***
— Следующая сценка была предложена господином Лю Су, преподавателем истории, профессором и заведующим драматическим кружком. «Медленная гибель» или «История падения…» — Прямо сейчас! — зашептались за спиной у Сяо какие-то девочки. — Неужели этот парень будет сопровождать всего одной гитарой целую битву? — Лю Су серьезно заставил его говорить так долго? Боже… Стоп, а это точно был мальчик?! Сяо насторожился ещё сильнее. Он сжал рукоять кресла и внимательно смотрел на сцену, про себя отгоняя за кулисы человека, что так долго пояснял посетителям «не сего мира» о каком-то историческом поединке. Никому не сдались юноши из фехтовального клуба в красивых ханьфу и сапожках, чтобы называть их имена так долго; учеников, что составляли на этот день открытых дверей большинство зрителей, подстёгивал загадочный приглашенный гость, которого видел на деле только ограниченный, особенно молчаливый круг лиц, но краем уха слышал каждый третий; которого даже не объявили. Как он выглядит? Как себя ведёт? Каким образом разговаривает? Как стая птиц на одном проводе, ребята собрались лишь посплетничать, передать друг другу весточку самого милого или самого отвратительного содержания. Ну, а хмурому добряку, не влезающий в омут общения, оставалось только услышать голос, который, пожалуй, снился ему во сне или откликался в голове ещё давно до выступления. — Говоришь, видел его? — Чжун Ли посмотрел на сына и поправил очки худощавыми и длинными пальцами в перчатках. — И как же он выглядит? Сяо медленно повернул голову в сторону ослепительного даже во тьме мужчины и как-то сконфузился. Конечно, он разглядел того, кто ему от души помахал, но впервые ему было сложно даже вдохнуть, чтобы начать. Хотя что в гитаристе особенного? Всего-то темные чуть растрёпанные косички, чуть завитые на концах, а так же круглые щеки, которые ярко выражались из-за общей худобы, цвета бледноватого, но укрытые пунцовым румянцем во время сильного старания. Особенно выделялись большие сине-зеленые глаза кукольного вида, застрявшие в памяти в первую очередь. — Ну, у него была аккуратная рубашка и недорогая, но красивая гитара, — только в общих чертах, едва что-либо рассказывая, вымолвил Сяо, чтобы отградиться от странных вопросов любопытного папаши, но его уже спасли потухшие прожектора. Следом за щелчком послышался стук, а после и разливающаяся по залу мелодия. Свет снова появился и мягко лег на юношу в белых одеждах и с ярким, косметическим персиковым цветом на лице, выглядившим таким же натуральным, как и настоящий румянец. Зрители притихли, отчего музыка стала чище, а постепенно и увереннее. Это уже не была песня о городе, увешанном золотом и наполненном различными животными, где-то в небе, на стыке облаков и космоса; это был медленный и растянутый напев с неспешным ритмом. Будто девушка пела вытянутую песню, горькую и бо́льную, пока смотрела на начало битвы. Парень в черных одеждах невольно прикрыл глаза и вслушался так, чтобы уловить каждый отпрыг натянутой струны от пальцев, постепенно начиная представлять другую картину. Маленькая, пушистая птица с красной лентой, запутанной на шейке, летит, перебегая с высокой на нижнюю ветки, к свету. В ее движениях был слабый дрог, а глаза-пуговки, одновременно смелые и встревоженные, бегали по сторонам, избегая теней. Щебетав, белоснежная пушинка ускоряется и летит скорее-скорее к солнцу, к вершинам гор, где не сгорело бы тепло, растопило б в себе добродушное пламя. Когда оставалось уже немного, свет закрыли тучи и пустили холодные слезы на полетевшую к земле голубку. Крылья не выдержали и наступившего ветра, постепенно превращающийся в вихрь, и она упала под протяжный вой… Музыка сменилась быстрым темпом и громким отыгрышом, заглушавшим поначалу звон мечей. Вышли два героя: принц, как было понятно по золотым подвескам и длинному платью, и его противник из ополчившегося против правителя войска, укрывший свое лицемерное лицо маской. Что там говорил объявляющий? «Медленная гибель» — сценка, рассказывающая, как наследник какого-то древнего заморского рода такого же ветхоживущего