A Magical Journey

      - Где ты был? - спросил Эдди торопливым шепотом, как только Куинн сел рядом с ним в классе "ЗОТИ". - Я провел полчаса утром, бегая по территории в поисках тебя.       - Я был занят прошлой ночью и не вернулся в общежитие, - шепотом ответил Уэст. Он схватил друга за плечо и вытянул шею: - Ух, у меня болит шея. ...ночные дежурства серьезно не для меня, - он слегка поморщился, - надо было наколдовать стул или что-то в этом роде.       - Что именно ты делал? - спросил Маркус.       Куинн устало вздохнул: - Решаю головоломку... огромную сложную головоломку с часами на ней.       Амбридж, которая, наконец, успокоилась после разбитых ожиданий и фантастических надежд, вошла в класс, и класс погрузился в молчание, как она предпочитала в своем классе. Эдди и Маркус также оставили Куинна в покое, достали свои книги и начали читать книгу без подсказки Жабы.       Куинн тоже в кои-то веки достал свою книгу и начал притворяться, что читает ее. Ему нужно было немного тишины и покоя, чтобы вылечить свою пульсирующую голову — это убивало его. Он использовал ускорение мысли, чтобы сократить время на решение неоправданно длинного механизма для последних трех дисков.       "Этот проклятый Стигвард Грэгг! Имел наглость запереть меня там", - подумал Уэст, проклиная Архитектора, но остановился и зажмурился, потому что голова заболела сильнее.       Хотя он едва смог выйти вовремя, и гамбит с ускорением мысли сработал, это не было полным успехом.       . . .       - [Несколько раньше в Хранилище Архитектора] -       Куинн уставился на седьмой диск механизма, затем перевел взгляд на восьмой, прежде чем перейти к последнему и заключительному девятому диску.       - Ублюдок! - выругался он. - Как это вообще можно классифицировать как механизм блокировки?!       В традиционных замках хранилища требовалось использовать диск (или несколько) в качестве интерфейса ко всему скрытому механизму. Но здесь, в Хранилище Архитектора, не было такого единого интерфейса, с которым он мог бы работать — каждая часть механизма должна была обрабатываться под множеством углов, и каждая отличалась от предыдущей — сложность вышла за рамки традиционных замков только с этим.       - И теперь ты просишь меня решить три части одновременно?       Перед собой он мог видеть три последние части механизма, и "задвижка" была там хорошо видна. Три части были соединены друг с другом, и они не были соединены, как предыдущие три (4-я, 5-я и 6-я).       - ...Часть седьмая, затем девятая, чтобы разблокировать восьмой диск, который затем откроет следующую часть седьмого... что это за хрень?       Уэст понял, что ему понадобится не менее трех часов, чтобы справиться с этим, если он начнет работать в ту же секунду, но у него не было этого времени. У Куинна был всего час, чтобы разобраться с этим и надеяться, что после решения всех девяти частей снова появится бирюзовый портал обратно в Хогвартс, чтобы он мог успеть на урок Амбридж.       - Ладно, пришло время использовать большие пушки.       Он закрыл глаза, и его магия начала мягко перетекать в его мозг и ментальный ландшафт. Аспект эффективности Окклюменции был той частью Окклюменции Куинна, над которой он работал каждый день в обязательном порядке. Но была загвоздка в том, что он посвящал это ежедневное время увеличению погружения в свои повседневные воспоминания (в виде книг памяти), чтобы увеличить его удержание.       Частью аспекта эффективности, в котором он нуждался сегодня, было ускорение мышления и параллельная обработка мыслей. Уэст был хорош в ускорении мышления, поскольку он использовал его пассивно в дополнение к некоторым классическим методам извлечения знаний из книг. Но когда дело дошло до параллельной обработки мыслей, он тренировал эту часть не так сильно, как другие вещи — он мог контролировать около контрольных ручек в верхних десятках и заставлять их писать одновременно, использовать это в некоторых более сложных, чем обычное заклинание, но это была гораздо более сложная задача, чем любая другая.       Куинн не был уверен, что это сработает.       Если бы он разделил свой разум, чтобы параллельно думать о нескольких частях взаимосвязанного механизма, то, если бы одна из этих мыслей в конечном итоге пошла не так, каждый мыслительный процесс пострадал бы из-за неправильного ввода. Затем эта проблема в мгновение ока превратилась бы в снежный ком, поскольку ему пришлось бы возвращаться к ошибке, о которой он не знал, потому что, по мнению Куинна, каждый процесс шел правильно.       "Тогда это вызовет у меня стресс", - подумал он, поджимая губы.       Он не использовал параллельную обработку мыслей для решения задачи такого уровня сложности. Таким образом, его разум подвергался значительному стрессу, а часы показывали, как долго он сможет продержаться, не причинив себе вреда.       "Отлично, давай сделаем это и будем надеяться, что Архитектор не будет ржать надо мной в загробной жизни", а затем Куинн приступил к работе.       . . .       Куинн глубоко вздохнул и откинулся на спинку стула, чего бы он не сделал, даже если бы не был смертельно уставшим. Последние три диска, которые не давали пьедесталу войти внутрь, вышли одновременно, и пьедестал полностью ушел в пол, а верхняя часть опустилась как раз до уровня пола.       Арка полностью ушла глубоко в стену, открывая полный набор лестниц с пустым (неохраняемым) дверным проемом, ведущим куда-то, что Уэст не потрудился проверить, потому что в ту секунду, когда пьедестал полностью ушел в пол, снова появился бирюзовый портал, и он выбежал, не задумываясь ни на секунду.       Он очнулся от своих мыслей и поднял глаза, когда услышал, как Амбридж произнесла его имя.       - Мистер Уэст, я слышала, вы сегодня неважно себя чувствуете; как вы чувствуете себя сейчас? - спросила Амбридж чрезвычайно милым голоском.       Куинн намеренно слабо улыбнулся, когда ответил: - Я почувствовал слабость этим утром, мэм, но мне стало лучше и поэтому я пришел на ваш урок — в конце концов, это один из моих любимых предметов...       Улыбка Амбридж на долю секунды исказилась, но она восстановила ее достаточно быстро, прежде чем кто-либо смог это заметить, и улыбнулась шире, чем раньше.       - Рада это слышать, мой дорогой. Здоровье имеет первостепенное значение и всегда должно быть на первом месте, - сказала она. - Если вы не чувствуете, что ваши занятия для ЖАБА слишком напряжены, как насчет того, чтобы дать этому вашему глупому маленькому клубу отдохнуть и посвятить это время отдыху. . .       Все в классе слегка наклонили головы. Если у всех и было что-то ясное в отношении Куинна Уэста, так это то, что он скорее откажется от занятий в своей учебной программе, чем закроет АИД. На данный момент слова "АИД" и "Куинн Уэст" были синонимами.       - Благодарю вас за ваше. ...беспокойство... мэм, но думаю, что меня вполне устроит то, что я делаю сейчас... но у меня есть кое-что на уме, - сказал Куинн, улыбаясь.       - Не хотели бы вы поделиться этим с классом, мистер Уэст? - спросила Амбридж.       - Конечно. Если Министерство считает, что нам не нужно использовать заклинания, потому что мы в полной безопасности без них, тогда как насчет того, чтобы вообще исключить Защиту от Темных Искусств из учебной программы Хогвартса, - сказал Куинн, вызвав ропот в классе.       - Я ведь знаю, зачем вы здесь, мэм, - сказал он.       Амбридж прищурилась: - Что вы имеете в виду, мистер Уэст?       - Я имею в виду, что вы здесь, потому что Хогвартс не смог найти подходящего преподавателя для Защиты от Темных искусств, поэтому Министерство направило вас сюда, — ответил Куинн, - но до прихода сюда вы были первым заместителем министра...       - Я все еще первый заместитель министра, - сказала Амбридж.       - ...как я уже говорил, ваше положение в Министерстве кажется очень важным, поэтому, если мы покончим с предметом "Защита от темных искусств", вы будете свободны от Хогвартса и вернетесь на свою очень важную должность в Министерстве, где, я уверен, вы нужны больше чем здесь.       В классе повисла гробовая тишина, так как все забыли дышать, ожидая ответа Амбридж.       - Мистер Уэст, Защита от Темных искусств была частью Хогвартса с момента его основания... - Она увидела, как Куинн поднял руку вверх, - Да, мистер Уэст?       - Некоторые старые традиции будут сохранены, и это правильно, в то время как от других, устаревших и неуместных, следует избавиться. Давайте же двигаться вперед, в новую эру открытости, эффективности и подотчетности, стремясь сохранить то, что должно быть сохранено, совершенствовать то, что должно быть усовершенствовано, и сокращать везде, где мы находим практику, которая должна быть запрещена, - сказал Куинн, цитируя дословно по памяти.       - Мэм, разве вы сами не говорили это во время своего первого обращения к студентам... Разве это не прекрасный пример того, от чего нужно отказаться и избавиться? - спросил он.       