Искусство бесполезного ниндзя

Это утро было всем утрам утро. Сегодня день начинался прекрасно, приветливо, даже немного волшебно. Солнце лениво ползло из-за горизонта, уныло, но в тоже время как-то по-своему хорошо освещая спящую Коноху. Первые лучи коснулись хмурых Хокаге, пристально наблюдающих за своей драгоценной деревней. Казалось, что пустые, мертвые глаза на миг зажглись светом жизни, однако этот миг быстро прошел, и блеск исчез из их каменных, равнодушных глаз. Утренний туман заботливо укутал улицы поселения, а оставшаяся ночная прохлада начала невольно отступать, словно дикая кошка, ненавидящая свет. Первые шорохи листьев, подгоняемые свежим ветерком, наконец, объявили, что начался новый день. Однако... Утро добрым не бывает, хотя Юкимура знал это уже довольно давно, однако... Это не помогло ему этим утром. Мальчишка как спал, так и спит со вчерашнего вечера в гостиной приюта. Ему снилось... Снилось что-то странное, непонятное и до жути жуткое. Снилось мутное грязно-желтое небо и неестественно бесплодная земля, которая находилась наверху. Или внизу? Или где-то справа? Или это лево? Или что? Здесь все было наоборот. Он шел... куда-то шел - и даже не понимал куда именно - и слышал свои шаги где-то вдалеке... Или это были чьи-то чужие шаги? Ничего не понятно. Он огляделся, однако ему показалось, что он смотрел на одну точку. Или не показалось? Неужели тут и правда такой безжизненный и однообразный пейзаж? Пожухлая трава; твердая, словно камень, почва; маленькие трещины, покрывающие всю местность, точно паутина; серые облака... или это было солнце? Жутко. "Если это загробный мир, то я не хочу умирать". Юкимура мотнул головой, отгоняя от себя эти мысли, и выдохнул. Капелька пота скатилась по его щеке и, удержавшись на подбородке, упала вниз. Здесь было душно. И хотя он не знал, где это "здесь", он чувствовал, как его глотку опаляет разгоряченный воздух, который он глотал ртом. Душно. Господи, как же здесь душно...или холодно. По спине пробежали мурашки. Его тело отказывалось принимать этот климат. Что это еще за леденящий жар? Или опаляющий холод? В глазах начало двоится... Или ему это кажется? Шинпачи шел уже шесть дней. Или шесть часов? А, может, шесть минут? Или он вообще стоит? Что это за место? Чувства будто вышли из-под контроля, и мальчишка уже не знал, чему довериться. Где-то вдалеке что-то блеснуло. Ему даже не захотелось думать о том, что это очередной обман. Юкимура двинулся вперед. Руки мелко била дрожь, а в горле уже пересохло окончательно, было уже трудно дышать и, казалось, что у него внутри горячие угли, что выжигали там все, что попадалось им на пути. И не смотря на это, его губы были синими, как у трупа. Снаружи холод. Внутри тепло. Или наоборот? Что-то вдали продолжало маячить, и Юкимура понял, что это был человек. Живой человек в этой бесплодной пустыне, где ничего не понятно и до смерти жутко. Он остановился. Его губы беззвучно шевелились, а потом... Потом мальчик со всех сил закричал. "Эй!!" Однако он ничего не услышал. Не услышал собственного крика. Или он не кричал и вовсе? Голос или слух? Чего он лишился? Чего хуже всего лишиться? Юкимура несмело поднял взгляд на предмет... и тогда до него дошло. Может, он не был самым умным, но до него все же дошло, чего он лишился. "Я лишился рассудка". А понял он это тогда, когда перед ним была тьма. Кромешная бесцветная тьма. Только она могла совмещать в себя все и одновременно ничего. Она - это весь мир. И она - это ничто. Она, словно минутная стрелка, бегущая по цифрам, соединяя их и придавая им смысл. Словно ноль в цифровой системе. Она - это то, что мы называем выходом из одной системы в другую. В аналоговой системе это имеет значение места, где встречаются жизнь и смерть, молодость и старость, инь и ян. Она - это точка отсчета. "Отсчета чего? Жизни ли? А если и так, то какой? Земной или... загробной?" Шинпачи моргнул. Моргнул и оказался в чистом... невероятно чистом лесу, что аж сблевануть хочется от этой чистоты. Воздух тут слишком... чистый. Слишком. Если так пахнет чистота, то лучше ему всю жизнь вонять, подумал Юкимура и поморщился от порыва рвоты. Он посмотрел на проскальзывающие сквозь листья деревьев солнечный лучи и внезапно замер. Обычно бы он не обратил внимание, но сейчас, когда было не понятно, кто сходит с ума, он или природа, сейчас Шинпачи заметил. Заметил, что нет той пыли, тех песчинок, которые замечаешь именно на свету. И от этого он вздрогнул. "Да что за херня тут творится?!" Он оглянулся, еще раз поморщился от этой чистоты и... И его глаза наполнилось влагой. Он не плакал, просто слезы сами собой выступили, и мальчик чуть ли не разрыдался от счастья. Ну хоть один единственный признак несправедливости, но нашелся! Вот оно, доказательство того, что мир еще не со всем съехал с катушек. Странно, но внезапно он почувствовал, как... -М-м, что-то горит... Горит?... Горит?! Мальчишка резко подорвался с места, вскакивая на ноги. Явный запах гари стоял в гостиной. Юкимура взглянул на соседний стол около окна и заметил, что на нем медленно пожирало любимую скатерть Наги не особо яркое пламя. Шинпачи вскрикнул, как кричат жертвы маньяка перед тем, как он набрасывается на них с ножом в руке, и, схватив со стола вазу с цветами, что, собственно, собирала тоже Наги, в два счета оказался возле него, старательно туша пламя. Оказалось, что одна свеча, не удержавшись на блюдце, упала на стол. Если бы Юкимура был более тонкой натурой, вроде того странного белобрысого мальчишки, - приятеля Анко - то он бы обязательно задал вопрос, кто зажег совсем новую свечу под утро. Однако он не был тонкой натурой. И все, что он знал, его