***
Прошёл день. Се Лянь несмотря на все ожидания Хуа Чэна — не посетил его. Не пришёл и на другой день. И даже после. Он даже не написал ни одного сообщения. Что Хуа Чэн должен был думать, кроме как винить себя и постепенно затухать в одиночестве? Конечно, он ведь знает, что Се Лянь, в конце концов, учитель и у него много дел, однако… Ни одного сообщения… А ведь он болеет. Как бы он не хотел давить на жалость, такие мысли не покидали его голову. Становилось даже обидно, что про него забыли. Хуа Чэн впервые почувствовал тягость тишины и одиночества. Стены давили с невероятной силой, хотелось на воздух, чтобы почувствовать облегчение. Однако он всё ещё болел, а погода на улице только портилась с каждым днём. Его бы точно не выпустили в дождь и ветер. В ожидании чуда, Хуа Чэн по несколько десятков раз проверял, когда Се Лянь заходил в сеть. Пятнадцать минут назад. Две минуты назад. А сейчас он онлайн. И не пишет. Совсем ничего. Хуа Чэн вздыхает, как пожилой человек и откладывает телефон в сторону. Это слишком тяжело оказывается — ждать чьего-то внимания. В голову непрошено лезут грязные и мерзкие мысли — а что если Се Лянь всё понял? Понял, что Хуа Чэн заинтересован в нём ни как в обычном друге. И теперь он… Ответ настолько очевиден, что хочется перемотать время и не позволить всему ненормальному случиться. Плевать, что тогда бы шанса совсем не было, но Се Лянь… «Черт, я идиот» — заключает который раз Хуа Чэн, отворачиваясь к стене. Плевать было, что его раскрыли, плевать, как теперь к нему будут относиться. Главная проблема в том, что теперь Се Ляню явно некомфортно с ним. А Хуа Чэн еще долго будет его учеником и это… Ну как бы… Он теперь становится огромной и неприятной проблемой, на которую наверняка даже смотреть противно. Наверное, не стоит говорить, как сильно теперь Хуа Чэн ненавидит себя. И на что он собственно надеялся? — Хей-хей! С криком в палату врывается Ши Цинсюань с пакетом в руке. Он знатно пугает Хуа Чэна — он слишком глубоко погрузился в свои раздумья. На лице друга держится широкая улыбка, но лишь до тех пор, пока он не видит хмурого Хуа Чэна. Ши Цинсюань смотрит с непониманием. — Что, совсем плохо? — интересуется он, садясь на стул около окна. Хуа Чэн отвечает каким-то неоднозначным мычанием, немного недовольный тем, что к нему пришли без предупреждения. — Врача позвать? Около двери стоит ещё один человек, немного наклонившись на косяк. — Не нужно, — махнул Хуа Чэн рукой, принимая сидячее положение. — А вы какими судьбами тут? Да ещё и вместе. Как не убили друг друга по дороге? Последняя фраза, и правда, описывала то, что подумал Хэ Сюань, увидев перед дверью Ши Цинсюаня. Они глупо уставились друг на друга, не зная, что делать. — Мы не вместе пришли, — беззаботно проговорил Цинсюань, доставая из пакета яблоки и мандарины. — Так вышло, на входе встретились. Хуа Чэн кивнул, не имея желания знать подробности. Хэ Сюань выглядел, как обычно, хмуро, так что не понятно было: ему всё равно на эту встречу или нет. — Уже три дня прошло, ты когда выйдешь отсюда? — Ши Цинсюань не даёт повиснуть напряжённой тишине. Он начинает чистить мандарины, и едкий запах тут же ударяет в нос. — Через пару дней может лучше станет, — говорит Хуа Чэн, переводя взгляд на застывшего в проходе Хэ Сюане. Одного лишь взгляда, на удивление, хватило, чтобы тот понял немой вопрос. — Ты обещал кое-что, — говорит он, заходя внутрь. Всё также держит расстояние с Цинсюанем, даже не смотря на него. — За вещи то? — вспоминает Хуа Чэн. Верно, с него ведь причитается накормить этого голодного школьника. — Чего меня не попросил? — удивляется Ши Цинсюань, откладывая очищенный фрукт в сторону. Хуа Чэн пожал плечами, говоря, что так было легче. Когда Хэ Сюань принёс вещи, Хуа Чэн