Амбридж замолчала, и ее улыбка немного померкла. Это действительно было то, что она сказала после Церемонии Распределения. Как она должна была ответить Уэсту — что она здесь не для того, чтобы преподавать, а для того, чтобы присматривать за Дамблдором, и если бы с этой должностью было покончено, у нее не было бы причин быть здесь. Генеральный Инспектор превратится в ревизора, и ей придется вернуться в Министерство после того, как она даст свою рекомендацию.       - ...Я подумаю об этом, мистер Уэст, - тихо ответила Амбридж.       - Пожалуйста, сделайте это, - сказал Куинн, улыбаясь.       Никто в классе и пикнуть не успел по поводу этой темы, потому что, по их мнению, никакая Защита От Тьмы не была намного лучше, чем иметь ее, но с Амбридж. И большинство в школе просто беспокоились о своих СОВ и ЖАБА; если бы убирали предмет из оценки, то у них не было причин учиться, так как им просто было неинтересно.       После этого разговора никто в классе не произнес ни единого слова. Только после окончания урока люди начали болтать.       - Что все это значит? - спросил Эдди.       Куинн зевнул, прежде чем ответить: - Она предложила мне закрыть АИД; я просто отплатил ей тем же, предложив кое-что о ее работе. - Он поднял руки вверх и сказал: - Я собираюсь навестить профессоров, чтобы извиниться за то, что пропустил занятия, затем направляюсь на кухню, чтобы захвати что-нибудь поесть. После этого я ухожу на покой на весь день и иду спать.       - Сейчас всего 15.00, - сказал Маркус.       - Мне все равно; я хочу быть в постели к пяти, а потом спать по крайней мере двенадцать часов... Я это заслужил.       Он проник в первую комнату Хранилища Архитектора.       .

***

      В тот день, после того как Куинн отправился спать, Гарри Поттер попрощался со своими друзьями и отправился в кабинет Амбридж на третьем этаже.       Когда он постучал в дверь, она сказала "Войдите" сладким голосом.       Он осторожно вошел, оглядываясь по сторонам.       Он знал этот кабинет при трех предыдущих его обитателях. В те дни, когда здесь жил Златопуст Локонс, он был увешан сияющими портретами своего владельца. Когда Люпин занимал его, можно было, скорее всего, встретить какое-нибудь очаровательное Темное существо в клетке или аквариуме. Во времена самозванного Грюма он был набит различными приборами и артефактами для обнаружения скрытых врагов.       Теперь, однако, он выглядел совершенно неузнаваемым. Все поверхности были задрапированы кружевными покрывалами и салфетками. Здесь было несколько ваз, полных сухих цветов, каждая из которых стояла на отдельной салфетке, а на одной из стен висела коллекция декоративных тарелок, каждая из которых была украшена крупным разноцветным котенком с разным бантом на шее. Они были настолько отвратительными, что Гарри уставился на них, как завороженный, пока Амбридж не заговорила снова.       - Добрый вечер, мистер Поттер.       Гарри вздрогнул и огляделся. Сначала он не заметил ее, потому что на ней был халат в цветочек, который слишком хорошо сочетался со скатертью на столе позади нее.       - Добрый вечер, - сухо ответил он, сдерживая гнев по поводу запрета на квиддич, который возник из-за конфликта с Амбридж.       - Что ж, садитесь, - сказала она, указывая на маленький столик, задрапированный кружевами, рядом с которым она придвинула стул с прямой спинкой. Кусок чистого пергамента лежал на столе, очевидно, ожидая Гарри.       - Э-э, - сказал Гарри, не двигаясь. - Профессор Амбридж? Э—э... прежде чем мы начнем, я-я хотел попросить вас... об одолжении.       Ее выпученные глаза сузились. - Ах, да?       - Ну, я... я в команде Гриффиндора по квиддичу, - Гарри пришлось попробовать один раз. - Мне было интересно, не отмените ли вы запрет после того, как закончится мое наказание?       Он знал задолго до того, как дошел до конца своего предложения, что это не прокатит.       - О нет, - сказала Амбридж, улыбаясь так широко, что казалось, будто она только что проглотила особенно сочную муху. - О нет, нет, нет. Это ваше наказание за распространение злых, отвратительных, привлекающих внимание историй, мистер Поттер, и наказания, конечно же, не могут быть скорректированы в соответствии с удобством виновного. Нет, вы придете сюда завтра в пять часов, и на следующий день, и в пятницу тоже, и будете проводить свои задержания, как и планировалось. Я думаю, это довольно хорошо, что вам не хватает чего-то, что вы действительно хотите делать. Это должно подкрепить урок, который я пытаюсь вам преподать.       