устраивало, не считая того, что связано с Итачи. -Ойя... - облегченно выдохнул парнишка, ставя вазу на стол и совершенно не замечая, что ирисы, которые Наги собрала только вчера утром, теперь украшают убранство стола. -На кой черт она вообще зажигает свечи, если есть электричество?! Шинпачи разъедала ярость. И его совсем не волновало, что Наги очень алчная девушка, которой не то, что платить налоги, ей даже купить детям лишнюю сладость жалко. Жмотка, как не раз ее называл Юкимура, обижаясь, что он снова ничего не получил. Внезапно послышалось тихое хныканье, а потом Юкимура увидел, как из-под пледа на диване появляется темная голова. Это был Сайто. Он, обиженно и недовольно растирая слипающиеся глаза, посмотрел на мальчишку, который будто врос в пол, оставаясь стоять на месте точно столб. -М-м, Юкимура, ты меня разбудил... - хрипло, сонно и по-детски коряво произнес мальчик, шмыгая носом. Перед глазами Шинпачи пронеслось три жизни - одна своя и две чужие. Он вдруг представил, как Наги его будет убивать. А, может, она закопает его заживо? Мальчишка подумал о том, как он очнется в этом гробу. Как вокруг него будет только замкнутое пространство, тьма и... смерть, уже раскрывшая свои объятия, чтобы сомкнуть их... навсегда сомкнуть. Представил, как ему будет не хватать воздуха, и как ему будет душно. Представил, как он задыхается и... -Юкимура... Обиженный голос ребенка отвлек его от мрачных мыслей, и мальчишка увидел перед собой Сайто в пижаме, который в руках держал нечто на подобии неко. Кукла была настолько похожа на человека, не смотря даже на то, что у нее были уши и хвост, что паренек невольно поежился. Такой игрушкой можно пугать людей на улице, особенно ее пустыми, ничего не выражающими глазами. И хотя кукла была мягкой и было сразу понятно, что это безвольная кукла, однако все равно Юкимуре было не по себе от нее. Мальчишка невольно заметил некую схожесть игрушки с ее хозяином и снова вздрогнул, ему она не нравилась, да и не было у него никогда игрушек, отец говорил, что однажды ночью они смогут ожить и... -Юкимура, - снова позвал его голос, однако Сайто уже не обижался. Брюнет осторожно подошел к Шинпачи, дергая того за рукав. -Я... -Юкимура, - ему показалось, что это позвала сама смерть. Наги, будто одержимая демоном, стояла в дверях. И хотя мальчишке очень хотелось взять в руки печать, изгоняющую духов, он подавил это желание, один раз он уже "изгнал демона" из Наги. Закончилось все не так смешно, как начиналось... -Я-я... - впервые в жизни ему захотелось стать трупом. "Ну, его хотя бы она трогать не будет". И хотя мальчишка не особо верил в то, что эта женщина чтит традиции и вообще соблюдает их, но ему хотелось в это верить. Очень хотелось. От девушки веяло аурой, темной аурой, от которой жалеешь, что ты вообще родился на свет, и признаёшь, что ты всего лишь никчемное существо, недостойное существования и многое другое, что ему тогда говорил Нобу-сенсей. -Ты хоть знаешь, который сейчас час? Он даже прослезился. Слава Ками! Она не знает о пожаре, и о ее любимой скатерти, и о цветах, и о... Ну, там полно всего, чего она не знает. "И к лучшему", - пронеслось в голове у Юкимуры, и он что-то невнятно пробубнил, и Наги приняла это за его ответ на ее риторический вопрос. От этого девушка чуть ли не взорвалась, однако ее веко начало очень сильно, словно в истерике, дергаться. -Пять утра. Пять! Ты хоть знаешь, как это рано?! -Зна... -Так какого хрена ты орешь на весь приют?! Юкимура не стал говорить о том, что сама она не далеко от него ушла, ибо это грозило закончиться тем, что в лучшем случае он составит Итачи компанию. Мальчишка стойко выдержал целую тираду Наги, которая продолжала в красках описывать то, как тяжело ей жить среди таких придурков, как он. А Шинпачи продолжал молчать, пытаясь не умничать и вообще не говорить, иначе он точно составит Итачи компанию. И когда мальчишка уже думал, что девушка, наконец, успокоилась и сейчас он сможет поспать еще часика два, он услышал: -Сайто? Почему ты не в постели? - Юкимура проглотил ком в горле и помолился, чтобы он оглох. В мозгу начала долбить одна назойливая и не приятная мысль: "Плохо! Все плохо!! Пора драпать!" -Мы с Юкимурой пойдем на улицу. -В пять утра? - в такой бред не смог бы поверить даже Юкимура, уж слишком это... глупо. Впрочем, Наги считала так же. -Он обещал, - видя, как глаза ребенка начинают неестественно блестеть от наступающих слез, она все же решила не говорить то, что хотела сказать. Наги лишь подозрительно посмотрела на Шинпачи, который побледнел так, будто помер. -Это правда? -Да!... Э-э-э... конечно да! По ее лицу было видно, что она не поверила, ибо по лицу Юкимуры было видно, что он нагло врет. И все же она ничего не сказала, и на это было две причины. Во-первых, она не хотела расстраивать лишний раз Сайто - последнее время он начал все больше и больше скучать и впадать в апатию, мальчик и так ни с кем не общался, а если уж он нашел общий язык с этим... недоумком, то ничего не поделаешь. Во-вторых, ей было по-просту лень, лень лишний раз надрывать горло, лень тратить свое время, и лень потом успокаивать Сайто, пытаясь заставить того заснуть. -Хорошо, - она кивнула, - можете катиться отсюда куда угодно. Но... только попробуйте не вернуться до девяти вечера. Мальчишка неслышимо вздохнул, опасность прошла. Однако теперь ему придется весь день гулять с Сайто по Конохе. Не то, чтобы он не любил детей или не любил Сайто, просто у него сегодня в планах был поход к Итачи-чан. Ему хотелось убедиться, что с ним все же все в порядке, да и сказать, чтобы он не воспринимать тот бред, что он написал, всерьез. А тут такой