спал, поэтому неизвестно, насколько он был недоволен остаться без еды. Удивительно, что пришёл только через несколько дней, да так удачно, что именно с Ши Цинсюанем. Сама судьба смеётся над ним, думает Хуа Чэн, протягивая карточку. Хэ Сюань ухмыльнулся. — Какой щедрый, я могу потратить всё? — Навряд ли сможешь. — Может лучше переведёшь мне на карту? — предлагает он. Хуа Чэн думает, что так, и правда, было бы легче, поэтому быстро соглашается. Ши Цинсюань ведёт себя по-странному тихо, поэтому Хуа Чэн бросает на него заинтересованный взгляд. Однако тот просто увлёкся чисткой фруктов. Яблоки он резал до ужаса тонко. Хуа Чэн даже не понял, откуда он взял нож. С собой принёс? Будь это какой-нибудь фильм ужасов, то Цинсюань оказался бы предателем-убийцей. Хэ Сюань быстро понял, что ловить тут больше нечего и решил ретироваться. Он для приличия пожелал быстрого выздоровления и ушёл. Хуа Чэн другого от него и не ожидал. Осталось лишь дождаться, когда уйдёт второй гость. Ши Цинсюань сегодня был задумчив, необычно молчалив, будто, и правда, о чём-то очень много думал. Последний мандарин он почистил так быстро, что и сам не понял. Хуа Чэн всё это время наблюдал за ним, пытаясь понять его мысли. Конечно, всё безуспешно — Ши Цинсюань чересчур спонтанный и может думать о чëм угодно. — Се Лянь передавал тебе привет, — вдруг начинает он. Хуа Чэн не подаёт вида, но ему приятно и волнительно это слышать. Сердце, как в той статье, начинает биться чуть быстрее в ожидании продолжения. Это даже смешно. Но Хуа Чэн упорно пытается не слушать скептика внутри себя. Может Се Лянь через него передал какие-нибудь объяснения? Почему же от него нет никаких вестей? — Кажется, у него проблемы, — уклончиво продолжает Ши Цинсюань. Не то чтобы Хуа Чэн не думал об этом, однако… Лучше бы Се Лянь просто не хотел ему писать. — Из-за чего? — О, ну… — как-то странно улыбается Цинсюань, чем ещё больше пугает Хуа Чэна. Он невольно сжимает одеяло, будто это могло помочь. Перед глазами за секунду проносятся сотни плохих воспоминаний. Кажется, сейчас он может придумать миллионы ужасных исходов. Ни один из них не имеет даже доли чего-то хорошего. Хуа Чэн ощущает резкий прилив жара и нехватки воздуха. Мысли начинают путаться, а вот предполагаемые «проблемы» только эхом отдаются по всей голове. Однако вдруг, как гром среди ясного неба, появляется ответ. Настолько очевидный и простой, что не знать его — глупо. Единственный человек, кто по-настоящему может и хочет навредить Се Ляню — это Цзюнь У. А самый очевидный повод — это он сам, Хуа Чэн. Он чувствует себя слишком паршиво, когда вспоминает об этом. Слишком эмоционально переживает подобное, чего прошлый «он» бы не одобрил. Прикусив губу, он отводит взгляд в сторону. Сколько бы раз он думал о Се Ляне, всё заканчивается именно этим. «Ничего хорошего не выйдет, я лишь наврежу ему.» — Да ладно, я пошутил, — усмехается Цинсюань, показывая несвойственную ему улыбку. — Чего ты так реагируешь? Прищуренные глаза, как у хитрого лиса, выдают несказанное удовольствие, которое Ши Цинсюань получил за свою небольшую шалость. Он улыбается одними уголками губ, как бы говоря этим «не воспринимай всё так серьёзно, это ведь не особо тебя задело?». Но нет, Хуа Чэна задело и не немного. С каких пор этот добродушный пацан стал показывать своё настоящее «я» так открыто? Даже в его движениях читается раздражение и злость. Что случилось? Хуа Чэн хотел бы напрямую задать этот вопрос, но ясно как день, что ответа он не получит. По крайней мере так просто. — А ты бы хотел проблем Се Ляню? — Хуа Чэн переводит стрелки, не желая хоть как-то обсуждать свои чувства. Ши Цинсюань хмурится. Конечно, не хотел бы. Се Лянь слишком многое значит для него. В конце концов, он понимает глупость своей «шутки» и неловко извиняется. По крайней мере, Хуа Чэну именно так и кажется. — Он сейчас занят, просил передать извинения, — как ни в чем не бывало продолжает Цинсюань. В руках он вертит очищенный мандарин, а потом бросает его Хуа Чэну. — После совместной работы с другой школой ещё кучу дел переделать надо, как я понял. Ему сейчас немного не до тебя. Звучит обидно. Думается эгоистично. Хуа Чэн в итоге лишь кивает. — У нас даже урок перенесли на следующую неделю, — выдыхает парень, откусывая яблоко. — Ему нужно подготовиться к чему-то там. Проверку пройти или отчёт какой-то важный, я ничего толком не понял. Хуа Чэна это успокоило. Настолько, что он готов был не выгонять гостя из палаты. Настроение перестало быть таким паршивым, а мир вокруг серым и мутным. — Почему перенесли? — спрашивает он, хорошо скрывая переворот внутри себя. — Разве Шэньу не может провести урок? — Ну знаешь ли, у него тоже дела есть, — пожимает плечами Цинсюань. — Да, и я если честно, не хочу больше на его уроках сидеть. Зануда тот ещё. С этим Хуа Чэн был полностью согласен. — Ты я смотрю хорошо поладил с соседом, — как бы между прочим говорит Ши Цинсюань. Он не смотрит на Хуа Чэна, его взгляд направлен куда-то в сторону. Непонятно, почему он сегодня ведёт себя так странно, но ни к чему хорошему явно это не приведёт. Хуа Чэн уже чувствует надвижение какой-то проблемы. — Если его регулярно кормить, то он хорошо себя ведёт, — отзывается в ответ он, наблюдая за усмешкой Цинсюаня. Такая добрая, совсем не язвительности, будто он вспомнил далёкое прошлое. Ши Цинсюань посмотрел на Хуа Чэна, будто, в конце концов, решил принять этот вызов. В глазах ни капли неуверенности, губы через секунду кривятся в знакомой ухмылке. — Если честно, я начинаю завидовать. И снова прежний тон, будто пару секунд назад он не сидел, словно заебавшийся от всей жизни человек. — Вини в этом только себя, — Хуа Чэн сразу понимает, о чём идёт речь. — Хоть я и не знаю подробностей вашей ссоры, но явно не он виноват. — Почему ты так решил? — наигранно удивляется Цинсюань. Хуа Чэн уже чувствует, что вступает на опасную территорию, но когда это его останавливало? В этом то они с ним немного похожи — хотят найти ту самую грань любым способом. Разве это не интересно? — Даже не знаю, — задумчиво проговорил Хуа Чэн. — Обычно невиновные люди не просят прощения. — Обычно? — это, и правда, рассмешило его. — Ничего-то ты не знаешь. Сразу понятно, что ты по жизни одиночкой был. Хуа Чэн приподнимает одну бровь, желая услышать объяснение. — Когда человек тебе дорог, то неважно виноват ты или нет. Тебе всё равно хочется извиняться столько раз, сколько потребуется, чтобы тебя снова приняли. Он это и так понимал. Понимал, наверное, не хуже Цинсюаня. Но разве по-другому можно выпытать ответ из этого хитрого лиса? Может хоть так выйдет что-то узнать. В таком случае, Ши Цинсюань не посмеет больше и слова лишнего в его сторону сказать. — Говоришь, как какой-нибудь герой фильма, — морщится Хуа Чэн. — Слащаво до ужаса. — Но это так, — выдыхает парень. — Ты так активно хочешь узнать о нашей ссоре… Настолько интересно? — Тебе же интересно про моё отношение к Се Ляню, — парирует Хуа Чэн. — Это просто взаимный интерес, не находишь? — Нахожу это забавным, — он поправляет очки и переводит взгляд за окно. Завидовал ли он? Конечно, ещё как. Когда ты так стараешься наладить прежние отношения, но тебя откровенно игнорируют — грустно. Но когда в это же время этот человек начинает общаться с кем-то другим — это в двойне грустно, так ещё и обидно. Такое чувство, будто ему нашли замену. Внутри всё съедается этим чувством предательства и до самых краёв переполняет чашу ненависти ко всему миру за его несправедливость. И почему всё так? — Ладно, бывай, — Ши Цинсюань встаёт резко, будто ему наскучило тут быть. — Не умри тут со скуки. Я передам Се Ляню, что ты очень недоволен игнором. — О, так это месть за ненужные вопросы? — усмехается Хуа Чэн. — Смело с твоей стороны. Ши Цинсюань лишь неоднозначно улыбается, захватив с собой напоследок яблоко. Дверь за ним захлопнулась с еле ощутимым шумом, и снова настала тишина. Как раз такая, чтобы снова поразмыслить обо всём произошедшем. Хэ Сюань, и правда, приходит лишь за деньгами?***
