камень Эндрю и хитроумную улыбку. В свете от дрожащего пламени черты его лица заострились, он выглядел как маленький демон с насмешливой и злостной ухмылкой. Хоть раз гневный взгляд Нила почти выглядел угрожающим.       — Прекрати использовать ножницы, — произнёс Эндрю, тряся рукой так, как если бы игра была каким-то физическим заданием. Нил хрустнул костяшками.       — Каждый раз ты говоришь мне это и ожидаешь, что я сделаю это, — сказал он. — Так что логично, что я использую бумагу или ножницы вместо камня. Что означает, что для меня безопаснее выбросить ножницы.       — Поэтому я и продолжаю делать это, — ответил Эндрю. — Раз я знаю, что ты подумаешь это, я выброшу противоположное того, что ты выбросишь ты.       — Ты имеешь в виду противоположное противоположного того, что ты думаешь, я сделаю, — сказал Нил. Эндрю уставился на него пустым взглядом, который заставил Нила испустить вдох и уронить свою голову. Его волосы, что выросли в дикую, короткую бахраму, спадали на его лоб, выглядя словно огонь в свете свечи. Они потеряли всю элегантность, которую Эндрю соорудил ему перед балом.       Те часы до бала были намного легче. Жизнь выглядела проще – Аарон не женился; они не были пленниками сумасшедших пиратов; они не были травмированы ошалелыми зайцами или, в случае Нила, опустошены своей неумелостью в камень-ножницы-бумага. Кто бы мог подумать? Особенно учитывая, что Нил был так хорош с садовыми инструментами.       Он упёрся рукавами в пол, сочтя нужным взять перерыв от уничтожающего чувства провала в игре. Число разочарований, которое мог принять один человек, было ограничено. Даже если он привык к ним.       — Итак, как ты думаешь, как долго нас будут держать здесь?       — До тех пор пока мы не достигнем страны, о которой никогда не слыхали, — произнёс Эндрю.       — Хотя я довольно хорош в географии.       Бровь Эндрю взлетела, выражение его лица была сухим.       — Хорош?       Нил решительным образом кивнул.       — Я запомнил карту мира. Или, на худой конец, ту, что была точной, когда мне было одиннадцать.       Эндрю наклонил голову в сторону, обдумывая его слова.       — Те пираты тогда должны открыть новый континент.       — В итоге ты говоришь, что мы обречены.       Эндрю прогудел, он не выглядел очень обеспокоенным этим. Времени, которое они провели здесь, было вполне достаточно для их успокоения, так что на данный момент им было просто скучно. Какой сейчас день? Какая сейчас погода? Единственными константами были покачивание корабля и звук волн, ударяющихся о борта; один раз они пришвартовались.       И, боже, становилось ли внутри душнее?       Они провели ещё кучу неназванного времени в компании друг друга. Они забросили камень-ножницы-бумага в пользу трюков с ножами, которые Эндрю выполнял колышком от палатки. Они говорили на тихих, почти не слышимых тонах о чём-нибудь и всём – Эндрю рассказывал истории о своём детстве во дворце, Нил делился трагедиями своего прошлого из времени бегов от отца, – когда услышали низкий гул голосов снаружи.       Она затихли, обострили свои чувства, дабы услышать разговор.       — Идут по нашим следам, говоришь? — Произнёс пират с низким голосом.       — Ещё нет, но Кэп говорит, что скоро будут, — ответил другой, его голос был фальшивым. Нил предположил бы, что он боролся с пубертатом; возможно, ребёнок кого-то из пиратов. — Слухи говорят, что двор взял принца Морияма в качестве главного подозреваемого.       Нил напрягся от этого имени. Одной из его теорий была вера в то, что Рико был ответственным за их похищение, раз тот обычно был парнем, которого можно обвинять, когда что-то идёт ужасающе плохо; но те пираты говоришь о нём как о незнакомце, совсем не как о нанимателе или сообщнике.       — Что сказал Райан? — Спросил пират с низким голосом.       — В настоящее время всё чисто, — ответил другой. — Улики проросли, и они не подозревают ни его, ни правду. Они всё ещё пытаются узнать их местоположение у принца.       — Которое он не способен сказать.       — Очевидно.       — Так каков план?       