облом. Мало того, что он не сходит к Итачи, так еще и не сможет позаниматься с Ханой. Юкимура вздохнул и медленно потащился в сторону выхода. И только когда он был уже у двери он услышал: -Юкимура, если с него спадет хоть один волосок, ты лишишься ног. -А! Сайто, подожди! Сначала надо переодеться!! . . . Его называли кира*. Никто не знал его настоящего имени, поговаривали, что он и сам его не знал, но все знали, что ему достаточно услышать имя хоть раз, чтобы запомнить его на всю жизнь. Никто не слышал, чтобы он с кем-нибудь разговаривал без особой на то надобности, однако все слышали, как за него говорит его оружие. Он использовал огонь... и металл. Люди называли это огненным металлом, ибо когда что-то холодное и маленькое впивалось в их кожу, все тело начинало гореть. Он пришел с востока. Откуда-то из-за моря, очень далеко отсюда, как он говорил. Люди не особо стремились с ним общаться, а те, кто общались, уже были мертвы. Кира оправдывал свое имя. И хотя он убивал, он не чувствовал себя плохим парнем. Просто так было нужно. Такова его судьба, так хотят Боги. Он верил в Ками. Он верил в приметы. Верил в предсказательниц грядущего. И совершенно спокойно относился к существованию демонов. Кира всегда читал молитву за упокой души, которую лишил своего сосуда. И все равно он не чувствовал себя паршиво. Не потому, что он был бесчувственным, а потому, что кира слишком тонкая натура. Ему было достаточно знать две вещи - его судьба и его цель. Темная шляпа скрывала его лицо, оставляя видными только бледные иссохшие губы и тонкие скулы, на которых еле держался чуть ли не прозрачный слой кожи. Что-то на подобии накидки от кимоно, такая же темная, как и его шляпа, с длинными рукавами и изящными узорами, хотя и выцветшая - было видно, что он шел не одну милю под палящим солнцем - висела у него на плечах, ткань была мягкой, но прочной, а потому она до сих пор сохранилась. Он не носил майку или обычную футболку, ну, или хотя бы куртку, при желании можно было разглядеть его тело, которое тоже казалось каким-то выцветшим. На его темных штанах висели два ремня крест-накрест, на которых висели длинные колокольчики, что приятно брякали друг о друга. Из обуви у него были сандалии, которые обычно носят простые горожане или шиноби. Мужчина шел по улице в сторону переулка, где, по слухам, жила гадалка. Или как он говорил, оракул. Она должна была предсказать ему его судьбу, чтобы он смог решить, что ему делать. Последнее время кира совершенно был не уверен в своих действиях, его преследовало странное ощущение того, что он делает что-то не так. А еще его не покидало ощущение того, что должно что-то случится, что-то грандиозное, что-то, что точно даст новые толчок, или что он увидит новый путь. И он хотел узнать, что это. Кира свернул. Перед ним была лестница, ветхая ржавая лестница, от вида которой хотелось повесится. Осторожно ступая по скрипучим ступенькам, он шел на второй этаж, где оракул должна предсказать ему будущее. Все трещало и скрипело так, что парень подумал, если бы он шел по такому мосту, то он бы качался из стороны в сторону, жалобно скрипя в ритм завыванию ветра. Ржавчины было столько, что казалось, словно лестница сделана из нее. Дверь была не лучше. Во-первых, она была без ручки. Она была открыта. Да и вообще назвать этот кусок дерьма дверью язык не поворачивается. Облинявшая, разваливающаяся, обветшавшая... пародия на дверь. Кира толкнул ее ногой, и та жалобно заскрипела, будто решила поплакать. Помещение было темным, мрачным, унылым и облезлым, под стать "двери". Мужчина остановился, решая, куда идти, налево или направо. В итоге, кира отправился налево. Через несколько шагов под его ногами что-то эпичность хрустнуло, кажется, это было стекло, и откуда-то изнутри темной комнаты послышался скрипучий смех, такой же скрипучий, как и "дверь". Когда его глаза привыкли к темноте, он смог разглядеть в комнате очертания человека, который сидел на полу перед низким столом. Кира подошел ближе, и только теперь он смог разглядеть пожилую женщину, которая чему-то улыбалась, это была не приветливая улыбка, какая бывает у бабусек, что видят перед собой молодого человека. Нет, эта старуха улыбалась чему-то своему, может, тому, что она поглядит на еще одну искалеченную судьбу, а, может, ей нравилось то, что у нее наконец-то гости, и ее мрачное одиночество скрасится хоть как-то. -Я ждала тебя, Акияма Кондо... - также скрипуче произнесла она. И ему показалось, что у нее в горле застряла ржавая железка, которая скрипела при каждом ее слове. -Говорят, ты предсказываешь будущее, старуха, - он, не брезгуя, сел на пыльный и грязный ковер перед женщиной. Его голос был еще свежим и полным жизни в отличии от ее, и хотя он звучал мягко, как подобает людям лет двадцати пяти, он все же был низким, каким бывает у мужчин. -Значит, правду говорят. -Тогда взгляни на мою судьбу и скажи мне, что меня ждет. Старуха улыбнулась снова, и теперь ее улыбка казалась зловещей. В ее руках появились кости какого-то животного. А на пыльном столе начали прорезаться непонятные узоры, отдаленно напоминающие карты звезд у звездочетов. Кира посмотрел на женщину, ее глаза были покрыты тонкой светлой пленкой - она слепа, пронеслось у него в голове. Ее длинные платиновые волосы были уложены в красивый венок сзади, и оставалось только гадать, как старуха заплевала их так красиво и аккуратно. Ее лицо не было пухлым, как обычно это бывает у людей ее возраста; - а было ей за шестьдесят, это точно - у нее были ровные, хотя и морщинистые, скулы, острый подбородок, курносый нос, большие, хоть и незрячие, глаза, и сеть маленьких морщинок по всему лицу - на лбу, вокруг