***
Официант ставит на стол аккуратные блюдца с оладьями в сиропе и чизкейком, и из стеклянных чашек, завиваясь, к потолку уходит пар. Хёнджин делает первый глоток латте с карамелью, кутаясь в тёплое худи, и довольно улыбается, когда согревающая жидкость обволакивает горло. — Погода замечательная, — мечтательно произносит он, поднимая взгляд наверх: по стеклянным квадратикам крыши усердно и громко бьют капли дождя. — Ты же пару дней назад радовался солнцу, — смакуя оладушек, смеётся Ёнбок. — Солнышко — это тоже хорошо, — задумчиво произносит Хёнджин, — но мне не хватило зимы. А сейчас ощущение, будто на дворе стоит октябрь и приближается Хэллоуин. Уютно. — Романтик, — совсем не удивляясь, произносит Ёнбок. В «Лотте Ворлд» сегодня было многолюднее, чем в обычные выходные: из-за предстоящего концерта парк полнился поклонницами, влюблёнными парами и семьями с детьми. За соседним столом в кафе старшеклассницы вполголоса обсуждали музыкальное шоу, в ходе которого сформируется новая мужская группа. Её участники будут выступать на публике впервые. Хёнджин усмехается: давненько он не бывал на шоукейсах. Нотка ностальгии витает в воздухе — ощущается предвкушение, предположения становятся всё острее и увлекательнее, и даже какое-то лёгкое волнение расцветает в груди. Как в коридорах агентства, в котором вот-вот состоится ежемесячное оценивание. Не хватает только снующих световиков, гримёров и стажёров, тренирующих вокал в уборной. — Мы же останемся на концерт? — напоминает Ёнбок, от нетерпения ёрзая на стуле. — Ну, если хочешь, — пожимает плечами Хёнджин. — Только я тебя умоляю, не в первых рядах, я не хочу быть придавленным к ограждению. — Да ладно тебе, будет весело. Я почитал фанатские твиты; по слухам, они будут исполнять каверы и пару новых песен, которые ещё никто не слышал. Там, кажется, уже фавориты появились. Хёнджин кладёт в рот кусочек своей порции и слизывает черничный крем с губ, наслаждаясь приторной сладостью ягодной мякоти. — Не хочется допоздна задерживаться, — объясняет он. — Завтра всё-таки тяжёлый день, нужно успеть подготовиться. — Хён, — вздыхает Ёнбок, — я тебя сюда вытащил, чтобы ты перестал думать о школьных делах, а ты… Почему ты думаешь, что обязательно случится что-то плохое? Ёнбок слишком наивен и оптимистичен: это золотце с вечно круглыми от удивления и восторга глазами чаще всего недооценивает риски. Он всегда ожидает от людей лучшего и в каждой ситуации старается видеть плюсы, и с одной стороны, это хорошо, но с другой… Хёнджин виноват, что не сознался ему во многих вещах, но в их деятельности всё куда сложнее, чем кажется. — Директор Хон действует нам во вред, чтобы около-законно протолкнуть в школу своего доносчика. Кто бы от него ни пришёл, он будет настроен против нас, — вкус чизкейка растворяется на языке. — Он очень влиятельный человек. Конечно, я тоже не вижу причин в нашем роспуске, но определённую цель он преследует. Возможно, хочет помочь кому-то протолкнуться. Может, какому-нибудь сыну, племяннику, любовнику. Если он хоть словом обидит нашу команду… я не знаю. Правда, не знаю. Надеюсь, гнев срывать он будет только на мне. Не хочу, чтобы другие пострадали. Особенно наши новенькие. Новеньких вообще легко запугать. Ёнбок ничего не отвечает, закидывая в рот кусочек чизкейка, и только отводит взгляд. — Что?.. — растерянно моргает Хёнджин. — Волнуешься за Чонина, — догадывается Ёнбок. Хёнджин прерывается на вдохе, резко закрывая глаза и сдерживая стон. Друг злорадно хихикает. — С нетерпением жду того момента, когда ты похвастаешься вашим настоящим свиданием, — мечтательно произносит он. Хёнджин отмалчивается. Он уже представлял — и не раз. Как та застенчивая улыбка, которую всегда дарил ему Чонин, превращается в искреннюю, широкую, как он смеётся, зовёт его по имени, как блестят его глаза, как крепко он сжимает его руку и голову кладёт ему на плечо. Хёнджин вздрагивает, понимая, что смутился, и отгоняет от себя эти мысли. Всё равно ведь рано — мечтать смысла нет. Они с Чонином ещё плохо друг друга знают, он наверняка поначалу будет бояться его… — Я… я не знаю, на самом деле, Ёнбок-и, — выдыхает Хёнджин. — Не сыпь соль на рану, я и без того не представляю, что будет дальше. С ним нужно быть аккуратным. Он же такой скрытный, робкий, неуверенный, понимаешь? Его защищать нужно. Его же одно только слово «свидание» ввело в ступор. — Ты так заботишься о нём, — вскидывает брови Ёнбок. — Не думаешь, что всё можно сделать куда проще? — Я хочу подарить ему сказку, — поясняет Хёнджин. — Помочь поверить, что его могут любить. Окружить вниманием и заботой. Хочу, чтобы в первую очередь ему было со мной комфортно. Не важно, сколько времени это займёт, до окончания школы всё равно ещё несколько месяцев. Не хочу торопить события. Тем более… если он ещё неопытен, это должно стать чем-то особенным, — рассуждает он. — Первые отношения, первая любовь… самое волшебное, что может… — Это Хон Тэсон?! Боже, боже, сделайте погромче, пожалуйста! Хёнджин растерянно переводит взгляд к источнику звука. Девушки за соседним столом, что до этого обсуждали предебютное выступление новенькой группы, внезапно вскинули головы в сторону большого телевизора над стойкой кассира, и Хёнджин не замедлил повторить за ними. На экране мелькали кадры из дорогого и красочного клипа, певец в котором танцует с моделью в облегающем красном платье; на их фоне мелькают взрывы, особняки, чёрные кабриолеты и виды на европейские города. Девушки-поклонницы подпевают песне, тряся в воздухе кастомизированными веерами и лайтстиками. И когда отрывок песни кончается, вместо клипа показывается небольшая студия, на диванах в которой друг напротив друга сидят ведущая и приглашённый артист. Надпись на экране назойливо напоминает о том, что мужчину зовут Хон Тэсон и в прошлом месяце он продал более миллион копий своего нового сольного альбома — успех для айдола с десятилетним стажем на сцене. Сердце у Хёнджина не то стучит бешено, не то и вовсе замолкает: камера показывает его крупным планом, акцентируя внимания на острой линии носа, глубоких ямочках на щеках и пронзительном взгляде. Уложенная небрежными кудрями чёлка прикрывает лоб, касаясь пушистых ресниц. Вилка вдруг выпадает из пальцев Хёнджина, с лязгом ударяясь о тарелку, и он опускает взгляд, принимаясь оттягивать шнурки на капюшоне своего худи. Грудь вздымается с трудом, словно внутри есть какое-то препятствие. Хёнджин спешит проконтролировать ситуацию: Ёнбок так же заинтересованно повёрнут к экрану, а значит, есть фора отдышаться и придумать отговорку. Делая вид, что ему неинтересно, Хёнджин дрожащими руками запихивает в себя остаток чизкейка, заставляя себя закрыть рот и начать жевать, и черничная мякоть отчего-то начинает вмиг казаться тошнотворной. «Здравствуйте, Тэсон, — дружелюбно приветствует его ведущая. — Сперва позвольте поздравить вас с ошеломляющим успехом. Кажется, никто из айдолов вашего поколения ещё не достигал подобных масштабов на одиннадцатом году карьеры. Расскажите, в чём секрет?» Но вилка вновь выскальзывает — теперь из потной ладони, а Хёнджин стучит себе по груди, чтобы проглотить еду. «О, — айдол притворно смущается, как будто удивляется и вопросу, и вниманию к своей персоне. — В этом далеко не моя заслуга. Все лавры должны достаться нашей продюсерской команде, нашему директору и стилистам. Без них я был бы… ну, считайте, никем», — он вскидывает бровь, и ведущая реагирует на его высказывание застенчивым смехом. Хёнджин делает глубокий вдох и отворачивается к окошку кафе. «Фанаты, которые следили за вашими достижениями с дебюта, уже сами выросли и обзавелись семьями, — продолжает она. — В вашем фан-клубе появились совсем юные поклонницы, которые заметили вас после нескольких известных ролей в дорамах. Как вы относитесь к тому факту, что спустя несколько лет продолжаете очаровывать молодых дам?» «Что ж, — хвастливо цокает тот, — я польщён, очень польщён. На самом деле, очень приятно и радостно видеть