«Арт-терапия»

***

      Первая встреча Джейме со Старшим братом была до крайности смущающей. Остальные же сессии наполнены гневом и печалью, ужасом и отчаянием. Но порой Джейме покидает их с крупицей надежды, что, возможно, он представляет нечто большее, чем то, кем он стал. Так что три раза в неделю Джейме исправно посещает кабинет психотерапевта. Дверь всегда слегка приоткрыта, как и в первый его визит. В глубине души он предполагает, что Старший брат ждал именно его в тот день почти месяц назад, потому дверь и была открыта для человека, орудующего только левой рукой.       Во время сеансов Старший брат восседает в кресле с подлокотниками, в котором даже его массивная фигура кажется меньше. Для Джейме уготовано такое же кресло. Оно стоит у стены и направлено к двери, и он всегда с наслаждением погружается в мягкость его подушек. Кабинет невелик, но в нем чувствуется пространство. Его окно выходит в сторону моря, по подоконнику разбросаны резные деревяшки и пляжные камешки, напоминающие самоцветы. Здесь нет стола, какого-либо хлама и барьеров.       Сегодняшний сеанс ничем не отличается от прочих. Джейме распахивает дверь и тихонько входит в комнату, прикрывая ее за собою локтем. Он садится в пустое кресло напротив Старшего брата. Подняв на него взгляд и вскинув бровь, Джейме ждет, когда терапевт заговорит первым. Его не оставляет чувство, что Старший брат знает намного больше, чем говорит, словно он видит весь потаенный смысл, скрывающийся за сарказмом и случайно оброненными словами, однако некоторыми секретами Джейме пока предпочел бы не делиться.       — Вы побрились, — наконец мягко подмечает терапевт, приподняв брови.       Джейме пожимает плечами и проводит ладонью по лицу, все еще не привыкший к ощущению гладко выбритой кожи. Он чувствует местечко, которое пропустил на подбородке.       — Тирион прислал мне электрическую бритву.       Джейме улыбается, припоминая записку, приложенную к посылке. «Мало кому небрежный стиль так к лицу, как тебе, милый братец, но твоя борода все еще позорит имя семьи Ланнистер».       Он видит, как Старший брат что-то записывает в свой журнал, ручка едва слышно скребет по бумаге. Джейме вздыхает, осознавая, что тот ждет, когда он заговорит. Он и сам не знает, чего ожидал от терапии, но все как-то не так. Возможно, он думал, что будет получать мягкие и осторожные советы от нежного летнего дитяти, от кого-то, кто хочет болтать о чувствах, кто не имеет ни малейшего понятия, что такое война. Старший брат же задает осторожные вопросы, но и довольствуется молчанием. Он и глазом не моргнул, когда Джейме вывалил на него все подробности своего пребывания в лапах Рамси: побои, голод, пытки, а когда Болтоновский ублюдок заскучал, сдирание кожи.       — Кажется, я понемногу начинаю чувствовать себя собой, — наконец признается Джейме.       — Старым собой? Или же новым собой? — спрашивает Старший брат, затем делает паузу, чтобы дать ему возможность ответить. Когда Джейме просто глядит в ответ, он продолжает: — Похоже, это важный шаг для вас. Понимаю, почему вам некомфортно пользоваться бритвой. С электрической лучше?       — Тирион провел исследование на эту тему, — Джейме слегка улыбается. — Да, с ней у меня нет проблем.       Старший брат тихонько хмыкает и снова что-то записывает в своем журнале. Затем он переворачивает несколько страниц и всматривается в написанное.       — А как обстоят дела с тремором?       Джейме нужен момент, чтобы собраться с мыслями.       — Уже получше, — наконец отвечает он. — Обычно возникает только раз в день.       — А как… арт-терапия? — на сей раз взгляд Старшего брата довольно суров, достаточно суров, чтобы Джейме заерзал на своем месте. Ему не очень нравится фраза «самое дно» — по своему опыту он знает, что всегда может быть хуже — однако его выходка на арт-терапии дно явно пробила.       Он рассказал психотерапевту всю правду о той мерзкой ситуации еще в их первую встречу. Тот молча выслушал Джейме и позволил ему вернуться в комнату, где тот медленно изводил себя до следующего дня, когда наставало время новой арт-терапии. Он прогулялся по общей территории, схватил из фруктовой миски самое сочное яблоко, и только потом отправился на террасу. Там Джейме проигнорировал все враждебные и любопытные взгляды… кроме одного. Бриенна смотрела прямо на него, и ее глаза были особенно ясные и до крайности синие. Он оттер яблоко о свою рубашку и положил его на край стола с лучшей улыбкой из своего арсенала, которую приберегал для Тириона и тети Дженны, а затем вскинул бровь. Бриенна закатила глаза, но улыбнулась в ответ и молча указала на место, где у стены хранилась его картина.       