глаз и в уголках рта. Ее фигура тоже сохранилась за все эти годы, может, ее тело и было дряблым и жилистым, однако на него было не отвратительно смотреть. Ее бледные - а, может, кире показалось так в темноте - плечи скрывало старая рубашка, потерявшая все, что может потерять когда-то красивая вещь. Ее тонкие изрезанные морщинами пальцы с ловкостью перебирали кости, которые, сталкиваясь друг с другом через равномерное количество времени, создавали некий ритм. Видимо, когда она была молодой, она была действительно красивой. Возможно, подумал кира, возможно когда-нибудь он станет таким же старым и дряблым, однако все же не потеряет своего шарма, как это женщина, если, конечно, будет это когда-нибудь. -Я вижу кровь, - вдруг заговорила старуха, не переставая перебирать кости в своей руке, - кровь на твоих руках. Ты тонешь в ней... и продолжаешь тонуть. -Продолжай. -... Вижу лабиринт. Лабиринт твоих мыслей, которые заводят тебя в тупик. Ты стоишь на перепутье, не зная, что выбрать, - она говорила медленно, плавно, не торопясь, иногда хмуря брови, будто пытаясь что-то разглядеть. -Говори дальше. Что еще ты видишь? -Вижу бабочку в твоей руке. -Бабочку? -Бабочку. -Что это означает? -Это означает Ай*. -Любовь? Старуха промолчала. -Гармония? -Это бабочка. -Живая она или мертвая? - может, Кира и не совсем понимал смысл слов, сказанных оракулом, однако он знал, что даже от дохлой бабочки все может измениться. Оракул молчала. Кости в ее руках перестали отбивать ритм. Женщина подняла руку и отпустила их на стол, одну за другой. Бух. Бух. Бух-бух. Бух. Бух. И как только последняя кость упала на стол, скатываясь на пол, она произнесла своим скрипучий голосом: -Все в твоих руках. . . . Юкимура хоть и нехотя, однако поспешно тащился за ребенком, который то и дело, что исчезал из виду. Первое время это казалось легко, когда Сайто держал его за руку. Но через полчаса его утренняя прогулка превратилась в Ад. Мальчик носился по всей улице, будто ныряя сквозь прохожих, в то время как Юкимуре приходилось элегантно наступать всем на ноги. Еще Сайто взял с собой ту куклу, от которой у него мурашки по коже, и по каким-то причинам он отдал эту куклу Шинпачи. Сначала ему хотелось ее выкинуть в первую попавшуюся урну, однако он тут же передумал. Нет, если он ее выкинет, размышлял мальчишка, то Сайто сильно расстроиться, а Наги ему этого никогда не простит. Совсем недавно обнаружилось, что мальчик голоден, да и сам Юкимура тоже голоден, поэтому они отправились в кафе. Вышли из него они уже втроем. К ним присоединился Токума, которой по чистой случайности завтракал в том же кафе. "Ага, по чистой случайности, как же! Да если он там завтракает каждое утро, то я - крышка унитаза!" А минут двадцать назад он потратил все свои деньги на палочки поки для Сайто и Токумы. Почему Шинпачи заплатил и за Хьюга он и сам толком не понял, однако факт того, что его денег как не бывало, был на лицо. Минут пять назад его охватила хандра. И он уныло шел за двумя темными головами, что маячили у него перед носом. И хотя Сайто совершенно не замечал настроения Юкимуры, но он был точно уверен, что ему его испортил этот шатен, что как-то глупо улыбался и трепал его по волосам. К слову, мальчик ненавидел, когда так делал кто-либо. Однако Токума продолжал не замечать, либо делать вид, что не замечает, что его прикосновения не нравятся ребёнку. А еще Сайто не нравилось то, как шатен общается с Юкимурой. Еще один друг, язвительно подумал мальчик и зло посмотрел на незнакомого мальчишку. Короче говоря, доволен был только Токума, который снова смог излить душу в кафе своему приятелю, и теперь они вместе гуляют по Конохе. В полдень они решили передохнуть. Ближайшая лавка послужила им привалом и местом ничего не значащих разговоров. Сайто пытался вникнуть в смысл слов, однако он мало что понимал, поэтому мальчик решил выводить узоры на песке палкой. Токума что-то оживленно рассказывал Шинпачи, который пытался его не слушать. Так бы и продолжалось если бы не... -Я хочу играть, - Сайто внезапно прервал монолог шатена и посмотрел на Шинпачи, который вообще скис. -Правда? А во что ты хочешь поиграть? - Токума быстро переключиться на мальчика, и уши Юкимуры спокойно вздохнули. -В одержимую тень. -А как в нее играть? -Вот так, - детский пальчик указал на двоих мальчишек, один из которых был онмедзи, а второй надел маску демона. "Только не это". "Какие-то странные игры у детей пошли". -Ну хорошо, - Токума еще не знал, на что он согласился. . . . Блондин сидел на перилах крыши, наблюдая за дурачеством своего недавнего знакомого и его приятелей. Тракт по ведению сельского хозяйства был отложен в сторону, а красные глаза заинтересованно следили за игрой. Чистая случайность, что эти трое пришли орать именно под его домом. -Э-э-э, Сайто-тян, а почему я снова должен быть жертвой? - Токума с глупой улыбкой указал на себя пальцем. Нет, он конечно был не против, однако быть убитым демоном в одиннадцатый или семнадцатый раз уже как-то не прельщало. Шинпачи уныло собирал свои печати, которые ему приходилось клеить то на демона-Сайто то на одержимого-Токуму. Черт бы побрал этого Хьюга ляпнуть об игре! Три часа!! Они повторяют одно и тоже уже три часа!! И если в третий раз это было терпимо, то в двадцать шестой это просто невыносимо! Ему хотелось умереть. Нет, ему хотелось убить. А вообще он хотел домой, к Итачи. -Потому что Юкимура - онмедзи. Этот ответ мальчишка уже слышал восьмо... нет, десятый раз. Однако все равно не мог перестать надеяться на лучшее. "Оптимист", - подумал Юкимура, глядя на вздыхающего Токуму, который был разукрашен так, что если его бы увидел кто из