блеск в их глазах. Я стараюсь быть профессиональным певцом и профессиональным актёром, чтобы не разочаровать своих поклонников». «Вы так сильно любите свой фан-клуб, — подмечает ведущая. — Есть ли вероятность, что какая-нибудь счастливица однажды станет вашей женой?» «Почему нет? — с улыбкой разводит руками тот. — У всех есть шансы!» Одна из девушек за соседним столом, кажется, падает со стула. Хёнджин косится в сторону Ёнбока, надеясь, что тот не услышит его натянутого дыхания. Но тот, облокотившись о спинку стула, смеётся, внимательно смотря интервью, и, аккомпанируя тем же самым девушкам, хлопает в ладони, когда Хон Тэсон выдаёт новую шутку. Хёнджин прикрывает лоб ладонью, чтобы не видеть телевизор. По венке на шее скатывается капля пота — в худи становится слишком жарко. — Ёнбок-и, я в уборную, — бросает он, поднимаясь из-за стола и придерживаясь за край. — Скоро вернусь. Ёнбок кивает, из-за своего энтузиазма не замечая дрожащих уголков губ Хёнджина. Что сыграет ему на руку, потому что хватит нескольких минут в полном одиночестве, чтобы успокоиться. Протискиваясь между столом девушек, он дёргает за ручку кабинки. Проклятье. Закрыто. В районе сердца начинает покалывать. Выдавливая воздух сквозь стиснутые зубы, он облокачивается о стену, плотно прижимаясь лопатками, и прикрывает глаза. «Есть ли то, чем вы гордитесь сейчас не как артист, а как человек?» — интересуется ведущая. «Определённо, — голос, звучащий над головой, отдаётся в ушах вибрацией. Хёнджин не видит экран, но ему хватает услышать знакомый тембр, чтобы поджать скулы от прилипшего к мозгу образу. — Мой младший брат пошёл по моим стопам, чем не может не радовать нашу семью. Мы надеемся, что он добьётся такого же успеха, будучи участником новой группы». «Вот мы и дошли до самой интересной части интервью! — ведущая прикрывает губы ладонью. — Представите его нам?» «Хон Сону, — с гордостью отвечает Тэсон. — Мой младший братишка сейчас стажируется в том же агентстве, где работаю я, так что мы часто пересекаемся в офисе. Его друзья тоже хорошо меня знают, я часто помогаю им на тренировках и угощаю их ужином. Что уж греха таить: я устраиваю небольшие вечеринки у себя дома для них. Мы сближаемся, общаемся, делимся опытом и советами. Мне нравится проводить с ними время». — Вау, — громко шепчет одна из поклонниц, — надо было идти стажироваться в их агентство. Сейчас бы пила на вечеринке у Хон Тэсона! Хёнджин снова дёргает ручку, удостоверяясь, что туалет и правда закрыт. Как же плевать ему на этого братишку, вечеринки и прочую чушь, которую он сейчас несёт, просто дайте ему побыть в тишине. «Сколько можно сидеть в этом туалете…» — шумно выдыхает он. «Дорогие зрители, — объявляет ведущая, — если вам интересно, сможете ли вы увидеть протеже талантливого Хон Тэсона до дебюта, приглашаем вас сегодня посмотреть выступление его группы в парке развлечений «Лотте Ворлд». Хон Тэсон, вы же тоже собираетесь прийти на выступление?» «Конечно, — кивает тот. — Я обязан поддержать своего брата». Из кабинки доносится шум смывающейся воды, и как только оттуда выходит посетитель, Хёнджин, едва не срывая дверь с петель, врывается внутрь, накрепко защёлкивая замок. И оказываясь в полной тишине. Гул набирающейся в бак воды отвлекает его от мешанины голосов в голове. Хёнджин выпускает весь воздух из лёгких, сдерживая всхлип — живот стягивается в тугой узел. Будто надрываются сухожилия в коленях: его тянет вниз, и, прислоняясь к двери, он поддаётся этому порыву, когда на подкосившихся ногах скатывается на холодный пол. Капли воды остаются на джинсах рассеянным узором. Ёнбок не должен узнать — Хёнджин с Рюджин договорились похоронить эту тайну. Просто ночной кошмар, убеждал себя Хёнджин, этого никогда не было. Он преодолел, превозмог, пережил. Хёнджин утыкается лбом себе в плечо, глотая цветочный аромат освежителя воздуха. Он же изменился за эти годы, правда? Отрастил волосы, в росте прибавил, скулы стали острее, взгляд — мудрее. Он совершенно