государства в одиночку восстал против целой армии ополченцев, что подняли восстания. Его Высочество прилагало все усилия, чтобы доказать праведность семейной идеологии. Но он погиб от первого же меча в грудь, не выдержав подавляющее большинство. Смел, отважен, но глуп. После, где-то с чертогов Небес, наслал с горя на весь народ поветрие, заражающее душащим кашлем и гноем на все части тела, который начинался от ногтей и корней. Так глупый народ и помер, недолго порадовавшись, следом за своими прародителями. Когда выступление закончилось, актер-мечник, играющий роль принца, грандиозно восстал из мертвых, поправил свои темно-синие, удивительно ассиметричные волосы и помог сойти гитаристу, духу музыки, с отведённого для него места. Троица поклонилась, а над ухом Сяо неожиданно пронеслось, уличив хороший момент: — Это же тот парень, что спас тебя! Алатус вздрогнул и онемел, не смог и взглянуть на отца. Он не мог поверить ушам, но и было сложно задуматься о том, что услышал, при нарастающих аплодисментов зала — как-то быстро это пронеслось, не давая подумать. Парень уставился в одну точку на сцене и хлопал глазами, рассматривая в очередной раз румяное лицо, над которым хорошо постарались, чтобы выделить на белом цвете. Щуплый, худощавый, какой-то школьный малыш — и пронес, не упавши, невысокого, но тяжёлого, сформировавшегося парня! Сяо действительно не оценивал человеческие возможности по достоинству до этого момента, сильно принижая их. Выступление Лю Су было далеко не последним, но встревоженный юноша уже поднялся с места. Пока объявляющий пояснял за следующее выступление, которое вовсе окажется простым рассказом о курсах колледжа и его направления для посторонних посетителей, Сяо аккуратно пробирался через заполненные кресла. Теперь-то он не слышал гарканья на него и недовольные бурчания, утонув в размышлениях о загадочном талантливом незнакомце. Парень, ничего не обдумав и даже не предупредив папу (правда, Чжун Ли все поймет), спешил к сцене, надеясь успеть. Он протиснулся через ещё один ряд стульев прямо у сцены, когда выключили свет для подготовки рассказчика, и юркнул за занавес, убранный заранее в конец. Когда свет прожекторов вновь направили на сцену, Алатус столкнулся лицом к лицу с парнем, что переодевался прямо на месте. Вокруг никого не оказалось, так как все явно слиняли через «запасный выход» за стаканчиком воды, зная о затянутости текущей сценки. Не ожидав такой неловкой ситуации, парень, напугавший другого до громкого аханья, прикрыл свои глаза, словно увидел оголенный бюст девушки или неприкрытую часть, что выше колен. Хотя столь милого музыканта и правда можно было спутать с дамой. Неожиданный гость приглашенной звезды откашлялся, замялся, но опять удивительно грубо выдал: — Я знаю тебя. — Разве? — через секунду раздался ответ и послышалось, как музыкант, тоже напрягшись, быстро кинул восточное платье на стул и поспешно начал шуршать следующей одеждой. — Я хотел бы поблагодарить тебя за то, что не оставил меня под лавкой, — приподнялся и опустился на носки смущенный, крепче держа ладонь с черными ногтями на глазах. — Это ты, так? — Ого, догадался! — послышался более радостный голос, шептавший достаточно тихо. — М, ну, никто не благодарил меня. Уж тем более так, так что я удивлен и обрадован достаточно! — Прости, я не знал, что… Ну, ты переодеваешься, — не зная, как и реагировать, парень даже сдавленно посмеяться не мог. На мгновение их разговор остался в тишине. Где-то на фоне беседовал профессор, рассказывающая о направлениях, слышался порой выразительный зевок. Казалось, сейчас напряжение станет давить в землю бедного дурачка, что он начал жалеть об отсутствии привычки все обдумывать тщательней в экстренных ситуациях. Но хоть что-то хорошее было в этом — он поблагодарил, на что не рассчитывал ни на один шанс раньше! Послышались шаги, и Сяо вздрогнул. Он быстро убрал руку вниз, подумав, что музыкант уходит, но широко открыл глаза, увидев вплотную мальчишку с динозавриками на свитере. Теперь он мог разглядеть маленькие проблески лазурного цвета в узеньких