монахов, то точно бы принял за демона. По крайней мере, прохожие шарахались от него, словно от чумы. "Мне бы весь его энтузиазм, я бы счас на другом конце света был". Вообще Юкимура уже хотел сбежать, но ответственность за Сайто и слова Наги его переубедили. Еще никогда он не чувствовал такую потребность в свободе, теперь он понял, что значит выражение перекрыть кислород. А еще не хватало разнообразия, конечно, продолжать эту игру больше не было сил, однако так было бы хотя бы какое-то чувство времени. -Юкимура! Ты спишь! -Ага, - вяло отозвался мальчишка, закрыва глаза и изображал спящего, а блондин с удовольствием посмотрел на заученную наизусть картину, автором которой являлся маленький мальчик. -Токума! Гуляй! -Я хожу... Ах! Какой прекрасный вечер! - видимо, Сайто смотрел фильм, а запомнился ему только этот момент и название "Одержимая тень". Паренек сомневался, что у них в приюте это что-то на подобии сказок на ночь. Вот теперь из-за угла выскакивает демон, набрасывались на девушку... или парня, он, правда, не смотрел этот фильм, но точно уже знал, что это ужастик, хотя бы по этой реплике: -Я буду рвать твою плоть!! -А-а-а!! Помогите, убивают!! Когда Сайто крикнул это в самый первый раз, то послышались чьи-то крики. Но потом все как-то привыкли, и лишь только изредка можно было услышать: "А потом вы еще спрашиваете, почему дети такие жестокие". Ну, а дальше все по сценарию, Токума становится одержимым, на следующий день он нападет на онмедзи, приняв его за еду, тот его убивает. Потом Юкимура находит самого демона, приручает его, и он становится его шикигами. Все настолько банально, что блондин мог вспомнить еще как минимум три фильма с похожим сюжетом. И все же детей опасно подпускать к экрану телевизора. -Изыди, злой...! - он внезапно прервал свою коронную реплику и... не нашел в рукаве печать. Если у девушки, заядлой модницы, начинается истерика, когда она не может найти подходящее платье к ее новым туфлям, то у Юкимуры она начиналась, когда он не мог найти печать. -Эй, парень, ты ничего не забыл? - его окликнул низкий, хотя и мягкий, мужской голос. Когда Шинпачи обернулся, он увидел перед собой молодого человека с необычно-яркими холодными голубыми глазами, глазами убийцы. Юкимура вздрогнул и перевел взгляд на его руки, в одной из которых он держал куклу Сайто. -Ойя! Блондин заметил что-то странное в виде этого человека и немного нагнулся вперед, держась за поручни. Что-то жуткое, мрачное, зловещее, навевающее страх. Он скривился, однако взгляд не отвел. Что-то в его мрачном виде привлекало, что-то загадочное и необычное. Внезапно незнакомец поднял голову, и мальчишка встретился с холодным, проживающим насквозь, оценивающим взглядом голубых глаз. Такой бы взгляд был у снайпера, и от этого по коже у него пробежали мурашки. Стало... страшно. Впервые за столько лет он испугался, а на его запястьях снова выступила кровь, просачиваясь сквозь бинты. -Как тебя зовут? - внезапно произнес мужчина, снова глядя на Юкимуру, который уже хотел забрать игрушку. -Э-э-э, меня? - он посмотрел на брюнета, указывая пальцем на себя. -Тебя. -Юкимура. Шинпачи Юкимура. -Хорошо, Юкимура, - он кивнул, отдавая вещь. - Следи за своими вещами внимательнее. -Аригато, - кинул мальчишка, когда мужчина проходил мимо. . . . "Клон попросту растворился в воздухе, оставив после себя клубы дыма и характерное... Пуф! Какаши не верящие смотрел на то место, где только что "Обито" воткнули кунай в спину. Клон. Это засранец использовал клон! Вот за это он его и ненавидит, почему надо быть таким... непредсказуемым?! Однако он так отвлекся на Учиха, что забыл о собственной безопасности. Какая беспечность! Хатаке обернулся. Над ним возвышался Канаме. На его лице играла улыбка, нет, усмешка, оскал. Оскал дикого зверя, который поймал свою жертву. В руке блеснуло оружие, и Какаши узнал в нем его собственный Хакко Чакра То. Какая ирония. Быть убитым... своим же клинком. Чувство безысходности. Иногда оно слишком уж отчетливо проявляет себя. И фраза "В любой ситуации есть выход" тогда кажется глупой и бесполезной. Что мог сделать Какаши в таком положении? Ничего. Однако... однако он мог надеяться, надеяться на помощь, но он потерял эту надежду. И в этом отчасти виноват Сакумо, если бы он знал, что его самоубийство заставит сына потерять надежду в лучшее так рано, то, возможно, он бы огорчился, наполовину из-за слабости сына, наполовину - из-за своей. Наверное, эта слабость тоже передается от отца сыну, словно этот клинок в руках Канаме. Он замахнулся. Какаши ничего не почувствовал, сначала он даже подумал, что это сон, потом ему показалось, что его кто-то спас, однако это было не так. Бордовая жидкость стекала по его правому предплечью, медленно смешиваясь немного подсохшей на том же плече мальчишки. И хотя боли не было, но вместо нее был шок. Хатаке и сам не знал, почему его тело отреагировало на этот удар так. Может, потому, что клинок принадлежал его клану, а, может, это просто защитная реакция организма... -Получи и распишись!! Это был голос Обито. Однако Хатаке не особо понимал, откуда он звучал. Слева, справа, а может быть вообще откуда-нибудь сверху. Он только видел, как лицо противника расплылось, и Канаме исчез из виду, а несколько сюрикенов впилось в дерево поверх головы Какаши. "Придурок, он же мог... попасть в меня. Точно идиот". -Хатаке, перестань прохлаждаться!! Я тут что, один должен все это говно разгребать?! -Эй, малой! Что ноги надоели? Или запасная голова появилась?! Молись, чтобы так, иначе тебе не сдобровать!! Какаши слышал его уже не так четко из-за звона в ушах, однако смог различить просьбу. Обито просил не оставлять