не похож на себя в подростковом возрасте, да? Почему он вообще думает о таком? В парке сегодня соберутся сотни тысяч людей, персонал у концертной площадки и близко не подпустит поклонников к артистам, так же, как и артистам не позволит выйти к публике. Заметить одного человека из далёкого прошлого будет попросту невозможно. Умом Хёнджин понимает, что легко будет затеряться в толпе, и пока он с Ёнбоком, к нему никто не подойдёт, даже если захочет. Потерпеть нужно всего лишь несколько часов. Всё будет хорошо. Он будет в безопасности. Парк слишком большой, чтобы его заметили. Убежать отсюда, думает он, ударяясь затылком о дверь, точно не вариант. Объяснять слишком сложно, а ещё Хёнджин дал обещание самому себе стать храбрее. Он больше не ребёнок, которого можно запугать. Хёнджин опирается ладонями о пол, заставляя себя подняться. Неправильно рассчитывая силу, он открывает кран на полную мощность, и о белую керамику раковины ударяется поток воды. Запястья обжигает неожиданный холод. Хёнджин поднимает взгляд исподлобья на своё отражение в зеркале: щёки горят рваными алыми пятнами, в глазах — ужас, страх и паника; волосы спутались, резинка сползла к позвонкам на шее. Хёнджин только что едва не пережил паническую атаку. Вовремя успокоил себя — может, спустя столько лет страх хоть немного, но притупился. Он умывается, тщательно промывая глаза и натирая лоб и щёки в надежде убрать покраснения. — Сейчас ты выйдешь в зал и притворишься, что ничего не было, ясно? — просит он сам себя. — Как притворялся всё время. Ты же актёр. И в этом сценарии Хон Тэсона нет. Он стряхивает капли с ладоней, остаток растирая по лицу. Кажется, в зале стало тише. Скорее всего, интервью уже кончилось. Т-ц, и чего он только испугался?.. Учитывая количество фанатов, которые могут окружить айдола вмиг многотысячной толпой, тот даже не увидит Хёнджина, если он пройдёт мимо. Внимание будет переключено. Нет-нет, сбегать определённо нельзя. Может, получится отойти подальше во время концерта, пока Ёнбок будет увлечён выступлением. Но сбегать не нужно. Он не для этого взращивал в себе силу, выдержку и гордость, чтобы прятаться от страха, а не бороться с ним. Хёнджин смотрит в глаза человека в зеркале и уверенно кивает. — Всё будет хорошо. Он делает глубокий вдох. Шестерёнки в мозгу приводят определённый механизм в действие, и вокруг его мыслей, словно части кукольного домика, с которым балуется ребёнок, выстраиваются декорации. Драпировкой стелется плотный пыльный занавес, по панелям собирается сцена и выкладывается пол, горой вырастают обитые бархатом сиденья и зажигаются лампы. Сами собой вспоминаются слова песен Heize и нотки отчаяния в её тихом голосе, а ещё — ощущение полёта, легкости в теле и умиротворения. И чужого тепла у себя под боком. «Красиво, правда?» — в предвкушении спросил он, не отводя взгляда от распахнутых шоколадных глаз. Ян Чонин смотрел немного испуганно, словно испытывал страх перед широким и высоким залом, который, казалось, будто может обрушиться, и в то же время восхищённо, поражаясь его загадочности. «Возникает ощущение, что я сейчас взлечу», — признался тот, и на лице его заиграла слабая улыбка. Хёнджин знал, каково это: вот так впервые оказаться в пустом зале поздним вечером, скрыться от чужих глаз в совершенно новом мире, убежать, запереться и найти своё безопасное место. Может, таинственное, неприступное, но стоит сделать первый шаг внутрь, уют и тепло обволакивают тело, и зал вдруг перестаёт казаться пугающим особняком. В тот момент Чонина хотелось обнять, прижать к своей груди или хотя бы устроиться у него на плече и нежно обхватить талию рукой, чтобы он ничего не боялся. Назвать это место своим домом и позвать его переехать сюда. Вдохнуть его запах и подарить короткий поцелуй в щёку. Хёнджин прикрывает глаза, представляя, как водит носом по коже чужой шеи и зарывается кончиком в растрёпанные пряди. Он не уверен, взаимно ли это, если честно, вообще не уверен. Но как только он