волосках косичек, длинные ресницы и такие же припухлые детские губы, как большие глаза. Макияж, кажется, он подтер, и показался более бледным. Точно фарфоровый, юноша вздрогнул, не ожидав резкого движения, но продолжил слабо улыбаться с протянутой к его лицу рукой. Тот явно хотел постучать по ладони Сяо, с ярко выраженными венами, или убрать, чтобы расслабить незнакомца и увидеть его лицо. Но вместо этого неожиданно прибрал его волосы и отдернул руку к себе, к груди. — Меня зовут Венти. Мне было несложно, поэтому я рад, что с тобой все в порядке. Кто тебя так сильно потрепал тогда? Даже сейчас в пластырях, бедняжка. — Долгая история… Сяо. Приятно познакомиться, — кадык достаточно заметно дернулся, проглатывая напряжение и расслабляясь, а Сяо залился сам ярко-пунцовой краской. Почему же так близко, словно нет никакого барьера отношений? — Сяо? А по тебе и не скажешь… Впрочем, тебе сейчас больно улыбаться. Сяо не понял и приподнял бровь, а после смутился и вздрогнул с очередным прихмуром так, что Венти хихикнул, позабавившись с перемены лица. — Надеюсь, господин Чжун Ли не особо переживал за тебя, — продолжил говорить ещё тише общительный малый. — Ты его напугал, что я думал и ему помогать, но он держался крепко. Зачем же ты так его пугаешь? Я бы точно не выдержал! — Долгая история, правда, — теперь и стыд снизошёл на голову Алатуса, что напрягло до пота на спине. — Прости, если и тебя испугал, я… — Не стоит так много извиняться, вряд ли ты виноват! Просто- — Венти, тебя зовет Лю Су, — позвали через приоткрывшуюся дверь за спиной малого. — Иду! — парень-одуванчик тут же разворачивается и отходит к гитаре. Но Сяо резко и, черт, опять необдуманно взял за руку юношу, остановив. Достаточно крепко сжав за запястье, парень мгновенно предложил: — Давай я расскажу ее тебе в «Metabook»? Не хочу быть недопонятым перед тобой. — Оу… — Венти вновь дрогнул и удивлённо поглядел, но затем расстроился. — Прости, у меня есть только электронная почта и телефон… Ничего же страшного, ведь так? Я продиктую номер! Однако, как на зло, зал снова загремел аплодисментами. Конечно, это было странно — не пользоваться в современном веке социальными сетями, но Сяо не оставалось ничего другого, как быстро кивнуть и наклониться вперёд без лишних вопросов, тем более уже привыкнув к таким редким явлениям из-за отца. Парень прикрыл глаза в прихмуре, не вынося очередной шум, и услышал драгоценные цифры, которые ему теплым шепотом повторили медленно и четко несколько раз, пока парень не записал контакт. — Запомнил? — мальчишка накинул на свое плечо гитару без чехла. — Да.II
22 февраля 2022 г. в 21:10
Сяо размял левое плечо, потер локоть и испустил печальный, разочарованный вздох, устремив взгляд на только что перенесённую им парту. Переступил шаг за двери школы, попал в коридор, и на него уже обвалилось куча дел, словно только ему было не все равно среди сотни студентов.
«Сяо, ты не занят! Помоги с этим! Помоги еще вот с тем!» — уже второй промежуток отдыха между курсами он таскал вещи из дряхлого кабинета, который скоро станет студсоветом на полную ставку, и это изрядно трепало и морально, и физически. Добродушный, скрываемый за ширмой агрессивного хладнокровия парень понимал, что на него могут со сто процентной уверенностью положиться. Но не настолько, чтобы использовать мальчиком на побегушках!
— Прости! — и вновь из ниоткуда возникла девушка, поправляющая вечно мешающие волосы клубничного блонда, — Сяо, прости, но все парты нужно теперь перенести к спортзалу, в кладовую, начиная с этой. Ты точно справишься один? Я могу помочь!
— Янь Фэй… — брови парня дрожали, и он испепелял девушку уставшим, но стойким взглядом. — Пожалуйста, не волнуйся и закончи свои дела сначала.
— Я поняла, я убегаю дальше! Ещё раз спасибо, что помогаешь! Я обязательно тебе отплачу добром, не забуду! И передай Ху Тао, чтоб она еду не забыла у меня. Пока-пока! — прыткая девчушка побежала на небольших каблучках по холлу, еще что-то покрикивая отвлекшемуся Сяо, которому явно есть большое дело до ответной помощи и до отношений других людей.