его одного, потому что он сам понимал, что с двумя он точно не справится. Кровь хлынула ему в голову и он в мгновение преобразился, будто протрезвел с похмелья. Какаши медленно поднялся на ноги, упираясь спиной в кору дерева. -Поменяемся противниками. Та девка... она обладает стихией земли, а этот парень... я возьму его на себя. Главное, ты справишься с ней, Какаши? Какаши? - Учиха взглянул на товарища, который с приглушенным стоном вынул клинок из своего плеча и теперь учащенно дышал. Кровь текла из него нескончаемым потоком, и мальчишке стало страшно. Страшно, что он сможет увидеть, как умирает его товарищ. Его дед частенько рассказывал ему о его славных сражениях во время Второй Мировой, о потерях в его команде и о умирающих на руках друзьях. И Обито завороженно слушал, мечтая побывать на поле боя, следя за противником с помощью Шарингана. А сейчас, сейчас ему было страшно даже подумать о том, что Хатаке может умереть. Может, он и гений, но Какаши тоже смертен. -Не хватало мне еще слушать твоих наставлений. И хотя Обито била мелькая дрожь, и кунай в его руке едва заметно трясся, он все равно улыбнулся. Улыбнулся, потому что это его знакомый Хатаке Какаши, которого он знал. -Если я надеру задницу этому придурку раньше, чем ты сделаешь ту бабу, то с тебя обед в Ичераку рамен! Брюнет указал на него пальцем и еще раз улыбнулся. Вот чего ему не хватало, этого чувства, чувства сопернечиства. -Заметано. И Какаши спрыгнул вниз, на землю, недовольно жмурясь от боли в плече, за которое он держался своей здоровой рукой. Обито кивнул, ну что ж, он не проиграет, ведь такой шанс выпадает раз в жизни, может, он и был рискованным, однако он стоил того. "Удачи тебе, Какаши". "Ты просто не имеешь права проиграть". -Так-так-так, и что это тут у нас? Полудохлый сопляк? - голос девушки раздался за спиной мальчишки, в метрах пяти от него. Какаши тут же обернулся, наблюдая за бездействующим противником. -Эй, Канаме! С хрена ли ты забрал у меня мальчишку?! Мы не договаривались на такой обмен! -Эй, не стоит... - Хатаке внезапно исчез и показался уже перед девушкой, пытаясь рассечь ее пополам клинком, но та с ловкостью отпрыгнула. -...меня недооценивать. -Конечно, как же я могла недооценивать сопляка, что лишился своей правой руки и большего запаса чакры... Ну все, мне не жить. "Она тоже... не воспринимает меня в серьез. Они оба... играют в какую-то игру... Ну тогда, пора стать тем, кто устанавливает правила в этой игре". Хатаке схватил Чакра То крепче и быстро начал вычислять. Его чакры хватит от силы минут на двадцать, если он будет ее тратить, да и то он не уверен, что он сможет протянуть эти двадцать минут в таком-то состоянии. Если подумать, то какие у него есть преимущества? Эффект неожиданности? Скорость? Чидори? Обито сказал, что она владеет стихией земли. А еще она любит играть. Играть, так играть, решил Какаши, она будет играть в свою игру, а он - в свою, только вот... в его игре, кукловодом будет он сам, а Кагаме окажется его куклой, что исполнит свое предназначение. План готов, осталось только открыть занавес... -Ой! - они выкрикнули это одновременно, в один голос, и каждый потянулся за игральными карточками, что выпали из чьей-то сумки, они были немного заляпаны кровью, однако ценности для заядлых коллекционеров не потеряла. И когда они оба столкнулись лбами, потянувшись за одной и той же карточкой, они снова в голос произнесли: -Ауч! Внезапно для обоих дошла вся комичность этой ситуации и противники отпрыгнули от ветки дерева, где остались злополучные карты, что выпали из сумки Обито, когда Канаме порезал ее при прыжке, за что он и получил царапину на щеке. -Это еще ничего не значит... Хватит повторять за мной!! Учиха ревниво взглянул на свои новые карты, которые купил совсем недавно. Какаши дорого это обойдется, если хотя бы одна из них потеряется. Потом он поглядел на шатена, который по чистой случайности тоже рассматривал его карты, и начал складывать печати. Чисто инстинктивно, не думая, просто руки сами собой сложились в Тигра. -Катон: Руюка но Дзютсу*! Канаме заметил опасность лишь тогда, когда какое-то животное из чакры и огня было совсем близко от него. Тогда парень отпрянул в сторону, однако спастись полностью все же не удалось, часть руки и левый бок все же задело, и теперь кожу неприятно щипало. -Ах ты, падла! Закуси!! - Птица, Вол, Баран, Дракон, Кролик, Собака, Лошадь, - Казе но Яиба*! Вокруг Учиха началось формироваться что-то быстрое, едва заметное и... очень острое. Поток ветра, как догадался мальчишка, резал его со всех сторон. Небольшие царапины, на икрах, бедрах, спине, груди, руках, лице, везде, где только мог достать ветер, виднелись бордовые капельки едва просачивающейся сквозь щели крови. Обито с силой разрезал ветреную завесу, выплескивая наружу поток чакры. Но было уже поздно, Канаме, в руке которого уже концентрировалась Чакра для удара, несся на него. -Надешико-Рю Коха Репукен*! "Пора!" Мало кто знал, однако у Обито был свой козырь в кармане. В отличии от многих Учиха он ставил больший упор на огненные техники их клана, а не на Шаринган. А потому он смог выучить одну сложную технику, которая могла помочь мальчишке примерно в таких случаях. Учиха со всей силы оттолкнулся от ветки и сложил несколько печатей. И только когда послышался треск дерева, Канаме понял, что просчитался. Что он ошибся. -Ксо! -Катон: Хибасшири*!! Поток огня, словно молния, побежал по воздуху точно в шатена. Ему не отвертеться, не выкрутиться, ни увернуться, инерция не позволяет, главное, это, чтобы он не успел, не успел применить... Пуф! Техника замены. -Ксо! - Обито приземлился на ветку и тут же скрылся