вспоминал эти раскосые глаза и смущённую улыбку, всё вмиг становилось хорошо. Так, как нужно. Сердце успокаивалось. В этой фантазии тот призрак Чонина оставлял бесшумный поцелуй на лбу, расчёсывал пальцами волосы и гладил по ушку, заставляя Хёнджина урчать от удовольствия. Хёнджин замечает тень улыбки на лице своего отражения и делает первый долгий выдох. «Спасибо, Чонин-и, — грустно усмехается он. — Большое. Прости, что я так нагло пользуюсь мыслями о тебе». Хёнджин в последний раз брызгает на лицо холодной водой и решается выйти. Всё обойдётся. Обойдётся. — И ты справишься. Собственное отражение кивает ему. Когда Хёнджин возвращается в зал, обстановка кажется спокойнее. На канале транслируют красочные клипы женской группы, компания девушек вернулась к обсуждению вполголоса, за стойкой кассира жужжит кофемашина. Ёнбок с кем-то активно переписывается, и Хёнджин только тогда понимает, что оставил свой телефон на столе. — Прости, — оправдывается он, усаживаясь на своё место. — Живот резко заболел, нужно было отойти. Ёнбок поднимает на него взволнованный взгляд. — Сейчас всё хорошо? — Да, — Хёнджин выдавливает улыбку. — Ты уже доел? — он замечает крошки на его тарелке. — Тогда пойдём? Тот растерянно косится на оставшуюся порцию оладий. — Но ты же… ты же почти ничего не съел. — Я наелся, не переживай. Здесь как-то шумно и душно, давай лучше по магазинам пройдёмся?.. Ёнбок молча качает головой, но соглашается. — У тебя точно всё хорошо? Домой не нужно? — Нет-нет, — заверяет Хёнджин. — Никаких проблем. Пойдём. У нас свидание. Ёнбок вскидывает брови. — Опять ты со своими свиданиями, а… Хёнджин пытается рассмеяться. — Пока не начнёшь встречаться с Чанбином, я буду называть наши прогулки свиданиями. — Я расскажу Чонину, что ты ему изменяешь. — Манипулятор, — усмехается тот. — Кто б говорил.***
Ёнбок подносит к ключице Хёнджина хлопковую рубашку, переводя задумчивый взгляд с воротника на лицо старшего и обратно. Расплывается в довольной улыбке, прижимает рубашку тому к груди — так, что Хёнджин едва успевает её поймать, — и хлопает по плечу, намекая, чтобы тот примерил. — Тебе к лицу. Не хочешь купить? — Может быть, — растерянно отвечает Хёнджин. — Хорошо, — радуется Ёнбок. — Я тогда похожу ещё по залу, а ты присмотрись. — Да, встретимся где-нибудь. Хёнджин сжимает рубашку пальцами, позволяя себе наконец растерянно выдохнуть. Ёнбок растворяется в рядах с одеждой, только выглядывает иногда наружу светлая макушка. Идея заглянуть в магазин оказалась даже лучше, чем думал Хёнджин. Посреди толпы тревога рассеивается. Хёнджин хватает по пути случайные брюки, пару футболок и джинсы, даже не смотря на ценник, — а уже в примерочной, закидывая вещи на крючки, падает на узенький пуфик и открывает соцсети. Хёнджин забивает ключевые слова в поиск. Выделенное жирным шрифтом имя Хон Тэсона мелькает в постах официальных профилей масс-медиа, телешоу и фансайтов, о нём строчат поклонницы и выводят хэштеги. Удивительно, насколько он популярен, присвистывает Хёнджин. Казалось бы, всё внимание должны были перехватить те самые трейни, которым предстоит сегодня выступать, но, скорее всего, половина, если не больше, сегодняшней публики пришла поглазеть на айдола. «Я только что услышала, что Хон Тэсон будет находиться в специальном наблюдательном пункте вместе со съёмочной группой, — писала пользовательница с айдолом на аватарке. — Если вы видели передвижную белую палатку за углом от сцены, это он и есть». «Естественно, он не пойдёт в толпу вместе со всеми, — писали в ответ. — Его задавят». «Хватит уже думать только о Тэсоне, поддержите его младшего брата и группу трейни! Сегодня их день. Тэсона позвали только ради рейтингов. Он же айдол из агентства Сону». «Я только что видела его на первом этаже! — девушка приложила фото, на котором мужчина был приближён вплоть до пикселей. Тэсон окружён персоналом и парой охранников. Гримёры поправляют ему кудри и пудрят нос. — Хотела подойти за автографом, но меня не пустили