***
Субботние пары у Ромы, Тёмы и Лизы закончились. Ребята вышли из института и двинулись в сторону метро. — Чем планируете сейчас заняться? — поинтересовалась Лиза, с наслаждением вдыхая в себя осенний воздух. — Мы с Ромычем идём на репетицию, — отозвался Тёма. — Ах, ну да, у вас же скоро концерт, — кивнула Лиза. — И как дела с подготовкой? — Да ничего, более менее. Вчера вот начали звучание к новой песне разучивать, — сказал Рома. — Если успеем её подготовить, то выступим аж с семью песнями. — А мне можно будет прийти на ваш концерт? — полюбопытствовала Лиза. Рома и Тёма одновременно фыркнули. — Какие ещё будут глупые вопросы, Лизун? — поинтересовался Тёма. Лиза слегка улыбнулась: — Ну почему же глупые. Вдруг у вас этот концерт закрытый, только для своих… — Ну ты нам тоже своя, — ответил Тёма. — Так что приходи, будем рады… видеть, — добавил Рома. — Обязательно приду. — Ну а ты сейчас куда? — спросил Тёма. Лиза пожала плечами: — Конкретно никуда. Так, погуляю где-нибудь. Домой не хочется, а погода хорошая… — Хорошая? — озадачились друзья и посмотрели на лужи, которые образовались от до сих пор идущего дождя. — Для меня в самый раз. Да и вообще я люблю осень. Слушай, Ром, я же совсем забыла! Сейчас… Ой, подержи, пожалуйста, — протянула она ему зонт. Рома взял его, и вместе с Тёмой они с интересом смотрели, как Лиза копается в своём рюкзаке. — Вот, — наконец выдохнула она и извлекла на свет книгу Замятина «Мы». — Помнишь, Рома, ты хотел почитать? — Ух ты, Лизунь, спасибо! — обрадовался Рома. Он действительно пару дней назад говорил с Лизой о том, что хотел бы почитать Замятина. А она мало того, что не забыла — ещё и взяла её! Он взял книгу и случайно коснулся тонких пальцев Лизы. Рома замер. Дыхание перехватило, сердце ухнуло куда-то вниз, а на него неожиданно нахлынуло чувство нежности. Лиза, взглянув на его руку, тоже молчала и не двигалась. Тёма, тоже безмолвный, взирал на них, пытаясь понять, как ему поступить: потормошить явно остолбеневших ребят или не вмешиваться. Нет, лучше, конечно, не вмешиваться. — Прости, — наконец быстро проговорил Рома и убрал руку. — Всё нормально, — откликнулась Лиза. И улыбнулась: — Желаю приятного чтения. — Спасибо, — улыбнулся в ответ Рома и убрал книгу к себе. — Ладно… пойдём, — сказал он и первым отправился вперёд. Тёма и Лиза поспешили за ним. Выйдя из метро на нужной станции, ребята распрощались и пошли в разные стороны.***
Маша ехала в машине в сторону Докучаева переулка к кафе «Coffee Pub» — их с Верой любимому заведению. Так как она сегодня выходная, Вера предложила ей посидеть в кафе, где не были уже пару месяцев. Маша согласилась. Володя отбыл с утра в свой «New-Art»: через несколько дней у него состоится выставка работ одного молодого художника, стремительно набирающего популярность в кругах московских и питерских ценителей современного искусства, поэтому он готовился к её проведению буквально без выходных: подготовка картин, организация пресс-конференции, приглашение журналистов из различных СМИ, объявления о предстоящей выставке на информационном стенде в фойе галереи и на её сайте, в социальных сетях и прочее. А Маша ввиду своей работы сегодня была совершенно свободна, поэтому сразу же откликнулась на приглашение Веры. Подрулив к парковочному месту, Маша вышла на улицу и, включив сигнализацию на автомобиле, направилась внутрь кафе. Вера уже сидела в зале возле окна и, заметив вошедшую Машу, улыбнулась и махнула ей рукой. — Нормально добралась? — поинтересовалась она, когда Маша села за столик. — Вполне, — подтвердила Маша, снимая с себя ветровку. — На машине всегда нормально, когда пробок не так много. Да и ехать тут не очень далеко. — Ну хорошо. Что будешь заказывать? — Вера открыла меню. — М-м-м… Да, пожалуй, ничего, кроме эспрессо без сахара и шоколадного чизкейка. — Звучит аппетитно. Тогда я себе закажу то же самое. Когда подруги сделали заказ, Вера поинтересовалась: — Маш, когда там у Володи выставка? В среду или во вторник? — Во вторник, — отозвалась Маша. — Начало в шесть вечера… — Просьба не опаздывать, — улыбнулась Вера, процитировав вчерашние слова брата. — Володя нам про неё вчера почти весь вечер рассказывал, что, как и когда у него будет, а я день недели забыла… — Это тебе он про неё только вчера почти весь вечер рассказывал, а я уже на протяжении месяца каждый день о ней слышу, — хихикнула Маша. — Впрочем, как и всегда: когда Володя захвачен каким-то предстоящим событием в его жизни, он может говорить о нём часами. — Но ведь тебя это не напрягает? — Разумеется, нет, — согласилась Маша. — Во-первых, Володя всегда очень интересно рассказывает о чём бы то ни было и я с удовольствием его слушаю, а во-вторых, я счастлива, что он горит своей галереей и вообще тем, чем занимается. — Почему счастлива? — Потому что счастлив он, — ответила она чуть удивлённо. Это же очевидно. — В жизни каждого человека должно быть то, что приносит ему не только доход, но и удовольствие, и здорово, что это есть у Володи. — Да ты прямо философ. — Скажешь тоже, — губы Маши тронула улыбка. — Мысль совсем неоригинальная, просто я с ней согласна и использую её как жизненный принцип. — Ну а