Он игнорировал остальных присутствующих, неся холст к своему месту, ведь не зря его отец всегда повторял, что Ланнистеры плевать хотели на мнение овец.       Джейме пожимает плечами.       — Все в порядке. Я хорошо веду себя с другими мальчиками, — говорит он полушутливо.       — Хм. А как дела с мисс Тарт?       — Тоже порядок, — Джейме представляет, как рассказывает Старшему брату о своих неловких эротических фантазиях — в которых теперь находится место только для Бриенны, хотя он пытается думать о Серсее — следующих за ними утренних стояках и его неудачных попытках избавиться от них с помощью левой руки. Он тут же отбрасывает эту мысль. Его член — последнее, что он хочет обсуждать.       — Как вы чувствуете себя на антидепрессантах? Ничего не беспокоит?       Джейме вздыхает.       — Мне не нравится их принимать. Они как будто помогают, но я бы бросил их как можно скорее.       И опять-таки голос его отца в голове громогласно напоминает ему, что это слабость. А с Джейме довольно слабостей.       Старший брат делает еще одну пометку в журнале.       — Вы не испытываете трудностей с побочными эффектами?       Джейме хмурится.       — С какими, например?       Старший брат спускает очки для чтения на свой большой, испещренный венами нос, и чешет крупную квадратную челюсть.       — Чаще всего это тошнота или бессонница. Проблемы с либидо тоже обычны.       От удивления Джейме кашляет. «Как же не поговорить о моем члене».       — Таких… проблем у меня нет, — бормочет он.       Он встречает взгляд Старшего брата со всей возможной стойкостью, но ощущение, что тот знает гораздо больше, чем говорит, только крепнет. Ну все, Джейме сыт по горло этим разговором.       — В то же время в пятницу, док? — спрашивает он, поднимаясь на ноги.       Терапевт ничего не говорит об оставшихся пятнадцати минутах сеанса, только кивает, и Джейме направляется к двери.       — С нетерпением жду новой встречи, мистер Ланнистер.       Джейме достигает террасы всего за пару минут и выходит под лучи полуденного солнца. Он рано, и это уже вошло у него в привычку. Бриенна сидит за столом и, ссутулив широкие плечи, пишет в своем журнале. С улыбкой Джейме крадется вдоль стены, ощущая спиной нагретый камень, пока не оказывается в паре футов от нее.       — Женщина! — кричит он. Ему отчего-то приятно, что она не вздрогнула от испуга.       — Мистер Ланнистер, — говорит Бриенна, игнорируя его вздох разочарования. Вместо этого она заканчивает писать и, выдыхая, захлопывает журнал. — Джейме, — она поднимает голову, — мы…       Джейме приподнимает бровь под ее пристальным взглядом. Ее рот слегка приоткрыт, а выражение лица нечитаемое. Его борода же не была такой ужасной, не так ли? Он смотрит прямо на нее, надеясь, что она первая отведет взгляд, но этого не происходит. Жаркий румянец поднимается по ее шее и окрашивает щеки.       Вдруг перед глазами Джейме отчетливо встает его утренняя греза о Бриенне, лежащей под ним, с запрокинутой назад головой, раскрытым от удовольствия ртом. Он помнит, что проснулся твердым и изнывающим. Он помнил, как отчаянно пытался представить лицо Серсеи, ее грудь, вагину, неловко водя рукой по члену несколько неловких минут. Но кончить он смог только, когда его мысли вернулись к Бриенне, ее светлой веснушчатой коже, раскрасневшимся губам и ее глазам, синим глазам.       Джейме прочищает горло и делает шаг назад, ощущая вину за то, что он уже наполовину тверд. Бриенна прикрывает рот, но выражение ее глаз все еще невозможно прочесть. Джейме катает увиденное в своих мыслях, пытаясь осмыслить, пока берет свою картину с ближайшего стола и устанавливает ее на мольберт.       Он глядит на холст перед собой, на котором изображена его попытка написать восход на море. Песок усеян розовыми и персиковыми ракушками, а воды Тарта — сапфирово-синие. Краем глаза Джейме замечает, что Бриенна идет к другому краю террасы, повернувшись к нему своей широкой спиной. Он помнит их первую встречу много недель назад, когда она пришла в его комнату, полная сострадания и здравого смысла. Он помнит, как она глядела на него: спокойно оценивая, без жалости, к которой он уже успел привыкнуть, зависти или желания, которые он получил по праву рождения.       И вдруг Джейме понимает, что означал этот недавний взгляд. Влечение. Как же давно женщины не смотрели на него подобным образом.       Внезапно его не-такие-уж-невинные сны становятся еще более неловкими.