Нил наклонился вперёд, жаждущий услышать, чем это обернётся. Их оставили во мраке на долгое время.       Но старый добрый смысл, видимо, охватил двух балаболов достаточно, чтобы они понизили свои голоса, так что их разговор больше не достигал подвальчик. Нил выпустил возбуждённый вздох, вновь отклонился назад, случайно опрокинул жестяную банку.       Он и Эндрю вместе застыли, пока приглушённый разговор затихал, чтобы вскоре за ним последовали шаги, которые приближались к двери.       Эндрю поднялся на ноги, держа колышек как нож и двигаясь вдоль стен. Нил подобрал жестяную банку, дабы кинуть её, если нужно будет, и отошёл от двери.       Были слышны скрежет и суматоха, пока пираты открывали засов, а затем неожиданно яркий свет ворвался в комнату, ослепляя красноволосого. Он едва видел пирата, больше тень человека со светом позади, и открыл рот, прежде чем Эндрю бросился на того пирата.       Послышались звуки потасовки, неожиданный свет и движение после довольно долгого статичного роения привёл Нила в замешательство. Он осознал чужую ладонь, схватившую его за плечо, и слепо бьющую, хруст ломающегося носа эхом разошёлся по подвалу, пока он отходил назад – нет, вперёд, – вперёд к источнику света.       Спустя множество мгновений, он и Эндрю тяжело дышали и запирали тяжёлую деревянную дверь с засовом и дощечкой. Нил споткнулся и отступил назад, пока яростный стук и крики внутри набирали обороты, и Эндрю удостоверялся, что баррикады выдержат.       — Давай выбираться из этого гадюшника, — произнёс Нил.       Они побежали вверх по лестнице навстречу палубе, залитой солнечным светом.       Если оглянуться назад, Нил считал это довольно тупым ходом, учитывая, что у них не было оружия – лишь колышек и жестяная банка, – и они были на пиратском корабле. Но что ещё они должны были делать? ***       — Мы не можем продолжить ходить вокруг да около в ожидании, пока он заговорит, доказательства или их отсутствие, — сказал Аарон, ходивший взад и вперёд по конференц-залу. Затем он резко остановился, глядя прямо на Джереми. — Он либо невероятно упрям, или подлинно ничего не знает. У нас нет времени размышлять, что из этого верно.       — Мои солдаты прочёсывают территорию, как мы и обговаривали, — заговорил Джереми, спокойно сидевший за столом. — Без каких-либо обоснованных подозреваемых, зацепок очень мало.       — Они не могли провалиться сквозь землю! — Огрызнулся Аарон. Он закрыл глаза, запустив руку в волосы несколько раз. Под его глазами были тёмные круги. — Просто. Используйте всё, что доступно. Я хочу, чтобы вы перевернули каждую кочку; выйдите в море, если нужно.       Никто не заметил, как страж у дверей с соломенными волосами напрягся.       — Если это приказ, сэр, — согласился Джереми, склонив голову. — Рано или поздно мы найдём их.       — Если они до сих пор живы, — произнёс кто-то. Аарон повернулся бросить на него взгляд холодных глаз, и страж, который говорил, съёжился. — Сэр.       — Они живы, — медленно проговорил Джереми. — Если бы кто-то хотел убить принца, они бы просили выкуп. Всё королевство знало бы.       — Но красноволосый? — Оспорил страж. — Как его зовут?       — Нил, — ответил Аарон. — Он жив. Эндрю скорее сожжёт себя на костре, чем позволит чему-нибудь случиться с ним.       Затем кто-то – посланник со свитком и лихорадочным взглядом – вломился в конференц-зал. Как только он был внутри, он остановился и упирался ладонями в колени, тяжело дыша.       — Ваше Высочество... Принц... Аарон, — произнёс он, быстро отдышавшись и выпрямился в чисто фальшивом образе хладнокровия. — Коготь Моря был замечен.       Страж у дверей, тот, что имел соломенные волосы, побледнел. Было бы подозрительно, если бы оставшаяся часть комнаты не сделала тоже самое. Глаза Джереми расширились, и он поймал взгляд Аарона, который был направлен на него и был точно таким же сбитым с толку.       А затем посланник завершил своё сообщение.       — Мы имеем причины верить, что у них может быть принц.       На комнату опустилась тишина, прежде чем она взорвалась действом.