тебе что приносит удовольствие? — Ты знаешь: моя профессиональная деятельность и забота о Максиме. Только пожалуйста, не начинай это «когда ты ему расскажешь», — спешно добавила Маша. — Мы вчера об этом уже говорили. — Да я и не собиралась, — пожала плечами Вера. — Я хотела насчёт твоей профессиональной деятельности спросить: всё ещё не хочешь вернуться к работе следователя? Маша вздохнула. Ну вот. Не одна набившая оскомину тема — так другая. За все три года с того дня, как она оставила карьеру следователя, у неё ещё ни разу не возникало желания вернуться. Да и куда, собственно, ей возвращаться? Той прокуратуры, где она вместе с Верой начинала свою работу в далёком двухтысячном году, уже нет. В Следственном комитете Маша работать категорически не захотела, поэтому и ушла в адвокаты. Вера же осталась работать в СК. Тему Машиного возвращения к следовательской работе она периодически обсуждала. Конечно, никогда на неё не давила, но искренне считала, что структура потеряла очень хорошего следователя. На это Маша всегда отвечала, что если бы структура не решила устраивать реформы, «очень хорошего следователя» она бы и не потеряла. В это время официант принёс заказ. Помешивая эспрессо ложкой, Маша сказала: — Нет. Мы с тобой обсуждали это тысячу раз. Ты знаешь, из-за чего я ушла. — Знаю: ты в прокуратуру шла работать, а не в Следственный комитет, — кивнула Вера, процитировав Машины слова, неоднократно звучавшие в их разговорах на эту тему. — Вот именно. Поэтому желания у меня не было, нет и, я думаю, не будет. — С тобой всё ясно. А я вот что хотела сказать… — Вера немного помедлила, а затем сказала: — Я, наверное, в скором времени тоже уйду. Услышав эти слова, Маша, только что отломившая кусочек от чизкейка, подняла на Веру изумлённый взгляд, не в силах поверить своим ушам. «Уйду?» И это сказала Вера, которая хоть и негативно относится к этой системе с самого начала своей профессиональной деятельности, но утверждавшая много раз, что она слишком любит работу следователем и «должен же хоть кто-то быть искрой света в тёмном тоннеле»? Она всё правильно поняла? — Из Следственного комитета? — уточнила Маша. — Ну да. — Почему? Что-то случилось? — Да так… Вера, с тяжёлым вздохом откинувшись на спинку стула, скрестила руки на груди и глянула в окно. Маша, помолчав несколько мгновений, тихо спросила: — Что, совсем доконало? Наступило окончательное выгорание и разочарование? — Можно и так сказать, — мрачно откликнулась Вера. — На самом деле я, как ты знаешь, разочаровалась в структуре ещё двенадцать лет назад, когда мы с тобой начали работать после окончания юрфака. Но тогда ещё было хоть как-то сносно, а сейчас всё вообще не так стало. И с каждым годом ситуация не улучшается. Если ты понимаешь, о чём я… — Понимаю. Вообще-то ты раньше действительно не была довольна, но и об уходе не говорила… — Да, не говорила. Первое время после этих реформ надеялась, что станет лучше, что я сама смогу что-то изменить, исправить — ну, знаешь, «кто, если не я?» и всё такое — но куда там… И да, об уходе не говорю… но уже два года думаю. — Ты серьёзно? — Маша, не отрываясь, смотрела на подругу. Вопрос прозвучал риторически: Вера не любительница странных шуток, особенно несмешных и затянувшихся. — Да. Так что, Маш, ты правильно сделала, что ушла ещё тогда. Наверное, и мне надо было, но история, увы, не знает сослагательного наклонения… Маша, отпив эспрессо, поинтересовалась: — А в какую сторону пойдёшь, есть мысли? Вера пожала плечами: — Не знаю ещё. Может, в IT-сферу пойти? Не зря же я на курсах программирования обучалась… — Да, программист ты просто отменный, — улыбнулась Маша. Вера, всегда ладившая с компьютерами и улучшившая свой навык с помощью курсов, не раз помогала Маше с её частной практикой. Да и по своей работе её способности пригождались. — Да и зарплаты у айтишников явно повыше, чем у следователей, — продолжала Вера. — Впрочем, не знаю, нужно всё хорошенько обдумать, прежде чем уходить. — Но ты это точно решила? Ты уверена? — Стопроцентно. Я просто устала от всего. Маша грустно покачала головой. Если Вера говорит, что устала и на полном серьёзе собралась покидать работу, которую любила и горела ей, несмотря ни на что, то… значит, всё действительно хреново. Мысль об этом её ничуть не ободрила.***
Репетиция сегодня шла успешно. Никто из ребят почти совсем не сбился, не «налажал», и в итоге новая мелодия была отрепетирована, по общему мнению, если не идеально, но близко к этому. Юля, сидевшая на стуле неподалёку от юных рокеров, слушала то, что они репетировали, в очередной раз думая, что репертуар «3N», пожалуй, не хуже её любимых рок-групп, которые давно уже снискали славу и многомиллионную армию фанатов. А ещё Юлю зацепили строчки текста одной из их новых песен: …Мы брошены на дно, И всем вокруг всё похер… «Всем вокруг всё похер»… Эти слова нередко звучали рефреном в голове Юли. Так оно и есть. Какое бы дерьмо вокруг ни происходило, какие бы теракты ни случались, любые формы насилия, грабежи — всем похер. Всем и всегда. Максимум — возмущённое обсуждение насущного в стиле «ой, а чё у нас всё так плохо, откуда столько долбоёбов» — и на этом всё: попиздели и разошлись. И что самое забавное по мнению Юли (хотя хуй там «забавное», скорее трагичное) — возмущающиеся огромным количеством зла в обществе, но не делающие абсолютно ничего для его устранения — и есть это самое зло. И даже если они не совершают убийства, ограбления, не издеваются над животными, не насилуют женщин и детей, не отжимают квартиры у людей, но при этом оправдывают убийц, насильников и мошенников мерзейшими штампами «сам (-а)виноват (-а)» и «ах, у него, бедного-несчастного, было тяжёлое детство, вот он и бросается на людей, давайте относиться с пониманием», проходят мимо озверевших подростков, избивающих кошку, собаку или любое другое животное, мимо лежащего на улице человека, думая, что это всего лишь очередное пьяное быдло, не вступаются за женщину, которую муж колотит до полусмерти за то, что она пообщалась с подругами и не успела приготовить своему царю ужин — грош цена их возмущениям. А уж если они сами не прочь пнуть кошку, поднять руку на беззащитного и более слабого человека, наебать покупателя в магазине — они такие же моральные уроды. И лицемеры, что даже хуже, ибо мимикрируют под нормальных людей и их не сразу можно распознать. Пока в голове Юли витали подобные мысли, Макс сказал: — Слушайте, мне тут вчера вечером одна мелодия придумалась. Совершенно спонтанно, экспромт, так сказать. Но вроде неплохая… — А ну-ка, покажи! — оживился Андрей. Макс взял в руки только что отложенную гитару и наиграл. Остальные переглянулись. — А что, классная вещь, — сказала Даша. — Мне нравится! — Согласен, — поддержал её Андрей. — К этой красоте ещё бы текст крутой, — добавил Тёма. — И может получиться охеренная песня. — Молодец, Тёмыч, я об этом же думал, — хмыкнул Макс. — Только вот текст пока не придумывается. — Ничего, всё ещё впереди, — ободрила его Юля. — А мелодия и правда охеренная, Макс. Что-то мрачное, острое и депрессивное на неё так и просится. — Ну, может, когда-нибудь допросится и ляжет, — усмехнулся Макс. — На сегодня как, заканчиваем? — Да вообще-то пора бы: время уже всё, — поглядела Даша на часы. — Ну что ж, тогда складываемся и расходимся. Юные музыканты засобирались. Разбор ударных, отключение примочек и усилителей от гитар, синтезатора… Как правило, гитары и клавишные ребята брали домой. Только Тёма оставлял свои барабаны на базе, так как, во-первых, дома на них не поиграешь, а во-вторых, таскаться с ними туда-сюда каждый день — удовольствие ниже среднего. Дождь, ливший с самого утра, прекратился. Уже на улице Макс поинтересовался: — Ну что, кто куда? — Лично я сейчас домой, — объявила Даша. — У мамы сегодня вечером в театре премьера нового спектакля, и я, как любящая дочь, на него не пойти просто не могу. Дашина мама — известная актриса Светлана Старкова — снимается в кино и работает в одном из московских театров. — Что за спектакль? — полюбопытствовал Тёма. — Постановка какой-то современной пьесы, драма в двух актах. Называется «Трёхдневная эйфория». — «Трёхдневная эйфория»? — переспросил Макс. — Про наркоманов, что ли? Даша закатила глаза: — Кто о чём, блядь… Хотя я не знаю, может, и про них. Кстати, Андрей, ты как, надумал идти или нет? — посмотрела Даша на Андрея. Судя по всему, эту тему со спектаклем они обсуждали уже не раз. — Если что, второй билет у меня всё ещё есть, я его никому не отдавала. — Надумал — пойду, — кивнул Андрей. — А то последнее время я только и существую что в режиме «дом — учёба — репы — дом». — Ну вот и отлично. Тогда ты заходи за мной в пять часов, и от меня мы сразу отправимся в театр. — Я через пару часов с предками на дачу уеду, — сказал Тёма. — Вернусь завтра днём. — А я к Вике пойду, — сообщила Юля, показав ребятам чемодан и сумку, которые она несла в руках. — Хочу побыть в тишине и покое… Макс покосился на Юлю и, решительно забрав у неё баулы, спросил: — Юль, ты не против, если я нарушу немного твои планы? — и в ответ на недоумённый взгляд Юли добавил: — Ну в смысле с тобой пойду. Мы и так с начала сентября видимся максимум пару раз в неделю, как Андрюха верно заметил — то универ, то репа… Да и у тебя работа… Юля замедлила шаг и пару мгновений поколебалась. Нужен ли ей сейчас Макс? Конечно, он прав: с наступлением осени они стали видеться гораздо реже, и Юле не хватало их постоянных прогулок по городу, к которым она привыкла за время их отношений, которые начались в середине десятого класса. А если он пойдёт с ней к Вике… Наверное, так будет даже лучше. Во всяком случае, находясь одной, она рискует совсем впасть в тоску, а Макс может её отвлечь, развеселить или просто поддержать. В итоге Юля кивнула: — Не против. — Вот и хорошо. Ну, Ромыч, а ты чем займёшься? Ромыч, шедший позади Макса рядом с Тёмой, пожал плечами: — А хер знает. Пойду домой, а там у меня множество вариантов: вздёрнуться со скуки, подохнуть от голода, завалиться спать и так далее. — Хороший ты сам себе тамада, — оценил Макс. — И конкурсы у тебя интересные. — Главное, разнообразные, — хихикнула Даша. — Есть из чего выбрать. — Да ладно, уж кто-кто, а Ромыч всегда найдёт себе развлечение, — хмыкнул Андрей. — Это ж не человек — это генератор идей, как прожить свою жизнь весело, беззаботно