в листве. Царапины неприятно ныли, а запас чакры заметно истощился. Но радовало хотя бы то, что у противника тоже не все так уж и гладко. Учиха держится, и это хорошо. Он просто не может проиграть, ведь Какаши противостоял той девке на грани обморока. "Только бы он победил!" Какаши оглянулся, его клон смотрел на него такими же темными глазами, и они, понимая все без слов, кивнули друг другу. Нужно просто найти момент. -Дотон: Досекидаке*!! Хатаке отпрыгнул назад. На месте, где он только что стоял, появилось четыре огромных земляных шипа. Да, ему бы не поздоровилось, если бы он там остался, эта девушка момента не теряет, надо следить за ней в оба глаза. -И не надейся, что это конец! - Лошадь, Собака, Птица, Бык, Змея, - Дотон: Досекирую*!! Земля внезапно отдалилась от самой земли и начала приобретать свою собственную форму. Форму дракона. Он снова несся на Какаши. Однако тот не стал особо мучится, поэтому... Пуф! Земля поглотила простое корявое полено с сучком. Кагаме разозлилась. Так как он смеет?! Этот мелкий недоумок, который, небось, еще не исполнил ни одной важной миссии и теперь выпендривается, как он смеет над ней издеваться?! Она сжала кулаки. Этот пацан не понял, на кого нарвался. -Что, решил поиграть? Ла-а-адненько, поигра-а-аем. Она усмехнулась, далеко это мальчишка не уйдет. Что ж, она будет надеяться на то, что его не придавит один из валунов, иначе будет скучно, да и вообще слишком уж быстро она выиграет. Девушка подняла руки перед собой и начала складывать печати. Свинья. Собака. Птица. Обезьяна. Овца. -Дотон: Уитенпен*!! Их было штук тридцать, если не сорок, а то и все пятьдесят гигантских валунов, которые призвала Кагаме. Они с грохотом падали на землю, и та дрожала под их тяжестью. Хатаке уворачивался, и хотя рука нещадно болела и уже начала неметь, он все же надеялся на лучшее, уходя от очередного камня-переростка. -Зачем вы это делаете? - внезапно заговорил мальчишка, становясь на один из призванных девушкой булыжников. Напротив него встала Кагаме, с интересом и надменностью, присущей таким людям как она, глядя на него. -Зачем? Считай, что это наша жизнь, - она усмехнулась и незаметно вздрогнула от нахлынувшей усталости. Шатенка всегда тратила много чакры за короткий срок, потому с ней в паре и был Канаме, который добивал противника своими ветреными техниками. Но сегодня им пришлось разделиться. А потому девушке было как-то непривычно от того, что бой еще не окончен. Хотя вместе с тем она ощущала нечто вроде наслаждения, наслаждения битвой. -А вы не пробовали жить по-другому? -А если и так, то что с того? -Тогда почему? - Какаши посмотрел на нее, как-то непривычно осознавать то, что эта девушка тоже когда-то была безобидным ребенком, как и он и все остальные люди. Как она докатилась то такого? -Жизнь такая, - огрызнулась девушка, уже с некой яростью глядя на Какаши. - Кто-то живет тем, что помогает людям жить, а кто-то тем, что помогает отправиться им на тот свет. Нам повезло меньше, потому-то мы есть те, кто мы сейчас. Все могло измениться и на моем месте оказался бы ты. -Не оказался. Кагаме усмехнулась. Ну да, как же. Он у нас всевидящий. Все люди равны перед миром, шиноби - тоже убийцы, просто они скрывают и не признают этого, прикрываясь благородством и честью. И единственное, что отличает ниндзя от них, убийц, это то, что они осознают это. Может, это грязно, нисколько, ужасно... Но пусть так, ибо не осознавать этого - еще ужасней. -Ну все, хватит трепаться, - в ее руках был простой камень, который начал медленно растекаться и менять форму. Длинней, длинней, в конце концов, из простого булыжника Кагаме сделала копье. Такое может сделать хорошую дырку в твоей груди и не сломаться. - Пора заканчивать. -И все же ты не права. -Захлопнись! -Быть последней сволочью или героем - это твой собственный выбор. Всегда есть выход. -Ты сам не веришь в то, что говоришь, - она взглянула в темные глаза Хатаке, который все также спокойно смотрел на нее. Она видела в них что-то. Точно видела. Но что? Кагаме не знала, с чем сравнить это чувство, потому что сравнивать было не с чем. И все же что-то проскользнуло в глазах этого пацана, и она это заметила. А в глазах у него была жалость. Он и сам не понимал, почему именно она. Однако тот факт, что это была жалость, был настолько очевиден, что хотелось удариться головой. - Не верю. Потому что шиноби не положено надеяться на кого-то кроме себя самого. Однако ты не шиноби. -Да заткнешься ты или нет?! - она вдруг подпрыгнула, высоко подпрыгнула. Так высоко, что Какаши успел создать Раикири. Режущий звук электричества разнесся по лесу. -Райден*!! - когда девушка уже дошла до Хатаке, то его клон уже успел зайти с другой стороны. Молния была яркой. Это все, что тогда запомнила Кагаме. Копье было острым. Это все, что запомнил Хатаке. . . . Какаши даже не удивился, когда он увидел перед собой изнуренного Обито, сидящего над костром и нервно глядевшего на свои руки. Минато рядом не было, а Рин уже спала. Они все же смогли победить, что ж, славно, очень славно... -Хатаке? - как-то бесцветно спросил Учиха, глядя на него, сжимая и разжиматься ладони. -Сколько... - прохрипел мальчишка и сам удивился своему хрипу. Голова тут же заболела, однако он проигнорировал боль и сел, пошатываясь и стараясь не держаться за... вообще ни за что. -Два дня. Ты долго не просыпался, я было уже подумал, что ты умер, - здесь Обито как-то странно усмехнулся и продолжил, - но Рин сказала, что все с тобой будет в порядке, так что пришлось отменять твои похороны. Какаши промолчал, ему было сейчас не до сарказма Обито. Два дня. Что произошло за эти два дня? Они доставили свиток? Или