При свете луны

Бывает ли так, что твой враг оказывается совсем не таким, каким рисовало его воображение? Вместо острых когтей ты видишь нежные руки, вместо острых зубов, пожирающих плоть — милые аккуратные зубки, вместо неконтролируемой силы—податливое трепещущееся тельце, вместо бессердечия ты видишь безмерную любовь и доброту. Быть может это только предрассудки и истинная его сущность вот-вот проявится и все встанет на свои места. Нежные руки обратятся в когти, зубки в клыки, зрачки сузятся, и любовь навсегда потухнет в них. Но пока этого не произошло и существо это — полудемон, получеловек остается милым и неравнодушным к людям. Когда Томиока проснулся от жгучей боли в груди, это существо как раз мельтешило перед ним, разливая горячий суп по тарелкам. Оглядевшись, он понял, что находится в штабе. За окном пели птицы, лучи солнца пробивались через зашторенное окно. Кто-то пробежал по коридору, гремя ботинками. Было тихо, только тарелки цокали, когда Незуко двигала их. Томиока заметил, что бамбук снова крепко прижимает ее рот. Демоница почуяла на себе посторонний взгляд и подскочила к больному. Вместо привычных слов она что-то пробубнила и поднесла тарелку супа к лицу мужчины. — Это мне? Девушка кивнула и издала звук похожий на глухое "угу". Томиока попытался принять сидячее положение, но не сразу понял, что почти каждый сантиметр его тела туго перебинтован. Гию прокашлялся и обессилено плюхнулся обратно. Незуко поставила тарелку и подбежала к мужчине, испуганно заглядывая в его глаза. — Все в порядке, просто тяжело. Я потом поем, ты не беспокойся. Незуко хотела было возразить, но в комнату ворвались санитары из дома бабочки. Они подошли к постели, где лежал Томиока и начали осматривать его и выдавать таблетки. Незуко последний раз глянула в их сторону и поспешила удалиться. Последний бой с Мудзаном отнял множество жизней. Все силы охотников были брошены на решающее сражение и хоть победа была за ними, никто не спешил ликовать. В штабе царила напряженная тишина. Врачи бегали из палаты к палате, приносили еду и лекарства. Из-за этого почти весь коридор пропах больничными медикаментами с еле уловимыми нотками крови. Дом бабочки превратился в настоящую больницу. В других уголках штаба тоже было тихо. Лепестки глицинии срывались с деревьев и ,подхватываемые легкими порывами, плавно опускались на дорожки, засыпая ее и придавая голубоватый оттенок. Под блеском солнца отдыхали вороны Уз. Им тоже пришлось несладко, потертое оперение говорило само за себя. Птицы подлечивали измотанные крылья, клювом счищая никуда не годные перья. Плетённые беседки так же пустовали, под их крышей давно никто не прятался. Здесь больше нельзя было услышать смеха и задорной болтовни. На пустоши тоже было не до веселья. Там, где ветер становился порывистее можно было услышать шорох листьев, движение камней и песка. Если прислушаться, вы услышите отдаленные голоса падших друзей. Ведь именно тут тренировались мечники, чьи жизни уже невозможно вернуть. Здесь тренировались и столпы прошлых поколений, все они мертвы. Гию Томиока винил себя в смерти своих товарищей. Он должен был умереть вместе с ними, сложить голову за общую победу. Вместо этого он почти весь бой отсиживался в тени деревьев, слыша, как охотников рубили на куски. Он слышал каждый хруст, каждый вздох их тела и не сумел прийти им на помощь. Как тогда давным давно не сумел спасти Сабито. Испугался какого-то демона, трясся, как зайчонок, пока он жадно пожирал тело лучшего друга. Смерть Сабито стало переломным моментом в жизни Гию. «Убивать демонов» — вот его клятва, которую он снова не смог исполнить. Сжимая до крови и без того поломанные руки, Томиока поглядывал на висевшую в углу катану. В расстроенном разуме охотника закрадывались тоскливые мысли о смерти. Но освободится ли его сердце от тягостных нош если он наложит на себя руки? Поможет ли это? Душевная боль била намного сильнее физической, проникая в каждый участок тела и прожигая его насквозь. Такой поступок нельзя будет назвать достойным, но когда и так давно все потеряно волноваться не о чем. Томиока снова взглянул на катану и стал медленно подниматься с постели. Каждое движение давалось с великим трудом, тело не слушалось его приказов. Не сросшиеся кости давили на органы, а виски пульсировали с такой силой, что когда Томиока сделал шаг, начал терять сознание. Голова закружилась и пришлось облокотиться о стену. Доковыляв до противоположного угла, он смог снять катану и вытащить из ножн. Прозрачное, как океан, лезвие поднялось вверх, зачаровывая Томиоку. Он видел свое отражение: уставшее, сломленное, все в ссадинах, перепачканное в боли и страданиях. Дальнейшая жизнь окончательно сведёт его с ума. Сейчас или никогда. Катана взметнулась в воздухе и рассекая воздух остановилась в миллиметре от его шеи. Томиока вздрогнул, казалось что сейчас до него дошло что-то важное, чего он не понимал ранее. Это было связано со стяжкой на руке, которая змейкой выглядывала из под перебинтованной руки. Что-то отрезвляюще щелкнуло внутри охотника. Он опустил катану, рассматривая перебинтованное плечо. Она так старалась тогда не дать ему умереть. Рвала свои пальцы, давилась от голода, он же видел это. То состояние было подобно сну, Гию вспоминал его отрывками. Незуко успокаивала его, гладила непослушные волосы и молила не умирать. Невесть откуда взявшаяся иголка в ее руках дырявила его руки и ноги лишь бы он жил. Столп водил пальцем вдоль и поперек прозрачных швов, пытаясь воссоздать в голове образ спасающей его демоницы. Собранная из мельчайших кусочков картинка, прояснила потерянному Гию важность его жизни, и, если не для него, то для существа, которому она небезразлична. Томиока повесил катану на место, но дойти до кровати не оставалось сил. Из-за долгого пребывания в стоячем положении его тело опять онемело, влитая кровь медленно бежала по венам, ещё не до конца освоившись в них. Гию упал на колени, ударяясь головой о доски. Он был так слаб. Слаб как и вчера, и позавчера, и девять лет назад на отборе. На помощь подоспели девочки из дома бабочки. В это время они делали вечерний обход ко всем больным (солнце уже спряталось) и заглянув к столпу, нашли его лежащего на полу. Им удалось вернуть охотника на кровать, при этом суетясь и ругая его за пренебрежительное отношение к себе. Гию молча выслушал их упреки и незаметно для себя погрузился в глубокий сон.