Се Лянь повернул голову так резко, что она хрустнула. Где-то в шее больно кольнуло. Ему стоило отдохнуть от всей этой рутины… Однако… — Значит здесь неправильно? Се Лянь тихо выдохнул, посмотрел на ученика и улыбнулся. — Отчасти. Тебе стоит поработать над этим. Здесь дело практики. И давай закончим на сегодня. Уже поздно. Ученик будто не веря словам, глянул на наручные часы и кивнул. И правда, поздно — десятый час. — Простите, что опять задержался. Спасибо за занятие! Парень попытался выдавить благодарную улыбку. Се Лянь оценил старания. Обычно от этого парнишки такого не дождёшься — слишком серьёзен во время учёбы. Его звали Пэй Су — юный гений, невероятно талантливый и очень старательный. Се Лянь даже иногда удивлялся тому, как быстро он учился. Не удивительно, что именно его выбрали для этого конкурса. Он будет защищать честь пансиона — немаловажная задача. Ещё более важно — подготовить его, как можно скорее. Се Лянь понятия не имел, чем думал директор, поручая это именно ему. Будто специально насмехается, спрашивая «а с этим ты сумеешь справиться?». Он то сможет. Только из-за этого приходится жертвовать, как минимум, его сном. Проблема заключалась в том, что на конкурс Пэй Су поедет буквально через пару дней. На подготовку было чертовски мало времени. Это, и правда, настоящее испытание. Даже учитывая, что Пэй Су схватывает всё на лету — этого было недостаточно. Они вышли из учебного корпуса вместе. Давно стало темнеть, дул сильный ветер, а звезды на небе были какими-то тусклыми. Атмосфера была слегка напряжённой. — Проблем с охранником не будет же? — интересуется Пэй Су. — Да, я его предупредил, не волнуйся. Завтра приходи в это же время. — Хорошо, до завтра тогда. — Ага, давай, — Се Лянь понаблюдал как Пэй Су дойдёт до общежития и снова глянул на небо. Прошло уже три дня с его приезда сюда, а чувствуется будто целая вечность. Изо дня в день одно и тоже. Он встаёт, идёт на уроки, потом ждёт Пэй Су м они занимаются до поздней ночи. А когда приходит в общежитие, то падает без задних ног. Это тяжело на самом деле, особенно, когда не удаётся даже с кем-нибудь поговорить. Ему бы надо позвонить хотя бы Хуа Чэну, но времени не хватает. «Мог бы написать» — говорит внутренний голос с укором. Се Лянь морщится, будто ему не нравится спорить с самим собой. «Ну напишу я ему, а потом отвечать времени не будет. И как Хуа Чэн поймёт это?» — отвечает он сам себе. — Вы поздновато, — хмурится охранник. — Приём давно уже окончен. — Пустите его, — женский голос вывел Се Ляня из транса. — Он его классный руководитель. — Ночь на дворе, — ворчит под нос мужчина, но всё равно пропускает Се Ляня. А он только сейчас понял, что оказался не у своей комнаты, а в другом здании. Оглядевшись, он выдохнул, подумав, что ноги сами его сюда привели. — Спасибо, — говорит он девушке. — Времени совсем нет. — Понимаю. Он ещё не спит, только вышла от него. Они расходятся в разные стороны и Се Лянь плетётся в нужную палату. Он не думает, что может сказать Хуа Чэн, не думает и том, что тот подумает. Просто идёт, чтобы навестить, как и должен был уже давно. Он стучит пару раз, а потом заходит. Хуа Чэн не поднимая глаз от книги говорит: — Вы только что у меня были, что-то ещё нужно? — Мне уйти? — улыбается Се Лянь. Он видит