и… коротко. Если вы понимаете, о чём я. — Слушай, Андрюх, ты заебал вспоминать тот Новый год! — с досадой откликнулся Рома. — Просто я тогда… ну… был немного… — Бухой, — подсказал Андрей. — И совсем даже не немного. Бутылку вискаря одному прикончить — после такого ты вполне мог и весь дом разнести! Макс, Даша, Юля и Тёма, которые поняли, о чём идёт речь, расхохотались. Дело было на Новый год в десятом классе. Ребята тогда впервые решили отметить праздник не в семейном кругу, а своей компанией. Собрались дома у Макса, так как Морозов-старший отбыл встречать Новый год со своими компаньонами. Поначалу всё шло обыденно для данного праздника: пили, ели, веселились, слушали любимую музыку. Рома нашёл в буфете бутылку виски и с разрешения Макса тут же принялся опустошать её. Ребята с удивлением и любопытством за ним наблюдали, так как до этого Рома ещё ни разу не напивался и виски никогда не пил. Через час Ромка был уже, скажем так, нетрезв. Очень сильно нетрезв. Вообще его голову всегда посещали идеи, как разнообразить своё земное существование, поэтому никто особо не удивился, когда он вдруг предложил по-другому, более красиво повесить гирлянду, которую Макс несколько дней назад прикрепил к стене. Однако друзья стали отговаривать Рому от данной идеи, поскольку она была очень опрометчивой ввиду его состояния. Но Рома был неумолим. Впав в раж, он подтащил стул к стене и, отмахиваясь от Тёмы, Макса и Андрея, которые безуспешно пытались его остановить, влез на стул и принялся снимать гирлянду. В какой-то момент Рома в этой гирлянде запутался. Предприняв попытку освободиться от этих «блядских проводов», он рухнул на пол. При падении ухватился за стол, чтобы удержаться, но в итоге лишь дёрнул скатерть, и… Дальнейшее друзьям напоминало мультфильм про Тома и Джерри. Скатерть полетела на пол вместе с Ромой, то, что стояло на столе — разумеется, тоже. К счастью, стояли там лишь тарелки с остатками салатов, вилки, ножи, чайные ложки, ваза с мандаринами и пластиковая бутылка с вишнёвым соком. Ребята, испугавшиеся за друга, в то же время начали смеяться, ибо выглядела эта ситуация весьма комично. Тем не менее они помогли ему подняться и Макс, Тёма и Андрей, невзирая на брыкания Ромы и его вопли о том, что он требует продолжения банкета, отволокли его спать, решив, что с него банкета на сегодня хватит. Наутро друзья, хихикая, поведали протрезвевшему Роме о его замечательном перевешивании гирлянды. Парень, смутно помнивший это происшествие, сильно смутился. Кроме того, у него страшно болели голова и ушибленный во время падения бок. Он долго просил прощения у Макса за учинённый им разгром и разбитые тарелки, пока тот не сказал: — Слушай, забей! Во-первых, нам всем было весело — уж прости, но ты тогда выглядел смешно, — во-вторых, мы теперь знаем, на что ты способен будучи пьяным, а в-третьих, чёрт с этими тарелками. Зато мыть их не пришлось. Однако с тех пор ребята частенько припоминают этот случай. Особенно часто его вспоминает Андрей. Правда, не в упрёк Роме, а как смешное происшествие. И Рома понимал это, но всё-таки напоминания о его «подвиге» ему уже, как он однажды выразился, остопиздели. — Кончайте ржать, — хмуро велел он сейчас ребятам. — Реально уже заездило. — Тебе хорошо говорить, Ромыч, — сквозь смех проговорил Макс. — А вот ты представь: ты на этом стуле прыгаешь, как пьяный заяц, пытаясь освободиться от гирлянды, орёшь: «Ебучие провода!», а потом красиво падаешь вниз — и вместе с тобой стул, посуда, скатерть… Рома представил. И неожиданно ему тоже стало смешно. Он прыснул, и всё же проворчал: — Я не виноват, что гирлянда повела себя как ебучие дьявольские силки из Гарри Поттера. А вы лучше бы помогли пьяному другу, чем стоять, а потом ржать как кони. Ребята в ответ снова захохотали. На сей раз рассмеялся и Рома. Вскоре компания разошлась по домам. Правда, Тёма улучил момент и, подойдя к Роме, тихо сказал: — А если серьёзно, Ромка, что ты собираешься делать? Рома искоса глянул на него и хмыкнул: — Не бойся, насчёт вздёрнуться я пошутил. Я вообще о суициде больше не думаю. Тёма насупился, вспоминая неудавшуюся, к счастью, попытку Ромыча выпрыгнуть из окна собственной комнаты. Это случилось спустя месяц после насилия. Тёма как раз тогда решил зайти к нему домой, чтобы взять новый альбом группы «Slipknot». Дверь почему-то оказалась открыта. Тёма, сразу почувствовав неладное, бросился искать друга. И нашёл его уже стоящим на подоконнике. Преодолевая накативший на него ужас, Тёма стащил Рому с подоконника и долго его убеждал, что кончать с собой ни в коем случае нельзя, даже если очень хреново и кажется, что впереди ничего хорошего нет и не будет. Вроде бы убедил. Во всяком случае, больше попыток суицида Рома не предпринимал. Впрочем, Тёма, прекрасно знавший, что совершивший одну попытку может сделать вторую, всё равно был начеку. — И не смотри на меня так, — сказал Рома. — Прекрасно знаю, о чём ты думаешь: если я один раз попытался, то и второй раз сделаю. Нет. Жизнь — дерьмо, но хер я буду помирать из-за всяких уродов. Да и наша группа — как она без меня? — его губы тронула улыбка. — Вы ж зачахнете и развалитесь, как часовня. — Как часовня? — хихикнул Тёма. От сердца у него немного отлегло. Он очень надеялся, что Ромка сейчас говорит правду. Не про группу, а про самоубийство. Рома прыснул: — Ну, если хочешь, как столетний дом, ни разу не ремонтированный. — Ещё лучше!***