Гарри почувствовал, как кровь прилила к голове, и услышал глухой шум в ушах. Значит, он рассказывал злые, мерзкие, привлекающие внимание истории, не так ли? Она наблюдала за ним, слегка склонив голову набок, все еще широко улыбаясь, как будто точно знала, о чем он думает, и ждала, не начнет ли он снова кричать. С огромным усилием Гарри отвел от нее взгляд, бросил свою школьную сумку рядом со стулом с прямой спинкой и сел.       Амбридж надеялась, что Гарри снова выйдет из себя, чтобы она могла наказать его более сурово... Она сама сегодня была очень зла из-за избалованного богатого сопляка, и ей нужно было снять стресс; в конце концов, стресс вреден для здоровья, а здоровье превыше всего.       - Ну вот, - сладко сказала Амбридж, - мы уже начинаем лучше контролировать свой характер, не так ли? А теперь, мистер Поттер, вы напишите для меня несколько строк. Нет, не вашим пером, - добавила она, когда Гарри наклонился, чтобы открыть свою сумку.       - Вы собираетесь использовать одно особенное из моих. - Она протянула ему длинное, тонкое черное перо с необычно острым концом.       - Я хочу, чтобы вы написали: - Я должен уважать тех, кто выше меня, - мягко сказала она ему.       - Сколько раз? - спросил Гарри с похвальной имитацией вежливости.       - О, столько, сколько потребуется, чтобы урок был выучен, - сладко сказала Амбридж. - Начинайте. - Она подошла к своему столу, села и склонилась над стопкой пергаментов, которые выглядели как эссе для отметки. Гарри поднял острое черное перо и только тогда понял, чего не хватает.       - Вы не дали мне чернил. - сказал он.       - О, вам не понадобятся чернила, - сказала Амбридж с легким намеком на смех в голосе.       Гарри приложил кончик пера к бумаге и написал: "Я должен уважать тех, кто выше меня". Он вскрикнул от боли. Слова были выведены на пергаменте блестящими красными чернилами. В то же время слова появились на тыльной стороне его правой руки, врезавшись в его кожу, как будто их прочертили скальпелем.       Но даже когда он смотрел на сияющий порез, кожа снова зажила, оставив место, где она была немного краснее, чем раньше, но относительно гладкой.       Гарри оглянулся на Амбридж. Она наблюдала за ним, ее широкий, похожий на жабий рот растянулся в улыбке.       - Да?       - Ничего, - тихо сказал Гарри.       Он снова посмотрел на пергамент, снова положил на него перо, написал "Я должен уважать тех, кто выше меня" и во второй раз почувствовал жгучую боль на тыльной стороне ладони; снова слова врезались в его кожу, и снова они зажили через несколько секунд.       И пошло поехало. Снова и снова Гарри писал слова на пергаменте тем, что, как он вскоре понял, было не чернилами, а его собственной кровью. И снова и снова слова вырезались на тыльной стороне его ладони, заживали, а затем появлялись снова, когда он в следующий раз прикладывал перо к пергаменту.       За окном Амбридж сгустилась тьма. Гарри не спрашивал, когда ему разрешат остановиться. Он даже не посмотрел на часы. Он знал, что она наблюдает за ним в поисках признаков слабости, и он не собирался показывать их, даже если бы ему пришлось сидеть здесь всю ночь, разрезая собственную руку этим пером....       - Подойдите сюда, - сказала Амбридж, казалось, спустя несколько часов.       Он встал. Его руку мучительно жгло. Когда он посмотрел на нее, то увидел, что порез зажил, а его кожа приобрела розово-красный цвет.       - Руку, - приказала Амбридж.       Гарри протянул её.       Долорес взяла его ладонь в свои руки. Мальчик подавил дрожь, когда она коснулась его своими толстыми, короткими пальцами, на которых она носила несколько уродливых старых колец. Она бы заставила Гарри написать больше и действительно выгравировать слова на его руке, но это было пределом, учитывая, что его мать здесь, в Хогвартсе, а Джеймс Поттер был Мракоборцем и членом Визенгамота.       - Хм, достаточно... Пожалуйста, вернитесь завтра, и мы снова повторим, - сказала Амбридж, улыбаясь.       Гарри покинул ее кабинет, не сказав ни слова. В школе было совершенно пусто; наверняка уже перевалило за полночь. Он медленно пошел по коридору, затем, завернув за угол и убедившись, что она его не услышит, перешел на бег.       Его рука прошла, но он все еще помнил боль и даже мог представить, как будто его рука была порезана прямо сейчас. Он вспомнил выражение радости на ее лице каждый раз, когда он вздрагивал.       Он абсолютно ненавидел эту мразь.