Сяо просто выполнял свой самонавязанный долг. Он не мог жить, отказываясь от банальной помощи провести бабушку через дорогу или помочь заблудившемуся в очередной раз первокурснику в новом корпусе, и в то же время его терзали противоречия прошлого. Конечно, он достаточно искупил свою вину за все годы после последнего дня в банде, однако чувство пустоты где-то под грудью, душащее и сжимающее, но одновременно неощущаемое, повисло на растянутой нитке. Сосуд искупления, каким бы не был переполненным, всегда, рано или поздно, разливался от одной неожиданно брошенной монетки, от ошибки; Сяо не мог остановиться на достигнутом и продолжал лезть из кожи вон, чтобы помочь. Он принял себя, принял новое время для движения вперед, к своим мечтам и целям, как считал. Но разум, как и внешний вид, кричал в бунте: «Ты не такой, другой! Ты — Алатус!», несмотря на то, что Алатус прошлый и Сяо нынешний уже совершенно разные люди, будто никогда не связанные. Но неделимы.
Парень отписал сообщение про обед и взял в две руки парту. Шел второй день после ночного кошмара: руки и незначительные суставы уверенно вернулись в строй, только иногда живот с тянущим чувством подводил. С бодрой считалкой до трех Сяо, единственный переносщик (беда на голову и тело), пыхтя паровозом, переносил парту, как по кочкам: поднимал и через несколько шагов опускал, чтобы не перенагружаться. Каждый нарабатываемый раз Сяо призадумывался над тем, как впереди, около двери в актовый зал, его будет ждать коварный враг — лестница. И что пора наконец поработать своим отталкивающим и переклеенным пластырями лицом, заманить одного из зевак себе на кратковременную подмогу.
Однако парень, по природе своей не стратег, не предугадал, как у дверей, рядом с актовым залом, встретится достаточное количество потенциальных помощничков, толпящиеся в нетерпении. Они на что-то пялились, замерев в напряженном ожидании, и иногда перешептывались; их вряд ли можно было побудить к чему-либо трудоемкому с помощью страха, ведь их глаза горели чем-то предвкушающим. Это выглядело очень интересно, учитывая, как в основном людям было всё равно на крики, громкие смехи и разговоры в обыденное время, а тут они ждали… Тишину? Редко же стоят вот такой стаей у пустующего актового.
Пугающий парень с грохотом устаканил парту перед группой и оперся о нее руками, состроив недоброе лицо, пока на самом деле он испытывал чистое любопытство. Он громко произнес, заставляя других вздрогнуть и встревоженно приложить пальцы к губам:
— Что происходит?
— Тс-ш-ш…
Сяо удивился, приподнимая лохматенькие брови. Он перелез через парту, отгородившую компанию зрителей от внешнего мира, и протиснулся в ряды самых первых. Отмахиваясь от возмущенного бубнежа лишенных вида людей, парень оперся расслабленной левой рукой и напряженней взглянул внутрь. С первого взгляда ничего не было понятно: что удивительного в небольшой сцене, свисающих красных портьерах, кожаных кофейных стульях, заполняющие часть огромной комнаты со всего одним окном? — такое было почти в каждом учебном заведении или хотя бы в одном из корпусов. Но бегающий взгляд всё-таки поймал странный образ молодого юноши, который сидел на краю сцены с гитарой. Его рука, скрывающаяся наполовину под длинным рукавом рубашки, задумчиво гладила усыпанный звездами корпус, а голова, словно в такт какой-то песни, едва заметно покачивалась.
— Я точно слышал, как он играл, — шептались за спиной, и Сяо навострил уши. — Это было просто волшебно.
— Но кто это? — переспрашивали.
— Лю Су ничего не придумал лучше, как пригласить на маленькое представление какого-то парня, — сказал кто-то третий. — Будто у нас нету выдающихся…
— Видимо, ты опять за свою любовную лирику к «жар-птичке» — это сцена не для нее, ей нужно нечто большее! — и дальше беседа перешла в бессмысленные смешки и шепотки фанатов совершенно другого музыкального стиля. Все забыли о правиле шпионского молчания; интерес к разговорам у Сяо потух, и он расслабился.