реакцию Хуа Чэна на его голос, видит, как тот меняется в лице. Это забавно наблюдать. — Се Лянь? Что ты тут делаешь? — Пришёл навестить, — усмехается Се Лянь и садится на стул. Ноги гудят так сильно, что даже сев, Се Лянь не чувствует желаемого расслабления. — Так поздно? Лучше бы отдыхать шёл, — хмурится Хуа Чэн, откладывая книгу на тумбочку. — Ши Цинсюань сказал, что у тебя много дел в последнее время. — Верно, готовлю Пэй Су к важному конкурсу, — кивает Се Лянь, удивившись, что Цинсюань хоть что-то понял из его быстрого объяснения. — О, понятно, — протягивает Хуа Чэн. Они оба молчат, не зная, что сказать. Это затягивается слишком надолго, чтобы начать чувствовать себя неловко. Се Лянь однако ничего подобного не ощущает. Единственное, что ему хочется — поспать. Он готов, наверное, прямо здесь уснуть. — А я волновался, что ты обиделся… — тихо говорит Хуа Чэн. — Из-за чего? — Ну, кто знает, — уклончиво отвечает Хуа Чэн. Се Лянь смотрит за окно на ночное небо. Ему хочется спать, а атмосфера здесь слишком приятная, чтобы хоть как-то сопротивляться сонности. Он наклоняет голову на руку, задумчиво смотря на появляющейся из-за туч месяц. Такой яркий, как маленькое солнышко. — Обидеть меня сложно, я вроде говорил. Да и я не тот, что будет избегать человека из-за этого. Так что не переживай. Падает звезда, кажется. Стоит ли загадать желание? Такая детская ерунда, но это интересно. Вдруг сбудется, благодаря силе веры? — Спасибо. Так же тихо и спокойно говорит Хуа Чэн. Его голос слишком ужасно действует на Се Ляня. Словно колыбельная матери. Он чувствует себя в безопасности. Хотя где-то на задворках сознания он говорил себе вставать и идти к себе. Неужели это так тяжело сделать? Но ему было лень. Хотелось остаться здесь подольше, потому что было хорошо и комфортно. Он закрыл глаза, поддаваясь соблазну. Хуа Чэн смотрел на засыпающего Се Ляня и… Ему было тоже хорошо? Все переживания свалились с его плеч, как гора. Стало намного легче. Он подошёл к нему, укрывая одеялом. Навряд ли будет удобно так спать, но и будить его Хуа Чэн не хочет. Се Лянь что-то бормочет во сне, открывает слегка глаза и не понимающе смотрит на Хуа Чэна. — Прости, надо идти… Однако он обратно закрывает глаза и больше ничего не говорит. Хуа Чэн смотрит на него непозволительно долго. Любуется, хотя не должен. Губы Се Ляня искусанные, в некоторых местах на лице появились прыщики. Но он всё равно прекрасен, как золотая ветвь яшмы. В его мыслях Се Лянь казался таким нереальным, будто из сна. Но сейчас он так близко, спокойно спит перед ним. Хуа Чэн не осознаёт как близко успел наклониться к чужому лицу. Губы так близко и так далеко одновременно. Хочется поцеловать их со всей нежностью мира, чтобы Се Лянь сразу понял все несказанные слова. Они здесь вдвоём, будто никого и ничего больше нет. Пусть весь мир подождёт, больше никак иначе и не назовешь. А можно ли ему? Ответ очевиден. Он останавливается буквально в нескольких сантиметрах. Хуа Чэн отошёл подальше, отгоняя ужасные мысли. Слишком огромен соблазн, но он не имеет права это сделать. Для начала стоит быть уверенным на все сто двадцать процентов в своих чувствах, а потом уже думать о подобном. Он должен быть серьёзен. С тихим разочарованием он уселся обратно на кровать, а позже и лёг. Ему стоит просто уснуть и разобраться со всем этим завтра. Се Лянь открыл глаза лишь тогда, когда вокруг стало тихо. Его сердце стучало так быстро, что хотелось вырвать его из груди. Что это сейчас было? Ему же не показалось в сонном бреду? О Небеса… Он чувствует, как щеки горят всё сильнее, пока мысли скачут галопом. Всматриваясь в спину своего ученика, он отчего-то вспоминает всё то время, проведённое вместе. У него оказывается есть проблемы похуже конкурса Пэй Су…