Едва Юля и Макс пришли в квартиру Вики, телефон Юли зазвонил. — Алло, — произнесла Юля. — Да, Вик, привет. Я уже дома. Тут ещё Макс со мной зашёл, ты не против? Хорошо… Кстати, Тёма с предками на дачу… А, он тебе звонил. Давай, Викусь, мы тебя ждём. Отключившись, Юля сообщила: — Макс, Вика освободится через час и сказала, что квартира полностью в нашем распоряжении. Холодильник, ванная, туалет, комп — всё к нашим услугам. — Викуся — солнышко, — отозвался Макс. — Слушай, а раз уж Вики пока нет и квартира в нашем распоряжении, может, воспользуемся гостеприимством? — подмигнул он и привлёк Юлю к себе за талию. Юля покачала головой и мягко отстранилась. — Нет, Макс. Не сейчас. — Почему? — Потому что… Она растерянно умолкла. С одной стороны, они не занимались сексом с лета, с другой — она не была уверена, что сейчас ей это нужно и она получит удовольствие. А притворяться она не хотела ещё меньше и не видела в этом смысла. В постели с любимым человеком должно либо хорошо — причём обоим — либо никак. Макс, кажется, понял её сомнения, ибо он кивнул и сказал: — Ну потому что — так потому что. Вполне весомый аргумент, кстати. Это я на полном серьёзе, если что. Тогда давай похаваем чего-нибудь. А то с утра ничё не ел… — Иди на кухню и потроши холодильник, — улыбнулась Юля. — Только без фанатизма, чтобы там после твоего набега хоть что-то осталось. — О’кей. А ты что? Не будешь ничего? — Буду, но чуть позже. Я сперва немного в интернете посижу. — Ясно, интернетный наркоман, иди за дозой кайфа, — хохотнул Макс и ушёл на кухню. Юля, усмехнувшись, прошла в комнату, села на кровать и взяла ноутбук. Зашла в интернет. На главной странице браузера сразу высветилось оповещение о входящем письме на электронную почту. Девушка слегка удивилась. Интересно, кто это? Спам автоматически попадает в соответствующую папку и в оповещениях он не отображается, всякие рассылки из соцсетей и интернет-магазинов она недавно отключила. Друзья обычно пишут ей в мессенджере и в соцсетях… Так кто и что ей прислал? Она открыла почту и увидела входящее письмо «Юлии Самойловой». Удивившись ещё сильнее, Юля кликнула на графу. На экране возник текст: Юля! Смерть вашего отца, Дениса Самойлова, не была несчастным случаем. Это было убийство, аварию подстроили. Не верьте официальной версии. Если хотите со мной связаться — пишите на этот адрес. Только, пожалуйста, заведите другой ящик с рандомно набранными символами. И сотрите это письмо сразу же, как только его прочитаете. — Что за херня? — вырвалось у Юли. Она перечитала текст ещё два раза, не веря своим глазам. Какое убийство? Кто ей пишет? С чего неизвестный адресант решил, что её отца убили? И… Почему он или она пишет ей спустя год после его смерти? Да и что за странные шпионские схемы с левым почтовым ящиком и срочным удалением этого письма? — Ну что, как дела в виртуальном мире? — вошёл в комнату Макс, на ходу жуя бутерброд с колбасой и сыром. — Никак, — буркнула Юля, продолжая рассматривать странный текст. — Что, вообще? Нигде ничего не происходит? Он уселся рядом с ней и вдруг заметил, что лицо Юли напряжено. — Юль, ты чё? — Макс, посмотри, мне тут такое странное письмо пришло, — растерянно пролепетала Юля и кивнула на экран ноутбука. Макс перевёл взгляд туда, куда показывала Юля. Прочитав текст, он нахмурился. — Какая-то лютейшая дичь, — произнёс он. — Слушай, может, кто-то прикалывается? — Кто? Кому это нужно? Из нашей компании никто так по-идиотски шутить не стал бы. — Ну да, не стал бы… — эхом отозвался Макс. — Может, кто-то из посторонних? Ну я имею в виду наших бывших одноклассников или… блядь, не знаю… Юля молча покачала головой. Бывшие одноклассники — тоже вряд ли. Среди них есть, конечно, идиоты, но даже они не настолько отбитые, чтобы додуматься до такого «прикола». А даже если бы кто-то и додумался, то прикололся бы тогда, год назад, а не сейчас, когда они уже окончили школу. — А если это его коллеги по работе? — посмотрел Макс на Юлю. — Макс, кончай ерунду нести! — возмутилась Юля. Самойлов-старший работал юристом в собственной конторе, и вёл свою деятельность весьма успешно. — По-твоему, взрослые солидные люди, практикующие юристы, будут вот такой хернёй страдать? — Тогда я не знаю, — тяжело вздохнул он. — Но вот в одном уверен точно: это тупой, циничный прикол. Найти бы этого шутника и руки ему вырвать, чтоб неповадно было всякую хуйню писать. Юля молчала. Почему-то она сомневалась в том, что присланное письмо — чья-то шутка. Никто из её окружения на такое не способен. — Слушай, а ты смотрела адрес, с которого тебе это прислали? — вдруг спросил Макс. — Нет. — Ну а чего ж тупишь-то? Сейчас посмотрим и поймём, кто это может быть, — оживился он. Юля и Макс взглянули на адрес отправителя и одновременно вздохнули. Адрес выглядел так: «gasd_f@exal.com». — Или не поймём, — резюмировал Макс. — Набор букв, непонятный домен… Класс! Тебе, кстати, эта почта не