все это время сенсей и остальные ждали его пробуждения? И жив ли Минато вообще? Хотя что это за мысли? Конечно жив. Это вам не генин. Намикадзе - ученик одного из Санинов, невозможно, чтобы он так глупо погиб. -Эй, Хатаке, - от голоса товарища он вздрогнул, но в его сторону не посмотрел, а Обито продолжил, - послушай меня хоть раз и ответь. Честно ответь, ладно? Какаши не кивнул , а Учиха не посмотрел на него. -Представь, что твои руки по локоть в крови... - он посмотрел на свои ладони и снова сжал их, - а теперь представь, как ты этими руками убиваешь сотни, нет, даже сотни тысяч человек... Что ты чувствуешь?... Страх?... Наслаждение? ... Или же ненависть? - Обито обнял себя за плечи и судорожно выдохнул. Он убил человека. А ведь он не так уж и сильно отличался от него самого. Он тоже любит собирать карточки любимых кинозвезд и игр. Он тоже жил. У него тоже были родители и даже была сестра. А теперь его нет и его сестры тоже нет. Тогда он плакал, потому что было грустно, и потому что страшно. -Ничего, - внезапно произнес Какаши, и Учиха вздрогнул. -Ничего я не чувствую. -Понятно, - хмуро произнес брюнет, наклоняя голову так, чтобы челка скрыла его глаза. -Понятно, - повторил он и сжал плечи сильней. Нет, Какаши не изменился. И не изменится. И Обито стало больно, больно, потому что он совсем не знал своего товарища. Потому что хотел превзойти того, кому совершенно все равно убьет он одного или тысячу. Потому что страшно, страшно оттого, что перед ним мог сидеть убийца. Спокойный и хладнокровный убийца. -Все понятно, - еще раз произнес он. И Какаши вдруг что-то почувствовал у себя внутри. Что-то у него треснуло. Надорвалось. Надломилось. Сломалось. И ему стало как-то не по себе после этого. Он тогда еще не знал, что это было... А было это мировоззрение. . . . -Какаши-кун? Все в порядке? Последнее время ты слишком... печальный. Рин посмотрела в глаза напарнику, и он, наконец, обратил на нее внимание. Нохара еще вчера заметила, что Хатаке странно себя ведет. Все время где-то пребывает, часто смотрит в одну точку, совсем ничего не ест. Вообще такое состояние было для него уже нормой, но девчонка еще никак не могла привыкнуть к этому. Да она сама тоже чувствовала себя также... паршиво. Сейчас не хотелось ничего, кроме того, как взять и спрыгнуть со скалы, и, желательно, разбиться насмерть. -Да. Просто... задумался над прошлым. Рин замолчала. Она знала, что прошлое - больная тема Какаши, да и самой ей не в радость вспоминать те моменты жизни. Казалось, что Минато-сенсей снова рядом и также, как и всегда улыбается, глядя на то, как Обито и Какаши спорят, точнее, спорит Обито. На глаза сразу наворачиваются слезы. Больше она не услышит этот крик: "Рин!!" - и не увидит добрые глаза сенсея. Больше никто не будет кричать, и ей теперь некого мирить с Какаши. Никто не скажет, что их следующая миссия им понравится, и никто не потреплет их по волосам. Никто не крикнет: "Я стану Хокаге!", и уже никто не станет дарить ей простые безделушки просто так. Потому что их больше нет. Больше нет Намикадзе Минато. Нет Учиха Обито. Нет их команды. -Пойдем, кажется, Хокаге просил нас подойти. . . . В кабинете Третьего стоял только Хатаке, присутствие Рин тут не требовалось. А потому старик съедал мозг только мальчишке, который стойко выслуживался всю речь Сарутоби от корки до корки. -Какаши, я хочу, чтобы ты все узнал об этом человеке. Все, - Хирузен выпустил дым изо рта и пододвинул к совсем молодому джонину фотографию мужчины в шляпе. -Его называют кира, - продолжал Сарутоби, покусавшая кончик трубки, - настоящего имени никто не знает. Не нравится мне он, а еще больше не нравится то, что он в Конохе. Вычисли его. Проследить за ним. Узнай, кто он. И если выдастся момент, то хватай его. Ты должен привести его ко мне... живым или мертвым. -Хай. Хатаке еще раз посмотрел на фотографию и отметил для себя, что у этого человека очень пронзительные глаза. А еще, судя по всему, он очень проницателен. И за ним будет не просто следить. И, скорее всего, он знает, что за ним следят. "И он убийца", - подумал он. И ему стало не по себе. *キラー (Kirā) - переводится как убийца. *Гармония и любовь в японском языке читаются одинаково Ai, однако пишутся по-разному. *Katon: Gōryūka no Jutsu (Стиль огня: техника огненного дракона) Пользователь выдыхает огромный столб пламени, принимающий облик дракона. *Kaze no Yaiba (Меч ветра) Вокруг противника образуется вихрь, который режет его на части. *Nadeshiko-Ryū Kōha Reppūken (Техника удара ревущего урагана) Пользователь концентрирует чакру в руке, а затем выпускает её в виде незримой воздушной волны, нанося оппоненту повреждения. *Katon: Hibashiri (Стиль огня: техника неистового пламени) Поток огня, из которого вы можете сформировать пламя любой формы - проще всего кольцевой, которым можно окружить и сжечь ваших противников. *Doton: Dosekidake (Стиль земли: земляные шипы) Пользователь пронзает противника четырьмя каменными шипами. *Doton: Dosekiryū (Стиль земли: земляной дракон) Пользователь создаёт дракона из земли, который атакует противников. *Doton: Uitenpen (Стиль земли: колесо фортуны) Эта способность представляет собой комбинацию Техники призыва и стихии Земли. Пользователь призывает большое количество каменных пород в область гигантского каньона, которые будут использоваться для других техник. Пользователь может использовать свою чакру, чтобы изменить размер каменных образований, что важно для внезапных атак. *Raiden (Двойная молния) Пользователь, предварительно создав клона, одновременно с ним создаёт в руке электрический заряд, затем клон и оригинал соединяют их, образуя подобие цепи.