ㅠㅠ». В ленте бегут фотографии Тэсона с разных ракурсов: снимки от фанатов, случайно заметивших его на месте съёмок, публикации от телеканала, которому он этим утром давал интервью, его собственные селфи на фоне сцены, превью от фансайтов, поджидавших его приезд на улице. Хёнджин бегло пролистывает их, настолько резко ударяя по экрану подушечкой большого пальца, что телефон едва не падает на пол. Идеальное лицо с острыми скулами, сомнительно привлекательными ямочками на щеках, игриво приподнятыми бровями — Хон Тэсон разоблачающим взглядом смотрит на Хёнджина с экрана, заглядывая в самую душу. Смотрит снисходительно, словно бы раздевая глазами — и свой персонал, и ведущую, что утром брала у него интервью, и поклонниц. Омерзительно. И чем он только им всем нравится, кривит нос Хёнджин, чувствуя подступивший к горлу комок. Да, по всем критериям он был привлекателен, но как только фальшивая улыбка таяла, эти же карие глаза смотрели с неодобрением и презрением, будто в них таилась невыраженная злоба. Казалось, одно неверное слово — и эти глаза прожгут человека насквозь. Он словно прикрывался пеленой любви своих поклонниц, создавая образ невинного популярного певца, а на деле… Хёнджин ведь тоже однажды был в числе его поклонников. Он оказался чересчур близко к нему — остальные о таком, возможно, только мечтают. Для фанатов он — настоящее солнце, согревает и радует своими лучами в непогоду. Но если к солнцу подобраться слишком близко, можно сгореть дотла, а у Хёнджина на теле до сих пор нарывают ожоги. Колышется занавес примерочной: снаружи, в коридоре, снуют посетители, и топот ног возвращает Хёнджина в реальность. Он качает головой и блокирует телефон. Случайный взгляд на своё отражение в зеркале даже немного пугает: брови испуганно приподняты, губы пересохли от участившегося дыхания. Он похож на оленёнка, к голове которого приставили ружьё. Хёнджин громко глотает. Ну хорошо, уговаривает себя Хёнджин. Даже если представить, что они столкнутся, какой будет самый плохой исход? Хон Тэсон вряд ли помнит его лицо, а уж повзрослевшим тем более не узнает. Но — ладно, если они обменяются парой слов, этот мужчина не будет преследовать его, он всего лишь снисходительно усмехнётся и уйдёт. Возможно, намекнёт довольно расплывчато о том, что случилось ранее, а Хёнджин сможет придумать что-то более-менее правдоподобное, чтобы объяснить ситуацию Ёнбоку. Это максимум, на который можно рассчитывать. Хёнджин делает глубокие и размеренные вдохи, прислушиваясь к постепенно замедляющемуся сердцебиению. Встретить бы в этом торговом центре… Ян Чонина, чтобы забыть начисто о Хон Тэсоне. Серьёзно, Хёнджин же начал жить счастливой жизнью, преуспел в учёбе, попробовал себя в прослушиваниях и даже успел влюбиться, так что добить себя он не позволит. Он тоже заслуживает ходить по земле спокойно и не бояться воспоминаний, которые призраками вырываются из своих могил. — Да, понимаю. Грех не посмотреть на такое красивое отражение. Я бы тоже от зеркала не отходил. Хёнджин вздрагивает, замечая за занавесом ухмыляющееся лицо Ёнбока. — Боже, Ёнбок… ты как вообще нашёл меня? — Так ты свои ноги вытащил. Уже двадцать минут тут сидишь. У тебя точно всё в порядке? — В порядке… — сглатывает Хёнджин. — Да, в порядке всё. — Я так понимаю, шоппинг тебя мало интересует, да? — качает головой Ёнбок. — Ладно, пойдём уже. Попробуем хоть с краю протиснуться, а то сзади ничего не видно. Хёнджин в последний раз косится в своё отражение в зеркале и понимает, что он и вправду слишком сильно нагрузил себя мыслями. Следя за тем, как упархивает Ёнбок в сторону касс, он улыбается себе и делает глубокий вдох. Ещё немного, он знает, ещё пара спокойных вдохов — он окончательно придёт в себя. И Ёнбок отвлечёт. Шутками своими. На что годятся Хон Тэсон и этот его младший брат, Хёнджин ещё посмотрит. А пока что — придётся набраться сил. Ведь он достаточно взрослый, чтобы влюбиться. Значит, достаточно взрослый, чтобы дать отпор своему страху.