знакома? Ну мало ли… — Нет, — отозвалась Юля. — Ни разу такой не видела. И домен странный… — Более чем. Хотя… Слушай, может, это название какой-нибудь компании? — поглядел Макс на Юлю. — Ну, знаешь, они в доменах часто названия указывают. Маловероятно, конечно, но вдруг. — Всё может быть, — пожала плечами Юля. — Давай-ка загуглим. Макс, открыв поисковик, набрал «exal». Но запрос ничего, кроме предложения скачать программу Microsoft Excel, не выдал. — Ну, значит, это точно прикол, — вынес вердикт он. — Если бы это было всерьёз, написали бы тебе с нормального адреса. Юля вздёрнула вверх правую бровь. Ей наоборот всё сильнее не верилось, что это шутка. Она не могла толком объяснить, почему её одолевают сомнения, но чувствовала: в письме написана правда. — Нет, Макс, я не думаю, что это прикол, — тихо сказала она. — Я не могу сказать, почему я так уверена, но что-то мне подсказывает, что этому письму стоит поверить. — Ты серьёзно? — покосился на неё Макс. — Вполне. Ну-ка… Юля быстро вскочила с кровати и, подбежав к нераспакованному чемодану, стала в нём рыться и спустя несколько секунд вытащила оттуда зеркальный фотоаппарат «Canon». Вновь уселась на кровать и… сфотографировала письмо, а также электронный адрес. — Ты чего делаешь? — ошалело наблюдал за её действиями Макс. — Сбрендила? — Сам такой, — откликнулась Юля. — Это я на всякий случай. А письмо мы удалим… И она тотчас же стёрла письмо, не забыв убрать его и из папки «Удалённые». — Вот и всё, — выдохнула она и уставилась в только что сделанную фотографию. Макс озабоченно потрогал её лоб. — Ты вообще-то как, милая, здорова? — осторожно спросил он. — Как корова, — съязвила Юля. — Макс, если это письмо не шутка и кто-то действительно хотел рассказать мне правду о гибели моего отца, лучше на всякий случай сделать дубликат этого письма. В ноутбуке лучше не сохранять, мало ли что. А вот сделать копию на фотоаппарат — это можно. — Ты ещё скажи, что будешь сейчас заводить левый ящик и напишешь на эту почту, — тяжело вздохнул Макс. — Да, именно это я сейчас и буду делать, — подтвердила Юля. — А что? Даже если это всё-таки прикол, проверить-то нужно. — Ну давай, делай. Вопрос, почему Юля, раз уж на то пошло, не стала фотографировать письмо на свой телефон, Макс задавать уже не стал. Как сделала — так сделала. А продолжать с ней разговор в саркастичном тоне в данном случае глупо. Спустя несколько минут новая почта Юли была готова. Поколебавшись, Юля написала: Здравствуйте. Это Юля Самойлова. Вы писали мне насчёт моего отца… Скажите, это неудачная шутка или это серьёзно? И в том, и в другом случае у меня много вопросов к вам. Один из самых очевидных: кто вы? Перечитав набранное раза три, Юля тихонько выдохнула и, пытаясь справиться с накатившим волнением, отправила текст на адрес, с которого ей пришло это странное письмо. — Дело сделано, Макс, — сказала она. Макс, сходивший на кухню за новым бутербродом, кивнул и ответил: — Молодец. Теперь осталось дождаться ответа и возвращения Вики. А пока мы их ждём, предлагаю тебе ещё раз послушать мою новую мелодию, которая вам сегодня так понравилась. — Давай, — оживилась Юля. Макс сбегал в прихожую и принёс гитару. Слушая его музыкальное сочинение, которое ей действительно нравилось, Юля ощущала поселившееся в себе беспокойство. Неужели её отец в самом деле не случайно попал в аварию?***
Лиза бесцельно бродила по проспекту, держа в руках зонт. Дождливая погода ей действительно нравилась ещё с детства, поэтому она и решила сейчас просто прогуляться, не заглядывая ни в какие магазины и торговые центры. В наушниках у неё играла любимая музыка. Сейчас, к примеру, звучала песня группы «Fleur»: Странствуя между мирами, Я храню в себе память О каждом твоём воплощении. И в назначенный час Я узнаю тебя По первому прикосновению. «По первому прикосновению…» Лиза слегка улыбнулась, вспоминая, как всего час назад она и Рома случайно коснулись друг друга. Случайно. Абсолютно. А у неё, как любят писать в романтических книгах, сердце ухнуло вниз… Ромка запал ей в душу ещё летом — сразу, когда они только-только познакомились во время подачи документов в институт. Симпатичный, улыбчивый, обаятельный, с хорошим чувством юмора… Конечно, ребята сразу же сдружились. Но если с Тёмой Лиза именно только дружила, то к Роме у неё с каждым днём всё крепли нежные чувства. И Лиза верила и не верила самой себе: когда-то она думала, что больше никогда не сможет испытывать ничего подобного… Они очень хорошо общаются: вместе слушают музыку, ибо, как оказалось, музыкальные интересы их в основном совпадают, обсуждают любимые книги, сериалы, шутят над прогнозами о приближающемся конце света, переписываются в соцсетях, часто звонят друг другу и так далее, но… Но. Дальше дружеского общения у Ромы и Лизы пока не заходило. И тут Лиза терялась: она чувствовала, что нравится Роме, но почему-то никаких даже намёков на их сближение он не делал, не говоря уже о каких-то признаниях. А если инициативу в развитии их отношений проявляла она — например, звала в кафе, в кино, на прогулку — Ромка под любым благовидным (и не очень) предлогом отказывался. То у него репетиция, то он с Тёмой чем-то очень занят, то не очень себя чувствует, то спит… В чём дело, Лиза никак не могла понять. Она чувствовала, что с Ромкой что-то происходит, но что именно? То ли он её по какой-то причине боится, то ли он сам себя боится… В любом случае тут явно что-то серьёзное. Возможно, даже какие-то психологические проблемы. Может, стоит об этом поговорить с Тёмой? Вполне вероятно, что он знает, что творится с его другом и она поймёт, как ей себя с ним вести. Но, с другой стороны, не будет ли это нетактично по отношению к Роме — обсуждать его за его же спиной? В таких раздумьях Лиза пребывала довольно часто. Как и сейчас, прогуливаясь по улице под дождём.***