Парень выглянул еще раз и заметил, как переместилась интересная фигура. Теперь гость не свисал ногами с края сцены, а стоял с перекинутым на плечо ремнем-держателем, настраиваясь на работу. Он едва слышно (разговоры неплохо заглушали его звук) перебирал нежными, худыми пальцами струны, а его рот открывался в беззвучным проговаривании слов, под который можно подставить что угодно и не узнать точный смысл. Сяо усмехнулся и невольно наклонился чуть вперед, приподнял брови и, казалось, затаил дыхание, чтобы хотя бы на маленькую долю понизить уровень шума. Несложно догадаться, что парень увлекался музыкой в любом его проявлении: ему было достаточно готических «романсов», также и смелого панк-рока. Но меломана можно было увлечь хотя бы на минутку-другую чем-то новым, особенно авторским. Не зная, почему это подействовало и сегодня, но образ героя, словно феи, вышедшей из лесного укрытия, заинтересовал именно в данном аспекте — что же он будет играть, как именно, да и насколько хороши его руки? Не музыкант по природе и таланту, но критик в душе, «чупакабра» с обклеенным лицом и волосами-гнездом приготовился слушать.
Музыка все увеличивалась, будто бы пыталась переиграть шум, и до Сяо наконец долетела непрерываемая мелодия, похожая на периодичный звон колоколов. Она навевала мысли о заоблачном месте, городе-сказке, о чем-то до боли знакомом, и пусть кто-то смеялся почти под ухом, позабыв о юноше и гитаре, это не мешало наслаждению вздрагивающей трели. Алатус застыл, не мог и пошевелиться. Округлив миндалевидные глаза, приоткрыв маленький рот, мальчишка внемлял «привороту». Его душа неожиданно вышла из-под сердца и потянулась к лицу, отразившись в румянцем и повышением температуры. А, может, столь красивый и грациозный юноша и правда фея, может, волшебник? Почему его музыка…
Но, будто бы просканировав недавние чужие мысли, музыкант резко остановился, прервал недолгий проигрыш. Он выпрямился, внимательно посмотрел в сторону своими круглыми, большими, почти детскими глазами со спрятанными внутри облачками-мечтами прямо на Сяо, приоткрыл рот в удивлении, а после заулыбался и провел по воздуху рукой. Нежный, как немая песня, жест невольно привел в чувства, разрушил чары-оковы, и грозный драчун тут же встрепенулся и озадачился: неужели так просто он здоровается с незнакомцем? От неожиданности парень и сам пару раз потряс рукой: «Ну, здравствуй, фея», а затем его неожиданно запихнули назад, в толпу, за шкирку.
— Вам разве не пора в другой корпус на занятия? — хмурится проходящий внутрь усатый мужичок в бирюзовом пальто до колен, а за ним другие выступающие. — Возвращайтесь к себе и не мешайте репетиции.
Дверь задвигается прямо перед носом, и Сяо ощущает, как его опустили в чан с холодным льдом. Он на мгновение позабыл, что только что произошло, а затем неожиданно вспомнил и еще больше был потрясен смелостью и изящностью «чужеземца»: как просто можно было взмахнуть рукой, как обычно знакомым; как, словно в безлюдном месте, можно было играть на инструменте и не заморачиваться над ошибками под взглядами. Даже немного страшно от столь удивительной простоты… Волшебный!
— Сяо? — парень не смог удержаться в мыслях, подумать ещё немного — вечная проблема.
— Что нужно, Чун? — поэтому он слегка встревожил своей несознательный грубостью.
— Янь Фей попросила помочь тебе, поэтому я здесь, — говорит старательно бесстрасный с виду парень, потягиваясь.
— Ах, она опять за свое… — парень свел брови в привычное положение и подошел к парте, подметив, как быстро рассосались люди. — Эту парту надо перенести отсюда до спортазала, и так со всеми остальными пятью партами из нового кабинета студсовета.
Немногословный в деле со старшими, Чун Юнь кивнул и подошел к правому углу, дожидаясь напарника. Сяо в последний раз зацепился взглядом за дверь, укрывающую песнь, и покачнулся вперед с грузом.
Удивительно неожиданно появилась еще одна весомая причина для посещения такого занимательного мероприятия.