Субботние занятия в Бауманке наконец-то закончились. Вика Кузнецова вышла на улицу и, вытащив телефон из кармана пальто, глянула на время: 16:34. Отлично, освободилась даже чуть-чуть раньше, чем она думала. В списке уведомлений Вика заметила два пропущенных: от Даши и от Тёмы. Поскольку она на время пар ставила телефон на беззвучный режим, звонков Вика не слышала. Поколебавшись пару секунд, Вика набрала Тёму, с которым последние две недели чаще созванивалась, чем виделась. У неё учёба, у него тоже учёба, вдобавок ещё и репетиции… А скучает она по нему страшно. Когда-то они были просто друзьями. А теперь Вике было даже странно думать о том, что ещё год назад она безответно страдала совсем по другому человеку и не замечала Тёму, который, как оказалось, был влюблён в неё давно… Тёма ответил почти сразу. — Привет, Викуся, — весело проговорил он. — С твоей учёбой на сегодня покончено? — Покончено, Тёмочка, — в тон ему откликнулась Вика. — А ты чего мне звонил? Я твой пропущенный видела… — Так вот почему ты мне звонишь! Я-то думал, соскучилась, а ты всего лишь мой пропущенный увидела! Вика рассмеялась. — И соскучилась тоже, конечно! Может, сходим сегодня куда-нибудь? — Прости, боюсь, сегодня не получится, — в голосе Тёмы послышалось огорчение. — Я с предками на дачу через десять минут отваливаю, у моего дяди сегодня юбилей — полтинник стукнул. Решили там праздновать. «Вот чёрт!» — искренне расстроилась Вика. А вслух спросила: — И что, отмазаться никак не получится? Тёма вздохнул: — Ты знаешь, сколько раз я пытался от этого отмазаться? И завуалированно, и прямо, блядь, говорил, что хочу провести этот вечер с любимой девушкой. А они будто не слышат! Вик, может, завтра днём встретимся? Мы как раз вернёмся в Москву, и сразу с тобой можем где-нибудь встретиться. — Давай, — согласилась Вика. — Тогда я сейчас домой — отдыхать после трудного учебного дня, страдать из-за разлуки с любимым и заедать всё это печеньем, йогуртом и шоколадом, а заодно трепаться с Юлькой и с Максом. — Вик, правда, прости, — виновато проговорил Тёма. — Я понимаю, это глупо — в восемнадцать лет не отпроситься у предков… — Не бери в голову, Тём, всё нормально. Езжай спокойно. Кстати, дядя-то нормальный? — Очень даже нормальный, — подтвердил Тёма. — Даже прикольный. — Тогда тем более езжай, — улыбнулась Вика. Отключившись, она стала звонить Даше. Подруга долго не отвечала, и Вика хотела уже отсоединиться, как она наконец ответила: — Вика, наконец-то! Привет! — раздался радостный, немного запыхавшийся голос Даши. — Ты что, только-только с занятий? — Увы. Ты, я смотрю, мне звонила… — Ага. Слушай, я через двадцать минут вместе с Андреем в театр отбываю, у мамы премьера нового спектакля. Я хотела у тебя юбку взять — ну ту, клетчатую… Но так как ты отозвалась только сейчас, просить уже поздно, — вздохнула Даша. — Даш, прости, я была на паре и не слышала твой звонок, — отозвалась Вика. — Я же звук отключаю во время занятий. Но ты ведь могла и не звонить, пошла бы ко мне, у меня там Юлька с Максом. Тебе пешком от своего дома до моего идти минут тридцать, не больше. — Бли-ин! Ну почему я не сообразила! — простонала Даша. — Идиотка… Ну ничего, я надела тёмно-синее платье. — Которое мама тебе недавно из Лондона привезла? С длинными рукавами? — Оно самое. — О, ну тогда всё хорошо! — оживилась Вика. — Это платье прекрасно, моя юбка с ним и рядом не валялась! — Ну не надо, твоя юбка тоже классная! — Но не для богемных тусовок, — улыбнулась она. — Вика! — рассмеялась Даша. — Скажешь тоже! И, между прочим, ты знаешь, как я люблю клетчатую одежду! Вика, забыв, что Даша её не видит, кивнула. Страсть Даши к клетчатым рубашкам, юбкам, платьям, брюкам, пальто была ей известна ещё с первого класса. Закончив разговор с Дашей, Вика понеслась к метро. Спустя двадцать минут она уже была дома. В квартире были слышны голоса Макса и Юли и негромкая музыка. Песня. Знакомая такая… Всё в порядке, всё пристойно, Ночью — R’n’B, с утра — теракт. Не волнуйся, спи спокойно, За тобой присмотрит Старший Брат: Он всё держит под контролем, Не забыв о сером веществе в твоей голове. Вика усмехнулась. Всё понятно, одна из любимых групп Юли. Впрочем, Вике она тоже нравилась. А «Кому веришь ты?» они с Юлей и Дашей прошлой осенью и зимой слушали буквально каждый день — и поодиночке, и когда собирались втроём у кого-нибудь дома. И в школе… — Эй, ребята, я пришла! — крикнула Вика, снимая с себя пальто и ботильоны. Ребята мгновенно выглянули из гостиной. Оба выглядели слегка задумчивыми, хотя и заулыбались при виде Кузнецовой. — Наконец-то! — Юля метнулась к Вике и обняла её. — Есть будешь? — Не отказалась бы. У нас, кажется, спагетти ещё есть с сыром? — Ну если этот троглодит не слопал, — Юля покосилась на Макса, и тот фыркнул, — то должно быть. Вымыв руки, Вика устремилась в кухню, где Юля с Максом уже вовсю хозяйничали. — Мы тоже с тобой поедим, не против? — поинтересовался Макс, ставя контейнер с едой в микроволновку. — Конечно, против, — усмехнулась Вика. — Есть буду только я, а вы поголодаете. Полезно. Юля хихикнула: — Звучит как постирония. И девушки, переглянувшись, неожиданно прыснули. Вика заметила, что, несмотря на деланое веселье, Юля всё же чем-то озабочена. Переживает из-за матери? Или что-то ещё случилось? Да и Макс тоже не выглядит жизнерадостным. Хотя именно жизнерадостным он выглядит крайне редко, но сейчас Вика прямо кожей ощущала их напряжённость. — Ребят, что у вас случилось? — наконец спросила она. — Вы какие-то не такие. Поссорились? — Нет, — хором заверили они её. Затем переглянулись и замялись, словно размышляя, стоит ли говорить Вике или нет. — Тогда в чём дело? Я же вижу, что что-то не так. Юля вздохнула и решилась: — Мне сегодня на электронную почту пришло странное письмо с непонятного адреса. Там написано, что мой отец не просто так попал в аварию, что это было убийство… Выслушав подругу, Вика задумалась. Да, действительно, будешь тут «не такими»… Самый простой вариант с розыгрышем, к сожалению, тут действительно отпадает. Вряд ли кому-то нужно разыгрывать Юльку, тем более таким образом. И что же? Выходит, аноним прав — и Юлиного отца убили? Но кто? И зачем? — Вик, — осторожно позвала её Юля, — что ты об этом думаешь? — Что думаю… — повторила Вика, разглядывая свой стакан с вишнёвым соком. — Юль, это, конечно, всё очень странно и непонятно, но я склоняюсь к тому, что это правда. Ну, насчёт твоего отца. — А тебя не смущает, что Юля узнаёт об этом из письма какого-то неизвестного отправителя? — поинтересовался Макс. — Меня вот очень смущает. Что мешало этому человеку прийти к Юльке и всё ей рассказать? К чему такая таинственность? — Ну, во-первых, Юлька ещё ничего не знает. А во-вторых, если человек к ней не пришёл — значит, не мог этого сделать. Вдруг за ним следят или ещё что-то… К тому же, если его убили, мотивы для этого могли быть разные. Ведь твой отец, Юль, был юристом. Вдруг он случайно узнал о какой-то очень серьёзной преступной деятельности, собрал компромат и собирался предать эту деятельность огласке. Ну а преступники узнали о его планах и… — Вика, не договорив, вздохнула и замолчала. — Ну ты тут прямо детектив сочинила, — усмехнулся Макс. — Макс, подожди, — нахмурилась Юля. — А что, если всё так и было? А тот, кто мне написал, например, вместе с моим папой собирал этот компромат, а когда его убили, стали и ему угрожать: мол, если продолжишь активную деятельность, тебя постигнет та же участь. Он притих, но мне всё-таки рассказать, как всё было на самом деле. И в таком случае понятно, к чему эта конспирация: левые почтовые ящики, просьба стереть письмо сразу же после прочтения. Вика в ответ серьёзно кивнула и, накрутив на вилку спагетти, спросила: — Юля, а ты не помнишь, у твоего отца в последнее время были какие-то неприятности? Юля наморщила лоб, припоминая. — Да вроде нет… Хотя он последний месяц перед аварией ходил какой-то… Очень серьёзный. Но я не настораживалась, потому что рядовые рабочие неприятности у него случались нередко, и в таких случаях он всегда был хмурым. Так что не знаю… Ладно, — махнула она рукой, — пока гадание временно откладываем. Вот когда этот аноним расскажет мне, в чём дело, тогда и будем думать и обсуждать. А то у меня лично уже мозг кипит, — она невесело усмехнулась. — Ну хорошо, — согласилась Вика. — Тогда сейчас едим, а потом что-нибудь смотрим. — Предлагаю сегодня остановиться на «Миллениуме», — оживилась Юля. — Прям в тему сериал выбрала! — хохотнул Макс. — Детективное настроение, Юляш? — Детективное, Максяш, — в тон ему откликнулась Юля. — Вик, ты как, не против? — Против? — Вика рассмеялась. — Юлька, ты забыла, что я обожаю «Миллениум»? — Уточнить всё же нужно. А то вдруг у тебя сегодня какое-нибудь фэнтезийное настроение. Тогда бы мы включили «Хроники Нарнии». — Интересно, фэнтезийное — это как? — задумалась Вика. — Косплеить Белую Колдунью из той же «Нарнии»? Или Гарри Поттера? — Серсею Ланнистер из «Игры престолов», — прыснула Юля. — Слушай, а чего мы будем ждать конца ужина? Я сейчас притащу сюда ноут, и мы прям сейчас и включим. — Нет, погоди! — остановил Макс уже вставшую со стула Юлю. — То есть смотреть-то будем. Но сперва я Вике покажу новую мелодию на гитаре, она же её ещё не слышала. — Новую мелодию? — заинтересовалась Вика. — Классную? — Шикарную! — Ты сначала спагетти доешь, — покосилась на него Юля. — Уже доел! И Макс, спешно запихнув в себя остатки спагетти, умчался в гостиную за оставленной там гитарой. — Мелодия и правда крутая, Вик, — серьёзно подтвердила Юля. — Не очень-то позитивная, но, как бы это сказать, мрачно-красивая. В общем, рекомендую послушать. — Ну раз рекомендуешь, тогда само собой.